El futuro es ahora

      Всё решилось к обоюдному удовлетворению, хотя тридцати пяти процентов было жалко — в конце концов речь велась не о каких-то там тросах от лифта, но да шут с ним, пусть хозяин подавится этими процентами, они в убытке не останутся. Джжзре такие договорённости одобрил полностью, даже не возникал по поводу отступных — зато всполошились братья-ящеры.       — Не ноибёт?       — Вы как будто первый день в бизнесе, дебилы зелёные, — рассердился карем. Памятуя о своём промахе, он Кьера поддерживал в любых начинаниях. — Есть такое понятие, как репутация.       Если бы этот разговор слышал Оллиере, он бы в очередной раз удивился, услышав про репутацию, но омеги на борту «Копья» не было, а экипаж корабля прекрасно знал, какое значение имеет это слово в определённых кругах.       Здесь репутация значила многое, аристократы с Терры могли бы умыться своим добрым именем, а потом сожрать его на завтрак. В открытом космосе вольные торговцы могли убивать, грабить, опрокидывать партнёров, но на любой станции, на любом астероиде был один и тот же закон — безопасность, честность, невмешательство. И сами же пираты, даже анархисты улроги, за его исполнением следили строго.       Джжзре Кьер решил не брать — он уже успел убедиться, какие коленца может выкинуть жадный карем, да и оставлять без присмотра рептилий не хотелось. Ящеры, конечно, были простые, как дверь, но вот пробухать последние деньги, пока никто не видит — о да, это они умели чересчур хорошо. Рептилии и без того всё время проводили в баре — пили как не в себя благодаря неожиданно раскрывшимся способностям Шие. Что там грибы с улиточками, ящер смог уболтать даже татуированного карем — талантище!       Ни хозяина, ни омеги Кьер за двое суток больше не видел — валялся в своей каюте на «Копье», скрипел зубами, представляя, чем эти двое могут заниматься, даже передёрнул на светлые образы — нихрена не помогло. Торай для беты был ну слишком уж симпатичный. Мутный, правда, но для ненапряжных отношений в горизонтальной плоскости — сойдёт. Если Оле так к нему прикипел, то можно и потерпеть.       В общем, к назначенному времени Кьер был настроен решительно, хоть и немного спал с лица от недосыпа и раздумий. Бете он собирался сказать всё прямо — дальше пусть думает сам, но вывалить свои соображения альфе не давали посторонние действующие лица: то бармен-карем, который за хозяином таскался второй тенью, то лисята — наглые вкрай. А потом стало как-то не до выяснения отношений.       Кьер осознавал, что лететь с омегой будет пыткой, и ошибся лишь уровнем издевательства над своими чувствами. В ограниченном пространстве корабля яблоками пахло невозможно — слишком сильно, слишком умопомрачительно, а сам омега… Ему на Кьера было положить со всеми известными приборами — он от Торая не отходил.       Когда альфа соглашался на деловое предложение, он не думал, что всё это станет катастрофой с самого начала полёта. Взять хоть, к примеру, ту посудину, на которой хозяин станции собирался подкинуть их до какого-то местного гадюшника. Как оказалось впоследствии, железная дрянь с исцарапанным бортом обладала функционалом военного линкора — это минимум!       Дальше было хуже. Настолько, что идея Хари вмазаться в астероид уже не казалась Кьеру горячечным бредом. У беты на шее обнаружились разъёмы. Металлические! Папу его! Разъёмы! И ведь омега наверняка был в курсе — организовал-таки месть за космопорт, мелкая зараза.       Кьер украдкой изучал реакцию Оле, но омега, оказывается, знал не больше их — альфа видел, как он лупал глазёнками, растерянно таращился на присоединённый к живому телу кабель, но, как ни странно, своего отношения к Тораю не изменил, хотя в Федерации неорганические модификации были даже не табу — преступлением, осквернением божественного замысла, не без влияния просветлённых Зрящих, но тут Кьер с ними был солидарен. На такое по собственной воле пойдёт только отморозок… Та-а-ак.       Альфа уже и не знал, с чем связаться было большей ошибкой: с этим вот… бетой или с цветами, за которыми телепат тащился, как гончая за дичью — собственно, самонадеянно было полагать, что Са-Тэл от них так просто отвяжется. Космос не станция, никакая репутация здесь уже не работает: Зрящий, нагнав их, не стал вступать в переговоры, не пытался создать видимость дружелюбия — квазиживой корабль сразу же пустил в ход щупальца.       Всё, пиздец, отлетались. Карма, сука такая, их всё же достала — дала ложную надежду и сразу же долбанула по маковке изо всех сил: нет, бродяги, не уйдёте, всё давно расписано и предначертано.       Оле прижался к Кьеру, закрыл глаза — альфа слышал, как громко, часто бьётся от страха его сердце. И зачем только мальчишка сюда полез — в космосе нередко пропадают даже матёрые альфы, что там говорить про омегу, который явно сбежал из дома, не имея ни опыта, ни чёткого плана. И для чего — чтобы бездарно погибнуть от лап «спрута»? Обидно — но неизбежно. Жаль.       Запах яблок успокаивал. Что ж, умереть так, обнимая истинную пару, пусть они и не успели провести вместе ни единого дня — не такой уж и дерьмовый вариант из возможных. Однако у Торая был свой взгляд на ситуацию, и от видения Зрящего он отличался кардинально.       Кьер от его финта ушами, мягко сказать, обалдел. Ввязаться в замес со «спрутом» и выйти из него без критических повреждений — на такое был способен, наверное… Да никто в Федерации не был способен, даже Хари. Хотя у Хари не имелось маленькой копии кораблей Зрящих, пусть из металла, а не из живой плоти.       Омегу выпускать из рук не хотелось — Оле так идеально вписывался в его личное пространство со своим терпким запахом, тонкой шейкой и завитками золотистых волос, — но пришлось, потому что мальчишка сорвался следом за бетой, как будто без него и секунды не мог прожить.       Кто такой этот Торай, папу его? И где он достал этот чёртов корвет, который из схватки с квазиживым звездолётом вышел если не победителем, то уж не проигравшим точно? Альфа мог бы предположить, что это какая-то экспериментальная модель, которую ещё не выкатили в серийное производство, только про такие технологии в Федерации и слыхом не слыхивали: чего стоил один блинк-режим — сущая ебанина, но поразительно действенная. Правда, по каким принципам она работала, Хари — и тот не допёр.       Слишком много вопросов, слишком мало ответов — считай, ни одного.       Пока тащились до Эсдвы, Кьер успел перебрать подозрения и догадки — ничего путного не выходило. Инопланетником Торай не был, как, впрочем, и подданым императора: в Федерации его за такие эксперименты над собственным телом сжили бы со свету — а здесь всё в порядке вещей.       С ума сойти, одни четырёхрукие боги разберут, что тут происходит.       Эсдва на поверку оказалась тем ещё гадюшником — альфа как в воду глядел — на планете можно было существовать исключительно под защитой оружия и прочных стен, но никто не жаловался. Напротив — чужаки всех форм и размеров валили толпами. Чем, хотелось спросить, им тут было намазано?       Альфа сдерживался, пока они были в космопорту, молчал, пока они катались на долбаной многоножке — мысленно, конечно, он несколько раз придушил этого Торая, на котором омежка спал, как у себя дома. Но в городе уже не выдержал — здоровяк Майк, назвавший бету кэпом стал последней каплей.       Кто. Это. Или что. Блядь. Вообще. Такой.       Объяснения Торая было любопытно послушать — раньше или позже, уже значения не имело. Главное, чтобы это объяснение его удовлетворило.       — Покупатель где? — Кьер сложил руки на груди, этой позой выражая своё раздражение и недовольство. Бета, видимо, хотел ответить в рифму, но проглотил готовое вырваться словцо.       — Подожди, Оле пристроим сначала.       Торай не потащил на переговоры омегу, и Кьер это одобрил — слишком уж отвлекал его запах истинной пары, а дело шло на миллиарды кредов, здесь важно было иметь трезвую голову. Оле сам не горел желанием участвовать в торгах за какую-то муть и с удовольствием остался на три сеанса виртуальной реальности. Там как раз было что-то про рыцарей старой Земли — омега сцапал за руку молодую ящерку, Кьер видел, что рептилия следовала с ними от посадочной платформы, и упорхнул в купол.       За Оле не переживали — на Эсдве репутация значила гораздо больше, чем на всякой станции. Планета оказалась даже не перевалочным пунктом и местом заправки, а самым настоящим пиратским государством — с десятками разбросанных по поверхности городов, с мощной системой орбитальной защиты, с ПВО и глубинными сканерами. Здесь о безопасности обитателей и гостей пеклись, как о своей собственной, так что омегу с лёгким сердцем отпустили на вольные хлеба.       Здание-сфера, к которому их привёл бета, от всех построек отличалось разве что размерами — в остальном это был стандартный серый, без изысков, купол, сроду не догадаешься, что тут сидят воротилы с огромными бабками.       — Заходите, — велел Тори, посторонился, пропуская их в помещение. Контраст между обшарпанным, изъеденным дождями фасадом и внутренней отделкой был поразителен — тут всё было новёхонькое, добротное и, естественно, однотонное.       У мощных бронированных дверей их встретило человекоподобное существо, колоритное донельзя — в чёрной глухой броне и плаще с капюшоном. Весьма такая своеобразная охрана — из отверстий в капюшоне торчали железные уши-крылья, а на шлеме белой краской был нарисован человеческий череп — получилось не слишком-то похоже, но выглядело страшно; красные визоры впечатление только усиливали. А местные знают толк в набронной росписи, да-а-а…       — Это боевой андроид? — поинтересовался Кьер, разглядывая бронированное чудовище. Существо склонило голову к плечу, прислушиваясь — почему-то в мозгу кольнуло, как при телепатическом воздействии. Альфа рывком обернулся, словно рассчитывал увидеть за спиной Зрящего. Зрящего, конечно же, там не было.       — Хуже, — мрачно ответил бета и переключился на существо. — Подвинься, мы по делу.       Андроид не сдвинулся ни на пядь. Тори свёл брови к переносице, но существу было всё равно. Оно так и не отошло, пока Торай не передал ему какой-то маленький свёрток. Робот осмотрел подношение и спрятал его куда-то под плащ — на показавшемся из-под ткани наплечнике всё той же белой краской, криво и косо, с разводами, с кляксами, кто-то вывел «PRAISE THE FUCKING SUN». Похожие буквы были выбиты на борту корвета: они однозначно имели что-то общее с этой сделанной от руки надписью — тут догадался бы и последний дебил. Только какой дебил додумался разрисовывать андроида — вот это уже загадка.       — Сдать тебя господину Маре, что ли, — сказал бета задумчиво. Существо переступило с ноги на ногу, клацнув сочленениями брони. Воздействие стало осязаемей — мозги смяло, как бумагу, взбило в пену — и вдруг прекратилось, когда альфа собрался было сблевать прямо на андроида — вот прям здесь и вот прям щас. Тошнота отступила моментально, правда, осталось ощущение, что разум вывернули наизнанку, как следует его перетряхнули на предмет запрещённых веществ и осторожно вернули на место. Ювелирная работа, нечего сказать.       Какого чёрта вообще происходит? Они тут что, держат под замком старейшину Зрящих, которому срочно понадобились поющие цветочки? Как же заебали эти тайны, сил нет.       Торай тем временем прижал правое запястье к сканеру на стене. Что-то внутри лязгнуло, и дверь бесшумно разъехалась в стороны — а бета тут, оказывается, не залётный гость, очень любопытно.       Торай переступил порог первым, за ним уже последовали альфы, внимательно изучая обстановку: комната славила собой неприхотливость, как и каюта хозяина на станции, только она была гораздо просторнее и темнее. Её обитатель Кьера поразил — это оказался старик, небольшой, сухонький, седой до белизны, с породистым лицом древних императоров старой Земли, иссечённым морщинами, но по-прежнему властным. Он напоминал маленького шустрого паучка, раскинувшего вокруг себя сети кабелей. Провода на полу вились кольцами, соединяя десятки терминалов у стен в общую сеть, и один кабель, как сторожевая нить паутины, уходил к шее старика.       Гостей старик не заметил. Он увлечённо водил пальцем по планшету, такому же, как у Торая, и прихлёбывал, видимо, чай — на столе у него стоял фарфоровый чайничек — с цветочком, блядь! — и молочник.       — Господин Маре, — Торай щёлкнул каблуками, стремительным жестом впечатал кулак в грудь. Кьер покосился на него с удивлением — это было не пиратское приветствие, но что-то смутно знакомое. Старик поднял голову, разглядывая вошедших, и кивнул, медлительно, тягуче прижав правую руку к сердцу.       Он, наверное, давно не видел солнечного света — кожа старика, вся в пигментных пятнах, была неприятно бесцветная, как и Эсдва. Альфа с ходу дал бы дедку за сотню, не иначе.       — А, Торай. Я ждал тебя ещё вчера. Доставил образцы?       — Так точно.       — Что насчёт живой особи?       Кьер уставился на бету, ожидая хоть каких-то аргументов, но Торай промолчал так красноречиво, что это заменило тысячу слов. В этот момент свернуть ему шею захотелось особенно сильно.       — Ладно, — рассеянно произнёс старик. — Пока свободен. А вот с этими господами нам предстоит долгий разговор. Присаживайтесь.       Старика можно было перешибить одним щелчком, но альфа чувствовал себя мухой, попавшей в паутину из проводов — такая сила была в старческом голосе, что не подчиниться было невозможно. Кьер без возражений подтащил к себе стул, сел; лис колебался дольше, но в конце концов тоже устроился прямо напротив дедка — по ходу, Самой Важной Шишки на Эсдве, раз Торая после его приказа как ветром сдуло.       — Чай, настойка? Самая что ни на есть «натура» собственного производства, — гостеприимно предложил господин Маре.       Пить Кьеру не хотелось, но отказываться альфа не стал — не столько из вежливости, сколько из интереса. Старик поставил перед ними маленькие рюмочки, налил какой-то зеленоватой бурды — но пахла она ничего, не чета бормотухе во владениях Торая. Хари сразу втянул полрюмки, щёлкнул языком, выражая одобрение — отказываться от алкоголя, тем более халявного, в свод правил вольного бродяги не входило.       — Настойка из дерьма червей, прошу, — лис подавился, шумно выплюнул, окатив брызгами колени и стол. — Шучу, — рассмеялся господин Маре. — Это из лиан. Основная легальная статья дохода на Эсдве. А про дерьмо мы говорим, чтобы не было желающих примазаться к прибыли. Значит, это вы добыли цветы? Представлял вас более героически.       — Какие есть, — проворчал альфа, хотя на языке вертелось выраженьице куда весомее. — А вам нужны были бравые космодесантники?       Если с Тораем Кьер мог позволить себе не церемониться, то здесь возраст и седины не позволили альфе тыкать старику. Господин Маре был очень-очень старый — в чём там только душа держалась.       И не отступало ощущение нереальности происходящего, словно Кьер попал на спектакль, поставленный для двух зрителей — потому что не бывает так: древний старик с проводами в шее. Бред. Как есть бред.       — Нет, зачем, — господин Маре дёрнул острым плечом. — Меня всё устраивает — я рад видеть наших потомков.       — Каких ещё потомков? Вы мне родственник, что ли? — ощерился альфа. Теперь он был точно уверен, что всё это — дешёвый розыгрыш Торая на пару с дедком, за давностью лет потерявшим берега и разум. Вот два долбоёба! Он сюда тащился не для того, чтобы слушать тупые, в стиле ящеров, шутейки.       — Ну… в какой-то мере, — старик прикрыл блёклые глаза. — Наверняка какой-нибудь мой прапрапрадед проектировал «Андромеду».       Допустим, здесь господин Маре Кьера своей осведомлённостью не удивил. Историю Терры знал почти каждый: корабль-ковчег «Андромеда» с экспериментальными двигателями был запущен семьсот земных лет назад, улетая в бесконечность от смут, войн и угрозы полного уничтожения.       Первые и последние колонисты были уверены, что Земля, голубая планета, колыбель человечества, стала безжизненным каменным шаром. Впоследствии астрофизики это действительно доказали, и на Терре смирились с мыслью, что теперь они единственные люди во вселенной. Так что пахло тут не шутками, а психическими расстройствами — дедок в отрыве от цивилизации точно повредился головой: считать себя прачеловеком — как же надо отчаяться, чтобы докатиться до жизни такой?       В жопе, говорил Шие? О, нет, тут даже не жопа, а полная, безоговорочная, тотальная безнадёга. Загреметь с мутным идиотом-бетой на планету, где всем заправляет явный псих — апофеоз везения.       — Не смешно нихрена, — Хари, похоже, думал с Кьером в унисон. Старик же разглядывал поочёредно то альфу, то лиса, словно в голове у него работали шестерёнки, задавая направление мысли (почти так оно, сука, и есть!).       — Синкретическая раса, очень-очень занятно, — пробормотал господин Маре. — Мне Торай про это не говорил.       — Этот ваш Торай… — не выдержал Кьер. Старик поднял ладонь, призывая его к молчанию.       — Он привёз вас по моей просьбе, не ищите подвоха — ведь мы долгое время считали, что вы погибли, — невозмутимо сказал он — а ведь и в самом деле, на сумасшедшего старик был похож меньше, чем Хари на улрога. — Как выяснилось, ИИ вследствие ошибки в расчётах изменил траекторию полёта, и вместо Альфа Центавра «Андромеда» улетела туда, где не должна была оказаться никогда — в Империи Солнца день колонизации системы Центавра является днём траура, так-то, господа.       — Это что же…       — Да, мы с Земли. Торай разве вам не сказал? — старик фыркнул совсем по-молодому. У него даже выцветшие глаза на мгновение стали ясными, живыми. — Солнце великое, как это на него похоже. Вместо того чтобы поприветствовать давно потерянных братьев, он играет в конспирологию.       — Да хватит издеваться, блядь!       Лис, не в пример Кьеру, почтения к сединам не испытывал. Он одним прыжком перемахнул через стол, одновременно выхватывая из кобуры бластер, и прижал оружие к виску старика. Кьер вскочил, ожидая, что сейчас в двери вломится то самое «хуже, чем боевой андроид», но где-то в темноте только пискнул терминал — никто не собирался пробовать на прочность их шкуры.       Приставленный к голове бластер старика не испугал. Господин Маре спокойно долил молоко в свою чашку и поднял скрюченную лапку, отводя в сторону дуло.       — Юноша, я прожил триста тридцать семь лет и из них больше двух столетий я был губернатором сектора Солар — а это около девяноста освоенных звёздных систем, чтобы вы представляли себе весь объём моих обязанностей. Я видел всё, что возможно в нашей с вами реальности, и уже давно готов стать космической пылью. Не нужно мне угрожать. Я не нахожу ни одной причины, по которой должен был над вами издеваться — сижу тихо, собираю сплетни, по мере возможностей управляю этой дырой. Разрешите?       Старик неожиданно проворно схватил Хари за руку. Ошарашенный лис беспрекословно позволил проткнуть себе палец тончайшей, в половину человеческого волоса, иглой. То же самое господин Маре провернул и с Кьером — альфа сам протянул старику раскрытую ладонь, понимая, что добровольное согласие в этом паучьем логове — формальность, не более.       Господин Маре взял по капле крови у Кьера и у Хари, поместил крошечные капсулы в какой-то прибор и щёлкнул тумблером.       — Анализ займёт некоторое время. А пока рассказывайте, господа, как вы там живёте? Несёте величие человеческого гения в самые тёмные уголки вселенной?       Человеческий гений перестал волновать Кьера с того самого момента, как он отправился в первый полёт на «Копье». В нестабильном существовании по ту сторону закона не было места для высоких материй. Сорвать куш, оставить с носом погранцов, напороться в баре после удачного вояжа — вот и вся забота. Какое ему дело до человечества и впечатления, которое оно производит. Живой — и ладно.       Но старик воодушевлённо уточнял, спрашивал — от него не ускользала ни одна мелочь. Кьер почему-то почувствовал себя предателем, сливавшим государственные тайны за спасибо, и замолчал. Как раз вовремя пискнул прибор, оповещая о завершении анализа. Господин Маре целую минуту сидел неподвижно — разбирался в результатах через свой грёбаный провод в голове.       — Жаль, что я не учёный — такой простор для исследований, — наконец произнёс он. — Две абсолютно разные, но генетически идентичные особи, одна из которых в своей основе имеет геном человека. Восхитительно. Я впечатлён достижениями вашей биоинженерии. В сочетании с кибернетикой это должно быть очень… эффективно. Модификация особи по заданным параметрам…       Старик, увлёкшись, рассуждал сам с собой, забыв про альф. Слышать о себе бездушное, казённое «особь» было омерзительно. Где-то такое уже звучало — да, верно, Кьер припомнил их первый разговор с хозяином станции. Но Торай называл так Зрящего — для него телепат был не угрозой, а гипотетическим подопытным образцом. Куда ты вляпался, Кьер? Кому так насолил, что попал, как кур в ощип, к этим сумасшедшим? Они тут хуже Зрящих, папу их!       — Это всё пиздец как интересно, — перебил господина Маре лис. — Но мы дела делать будем, предок дорогой?       — Безусловно, юноша, безусловно, — старик потёр ладошки — точно паук перед обедом. — Назовите цену.       Они долго спорили — господин Маре лицом в грязь не ударил; старик вообще открыто наслаждался общением, торгуясь, как карем на развалах. Хари уступать не хотел, зная, какие деньжищи можно получить в обмен на цветы, но и господин Маре был осведомлён об их положении, спасибо, драть его за ногу, Тораю. В итоге сошлись на половине той суммы, которую альфы установили изначально. Кьер считал эту сделку в какой-то мере удачной, однако лис чуть ли не пар пускал из ушей — настолько он был недоволен результатом. Но старик и бровью не повёл.       — Ладно, хуй с ним. Тогда на вопрос ответьте, — Хари махнул рукой — сообразил, что бодаться с дедком дальше не хватит терпения и навыков даже у самого ушлого карем. Господин Маре благосклонно кивнул.       — Обычно мне не задают вопросов, но вы потрясающе нахальны, юноша, и я готов удовлетворить ваше любопытство.       — Вы сами-то откуда вылезли?       — Как бы вам сказать, из того места, откуда обычно появляются люди, — лис скорчил гримасу — старик оказался такой же занудный, как и ИскИн Перси. — А вообще я уже говорил, что мы все тут с Земли. О, юноши, голубая планета — это величайшее место в галактике, — мечтательно поделился господин Маре. — Сердце науки и прогресса — сейчас мы способны дотянуться до любой звезды и заставить её погаснуть, если на то будет Воля Империи.       — Почему тогда вы здесь, а не там, в этой вашей науке с прогрессом? — резонно осведомился Хари.       — Потому что, — совершенно серьёзно ответил старик, — это не то место, где хотелось бы жить. Эффективность превыше человечности. Я был счастлив направлять её Волю, но устал от этого. Наверное, можно сказать, что прозрел… Вот ваши деньги, — он протянул им маленький, не больше ногтя на мизинце, чип. — Идите. Мне нужно о многом подумать.       Намёк был понят правильно. Старик подавлял их своей властью, не делая для этого абсолютно ничего — он просто беседовал так, как привык — и лезть к нему с дальнейшими расспросами лис не рискнул.       Альфы покинули паучье логово в полном душевном раздрае. Расписного андроида не было, исчез и Торай. Кьеру было как-то всё равно — он пытался сохранить внутреннее равновесие после встречи с покупателем — то есть господином Маре. Девяносто освоенных систем — да во всей Федерации вкупе с каремскими астероидами их едва ли тридцать. А предки-то времени не теряли… Звёзды они там гасят. Озвереть.       Снаружи снова шёл дождь. Эсдва пахла тиной, кислятиной и яблоками. Омега вместе со своей ящерицей сейчас отводил душу где-то в куполе с симуляторами — по крайней мере Кьер знал, что ему весело, чего нельзя было сказать о нём самом. Оле наверняка чувствовал состояние альфы, но так и не дал и намёка на свою заинтересованность, всё жался к бете. Хрен знает, что там между ними произошло, но омега с самой посадки просто лучился счастьем, которое не было предназначено Кьеру.       Ебучий Торай, который оказался и не бетой вовсе. Прачеловек, пиздец! Не альфа, не омега, даже не бета — а хрен знает что.       — Нас можно поздравить с карьерным ростом, кэп? — Хари засунул руки в карманы, перекатился с носков на пятки, разглядывая прореху в тенте. Сквозь неё пролетали капли и собирались в лужу на металлическом тротуарном покрытии.       Импульсивный лис, как ни странно, воспринял эти ошеломительные откровения философски. Кьер умением сохранять полную невозмутимость, даже если всё летит в тартарары, к сожалению, не обладал.       — В каком смысле, лисяра?       — Ну, мы теперь как бы дипломаты, контакт с первыми людьми. Исторический момент, кэп. Может быть, нам даже памятник на Терре поставят, прикинь? Отважные космолётчики, все дела. Под амнистию попадём однозначно. Было бы прикольно.       — Мне кажется, мы не дипломаты, а какая-то хуйня из пробирки, представляющая только научный интерес. Лучше бы я и дальше считал, что старая Земля уничтожена. Ты слышал, как этот дедуля-одуванчик назвал нас особями? Особями, как мышей лабораторных.       — Я бы с таким одуванчиком в одном поле встречаться не стал, — хмыкнул Хари. — Но и фиг с ним. Эти твои предки всё равно бы нас нашли. Просто позже. Гордись, что оказался самым быстрым.       — Нахуй мне такие предки. Как и Торай. Вот как есть крыса, притащил сюда, чтобы деду сдать в качестве экспонатов.       Альфа смачно харкнул прямо на стену здания-сферы — на Эсдве можно было плеваться сколько влезет, безграничные возможности для любого выражения эмоций.       — По-моему, Кьер, ты просто Оле ревнуешь. Если бы Торай на самом деле захотел нас сдать, он бы сдал — хоть телепату, хоть деду. Кто бы ему помешал? Ты? Я? Омежка? Не парься и получай удовольствие. Пошли рекогносцировку проведём, — предложил лис, почесал ухо — он умудрился поймать несколько ядовитых капель через дыру в навесе. — Давай, шевелись, миллиардер, друг прачеловечества, копетан и ваще крутой. Я бы сейчас хоть личинку сожрал…       На Эсдве темнело быстро. Планета и без того не могла похвастаться обилием света, а с наступлением сумерек погрузилась в самый настоящий ночной мрак. Последний раз мазнуло исступлённо-розовым за плотными тучами, и туман за пределами городка почернел. Под тентами один за другим загорелись разноцветные огни, заморгали вывески — наблюдать за тем, как здания обретают схожесть с рождественскими деревьями, было захватывающе. Если не знать, где именно они находились.       Торай вывернулся откуда-то из переулков совершенно незаметно, призывно махнул рукой, не говоря ни слова, и снова потащил их по хитросплетениям улиц. По дороге им попались ещё два андроида с красными глазами — но без ушей в виде крыльев, да и броня у них была несколько иной формы. «Патруль», — прокомментировал Торай, но Кьера после господина Маре удивить не могло уже ничто, так что он посмотрел на роботов как на обыденное явление и равнодушно прошёл мимо.       — А где Оле? — спросил он — по ощущениям омега радовался жизни и про альфу думать забыл, тут даже связь истинных была бессильна.       — Смотрит какой-то ящериный голофильм со своей новой подружкой, — в ответ на испепеляющий взгляд Кьера Торай добавил: — Зая хорошая ящерка, пока ему с ней будет лучше. Договорились с господином Маре?       — Договорились, — бросил Кьер сквозь зубы.       Старик вёл дела на удивление честно и заплатил им сразу за оба контейнера, так что альфы могли позволить себе оттянуться на широкую ногу — а Эсдва предлагала многое: казино, бордели, тотализаторы, рестораны с любой инопланетной жратвой. И всё это было объединено в систему. Максимально эффективную, где любой чужак приносил пользу, желал он того или нет. Господин Маре оказался гениальным управленцем — был ли это врождённый талант или две сотни лет опыта вкупе с железом в голове, альфа не знал, но факт оставался фактом. Из планеты, где условия для существования по шкале приспособленности стремились к нулю, он сделал процветающий комплекс на полном самообеспечении — вот у кого стоило бы поучиться терранским бюрократам.       Максимальная эффективность прослеживалась всюду: в организации поставок, ведении переговоров, расходе энергии и отношении к окружающим его существам. Это выглядело разумно и логично, но господин Маре, как и Торай, был помешан на рациональности и сам того не замечал.       Они были невероятно похожи — своей непритязательностью, равнодушием к роскоши. Разве что Торай пил только настоящий коньяк, а старик отдавал предпочтение чаю с натуральным молоком — но на этом их стремление к комфорту заканчивалось. И ведь даже тот верзила Майк уминал обычный брикет, хотя у него под носом инопланетники торговали деликатесами.       Альфа их не понимал — совсем. Старался, ведь генетически и психологически они были ему ближе, чем тот же Хари, и не мог. В голове не укладывалось, как можно быть настолько повёрнутыми на какой-то лабуде и усложнять себе жизнь — она и так непростая. Но раз нравится им так — то пусть живут, плевать.       Торай приволок их в огромный бар с непроизносимым названием — альфа воспринял это как само собой разумеющуюся вещь. Куда ещё податься бродягам, в жизни которых всё идет по наклонной, кроме как в место, где можно промочить горло.       В баре дым стоял коромыслом. Сновали улиточки, ловко прошмыгивая между ног посетителей, на стойке, мордой вниз, спал какой-то пятнистый котопёс. Давешние ящеры — Кьер опознал их по шевронам — успели напороться в полный драбадан. Увидев альф с Тораем, они тут же утянули их за свой столик: выпить, обминяться новастями и поклевать мозг насчёт двегла и риакторав.       Кьер был не прочь нализаться до состояния рептилий — всё равно ясно мыслить уже не получалось. Слишком много событий произошло, чтобы оставаться невозмутимым и изображать, что всё нормально — ничего тут не нормально. И ведь это только полмесяца прошло!       Мудила Джжзре, дери его все четырёхрукие боги.       Ящеры старались вовсю — они окучивали Торая всем кагалом, на разнообразные взятки не скупились, не забывая и про Кьера с лисом: вдруг и от них что перепадёт. С альф нельзя было взять и клока шерсти — ну, если очень постараться и почесать Хари, то можно — но они своего не упускали: угощались на славу, пока рептилии не просекли, что к чему.       — О, а вот и наш любитель ксеносов! — донеслось откуда-то из глубины бара. Там располагалось что-то вроде вип-зон, с удобными диванами и гнёздами для улиточек на антигравах — что сказать, красиво жить не запретишь, всё по высшему разряду, не хуже, чем на Терре.       Кьер развернулся на голос — на одном из диванов, поджав под себя ногу, сидел в окружении толпы… телепат, одетый в такой же чёрный комбез, как и Торай. Альфы сначала шарахнулись, едва не наступив на какую-то улиточку, но потом разглядели. Телепат был так же беловолос и бледнокож, как и Зрящие, но его глаза, густо подведённые краской, были янтарными, не серебристыми.       — Ух, блядь, Шелл, — прошипел Торай в сторону. Ящеры сочувственно зашипели.       — Тори, ты даже поздороваться не подойдёшь? — крикнул пират и указал бокалом на Торая. Он был пьян — не так, как ящеры, но почти на уровне. Его свита — не трезвее ни разу.       — Хотел что-то? — бесстрастно спросил Торай, приблизившись к столу Шелла. Кьер увязался за ним — понахватался от лиса любопытства, чтоб его. Пират кивнул и щелчком отправил к ним стакан. Торай взял тару, выпил залпом.       — Тебя хотел. Во всех смыслах. Да ладно, Тори, тут все свои, — Шелл засмеялся. — Как узнал, что ты вылезешь из своей норы, сразу примчался. Вот, сижу, жду тебя, — он обвел мутным взглядом свою компанию, поднял бокал. — А где наши братья? Всё, вижу, можешь не отвечать.       Кажется, новости на Эсдве разлетались со скоростью света. В баре только ленивый не подошёл к альфам и не прицепился к ним с вопросами. Всем было интересно знать, как живут другие люди, не эти «отморозки конченные», а нормальные. Пират назойливым инопланетникам отдавать пальму первенства не собирался.       — Подойди, не стесняйся, — Шелл поманил пальцем Кьера. — Ну что, наш дорогой обретённый брат, как тебе Тори? Не даёт? О, он у нас такой. Только по любви.       — Завали ебало, Шелл, — альфа такие эмоции у обычно сдержанного Торая видел впервые. Пират приподнял верхнюю губу, показывая острые зубы — ему эта запутанная игра нравилась, по ходу он от неё получал удовольствие не меньшее, чем от секса.       Странные какие-то у этих двух отношения.       — Слышал, пластины на «Энчу» нужны? Кто тебя так потрепал? Эти полудурки всё же уговорили тебя слетать к червям?       — Эльф. Фазор пробил поля только на полном реакторе.       — Серьёзно? — Шелл сел ровно, кажется даже протрезвел. Похлопав по дивану рядом с собой, он пригласил Торая присесть. — Не бойся, я не стану тебя трогать. Хочу кое-что обсудить. У тебя логи в «пень»* записались? Передай, я прикину, что к чему. И ты не передумал насчёт моего предложения?       — Не передумал и не передумаю.       Торай садиться не стал, но пресловутые логи каким-то образом Шеллу отправил — пират выразил своё впечатление коротким «даневозможноблядь» и всосал сразу полный стакан спирта.       Поговорить с Тораем с глазу на глаз альфе хотелось до зубовного скрежета, но никак не удавалось — Шелл с командой мигом взяли его в оборот, с горящими глазами расспрашивали про Терру, про космофлот и корабли. Но особенно увлекли их омеги: верзила Майк уже успел растрепать про Оле; омега независимо от своего желания стал звездой вечера — его хотели видеть, кто-то порывался за ним сбегать — теперь Кьер понял, почему с ящеркой Заей омеге будет лучше, чем в баре.       Кутёж набирал обороты — бухло лилось рекой, речи стали развязнее, а Шелл буквально раздевал альфу взглядом — красивые у него были глаза, но блядские неимоверно. Клеиться, впрочем, умудрялись даже к лису, но Хари не был бы Хари, если бы позволил безнаказанно лапать свой хвост. Так что после пары разбитых носов от него отлипли, а потом это всё надоело уже самому лису. Он подобрался к Кьеру, шепнул ему на ухо, что пойдёт за омегой, и свинтил — только его и видели.       Шелл же, забыв про Торая, усадил рядом с собой альфу, чуть ли не силой впихнул ему в руки бокал и как-то ненавязчиво повёл допрос. Кьер отвечал, но чувствовал себя не в своей тарелке. Вроде бы это был такой же человек, как и сам Кьер, куда приятнее и проще, чем тот же Торай или старик, но что-то в нём было не так — ненормальное, непонятное. Что-то свербело в черепушке, не давая расслабиться.       — Вот, господа офицеры, смотрите, перед вами та самая свобода выбора. Захотел — уволился, пошёл во все тяжкие, — пират положил руку на бедро альфы, двумя пальцами провёл по нему черту, подбираясь выше, к паху. Кьер вопросительно посмотрел на его руку — и Шелл призывно облизнул губы. — А у нас… эффективность навеки и до смерти, и не вякай, деталька! Маре уже в курсе? Да-а-а… — Шелл притянул Кьера к себе и пьяно выдохнул прямо в ухо: — Съебывай, мужик. Эта старая псина сообщит куда следует, и вас тут разберут на молекулы, чтобы изучить, как вы устроены. Ты им не верь, ни единому слову, Маре поёт сладко, но я тебе скажу по секрету, что он, в отличие от нас, из системы не вышел. Этот хер здесь сидит по высочайшему одобрению центрального процессора. Чухаешь, как всё серьёзно?       По спине пробежал холодок. Нет, Кьер в тонкости бизнеса был посвящён, потому примерно представлял, какие силы стоят за хозяевами планеты — но чтоб вот так официально…       — И как мы отсюда свалим? У меня судна даже нет.       — Лех-х-хко, брат, — Шелл приобнял альфу за шею. От пирата пахло антисептиком и свежим перегаром. — Есть предложение. Мне нужен Торай — крейсер простаивает, у капитана там синхрон едва ли тридцатка, дубина гражданская, хер ли с него взять? А у Торая восемьдесят два — но он даже слышать не хочет, мотается на мусоре своём — «Энча» уже лет двадцать как устарела.       Кьер присвистнул, не обращая внимания на повисшего на нём Шелла — ну охуеть, мусор. Что же тогда за корабли у этого белобрысого, если для него звездолёт Торая так, оторви и выбрось? Им бы с Хари такой мусор — и можно иметь половину императорского флота в хвост и в гриву, если уж этот корвет мог конкурировать со «спрутом» — и вполне успешно.       — Как ты себе это представляешь?       — Смотри, всё просто. Стукни его по голове и отдай нам. А мы тебя хоть на Терру, хоть в скопление Волос Береники доставим. Без обмана, — пират провёл мизинцем по щеке Кьера, и альфа не сказал бы, что это было ему противно. — А ты ничего такой, братик.       — А сам что? — с подозрением спросил альфа. Шеллу он, положа руку на сердце, тоже доверял не особо.       — Сам не могу, меня потом Маре кончит. Старая псина слишком хорошо взаимодействует с первым адмиралом, и здесь я бессилен, — не смутился Шелл. — А с тебя какой спрос? Ты уже к тому времени будешь дома ведро своё гонять и в хер не дуть — без координат они вас не найдут.       — У меня ещё ящеры и карем на станции остались, — предупредил альфа.       — Великое Солнце, братик, вот это у тебя интернационал! — Шелл уже запустил руку альфе под комбез, добрался до нижнего белья. — Хрен с ним, заберём. Соглашайся, зачем тебе Тори? От него тебе мороки больше, чем пользы. И сладенький мальчик только твой будет. Ну? — видя, что альфа не может определиться, пират перешёл к полноценной осаде, вытащил заколку из волос, чтобы белые пряди рассыпались по плечам. — Вы всё равно для них образцы, не надейся.       Предложение было очень заманчивое. Кьер сразу разгребал большую часть проблем — а стоило это всего-то сдать Торая его заклятому приятелю, такому соблазнительному сукиному сыну. Подло, конечно, но своя рубашка ближе к телу. Да и на самом деле — минус конкурент.       Альфа перевёл взгляд на другой конец зала — Торай сидел на краю столика, слушая пьяного вдрызг ящера, и покачивал ногой.       Арр-р-ргх, а ведь он ему нравится. Не так, что ёкает в груди, это пусть пишут в книжонках, а в голове и кое-где ещё. Взять Шелла — там одно, пират привлекал своей доступностью и напористостью, а Торай — это уже совсем другое, он от Шелла отличался, как сладкое от солёного. Но блядь… Кьер для него особь, сраная особь, как и Оле. От этого на душе стало совсем погано — обида мучила даже не за себя, за омегу, действительно наивного дурачка, умудрившегося втрескаться в ебучее чудовище, для которого он всего-то образец. Пас-с-скуда. Во что превратилось изначальное человечество со своими супертехнологиями, разъёмами в головах и рациональностью — пиздец просто, если разобраться.       Ненависть захлестнула Кьера, как волна, выбила воздух из лёгких и потащила на дно, в пучину. Пусть Шелл забирает эту тварь и делает с ней всё, что заблагорассудится — а им действительно пора валить. Хватит всех этих приключений — надо менять валюту и катиться отсюда подобру-поздорову: денег до конца жизни хватит. Ещё и внукам останется.       Пиликнул комм. Альфа пробежал сообщение глазами — лис докладывал, что они с омегой нашли ночлежку и после душа собрались на ужин. Отлично, Хари не подведёт.       Разнылась голова от шума и выпивки, которой щедро угощали его «братья». Сидевший рядом Шелл лапал Кьера уже без всякого смущения, шептал ему на ухо какую-то чушь, прикусывал мочку. Окосевший альфа был и не против дальнейшего знакомства — тут ему обламывалось с вероятностью сто процентов. А почему бы и не да? По сравнению с цветником из борделей пират смотрелся очень аппетитно — и не такой он долбоёб, как про него говорили. Вполне нормальный, не то что господин Маре с этой падлой Тораем — для Шелла они хотя бы не образцы, не особи, а братья.       Кьер чуть не проворонил, как покинул общество ящеров Торай, — пират открыто указал на него пальцем, мол, помни о сделке, — перелез через Шелла и вышел за ним на улицу.       Торай нашёлся за куполом — сосредоточенно раскуривал самокрутку. Альфа повёл носом. К кислятине, душной влаге и яблокам примешивался запах лёгкой наркоты. Вот уж не подумаешь, что хозяин станции, у которого мозги железные в прямом смысле, будет баловаться расслабляющей пыльцой.       Они стояли молча. Во влажном густом воздухе плыл пряный дымок. Изнутри доносились взрывы хохота, перемежаемые музыкой — но снаружи было тихо и безлюдно, только дождь стучал по навесам. Казалось бы, вот он, Торай, бери голыми руками, но что-то Кьера пока останавливало, как-то всё это выглядело… отвратительно.       — Ну и почему ты не сказал сразу? — Кьер упёрся ладонью в купол, прижимая Торая к стене. Тот посмотрел на него, выдохнул из ноздрей дым.       — А ты бы поверил?       — Решил бы, что ты шизофреник, — Торай широко ухмыльнулся. — Но не обольщайся, в моих глазах более вменяемым ты не стал. Наоборот.       Торай пожал плечами — как скажешь.       — Оле обо всём этом знает? — Кьер придвинулся ближе и смог разглядеть тонкий рубец на виске. Что там было — травма или операция?       — Нет. Отъебись. Ты с Шеллом вроде отжигал? Можешь вернуться — не пожалеешь, — Торай отвернул от альфы голову. Кьер видел, что продолжать этот разговор он не хотел, но его отпускать был не намерен. Алкоголь и речи Шелла, казалось, поставили мозги на место — все мотивы Торая вместе с его дедком были как на ладони.       — Ну, конечно, ты мальчика купил, как подопытный образец. Задурил ему голову, чтобы он сам добровольно позволил разбирать себя на части ради вашей эффективности. Какая же ты мразь!       — Я покупал его не для этого, — глухо ответил Торай, сделал шаг в сторону, чтобы выбраться — альфа не позволил.       — А для чего? Этот ваш Маре назвал его живой особью, которую ты должен был привезти. Особью, ебучее ты чудовище, не человеком! — Кьер схватил Торая за комбез на груди, дёрнул на себя. — Куда собрался? Ты вроде объяснить мне лично что-то хотел? Вот давай, действуй. Что, мы для вас очередное восхитительное исследование? Ну, скажи как есть, хули стесняешься? Шелл, которого вы так не любите, гораздо лучше тебя, честнее, блядь! Он мне глаза открыл на вашу сущность. Ты так охуительно изображал заботу о мальчике, что я почти поверил, а на деле всё это — ради эффективности? Для вас вообще всё происходящее — развлекуха, да? Думаете, раз были первыми и напихали в бошки железа, то вы теперь высшая раса и вам всё позволено? Хуй ты угадал!       — Это не…       Альфа не стал слушать оправданий — замахнулся и от всей души впечатал кулак в лицо беты — Торай едва успел заслониться рукой. А Кьер всё бил, вкладывая в удары всю ненависть, всю ревность, всё напряжение. В голове клубился яростный туман, набатом гремела мысль: «убить, растоптать», и альфа бил, не разбирая, ощерился со злобной радостью, когда что-то тихо хрустнуло. Стыда за содеянное он не испытывал — всё равно собирался это сделать, особь стала просто сорванным ограничителем.       — Он тебе не особь, тварь, а человек! Человек, понял? Мы люди, киборг ёбаный, а не образцы!       Торай опомнился не сразу, но когда Кьер занёс руку для очередного удара, шагнул к нему вплотную и одной подсечкой опрокинул альфу на землю. Осатаневший Кьер не успел понять, что произошло, как в скулу ему прилетел тяжёлый форменный ботинок. В глазах на секунду потемнело, но этого хватило, чтобы боевой запал у альфы пропал — он даже начал немного соображать.       — Успокоился? — Торай, несмотря на плачевный вид, жалким не выглядел — скорее растерянным. Он осторожно ощупал стремительно распухавшую руку, удручённо вздохнул. Кажется, альфа сломал ему предплечье, сам отделавшись лишь рассечённой бровью и начинавшим наливаться синевой кровоподтёком на скуле. — Господин губернатор говорил не про Оле, ему нужен живой эльф. И Оле я бы не отдал. Ни ему, ни кому бы то ни было.       — Шелл мне сказал…       — Шелл долбоёб, и ты ничем не лучше, — печально резюмировал Торай и тыльной стороной ладони стёр с лица кровь. — Нашёл кого слушать. У него от безнаказанности и отсутствия коррекции крышу рвёт, а у тебя что?       Ответить тут было нечего. Альфа перекатился на спину и сел. Торай протянул ему мятый платок или кусок ткани — не разберёшь в темноте.       — Я понимаю, что от тебя благодарности ждать — дохлый номер, но вот этого я не заслужил. Киборг ёбаный, чудесно, — криво усмехнулся Торай. Кьер опустил голову — да, нехорошо получилось, бессмысленно. И что на него нашло: ведь можно было поговорить — не производил Торай впечатления бесчувственной машины, хоть убей.       — Когда ты понял, что Оле другой человек? — спросил альфа, прижимая к брови импровизированный бинт — чтобы хоть как-то сгладить неловкую паузу.       — Почти сразу же. У него не было эсэра. Ну, вот этого, — Торай потрогал пластырь на шее. Альфа вскинул на него полные недоумения глаза.       — Не понял, они у вас у всех, что ли?       — «Пень» и гражданский эсэр вживляются в мозг каждого гражданина Империи, достигшего семилетнего возраста.       Кьер откинулся спиной на холодную стену здания сферы и засмеялся — до икоты, до выступивших на глазах слёз.       — Пизде-е-е-е-ец. Вы реально отморозки. Папой клянусь, Торай, вы там все, блядь, конченные отморозки, нахуй!       — Вот поэтому он ничего не знает, — очень тихо сказал Торай. — Оле мне слишком дорог, чтобы его терять — он первое, что я сделал не эффективно, а по-человечески.       Альфа перестал смеяться так же резко, как и начал. Вот это он дал маху — надо ведь было так ошибиться в своих суждениях, из разрозненных сведений сложив неправильную картину мира. Оказывается, мутный Торай вопреки всему пытался быть человечным и получил за это по первое число. Блядь, как же всё запутанно.       — Ебучее ты чудовище, но не безнадёжное, хвала всем звёздам. Сделаем мы из тебя человека, не волнуйся.       Соперничать с Тораем за омегу Кьер больше не собирался. Всё же он был не бездушным чучелом, чтобы отбирать у этого несчастного по сути существа единственную отраду в жизни вне системы. Да и Торая уже не рассматривал как назойливое дополнение к своей паре. Тут стоило поступить тоньше, и альфа находил выход из положения не лишенным приятности — сложным, этого не отнять, но всё же.       Мысль, что его бетой будет прачеловек, была… пикантной. Волнующей. Подмять под себя такую личность, как Торай, дорогого стоило, но, в принципе, Кьер был согласен и на равноправие — он искренне хотел этому чудовищу помочь, а не просто трахнуть. С Оле проблем не ожидалось — омега был абсолютно неконфликтный, мягкий и понимающий, хоть и старался выглядеть сурово.       Жопу червя этому озабоченному Шеллу, а не Торая.       Сейчас альфа благодарил четырёхруких богов и прошмандень Кэли от всей души и желал им всего наилучшего. Если бы не омега со своими запросами и скандалами, то Кьер не встретил бы своего истинного и не примерил бы на себя роль спасителя одного отдельно взятого человека. Особи, злорадно подумал альфа, хотя Торай со своим… альтернативным мировоззрением вряд ли бы обиделся на такую характеристику.       А карма всё-таки неплохая вещь, когда смотришь на неё с правильной стороны.       — Пошли, — Кьер поднялся на ноги — всё-таки заднице стало прохладно.       — Куда? — не понял Торай. Всё-таки иногда тупил он бесподобно. — Зачем?       — Где тут врач или что-то подобное? У тебя рука сломана, отсюда вижу.       — А, да, действительно… — Торай пошевелил пальцами, поморщился от боли. Про такое запамятовать — ну точно, ёбаный киборг, на что тут обижаться.       В бар они, естественно, не вернулись. Там им делать было уже нечего, особенно с такими изукрашенными мордами — Торай проводил альфу в сферу, где их принял мужик средних лет — он годился в деды Кьеру и во внуки господину Маре. Обработав бровь альфы регенерирующим гелем и наложив на руку Торая фиксатор, мужик взял с них существенную по меркам Эсдвы сумму — Кьер безропотно оплатил все расходы, всё же альфа свой косяк признавал.       Торай оповестил медика о том, что тот охуевший, на что мужик, ехидно лыбясь, отправил его к червям. К червям Торай идти отказался, пригрозил, что скидок больше не сделает, и вышел, со всей дури хлопнув дверями.       — Вот это было совсем неэффективно, — поставил он в известность Кьера, пока они выбирались из сверкавшего вывесками лабиринта. Альфа на это признание отреагировал с усталой ленцой.       — Торай, избавь меня от этой херни, ради вашего великого и грёбаного Солнца. Морды частенько бьют из удовольствия.       — Но это…       — Заткнись, Тори, просто заткнись и передвигай ноги.       Кьер шёл позади беты, разглядывая его макушку и наспех прилепленный пластырь на шее. Альфа уже считал Торая своей собственностью, невзирая на то, что буквально полчаса назад хотел разорвать его на куски — и ведь начал же. Он осознанно приблизился к нему вплотную и ткнулся носом в светлые, едва-едва отдающие медной рыжиной волосы. Они тоже пахли антисептиком. Торай остановился.       — Ну и что ты делаешь?       — Нюхаю, — честно оповестил его Кьер.       — Нахуя?       — Нравится.       — Допустим, я отморозок и чудовище, а ты припизднутый. То кулаками машешь, то нюхаешь. Не понимаю вас, Кьер.       — Взаимно, — проурчал альфа, как хищник, задравший добычу. — А вот в рожу ты получил за дело. Нефиг было интриги разводить.       — Потрясающе, блядь, — сказал Торай серым стенам куполов. Они ему ожидаемо не ответили. — Напарник твой места поближе не мог найти? Этот крохобор мне снотворное вкатил. С обычным переломом. Снотворное… Лишь бы денег содрать за всякую ненужную херотень. Вот Солнце великое и грёбаное.       — Можешь лечь со мной прямо вот здесь, — великодушно предложил Кьер.       Торай вздёрнул бровь.       — Если это подкат, то он тупой.       — Это не подкат, а предложение от всего сердца, — побожился альфа. — В качестве извинения за доставленные неудобства.       — Гм, спасибо, но обойдусь.       Ну да, никто не обещал, что будет легко, однако Кьер поставил перед собой цель — и тут его сбить с пути не смогли бы и десять «спрутов». Альфа решил — альфа сделал.       К месту парковки они доползли быстро — Торай город знал как свои пять пальцев и три разъёма. Сдержанно одобрив выбор лиса, Торай поскрёб ногтями пластырь, зевнул — того и гляди завалится дрыхнуть на улице на радость роботизированным патрулям. Кьер бы на это посмотрел.       Навстречу им выскочил Хари — взъерошенный, полураздетый, ошалевший. Он озирался, словно искал кого-то, теребил комм на руке. Заметив Кьера, он бросился к нему, что-то выкрикивая на бегу.       Альфу давно не покидало ощущение, что в голове у него непривычно пусто, и пока он не мог разобрать, что же именно было не так — был занят Тораем. При виде Хари в мозгу что-то щёлкнуло — Кьер не улавливал мыслей своего истинного омеги, словно его никогда и не существовало. Это что же получается…       — Оле пропал! — выпалил лис на одном дыхании, пригладил топорщившуюся во все стороны шерсть. — Я на пару минут всего отошёл, кэп! Он на кровати с нашей пушистой жопой возился — больше не было никого. Я даже не видел, как он выходил куда-то! Что за хуетень?!       — Сраный эльф! — проскрипел Торай.