El futuro es ahora

      За те десять лет, что альфа мотался по галактике, вписываясь в мутные дела, это дело оказалось самым мутным, из разряда: да ты, бродяга, гонишь, как карем, у которого весь товар — тухляк.       Что самое занятное — по другую сторону закона именно такие баечки и любили. Чем была нажористей брехня, тем лучше она залетала. И если бы Кьер рассказал, как свалил от симбиотика с двенадцатью щупальцами, проломил голову Зрящему и впарил людям, которые существовали ещё до них, поющие цветы, то его историю единогласно сочли бы шедевральной.       Читай — спиздел краше всех.       Альфа забыл спросить у господина Маре, где шарится лис. В их временном пристанище Хари не было, а на вызовы он не отвечал. Украли, как Оле? Кьер громко хмыкнул этому своему предположению — лис не омега, такого если сопрёшь, тут же вернёшь обратно и доплатишь ещё, чтобы забрали. Так что пусть шарится — не пропадёт.       Альфа пропустил Торая в душ первым — и потому, что хотелось посидеть в тишине и одиночестве хотя бы пару минут, и потому, что он успел сполоснуть морду в медкуполе, а Тори нет.       После эффективной терапии спать Кьеру не хотелось совсем — как раз было время подумать, поразмыслить о случившемся, сделать кое-какие выводы. И выводы эти получались, честно говоря, слишком противоречивые. Они-то с омегой между собой всё решили, а вот что делать с киборгом — альфа понятия не имел. Точнее, имел, но как всё это воспримет сам Тори — хрен тут угадаешь.       Этот самый поминаемый Торай выполз из душа в одних расстёгнутых брюках — чёрных, как будто шмоток другого цвета у него не водилось. Даже не взглянув на Кьера, он вытащил из своей коробки свежий пластырь, шлёпнул его на разъёмы, как следует разглаживая края.       Кровь от головы отлила махом. Внизу живота стало горячо, а в районе ширинки тесно — от Торая вштырило не хуже, чем от Оле. Альфа и не думал, что может так возбудиться от одного вида голой спины, причём не омежьей. Вот этого только не хватало!       — Полегчало, эффективный? — спросил Кьер, стараясь не пялиться на старый шрам, тянущийся от лопатки до поясницы — на удивление, он красивый вид не портил. Тори мотнул башкой. Получилось что-то среднее между «да, всё отлично» и «тебя ебёт?» — Я тебе сказать кое-что хочу.       — Например?       Торай прислонился к переборке, скрестил руки на груди. Агрессии в его движениях не было, но крайнее раздражение прослеживалось явно — на доверительные беседы он настроен не был ну совсем никак.       — Например, что Оле — истинная пара. Моя. — Альфа отзеркалил жест, и у него он получился более внушительным. — И при этом вцепился в тебя, что не оторвёшь. Понимаешь, к чему я веду?       — Не понимаю, объясни, — обманчиво ласково попросил Тори.       — Веду я к тому, — продолжил Кьер, беззастенчиво раздевая Торая взглядом до конца, — что выбор тут за омегой. А он выбрал обоих. Теперь дошло? Будем договариваться?       — Не будем. Ещё тебя мне не хватало. — Тори сверкнул глазами, отвернулся. — Ты бабки получил? Получил. Процент вываливай и катись к себе домой. Одни проблемы от тебя нахуй.       Всё, очухался. Снова натянул на себя шкурку равнодушного ко всему, кроме эффективности, киборга — но какой в том смысл, если мякотку его Кьер уже видел.       Он молча шагнул к Тораю и вжал его в стену. Пахло антисептиком, мылом, тёплой кожей — такой коктейль, от которого по мозгам шарахнуло терморазрядом.       — Ты что, блядь, делаешь? — рыкнул Тори. Кьер завёл его руку за спину, чтобы не дёргался, втянул носом воздух — как тогда, после бара. Киборг не киборг — какой же он всё-таки был охеренный, особенно когда сердился.       — У тебя не железо в голове, а синтетика для матрасов — не можешь понять элементарных вещей. Придётся что-то с тобой решать, раз у самого не получается, — чётко выговорил альфа ему на ухо и сорвал пластырь. Потёртые разъёмы блеснули тусклой влагой, когда Кьер провёл по ним языком, снизу вверх. Без определённой цели, ему было попросту интересно, какие они на вкус — оказались горьковато-кислые, каким и должен быть смазанный лекарством металл.       На месте Торая Кьер свернул бы на бок челюсть любому, кто решил бы его облапать. Киборг, наверное, хотел сделать то же самое с альфой и сделал бы без лишних сомнений: покладистостью он не отличался — об этом напоминала затянувшаяся розовой кожицей рана на брови.       Но Тори совершенно не по-эффективному всхлипнул, выгнулся, касаясь ягодицами паха Кьера — бери и трахай, как подарок судьбы какой-то. Изумлённый альфа осознал не сразу, что маркированные железки оказались чем-то больше простых выходов для синхронизации, но вот когда до него дошло…       Внезапная ситуация, однако.       Кьер запустил руку ему в штаны и нащупал там то, что и ожидал. Обхватив пальцами возбуждённый крепкий член, альфа прогнал туда-сюда кожицу, прикусывая разъёмы вместе с мяском. От языка на железках и близости горячего сильного тела Тори поплыл в чужих руках воском, обмяк — вжавшись лбом в холодный металл переборки, прошипел что-то сквозь зубы и кончил Кьеру в ладонь.       Такой Тори альфе нравился до белых вспышек под закрытыми веками — Кьер едва не уволок его за собой, как хищник добычу, но сдержался: напоследок оставил на шее отпечаток клыков и ушёл мыться.       Под прохладными струями воды желание стало почему-то ещё острее. Здоровый альфий организм, который десять лет ограничивали в потребностях, затребовал всего и сразу. Кьер представил, как берёт омегу, как подминает под себя Тори, такого недосягаемого и одновременно уязвимого — в глазах потемнело, мышцы ягодиц поджались, и альфа запрокинул голову, забрызгав спермой стенку душа.       Забросив своё барахло в чистку и завязав на бёдрах полотенце, Кьер вышел из душа посвежевший и в какой-то мере удовлетворённый. Торай стоял в той же позе и в том же месте, где альфа его оставил.       — Тори, у тебя там «пень» завис? — Кьер развернул его к себе лицом. Похоже, он занял Тори на пять с плюсом. — Куда нажать, чтобы перезагрузить?       Торай задумался. Он приставил пальцы ко лбу, очевидно, собирая мозаику из разбросанных мыслей, потом медленно ответил:       — Не могу понять, что я чувствую.       — Ты с живыми людьми никогда не трахался, что ли? — альфа, в принципе, был бы не сильно удивлён, узнав, что Торай спит только со своей эффективностью или молится на неё, сублимируя.       — Нет, у меня был секс, но… не так. Скорее удовлетворение базовых потребностей, как еда или сон.       — И с Оле не было?       — Нет, — ответил Тори.       — Да ты на самом деле отбитый, — иметь рядом влюблённого омежку и не тронуть его — это даже не выдержка, это что-то лежащее за пределами нормального человеческого понимания. — Представь, сексом занимаются ради удовольствия, а не потому, что надо. Хочешь, покажу?       Торай выгнул бровь в своём обычном стиле, словно не он сейчас кончил как подросток-альфач, впервые увидевший омежью задницу.       — Не хочу.       — Имей в виду, моё предложение всегда в силе, — альфа с размаху упал на свою койку, закинул руки за голову. — Спокойной ночи, или утра, или как там у вас говорят — до восхода грёбаного Солнца, нет?       Тори ему не ответил, но Кьер почувствовал, как его шкурка затрещала, поползла по швам. Успех? Безусловно.       Как выяснилось потом, всё было не так безоблачно, как выглядело. Возвращение на станцию пришлось отложить — Торай управлять своей «Энчой» не мог из-за слетевших настроек, а в куполе сидел, как узник древних подземелий, нахватавшийся отравы Оле. Его жизни уже ничто не угрожало, но без квалифицированной медицинской помощи оставлять омегу было пока рано. Так что они зависли на Эсдве на неопределённый срок.       Хорошо хоть на Эсдве, а не в жопе вселенной с раздолбанными двигателями.       Торай, чтобы не терять в вынужденном отпуске деньги, договаривался о поставках, что-то выменивал, продавал. Кьер от отсутствия полезных дел таскался за ним, убеждаясь, что капером, который сам себе хозяин-барин, быть куда проще, чем управлять станцией, не говоря уже о целой планете — не стоит оно того, скучно, однообразно и муторно.       После того случая между ними Тори был какой-то непонятный, делал вид, что ничего не произошло, но ругался ещё злее, чем всегда — инопланетники вести с ним дела откровенно побаивались, говорили, что он тоже стал полным отморозком.       Хари за это время спелся с господином Маре. Лис днями пропадал в паучьем логове, иногда оставался там ночевать. Альфа не уточнял, чем его пилот занят — всё решилось в какой-то мере благополучно, и теперь можно было вернуться к старому доброму правилу. Не лезть в душу, когда это нахер никому не нужно.       Кьер и не лез. Находил себе занятия на одного, когда дела Торая ему окончательно надоели, заглядывал на арену с кузнечиками, чтобы выпустить дурь. После Зрящего какие-то насекомые ему были как семечки — одного, самого крупного, альфа разорвал голыми руками, сунув кулак в глотку, чтобы не сомкнулись челюсти. Миллиардер, копетан и ваще крутой с того момента стал ещё и любимцем местного ящерья.       У рептилий, которые признавали исключительно грубую силу, авторитет альфы взлетел на недосягаемую высоту. Ящеры прохода ему не давали, зазывали то пропустить стаканчик-другой, то приглашали пострелять в симуляторы, то набивались в компаньоны.       Они к нему даже в баре пристали сразу толпой, дёргали со всех сторон — на вежливые и невежливые просьбы отвалить не обижались и не реагировали. Рептилии наперебой фырчали, трясли Кьера, подливали ему выпивку, пока альфу не спас Шелл. Вот с кем встречаться не хотелось, так это именно с ним, но уж лучше пират, чем охамевшие ящеры.       — Чего такой кислый, братик?       Рядом с Кьером мгновенно образовалось пустое пространство. Инопланетники рассосались, будто вспомнили про дела, которые нужно сделать срочно и незамедлительно.       — Ящерьё затрахало, — сказал альфа, не поворачиваясь.       — Я их разогнал немножко, — Шелл прижался к его спине всем телом, лизнул ухо — язык у него был шершавый, прохладный. Вдоль хребта побежали сладкие мурашки. — Так что можешь расслабиться. Тебя угостить?       — Не нищий, — буркнул Кьер. Ещё его не снимали, как омегу в клубе.       — Ну, как знаешь, — в голосе пирата прослеживались те же интонации, что и у старика — власть. Шелл не старался кого-то подчинить, уничтожить, это у него получалось, блядь, само собой — альфа чуть не брякнул, что всё-таки согласен на угощение.       И ведь на губернатора пират похож не был — слишком какой-то мягонький, сговорчивый — нагибай кто хочет. Какого чёрта?       — У меня просто хорошее настроение, не ломай голову, — он как мысли прочитал, сел рядом, слишком близко, чтобы их разговор можно было назвать дружеским. — Что ж ты меня подвёл? Я рассчитывал на наш договор.       Шелл прижал запястье к барной панели — Кьер для этого пользовался чипом, полученным от господина Маре — выбрал спирт, хотя всякого-разного бухла здесь было полно.       — Потому что хуйня это, — угрюмо ответил альфа. — Торай за нас подписался, а я как крыса последняя поступать должен?       — Подписался… — задумчиво повторил за ним Шелл. — Он из-за вас и так перестал быть эффективным.       — Не замечал.       — Если все молчат, это не значит, что никто ничего не видит. Что вы с ним сделали?       Шелл был почти трезв — так, самую малость навеселе. Он покрутил в пальцах прозрачную бутылку, раздумывая, стоит ли продолжать, после чего сорвал пломбу с горлышка и заглотил сразу половину.       — Ничего, — коротко сказал Кьер. Дальше разговор не клеился. Шелл молча допил спирт, бросил бутылку куда-то под ноги.       — Убил бы обоих. И тебя, и мальчишку, — внезапно сказал он. Альфа посмотрел в эти янтарные глаза, подведённые чёрным, и там никакой мягкости не было — максимальная эффективность даже в отрыве от системы. Тоже шкурка, приманка, которая вводит в заблуждение неопытных бродяг. — Это вам Тори такая экзотическая забавка на пару раз, а у меня важная деталь сломана, как теперь, блядь, нести величие Солнца? Никого другого не нашлось?       — Вы тут охерели все?       Кьер бы ему обязательно втащил (какое отчётливое ощущение дежавю) — уже приподнялся, схватил Шелла за плечо, чтобы второй рукой разбить в мясо это блядское, красивое лицо, но пират безмятежно улыбнулся, показывая острые зубы, подмигнул — пошло, многообещающе. Что с этим делать, Кьер не понял, выпустил Шелла, растерявшись. Тот кивнул.       — Ладно, у вас всё серьёзно, я понял, — вспыхнула искорка в янтарной глубине — от неё стало жутко. — Я тебе тогда совет дам, братик. Бесплатно. — Шелл прижался бедром к его бедру, провёл ладонью по щеке альфы, коснулся уголка губ. — Никогда не проси Торая показать тебе Землю и предупреди сладенького мальчика. Он вам не откажет, я его хорошо знаю, но проблем с этого мы поимеем все.       Кьер, который действительно хотел когда-нибудь в обозримом будущем увидеть легендарную голубую планету, где зародилось человечество, вздрогнул. Шелл очень напоминал Зрящего не только внешне — он видел каждую его мысль, цеплял каждую извилинку. Словно книжку изучал. С картинками.       — Я не псионик, не дрыгайся, просто моделирую схемы вероятности. Ты определённо должен был об этом подумать. И после «Энчи» гипердвижок не возьмёшь — тебя этот хлам уже не интересует.       Ага, не телепат, но недалеко от него ушёл со своим вживлённым в мозг интерфейсом — гипердвигатели, цель всего путешествия, они на самом деле не приобрели, хотя Тори несколько раз предлагал нырнуть к барыге. Альфа не знал, для чего теперь нужно «Копьё»: после корвета собственный корабль казался ему медленным, неповоротливым и бесконечно устаревшим — им бы хоть половину гражданского судна, не говоря уж о чём-то более весомом.       — У нас последние модели стояли, — проворчал Кьер, невольно повторив слова лиса. Шелл тряхнул белоснежной гривой и рассмеялся — от его глубокого смеха тепло завибрировало под рёбрами, перетекло ниже.       — Я тебе твоих последних моделей могу за бесценок подогнать на любой вкус, пока на переплавку не пустили.       — Сами разберёмся.       — Разбирайтесь, — великодушно позволил Шелл, помассировал шею альфы — как раз в том самом месте, где у этих отморозков находились разъёмы. — Как разберётесь, дашь знать. Может, договоримся с тобой на прыжковые за что-нибудь интересное.       Что значило «интересное» в исполнении пирата, допёрли бы и братцы-ящеры — Кьер уж и подавно.       Оказалось, идея эта посетила не его одного — можно было догадаться, что так случится: Хари заявился сразу после Шелла. Он нашёл альфу в баре сам, плюхнулся рядом, излучая какое-то довольство и радостное ожидание. За ним, курлыкая, влетели улиточки и позапрыгивали в гнёзда.       Кьер поначалу Хари не заметил. Он сидел, вытянув ноги, и гонял по пустой голове такие же пустые мысли — ещё никогда его будущее не было настолько туманным и неопределённым, но вот думалось почему-то о всякой херне.       — Здорово, кэп! — проорал лис прямо в ухо. — Опять от ящеров таришься?       — Спрячешься от них, как же. Какого хрена орёшь? Случилось что?       — Не. Кэп, раз пошла такая жара… — обычно прямодушный Хари колебался, нёс всякую чушь, пока альфа не предложил ему перестать мять яйца и перейти к сути. — Давай я у вас «Копьё» выкуплю?       — Зачем тебе? Ты же вроде завязать собирался.       — Я с дедком договорился, — объяснил лис. — У него есть возможности мне эти разъёмы вшить. Я тест прошёл — синхронизация почти шестьдесят, прикинь? Их военным корытом могу управлять.       Хари в соответствии со своей лисьей сущностью был очарован новыми возможностями. О том, что он станет киборгом, лис говорил с таким воодушевлением, словно это было самой желанной наградой за все неприятности. Кьер выпучился на него, как на выходца из другой реальности.       — Хари, ты ёбнулся? Собираешься стать таким же придурком?       — Корыто хочу, как у Торая твоего, — не смутившись, заявил пилот. — На «Копье» внутренности поменять можно, а обшивку оставить, чтоб без палева было.       — Тебя за это в Федерации прожуют и выплюнут, — поморщился альфа.       — Кэп, в Федерации с таким кораблём государственный переворот можно устроить как два пальца по обшивке. Да и не собираюсь я туда возвращаться насовсем, так, долги раздам кое-какие, — Хари расслабленно навалился на стойку, потыкал панель, намешивая себе какой-то едрический коктейль. — Осядем с лисятами на Эсдве, здесь неплохо. Тем более дедок работёнку обещал подкинуть…       Отговаривать лиса Кьер не стал. У него были свои мозги и свои соображения — он ему не нянька, чтобы растолковывать, что приемлемо, а что лучше бы забыть как страшный сон. Но Хари всё устраивало — перед ним открывались необъятные перспективы, от которых он не мог отказаться, а господин Маре получал вожделённый подопытный образец. Согласившийся на это по доброй воле. Ух, бля-я-а-а-адь.       — Идёт. С ящерами и Джжзре сам перетрёшь.       Лис хлопнул его по ладони — с силой, кожу даже обожгло.       — Я знал, что поддержишь, кэп. Ты б тоже подумал…       — Нахер, — отрезал альфа. Ему было достаточно долбанутого на головушку Торая, ещё самому туда залезть не хватало.       Лис пожал плечами и взял готовый коктейль — какой-то разноцветный, со сладковатым запахом, отпил и облизнулся, а Кьер задрал голову, рассматривая серый вогнутый потолок.       Незнакомый мир, который принял в себя альфу, оказался до жестокого эффективным — система в лице старика всё равно добилась своего, не прилагая усилий. Совратила технологиями, пообещала сокровенное, и Хари восторженно продал душу железному богу.       В этой точке их с командой дороги, видимо, расходились. Хари свой выбор сделал, рептилии с карем тоже без дела не останутся. Досадно, конечно. За десять лет Кьер к ним привык — и к братцам-ящерам, тупоголовым, но преданным, и к Джжзре, чья прижимистость частенько вытаскивала их из экономического кризиса, и к лису, который их проверенному временем и передрягами братству предпочёл железо в голове. Хотя кому тут судить чужие решения — Кьер сам выбрал омегу и тупенького Тори.       Чудны сны твои, вселенная.       Только в этот момент альфа осознал, что стоит на пороге новой жизни — с чистого листа. Остальное медленно растворялось в прошлом, исчезало во временной аномалии. Что-то в этом моменте было грандиозное, невероятное по своим размерам — но Кьер пока ещё не понимал, что именно.       Приземлённо, резко пискнул комм. Альфа не глядя нажал на воспроизведение — ролик от омежки был получен строго по расписанию.       К Оле ни его, ни Тори пока не пускали. Они переговаривались через бронестекло жестами. Омега был весел, активен, что-то пробовал донести, но звуконепроницаемая стерильная камера к общению не располагала. В конце концов медик вручил ему комм — обычный, такими моделями на Эсдве пользовались все инопланетники, и Оле завалил их записями.       Омега в вынужденной изоляции скучал неимоверно и потому комму обрадовался как ребёнок. Сегодня он показал целый ящериный выводок, который приволокла для его развлечения Зая — нахально пристроившийся к просмотру Хари заржал, когда мелкие ящерята устроили в тамбуре кучу-малу, нечаянно укусили за задницу кудряшку и были с позором изгнаны прочь — в подробностях расписал, как прошёл очередной день и заснял изнутри стационарную медицинскую камеру — хотя Кьер её видел собственными глазами.       «Эта твоя ящерица пришибленная какая-то», — набрал альфа.       «Нормальная ящерица, альфятина, не выёбывайся. За своими лучше смотри. Мне тут Себек гостинцев принёс, кстати. Видал, какая штука? Мне её дадут, когда я вылечусь».       Он показал Кьеру проекцию миниатюрного пистолета, похвастался, что это какая-то новая разработка на основе фазор-технологий. Подарок просто жирнейший, альфа даже немного позавидовал — боевые системы, установленные на «Энче», ему запомнились хорошо. Было подозрительно, с чего бы вдруг такая щедрость, но Оле на пушку смотрел, как бывший муж на кольца — и альфа махнул рукой. Раз старику не жалко, то ему тем более.       Да, вот это был омега — как раз под стать и Кьеру, и обществу, в котором они все вращались. Уже обзавёлся личным ящерьём и умудрился задружиться с господином Маре, не покидая медотсека. Ему бы не личинок готовить, а приобрести корабль и наводить шороху в окрестных секторах, ибо покровительство старика, который звёздными системами рулил, как Хари «Копьём», дорогого стоило.       Это как в Федерации какому-нибудь контрабандисту без роду и племени официально прикрываться императором. Ох и омега, такому палец в рот положишь, а он оттяпает руку по локоть. Кэли до него, как до Ош пешком.       Следом отметился и Тори, попросил «обсудить один момент, я в нём не шарю». Кьер распрощался с лисом, у выхода предусмотрительно изучил все подступы на предмет наличия нежелательных элементов вроде ящеров, но Шелл припугнул их знатно: рептилий не наблюдалось даже на ближайших улицах.       Альфа всё-таки смог найти с Тораем общий язык — прачеловек оказался практически адекватен вопреки всему тому, что Кьер видел и слышал. С ним, в принципе, разговаривать было интересно и познавательно — в бизнесе разбирался, суть космических баталий прочувствовал на себе, а баек знал как сотня ящеров.       Торай делился с альфой опытом ведения боя на ближней дистанции с иглозубами, Кьер в ответ рассказывал ему про улрогов; здесь они понимали друг друга не то что с полуслова — полувзгляда. Тори не касался только одной темы, как альфа ни пытался его разболтать, отвечал коротким «отъебись», а когда его допекало, то добавлял «нахуй».       От кого другого Кьер бы отъебался без вопросов, но Торай был омежкиным киборгом — а значит, и его тоже.       В этом куполе, куда его затащил Тори, альфа ещё не бывал. Вроде фешенебельный ресторан по-эсдвийски: тут можно было подобрать любой пейзаж — уединённые кабинки были полной имитацией реальности — со звуками, запахами и погодными условиями. В Федерации до такой лабудени ещё не додумались. К счастью или к сожалению, Кьер пока не разобрался.       Он промотал каталог, выбрал вид старой Земли и теперь разглядывал давно оставленную предками родину — хоть так, раз Шелл настоятельно просил не теребить Тори по этому поводу. В отличие от Терры, небо первой колыбели человечества было чисто голубым, без нежной прозелени — непривычно, словно попал на чужую планету. Хотя так оно и есть — Земля перестала быть их домом чертовски давно.       Альфа перемотал вперёд — густо-алое солнце коснулось горизонта, брызнув последними лучами. Торай сидел молча, болтал в стакане бурду из лиан и ждал, пока Кьер наиграется с настройками.       — Ну? — коротко спросил альфа.       — Что ну?       — Так что Шелл имел в виду, когда говорил про сломанную деталь?       — Отъебись, — попросил Торай. — Я тебя звал не для того, чтоб ты мне голову имел. Тут контракт один горит…       — Черви с твоим контрактом, — Кьера его возмущение в трепет уже не вгоняло — альфа его, считай, щупал изнутри. — Ты же знаешь, что не отъебусь.       — Тебе оно нахер, а? Мало слышал?       — Понять тебя хочу.       Торай долго изучал прищуренными глазами искусственную реальность, затопившую всё багрянцем.       — Солнце великое, дос-с-с-стал ты меня, Кьер. — Альфа довольно ухмыльнулся. — Детали — это идеальное общество. Эффективность превыше эмоций, Воля Империи превыше чувств. Твоя ценность определена и назначена.       Ухмыляться альфе расхотелось быстро — информация на выходе получилась какая-то гаденькая, как слизь в контейнерах. Может, на самом деле не стоило лезть к нему с этим вопросом… Нет, раз уж добивать, так полностью.       — И как вы… — Кьер договорить не успел. Тори будто знал, что альфа хотел спросить.       — Мы этим гордимся, если хочешь знать.       Сразу вспомнился Шелл. Он отвергал систему и не переставал быть её винтиком. Презирал ограничения и требования и по-прежнему считал себя причастным к величию Солнца… какие же они там все ненормальные с этими интерфейсами — не живые существа, а в самом деле куски исполинской кибернетической Воли.       — И ты до сих пор гордишься?       — И я. До сих пор. — Торай потёр пальцем щёку — что-то вспомнил, потому что лицо его исказила неприятная гримаса — как чужая маска. С этим Тори альфа повстречаться бы не хотел ни при каких обстоятельствах — страшный он был сейчас, блядь. — Но это в целом хреновая история.       — Расскажешь?       — Не расскажу. В ней на самом деле нет ничего хорошего, — Тори сцепил руки в замок и уткнулся в них лицом. — Больше ко мне с этим не лезь.       Кьер даже и не думал. Он и так услышал достаточно, чтобы убедиться, — пошло бы это всё улрогу в трещину. Ни за какие галактические чудеса и величие человеческого гения он не стал бы жить в Империи, которая гасит звёзды и для этого делает людей частью чудовищного механизма.       Нет, это люди делают механизмом сами себя. Ебануться просто.       — Если хочешь знать, мы с Оле тебя деталью не считаем, — это стоило сказать хотя бы ради того, чтобы увидеть смятение в глазах Тори и окончательно надорвать его незримую шкурку — сломать детальку до конца, чтобы в систему она уже не вошла.       В тот день альфа напился вместе с Тораем до беспамятства. В самом разгаре к ним присоединился Хари. Он привнёс в банальную попойку элемент неожиданности — лис и на Эсдве успел обзавестись недоброжелателями, так что мероприятие в конечном счёте окончилось дракой к вящему удовольствию ящеров-наёмников, которым вписаться в любое месиво — за радость.       Всё-таки поганый у Хари был характер, что ни говори.       Что они делали потом, сколько выжрали после, где похерили неугомонного лиса и на каком автопилоте добрались до сферы — навсегда осталось тайной. Вырубило даже Торая, для которого бухло было чем-то вроде нектара и амброзии — при этом пьяным Кьер видел его впервые.       Проснувшись, альфа не понял, где находится и что происходит — память отшибло в ноль. Он валялся на койке, одетый, обутый, с отпечатком застёжек на морде: спал на куртке Торая. Как его барахло заменило подушку и какого хрена вообще творится, Кьер тоже не помнил.       — Говорил же, что мешать спирт с каремской настойкой не стоит. Плохо? — на Тори вчерашнее непотребство не отразилось никак — он даже похмельем не мучился. Закалённый, папу его.       Говорить альфа не мог, дёрнул головой разок и зажмурился — мозги катались в черепушке, как камни в железной бочке, и так же гремели.       Торай бросил ему одноразовую упаковку с пневмошприцом, тот самый нейтрализатор. Кьер, перевернувшись на бок, прижал шприц к руке — укола даже не ощутил — голове не сразу, но полегчало. Он смог встать и доползти до душа, ледяная вода результат закрепила, так что альфа как заново родился.       Полагалось сказать спасибо, но ни Тори, ни его куртки не было — утащился под шумок, пока альфа восставал из пепла, как феникс. Да и хер с ним, всё равно его деловые встречи с улиточками — самая унылая вещь в галактике.       Кьер размялся, благо пространство отсека позволяло, навестил Оле — омега объявил, что завтра его выпустят из заточения. Он немного похудел, но выглядел живее, чем до той злополучной ночи. Багровые волдыри от ядовитых капель рассосались, и теперь это был очень симпатичный и жизнерадостный омежка — он регенерирующим гелем нарисовал на стекле сердечко, и у альфы настоящее сердце, мешок с кровью, забилось быстрее.       День пролетел как-то незаметно. Кьер перетёр с одним барыгой — гипердвижки на Эсдве действительно стоили, как ремкомплект на Гале, и озадачился. Хари тут был ему не помощник — лис мыслил уже другими категориями, а Торай как в тумане растворился: он вернулся только поздно ночью, зло швырнул куртку рядом с альфой. Кьер заметил на ней длинные белые волосы — спрашивать не стал, ему какое дело, с кем Тори трахается на досуге. Он ему не муж, не любовник — хер с горы, но ревность появилась такая, что в груди почему-то вспыхнуло. У Торая был омега, был под рукой альфа, который открыто выразил заинтересованность, но он удовлетворял свои базовые потребности с белобрысой блядью, хотя при этом терпеть его не мог.       Будто пожрать сходил, сука эффективная.       — Хорош твой Шелл в койке или как батончик белковый? — не удержался, ляпнул — за язык Кьера никто не тянул. Не случайно спросил — осознанно.       — Не знаю. Я насчёт калибровки договаривался.       Торай почему-то был странно молчалив, не огрызался по своему обыкновению — альфа не мог понять причины таких перемен, не то чтобы плохих, но каких-то настораживающих.       При Кьере он больше голым не ходил — как зашёл в душ в своём комбезе, так в нём и вылез, как будто боялся, что альфа снова сунется к нему под шкурку. Правильно боялся — Кьер выгадывал момент, чтобы дожать Тори окончательно, и потому к превентивному удару оказался не готов.       — Покажешь мне, как это — у вас? — вдруг спросил Торай, протянул руку, взъерошивая волосы альфы — так иногда делал отец Кьера, когда пребывал в хорошем настроении. Альфа этого не ожидал — машинально откинулся назад, отворачивая голову, и схватил его за запястье, тёплое, влажное от воды.       — Ты уверен?       Торай подумал — Кьер готов был поклясться, что слышит скрип железных винтиков. Игра воображения, но какая яркая.       — Уверен.       — Как ты предпочитаешь? — уточнил альфа. Не то чтобы он беспокоился за свои тылы, просто не понимал, как вести себя с этим отбитым — у Тори в башке всё скакало, как показания бортовых приборов в аномальной зоне.       — Мне не принципиально, — ровно сказал он и потянулся к застёжке воротника. — Как тебе проще.       Н-да, так потрахаться Кьеру ещё не предлагали.       Раздевался Торай без какого-то сексуального подтекста, просто снимал одежду, потому что было нужно. Никакого стеснения, никаких терзаний — рациональность. Всё на виду, всё в открытом доступе, как оголённые нервы.       — Ну, это никуда не годится, — Кьер подошёл почти вплотную, заранее содрал с железок пластырь — Тори на этот раз не брыкался, передёрнул плечами, словно ему было щекотно.       — Что случилось? — не понял он.       — Ты как будто на казнь собрался. Тори, у тебя комп в голове, ты же просчитываешь вероятности или как их там…       — Нет. Я не адмирал — у меня такая функция не предусмотрена…       — Ладно, хер с ним тогда, — альфа нетерпеливо вытряхнул его из остатков одежды, разделся сам, пока Тори не передумал — судя по той мешанине, которая кипела у того в сознании, вполне мог, — и подтащил к себе.       Полностью обнажённый Торай был идеален — почти как Зрящий, только человек. Ни омежьей хрупкости, ни альфячьей мощи — всё гармонично, пропорционально, как будто его долго и тщательно вылепливали, отсекали лишнее и добавляли нужное. Захотелось повалить его на койку, прихватить зубами кожу на шее и впереться в эту задницу по самые яйца, не тратя лишнего времени. Но тогда это выглядело бы не по-человечески, а как хуй знает что.       Кьер ласкал его, прижав к себе спиной — медленно, изощренно, зная, что тот дрожит в его руках вовсе не от боли. Кончиком языка коснулся наносхем на поверхности разъёма, и Тори выгнуло дугой. Альфа развернул его и поцеловал — глаза Тори стали пустыми, бессмысленными от острого, невыносимо яркого наслаждения.       Возбуждение обоих было очевидно, вот только с этим грёбаным киборгом пришлось повозиться. Он слишком зажимался, вздрагивал от каждого прикосновения, словно Кьер его не ласкал, а бил — не соврал ведь, ничего хорошего у Тори явно раньше не было.       Альфа опустился на колени, обхватив губами упругий, тёплый член — на языке стало солоновато. Тори положил ладонь ему на затылок — и замер, не пытаясь его направить или отстранить. Он внимательно разглядывал лицо Кьера — будто не сексом занимался, а участвовал в эксперименте. Альфу напрягал этот его изучающий взгляд, пиздец как напрягал.       — Тебе понравится, — прошептал Кьер, отстранился, пальцем оборвав ниточку вязкой слюны, и одним движением опрокинул Тори на кровать, навалившись сверху. Киборг не сопротивлялся, позволил альфе развести себе колени и чуть не сломал ему нос, когда Кьер прикусил сосок.       — Извини, рефлексы, — кажется, Тори на самом деле было неудобно — но легче от этого не стало. Блядь, с такими рефлексами проще влететь в пасть к червю, чем заняться любовью.       — Мне тебя связать?       — Нет, не надо, — Тори покраснел. Серьёзно, что ли?! — Я справлюсь.       И охнул, когда обильно смоченный в смазке палец Кьера надавил на анус, с трудом проникая внутрь, погрузился глубже, ощупывая нежную мякоть внутри. Тори сотрясла крупная дрожь; он сгрёб в кулак валяющийся рядом комбез альфы, запрокинул голову.       — Расслабься, — Кьер поцеловал его, как поцеловал бы омегу — губы киборга были прохладные, горькие, как антисептик на разъёмах.       В каком направлении закрутились железные шестерёнки на этот раз, не понять. Тори всё же открылся — пусть на ничтожную малость, но альфа момент не упустил: прикусил ему губу и мощным толчком вошёл, ворвался в пылающую тесноту, погрузился полностью, как в бездну, — это было настолько охуенно, что ему голову снесло напрочь.       Он мощно двигался, забыв про любовника, вминал его в постель, как игрушку; опомнился лишь когда Тори коротко выдохнул ему в рот, стиснул предплечья до белизны — потом останутся следы… Плевать.       — Больно? — Кьер приподнялся на руках, мысленно награждая себя всеми известными ругательствами — сорвался, как неопытный юнец, но внешне Торай был спокоен. Его выдавали только расширенные зрачки, затопившие радужку чернотой.       — В прошлый раз было хуже. Продолжай.       — Ты сам попросил. Потом я не смогу остановиться.       Тори прикрыл глаза, соглашаясь. Лучше бы он промолчал — так было бы проще обоим. Но теперь даже если Кьер и захотел бы остановиться — в каком-нибудь сне, — он уже не смог бы. Этот секс был какой-то сумасшедший, ненормальный по своему накалу, и от него рвало крышу до самого фундамента.       Альфа вертел и мял его, словно куклу, не отпуская ни на мгновение. Он брал Тори лицом к лицу, усаживал на себя, заводя за спину его руку, — и это было настоящее сражение. Потому что Тори был не омега и тем более не бета, он отказывался подчиняться и в таком положении — проявлялась несостоявшаяся альфья натура.       С омегой Кьер бы принял другие правила игры, позволил ему быть главным, но вот с Тори не мог — альфа не жалея уронил его лицом в его же куртку, провел головкой по ложбинке между ягодиц, чувствуя, как содрогается под ним идеальное тело, и снова жёстко засадил ему по самые яйца, как и хотел.       Тори негромко выдохнул, но такие мелочи Кьера уже не интересовали. Он его даже не оттрахал — выебал. Так, что шкурка разлетелась на лоскутки: Тори абсолютно неэффективно стонал, прогибался, чтобы было легче войти. У него внутри было так тесно и горячо, что альфа, забывшись, его едва не повязал — вышел в последний момент, запачкав семенем спину, вылизал старый шрам от самой поясницы до лопатки, ощущая во рту свой собственный вкус, смешанный с мылом и лекарством, добрался до железок. Тори долго не продержался, рухнул на койку, содрогнувшись всем телом.       Всё-таки киборга альфа укатал и укатался сам — до сбитой дыхалки и дрожи в ногах. Запах антисептика стал уже родным, как и запах яблок: Кьер погрыз ему шею до крови, каждый раз одёргивая себя — рассказать про метку у альфы не хватило бы сил. Но Тори не возражал. Он лежал в его руках выжатой тряпочкой, бессловесным болваничком и рвано дышал в шею; Кьер чувствовал, как рядом, под чужими рёбрами, сильно, с перебоями стучало сердце — вроде настоящее. Искусственное билось бы ровно.       Но только спать с ним в одной постели Тори не стал. Опомнившись, он выполз из-под руки, сначала завалился в душ — Кьер слышал шум воды, плывя в расслабленной неге, — а потом и вовсе ушёл, оставив альфу лежать и недоумевать, что же он сделал не так.       В голове у Кьера закрутились самые кровожаднейшие желания — свернуть бы шею этому бесчувственному долбоёбу, и дело с концом, но сформулировать их у альфы не вышло. Он попросту отрубился, как будто выключили тумблер на гауссовке.       — Долго дрыхнуть будешь? Сегодня вылетаем, Оле нас уже ждёт, — неожиданно сказал Тори совсем рядом. Кьер с трудом разлепил один глаз — грёбаный киборг стоял возле койки, спрятав руки в карманы, и покусывал нижнюю губу. Он делал так, когда на своей «Энче» бодался с Са-Тэлом. И когда этой ночью альфа входил в него, касаясь животом ягодиц.       — Ну и что это была за херня? — Кьер встал, не стесняясь наготы, прижался лбом ко лбу Тори. Тот не шарахнулся — только посмотрел как-то странно. — Я тебя обидел чем-то?       — Всё нормально. Мне понравилось, — сдержанно ответил он.       — В чём дело тогда? Куда ты свалил?       Торай подождал, пока альфа наскоро сполоснётся, натянет комбез, застегнёт все клапаны, и выдал:       — Я начинаю привязываться к тебе. Это недопустимая уязвимость.       — Чего-чего, блядь? — переспросил Кьер, поймал его за руку, не давая ускользнуть, — признание Торая прозвучало как-то… ненормально. — Я правильно услышал?       — Правильно. Я боюсь сделать плохо Оле, боюсь сделать плохо тебе, потому что у меня больше нет возможности корректировать эмоции, а без этого я… существовать не привык.       Если бы альфа знал, как звучит на вечном языке мироздания слово «пиздец», он обязательно бы его сказал.       — Какой же ты дебил, Тори, — Кьер обнял его и выдохнул в ложбинку между искусанной шеей и ключицей. — Какой же ты конченный дебил. Это и есть по-человечески, ты купил Оле у Зрящего именно поэтому, разве нет?       Творец, карма и четырёхрукие боги. Если бы альфе сказали, что он будет учить человечности своего далёкого предка — Кьер в ответ только рассмеялся бы. Но ему такого не говорили — всё это была реальность, настоящее будущее.       — Выходит, что да, — Торай не спешил отстраняться. Неужели, папу его, проняло?!       И тут же выскользнул из объятий, словно находиться рядом с альфой ему было невыносимо больно. Недопустимая уязвимость… да-а, вычерпывать из головы Тори эти помои придётся долго и упорно.       — Ты собрался?       — Собрался, веди… эффективный, блядь.       Кьер вышел из купола следом за Тори и прикрыл лицо ладонью — свет розовой звезды, вошедшей в зенит, резал привыкшие к туману и сумеркам глаза. Легче стало уже потом, когда проморгался и освоился.       Чистое небо Эсдвы альфа видел первый и, наверное, последний раз — оно было бежевое, у горизонта переходящее в молочно-белый. Далеко на востоке опять собиралась сплошная стена чёрных туч, но они ползли так медленно, что дождь ожидался только через двое суток — об этом Кьера оповестил настроенный на здешнюю сеть комм.       Народу на улицах было много. Многоножка выгружала на посадочную платформу новоприбывших, патрульные за пределами силового поля на спор палили по кузнечикам — там же, на сваленных у стены контейнерах, толклись ящерята и учили красноглазых правильно держать гауссовку. Альфа хладнокровию солдат поразился — он бы давно шугнул этот чрезмерно умный выводок, но земляне воспринимали их как неизбежное зло, даже отвечали: ящерята пищали от восторга.       На Эсдве не могли угомониться до сих пор, хотя времени прошло уже изрядно. К Тори не приставали — его деловые партнёры уже раззвенели на всех поворотах, что он тоже несколько… кхм… повредился головой и стал злой, как иглозуб. А вот Кьера, как непосредственного участника болотной эпопеи, хватали за рукава, спрашивали, быстро ли господин Маре убил телепата.       Злой, как иглозуб, Тори вполне оправдывал сплетни. На двух любознательных котопсов он рявкнул так, что шарахнулись не только страждущие, но и те, кто к альфе не лез. Больше по пути их не трогали. Зато любопытство начало глодать уже альфу.       — Откуда тут все всё знают? — спросил Кьер, когда Тори, как доисторический локомотив, пёр его по уже знакомым улицам.       — Все логи с интерфейсов загружаются в общую сеть, чтобы информация была доступна в режиме реального времени.       — Это наш секс тоже в сеть загрузился? — альфа представил себя в роли порнозвезды всея Эсдвы, и как-то ему подурнело.       Тори посмотрел на него выразительно, немного печально, как на дурака, и пошёл дальше. Мог бы и просто сказать «нет».       Оле, Хари и их спутница прохлаждались под навесами рядом с инопланетным базаром. Кьер сразу понял, что существо с белым лицом и огромными синими глазами — и есть госпожа Кветзаль. Чем-то она походила на омегу — и в то же время они с Оле были настолько разные, что их не спутали бы даже братцы-ящеры.       Оле сидел у женщины на коленях. Карра довольно ловко управлялась одной рукой, скармливая омеге вторую упаковку мороженого, и при этом успевала хлебать лиановую настойку господина Маре. Лис примостился рядом и обгладывал настоящие, не синтезированные рёбрышки — альфа как наяву ощутил на языке вкус нежного подкопчённого мяса. Кому эти рёбрышки принадлежали до копчения, угадать не вышло, но Кьер в еде особо не привередничал.       Эти трое беседовали о чём-то любопытном, поскольку Оле краснел и тут же заливисто смеялся, прикрывая рот ладошкой. Увидев Кьера с Тораем, омега спрыгнул со своего «трона» и повис на шеях сразу у них двоих.       — А ты был охуенен, красавчик, даже вымазанный в говне, — жизнерадостно сообщила альфе валькирия. — Допёр же вмазать этому муденю с руки. У них там, — Карра постучала себя железным пальцем по виску, — незащищённое место. Единственное.       — Дедок уже постарался? — спросил Кьер, сел, старательно отводя глаза от свежего кибернетического протеза, который обтяни кожей, и от живой конечности не отличишь.       — А то. Господин Себастиан был просто счастлив получить такой образец.       — И что теперь с ним будет? — по-деловому осведомился Оле, забрался на колени уже к альфе, тщательно обнюхивая его шею — от Кьера пахло Тори, и омега успокоился.       — Ему тут доходчиво объяснят про неполноценных и скверну, — валькирия перегнулась через стол и вытерла ему подбородок. Мальчишка брыкался и всеми силами стремился показать, что с таким пустяком может справиться и сам. — Не завидую.       — А цветы? — остался самый главный неразрешённый вопрос — дорогой и опасный груз, из-за которого вся жизнь повернула круче, чем Тори на гравилёте. Что за слизь они протащили через полгалактики? Почему Са-Тэл стремился вернуть её любой ценой и почему так не хотел отдавать её господин Маре?       — Цветы… Цветы цветочные. Их же было больше, так? — Карра схватила альфу за предплечье, как-то по-особенному приподняла бровь — Торай тихо сказал «нунахер» и отвернулся. Кьер осторожно кивнул. Про три оставшихся на борту развороченного симбиотика контейнера знал только он и Джжзре — остальные свидетели покинули этот мир при самых прозаических обстоятельствах. В подробности не посвящали даже Хари. Лис, впрочем, не навязывался — сказал, не лисьего ума это дело.       — Это… — женщина покрутила в воздухе кистью, пытаясь подобрать верное определение, но невидимые винтики в голове никак не могли состыковаться, потому что думала она долго. — Херня это страшная, вот что я скажу. Воля Солнца всегда отрицала наличие трансцендентальных сущностей, но теперь нам придётся пересмотреть взгляды на реальность. На Земле, конечно, разберутся и без нас, но я уже сейчас могу сказать, что в какой-то мере это катастрофа, а в какой-то — прорыв.       — А можно понятнее? — Хари прищурил глаз, прицеливаясь, и метнул голую кость в панцирь зазевавшейся улиточки. Инопланетник закрутил стебельками, пытаясь вычислить угрозу. — Мы народ простой, в транскакихтальных сущностях не шарим.       Карра нахмурилась, побарабанила пальцами по столешнице, словно раздумывая, стоит ли всем знать правду, но потом всё же ответила:       — Можно и проще, конечно же, но я думаю, тебе это не понравится. — Хари нахохлился и возразил, что он вёз эти цветы, рискуя головой, и имеет право знать. Карра признала, что это справедливо. — Так вот, сладкая лисичка. Мы ещё никогда не изучали бога.