Второй шанс

Прошло достаточно времени с вечера, но дождь, видимо, и не собирался заканчиваться. Но для него это было и к лучшему. Как охотник, Брайн ходил по округе, выслеживая Странников Края, которые запрятались в пещерах, спасаясь от дождя. Всё вернулось к нему, все возможности услышать, учувствовать свою цель. Поэтому на несколько километров вокруг был устроен самый настоящий геноцид. Все эндермены были вырезаны. Но он не вёл счёт убийствам: ему было всё равно. Он продолжал беспощадно их истреблять, жестоко выдирая из пока ещё живой плоти Жемчуга Края — небольшие шарики, с помощью которых можно было за секунду преодолеть десятки или сотни метров, а при должных знаниях — километры. Во время своей ночной охоты он нередко попадался отдельных группам солдат, которые, восстановившись после боя, перешедшего в позорное избиение, сейчас пережидали ночь. Большинство из них, только-только завидев это существо, готовы были себе траншеи копать, лишь бы он их не заметил, лишь бы прошёл мимо. В их головах ещё слишком отчётливо вспоминались сцены того, как он орудовал своей косой. Двигался, как смерч, не упустив ни одного. Были, конечно, и отдельные гордые личности, которые посчитали для себя этот побег верхушкой трусости. И вот они-то едва заметив знакомый силуэт, тут же хватались за свои мечи. Не верили они, что это существо является сильнее обычного Инриго. Да, он невосприимчив к шашке. Ну, и что? Может, это просто особенность его мутации? Этой ночью Великий был особенно милостив к подобным глупцам. Ведь Висельники не решались нападать спонтанно, а следовали за мужчиной, пытаясь его окружить. Именно тогда они заметили кое-что важное. Многая нечисть, в отличие от Странников, наоборот, любила дождь. А в такой сильный ночной ливень монстров в лесу было просто уйма. Но никто из них не посмел напасть на мужчину. Едва его завидев, едва его почувствовав, они тут же бросались врассыпную. Это натолкнуло людей на верную мысль. И тогда их пыл утихал, и они старались поскорее сбежать, радуясь, что остались незамеченными. Ведь где это видано, что бы жадные до человеческой крови монстры сейчас так стремительно убегали? Брайн прекрасно слышал всё, что его окружало. Но ему было всё равно на весь этот мир. Его белые глаза больше не горели, не пылали ни жаждой битв, ни злостью. Кто осмелился бы сейчас глянуть в них, то сразу бы увидел сильнейшее горе и ненависть к себе. Месть тем, кто его предал, была им забыта. Потом он об этом вспомнит, но точно не сейчас. Сейчас его сердце рвалось от боли, душа тонула в тоске, а перед глазами — только её светлый образ. Через несколько часов сильнейший ливень начал стихать, а на востоке начали проглядывать лучи утреннего солнца. Полночи он провёл в блужданиях по округе. Но своё он получил. Собрав необходимое количество Жемчужин, Брайн вновь поднимался на вершину скалы. Там так и лежало её маленькое бездыханное тельце. Боль и вина по-новому вспыхнули в нём. Он не сберёг, хотя мог, хотя… обещал. Но теперь уже ничего не изменишь, а, значит, можно было уйти. Можно было… Но он не посмел. Давно уже Брайн отказался от почитания людских традиций. Но о девушке он хотел позаботиться так, как подобает у людей. Она не заслужила, чтобы её тело осталось брошено здесь, в неизвестном месте, на неизвестной скале. Поэтому он решил отнести её той, которая смогла бы о ней позаботиться. Достав одну из Жемчужин, Брайн шепнул заклинание, которому его обучил однажды Крайдэс и о котором он вспомнил только сейчас. Тут же шарик в его руках засветился гораздо ярче. Это заклинание усилило Жемчужину, позволяя ей лететь гораздо дальше, несмотря на силу броска. И теперь, определившись с направлением, он запускает реликт. Пока летит зачарованная Жемчужина, у него есть время. Воспользовавшись этим, Брайн подошёл к девушке и начал поднимать её на руки. Её холодное тельце покорно поддалось. Но от этого ему было ничуть не легче. Ему хотелось взглянуть, но он не мог опустить глаз. Слишком. Больно. Один только запах раны, чего стоил. Но он всё же посмотрел. Она… она так прекрасна. Такая спокойная. Как же ему хотелось, что бы это был просто сон. Она просто спит, устала, утомилась… А утром она бы снова проснулась, снова бы посмотрела на него своими большими глазами, улыбнулась бы и сказала, что всё хорошо. Но… Нет! Этого не будет… Никогда больше не будет… Как вдруг магия, окружившая его, освежила рассудок и заставила вспомнить о желаемом. Через миг они оба растворяются, переместившись в другое место. И теперь этот фокус с Жемчужиной придётся проделать ещё много раз. Ведь за минимальный промежуток времени ему необходимо преодолеть расстояние, которое они прошли за два месяца. Брайн шёл уже пройденным путём, чтобы не заблудиться. Вот деревянный дом у реки, где у него ещё был шанс одуматься, повернуть и остаться с ней. Но нет, он повёл её на смерть. Вот пригород, где он всеми силами пытался спасти её от отравления. Но зачем? Чтобы потом бросить, оставить на растерзание Висельникам? Вот знакомые леса, где он впервые взял себя в руки. Тогда он справился, смог стать к ней ближе, смог признаться в безоговорочной влюблённости. Тогда они просто стояли рядом, обнимались, целовались. Он никогда не был ещё так счастлив, как тогда. Тогда он и подумать не мог, что когда-нибудь ему придётся сделать тот же выбор. И выберет он не её. Вот болото и огромное страшное дерево вдали, у которого она остановилась и о чём-то вспоминала. Это место было для неё важно, она хотела постоять, остаться хотя бы ещё ненадолго. Тогда у него был шанс узнать её лучше, узнать её историю, поддержать её… Но он разозлился и ушёл. Конечно, ведь глупая обида куда важнее той, кому ты был нужен, правда, умник? А вот и огромный многокилометровый разлом в земле. Тогда он был ещё таким глупым, не помнящим ничего юнцом. Тогда он просто радовался, что она была с ним и заботилась о нём, и верил, что впереди светлая истина, а не боль… Когда впереди показались знакомые горелые дома, утро уже уступило полудню. Но всё равно это было очень-очень быстро. Брайн не был в особом восторге. Ему бы не хотелось сейчас возвращаться туда, где его, очевидно, будут отчитывать за содеянное. Конечно, ему этого не хотелось, ведь он сам был способен себя мучить за непоправимые ошибки. Но всё же ради её покоя он решился на эту встречу. Арна, по-обычному с утра выпустив домашний скот, сидела на крыльце и перебирала травы. Она была спокойна, видно, что одиночество ей не в тягость. Но на лице ведьмы тут же появилось беспокойство, когда она учуяла близость до ужаса знакомой ауры. Очевидно, эту бестию она не могла ни с кем перепутать. И действительно. Окинув взглядом окрестности, Арна увидела идущего в её сторону мужчину, на руках которого была девочка. В тот момент старушка с радостью подскочила, ведь ей так хотелось вновь увидеть жизнерадостную Мириду… Что с ней? Может, она спит? Может, ранена? Может, серьёзно ранена, но жива? Как же ей хотелось в это верить. Но вскоре сердце женщины отдало сильной болью. Всё это было лишь оправданием, ведь все её амулеты чувствовали впереди лишь одну жизнь — его. На лице доброй старушки проступили слёзы, и она, бросив все свои вещи, тут же поспешила навстречу. Бедная. Бедная малышка… Она же предупреждала! Она же говорила, что так всё и будет! Темнее ночи, тучнее тучи Брайн бродил по округе в поисках необходимого материала для погребального костра. Как он и ожидал, Арна, не раздумывая, согласилась провести принятый у людей погребальный обряд. Поэтому, бросив все свои дела, она тут же приступила к приготовлениям. Мужчина тоже получил задание, которое он старался сделать безукоризненно. Через несколько часов он соорудил нужную конструкцию в указанном месте и после поплёлся обратно в хижину. Вновь, забывшись, он влетел лбом в верхнюю дверную перегородку. Только после парень оказался в главной части дома. Судя по всему, старушка тоже закончила свою часть приготовлений. Брайн подошёл к столу, на котором лежала его девушка. Она была омыта и чиста. Её распущенные волосы лежали на плечах и столе. Какими они всё-таки были длинными, не всякая знатная дама могла похвастаться такой роскошью. А надето на неё было скромное деревенское платье. Но… О, Великий! Как же она была прекрасна! Больше не было никаких кожаных ремней и металлических вставок, которые придавали ей хоть какую-то воинственность. Сейчас она была, как и все молодые деревенские девушки — молода и невинна. Впрочем, она всегда была слаба и хрупка. Один выстрел — и её улыбка погасла навсегда. Подойдя ближе, мужчина обхватил её ручку… такую холодную. В тот момент на его губах появилась горькая улыбка. — Я же обещал, что заставлю тебя надеть платье, — прошептал он через ком в горле. Когда Мирида это услышала, она посмеялась. Он действительно тогда шутил, но кто же знал, что его шутка осуществится при таких ужасных обстоятельствах? По приказу Арны Брайн вновь взял девушку на руки. Пытался всё делать с осторожностью, чтобы не разрушить эту красоту. И теперь они направились в путь к приготовленному месту, чтобы проститься с той, для которой этот путь станет последним. Как же было тяжело её отпускать, выпускать из своих рук. А она… так же покорно легла на доски погребального костра. Пока Арна суетилась вокруг и читала молитвы, наступило время для доброго слова. О мёртвых либо хорошо, либо ничего кроме правды… Но что он скажет? Да и зачем? Кому? «Так принято», — упрекнула его женщина, но мужчина продолжал молчать. Какие слова вообще могут описать то, что творилось в его голове? Добрые слова? Какие из? Ведь с девушкой у него и так связаны только добрые воспоминания… самые лучшие воспоминания… Вдруг мужчина опустил голову и увидел паука, который заявился только что. Шестилапый помощник обеспокоенно посматривал на хозяина, прекрасно чувствуя всю его боль, тем временем хелицерами он удерживал фиолетовый цветок. «Фиалка, да? Её любимый цветок…», — вздохнул парень. Даже «глупый» паук помнил это, а он забыл, до сегодняшнего дня не считая эту информацию важной. Парень взял цветок и сделал шаг вперёд. Раз не слова, то хотя бы это. — Помню, ты шутила, что я никогда не дарил тебе цветы… — вздохнул Брайн и вложил фиалку ей в руки. И теперь, сняв перчатку, он коснулся её лица. Щёчки, губки, волосы… Как смириться с тем, что этого ты никогда больше не увидишь?.. Брайн наклонился и на прощание поцеловал её. «Прости», — раздался его шёпот. Он понимал, что его никто не услышит, и сожалел, что не сказал это, когда девушка ещё была… жива… Костёр был зажжён. Он видел, как жадно языки пламени поглощают сухое дерево, как стремительно они поднимаются к ней… Он видел всё это, запомнил на всю жизнь. Огонь не щадил её маленькое прекрасное тельце. Он помнил, как она горела. Помнил запах горелой плоти… её плоти. Это было так больно, будто горел он сам. Мужчина смотрел, не отводя взгляда, не опуская голову. Он и сам не понимал, отчего же так больно. Вероятно, внутри него до сих пор горела какая-то глупая надежда, воистину детская. Вероятно, что-то до сих пор внутри него хотело верить в сказку о неожиданном, чудесном воскрешении. Но теперь… Когда у него остались лишь воспоминания о ней, эта детская надежда, вера в чудо, рухнули, окончательно погружая сердце во тьму. Арна продолжала читать какие-то там свои молитвы, Брайн же продолжает сидеть на коленях около костра. Смотрел туда, где уже ничего не осталось. Как вдруг из ближайшей высокой травы вылетает с виду обычная бабочка. Брайн заметил её и даже успел позавидовать беззаботному насекомому. Но какого было его удивление, когда эта порхающая красавица, не испугавшись огня, подлетела к мужчине и села ему на перчатку. Пытаясь согнать насекомое, он дёрнул рукой, но бабочка не испугалась, а продолжила спокойно сидеть и тыкаться хоботком в крепкую кожу перчатки. «Как можно было меня перепутать с цветком?», — хмыкнул Брайн. — Её душа прилетела с тобой попрощаться, — долетели до его ушей слова Арны. Он обернулся и глянул на женщину. На лице травницы была добрая улыбка. Она не смеётся над ним, она говорит серьёзно. От этого Брайн только фыркнул. Ну, что за глупости!.. Но почему он тогда просто не согнал это насекомое, не раздавил рукой? Может быть, в глубине души он сам верил в ещё одну сказку? Понятия «загробный мир» и «Великий» всегда были очень спорными. Большинство людей желали верить и в то, и в другое. Но во что верил он сам? Брайн не мог точно сказать. Очевидно, верой в жизнь после смерти люди желали прикрыться, быть уверенными, что их недолгие жизни не закончатся так, в пустоте. Никто ничего не знал, но верил. Те же дела обстояли и с Великим. Эта добрая, во всех источниках, сущность была как бы противоположность Четырём. Кто он или оно? Опять не знал никто. Какие-то высшие силы, которые заботятся о людях… Но правда ли это? Правда ли, что что-то похожее вообще существует? С тех пор, как Брайн познал вкус жизни, где ему незнаком страх старости или смерти, он стал далёк от этих вопросов. Но сейчас ему хотелось верить во всё это вновь ради неё. Вера в то, что её юная душа нашла заслуженный покой, а не мучается в бесконечной тьме, хоть как-то держало его крошившиеся на куски от горя сердце. Возможно даже, это не так уж и далеко от правды. Ведь для многих людей и Четверо — это всего лишь существа из легенд, но Брайну было известно лучше, чем кому-либо, что они, ой, как реальны. Пока мужчина погрузился в раздумья, бабочка, видимо, насидевшись, порхнула крылышками и отправилась, казалось, в полёт. Брайн хотел проследить за её полётом. Но какого было его удивление, когда он обернулся и нигде не увидел это насекомое. Как странно. До ближайшей высокой травы метры. Оно… исчезло? В тот момент мужчину посетило какое-то странное чувство беспокойства, предчувствие чего-то поистине плохого. Возможно, он бы и обратил на это внимание и даже призадумался, если бы сейчас так сильно не желал думать о чём-либо ещё, кроме происходящего здесь. Выйдя из своих мыслей, Брайн вновь расслышал шёпот женщины и изучающе посмотрел на неё. Сколько они уже здесь, а она до сих пор ничего ему не сказала, не упрекнула, не обвинила. К удивлению, он даже заметил в её глазах какое-то спокойствие. А ведь когда он только пришёл сюда с девчонкой на руках, он видел её ненависть и желание навечно проклясть мужчину. — Ты видела, как она умирала? — заподозрил Брайн, что Арна не могла не воспользоваться своими ведьмовскими способностями. — Видела, — кивком она подтвердила его слова. — И до сих пор ты не предприняла ни одной попытки толкнуть меня в огонь? — Брайн нашёл в себе силы съязвить, но от вины ни в коем случае не отмахивался. Ведь он сам рассказал ей, в чём именно виноват перед девушкой. — Нет причин для этого. — То есть и не скажешь, что, если бы не я, она бы могла остаться с тобой? — Конечно, — вздохнула Арна, — я виню себя, что отпустила её с тобой, что тогда не настояла. Но, кто знает, было бы так лучше? Осталась бы она здесь, со мной, или бы ушла — рано или поздно Висельники бы её всё равно нашли. А дальше… Не хочу об этом говорить, но дальнейшая её жизнь превратилась бы в кошмар. Убивать такое редкое создание ни в чьих интересах. Они бы месяцами её пытали, изучали и проводили свои зверские эксперименты. Да простит меня девочка за такие слова, но я даже рада, что всё сложилось именно так. Умирая, она хотя бы долго не мучилась. Но, главное, ты… — сделав паузу, Арна обернулась и глянула на мужчину, — ты подарил её юному сердцу любовь, дал возможность ей быть счастливой, хоть и так ненадолго… Пусть ты мне и не нравишься, но ты дал возможность умереть ей на руках того, в ком она души не чаяла, и с улыбкой на лице. И лишь за это я готова тебя благодарить. Девочка получила вознаграждение за свою доброту. Брайн опустил голову и скривился от боли в сердце. Конечно, можно было оправдать себя словами травницы, и он попытался это сделать, но отчего-то так и не получилось. Даже, наоборот, вновь нахлынувшие воспоминания сделали ему только больнее. Видимо, это заметила и Арна. Ведь тогда она окончательно подобрела к этому чужаку. — И всё же любовь столь же коварна, сколь и прекрасна. Мирида получила покой, но что будет с тобой? Твоё сердце болит. — Буду мстить тем, кто допустил всё это, — уверенно ответил Брайн. — Охотой на Висельников ты лишь вызовешь на себя гнев Империи. — Висельники — всего лишь пешки. Эти люди меня не интересуют. — Тогда кто? — Хранители. Они мне достаточно задолжали. Старушке снова пришлось с непониманием смотреть на мужчину. Сначала ей показалось, что юнец просто погорячился. Но сейчас она не увидела ничего необдуманного в его белых глазах. Он был настроен серьёзно. — Мне мало что известно о других мирах и их хозяевах, и твою природу мне не постичь. Но противостоять Четырём… Такая мера необходима? — Ты заступаешься не за тех! По их приказу был убит Рэсай, хранитель, который единственный заботился о вас, о людях. И лишь страх и незнание мешает им уничтожить этот мир, чтобы найти меня, — фыркнул Брайн. Арна промолчала. Пусть она и ведьма, но старушка понимала, как мало она знает о том, что происходит за пределами этого мира, и о существах, чья аура столь же сильна, как и у этого юноши. Могла ли она осуждать или поддерживать мужчину? Нет, как и встревать в его планы. Пока шёл этот разговор, пока они просто молчали, прошло слишком много времени, и от когда-то большого костра остались лишь угли, а позже — пепел. Травница вздохнула, ведь основная часть обряда подошла к концу. Они простились, а, значит, можно разойтись. Но взглянув на мужчину, она поняла — он никуда не собирается. Сидит на коленях весь разбитый, и не скажешь сразу, что именно от него исходит такая могущественная аура. Очевидно, его сущность не человеческая, но скорбит он по-человечески. Она стала для него всем, смыслом всего, вестницей новой жизни. Но всё это он утратил, всё это ушло вместе с её маленькой жизнью. Горько улыбнувшись, Арна подошла к тому месту, где был костёр, и сняла с пояса небольшой тряпичный мешочек. Набрав немного пепла в мешочек, старушка направилась к парню. — Ты пошёл по пути мести. Это всегда неправильно, а при таком разодранном сердце — тем более. Поэтому возьми. Пускай память о ней не позволит тебе потерять голову, — сказала ведьма и протянула ему мешочек, а также ножны с серебряным кинжалом, которым Мирида так дорожила. — В этом пепле одна сгоревшая древесина, — скептически фыркнул Брайн. — Если ты не веришь, то зачем ты принёс девочку ко мне, позволил позаботиться о теле, а не бросил гнить в неизвестности? — сначала это был выговор, но потом Арна смягчилась, увидев, что мужчина засомневался в своём скептицизме. — Поверь мне, твоему сердцу будет спокойней, если хоть какая-то часть её будет с тобой, — с абсолютной лаской произнесла старушка и вложила вещи ему в руки. И он их не вернул, не выкинул, а сжал в руках. Брайн ворчит, но верить хочет, очень хочет. Это заставило её вновь улыбнуться. Даже та неприязнь к нему, к его силе, окончательно пропала. Его природа была ей неизвестна, как и его сила и возраст. Но сейчас перед собой Арна видела лишь юношу, что терзал себя тоской по любимой, горем и чувством вины. Поэтому она испытывала к нему жалость и желание помочь хоть как-то облегчить его боль. — Каков бы ни был твой следующий шаг — не горячись, — она аккуратно положила руку на его плечо, чтобы поддержать. — Когда простишься, приходи. Тебе нужно привести себя в порядок, поесть и, главное, отдохнуть. — Я не устал! — заупрямился мужчина, чем вызвал на лице старушки лишь улыбку. — Угу. Скажи это себе, когда увидишь себя в зеркале, — с этими словами Арна решила оставить юношу наедине и направилась в сторону деревни. Оставшись в одиночестве, Брайн продолжил скорбеть. Тем временем паук продолжал жаться к хозяину, разделяя его чувства. Мужчина горько улыбнулся и погладил шестилапого помощника. «Теперь ты меня не боишься?», — усмехнулся Брайн, слыша, каким довольным шипением отвечает питомец на его ласку. И от этого факта парень призадумался. На какое-то время, покинув реальность, Брайн прислушался к себе и понял, что больше не было голосов, рвущих его на части. Теперь его разум был чист, а он нашёл покой, выбрав наконец, на какой он стороне… В тот момент Брайн оскалился от новой боли и с трепетом сжал тряпичный мешочек. Он определился, выбрал, что именно важно ему в этом мире, но, к сожалению, для этого понадобилось пережить смерть любимой… Сколько ещё прошло времени? Минуты или часы? Ему было всё равно. Он решил принять предложение Арны. Ведь ему действительно следует сначала привести голову в порядок, разработать план, а не мчаться на рожон. Кто знает, может, он сможет вновь поговорить с Рэсаем и получить от него помощь… Хотя это произойдёт в любом случае, ведь демон наверняка не упустит шанс поучить юнца, который наконец-то разобрался со своей головой… Да и просто мужчине требовался сон: он устал ужасно… Но всё это будет потом, а сейчас он ещё не один час проведёт перед пеплом. Будет скорбеть, страдать от боли, с горькой улыбкой вспоминать свою возлюбленную и в пустоту неба отправлять одно единственное слово: «Прости»…