Громолорд

В карцере не было чего-то страшного. Всего лишь эти четыре стены и полная тишина давили на психику человека, поджимающего к себе колени, чтобы ноги не упирались в дверь. Я давно привык к подобной тишине или, можно сказать, пустоте, поэтому попав сюда я сожалел лишь о том, что три дня не проглочу ни крошки. А жрать-то как хочется! Вот выберусь из этой задницы и набью брюхо горячим и сочным мясом, закажу пиццу, напьюсь какого-нибудь соку. И не будет на мне этих долбанный кандалов, сдерживающих мою магию. В принципе, снять чертову печать, как я успел понять, проще простого, если ты умеешь считать, достаточно терпелив и раньше имел опыт в Темных Писаниях, а еще лучше в Джутсу Шики. Суть заклятья того черного мага в том, что держится оно на манне носителя, то есть эта хрень именно выкачивает из меня силы. Когда я пытаюсь применить какое-нибудь заклятье, то печать перенасыщается и происходит незначительный сбой, связанный с увеличением скорости передвижения символом под моей кожей, что и сопровождается характерным жжением - повышением температуры. И чтобы освободиться от этой печати есть три или более способов. Во-первых, нужно убить или заставить мага, сколдовавшего заклятье, снять его. Во-вторых, обратиться за помощью к опытному магу Письмен. В-третьих, самому остановить ток манны в твоем теле. Но это тяжело, а заставить замереть свою силу хотя бы на секунду лично для меня почти невозможно. В-четвертых, взорвать печать к хренам, послав в нее запредельное количество манны. Плюсы: это быстро. Минусы: я могу сдохнуть, да и не факт, что печать спадет, ведь ставил ее маг, сильнее меня в разы и мне банально не хватит силы, чтобы ее порвать. Значит, мне придется либо останавливать ток манны, либо попробовать расшифровать символы, спрятанные у меня под кожей, а это даже труднее первого варианта. Но я ведь никуда не спешу, верно? Да и из-за моего изначального происхождения мне, возможно, будет легче манипулировать силой, чем другим людям, ранее не являвшихся духами. Ну что, помедитируем? Наконец, спустя пару дней, меня вызволили из карцера и отнесли в корпус, сам я ходить не мог - ноги затекли. Там меня принял Роб с компанией недомерков, ужасно благодарных мне за спасение Эльзы - так звали девочку с красными волосами. Впервые после того, как я понял, что печать на мне можно снять, я был счастлив, увидев, что девочка цела и невредима. Старею видать, раз о детях так беспокоюсь. Эх, годы... Представились и остальные детишки. Блондинчиком оказался Шоу, девчушкой - Милли, парень с квадратным подбородком - Волли, а мальчик с синими волосами, прям как у меня сейчас из-за краски, Джерар. Каждый из них все эти дни хранил для меня мелкую часть своего скромного пайка, чтобы при возвращении я смог восстановить силы. Однако, мудрый Роб вовремя напомнил, что не стоит сразу закидываться почерствевшим хлебом - слипшиеся стенки желудка мне это не простят. Ну я и жевал по чуть-чуть под его строгим надзором - дед пусть и растерял способностей к волшебству, все равно оставался грозным человеком, умеющим взглянуть так, что захочешь сдаться без боя. Как только я покончил со скромным перекусом, то подзарядил детям припрятанный в корпусе плеер, а сам отошел в сторону, утащив за собой Роба, не ожиданно для меня желавшего послушать хардкорчику. - Вы владели Темным Писанием? - дед удивился такому резкому вопросу, хоть и ожидал, что я с ним говорить точно не об этом месте буду. Он почесал бороду и кивнул. - Да, но это было так давно... - Я просмотрел структуру своей печати и понял, что подпитывается она от моей манны.. - Паразитический тип! - перебив меня чуть прикрикнул старик с загоревшимися глазами. - Обычно они ядовиты... - Моя лишь высасывает манну. - В таком случае категорически не советую трогать ее, - сурово взглянул на меня слегка обеспокоенный Роб. - Пусть я не могу колдовать, но почувствовать огромное количество манны в воздухе смогу. Ты не Богоизбранный и запас твой невелик, но тратил бы ты все равно немало. - Хотите сказать, эта хрень детонирует, если ее снять? - Ничего не утверждаю, но стоит быть аккуратным с неизвестными тебе заклятьями. Запомни это, сынок. Больше ничего не хочешь спросить? - Но я не раз ускорял ток манны, перенапрягал печать, разве она не должна была взорваться раньше? - я чувствовал, что начинаю закипать. Только я поверил, что мою проблему можно решить, как мои надежды рассыпались в прах. - И если я прекращу подачу энергии в печать, что тогда будет?! - Говорю же, ничего толком не скажу. А знаешь, что? Если символы высвечиваются на коже, покажи их мне. Я кивнул и, повернувшись спиной, задрал грязную от пота и пыли футболку, одновременно с этим высвобождая силу, как говорится, в молоко, лишь бы печать начала жечь спину. Было неприятно, но я уже свыкся с этим ощущением. - Некоторые символы изменены, но сделана она по той же схеме... - бормотал Роб, думая вслух. - Действительно, всего лишь три памятки Чжень, в целых восемнадцати рядах. Интересно... а что если... Мешать старику было точно нельзя. В его седой голове явно что-то рождалось, что может меня спасти, а вместе со мной и всех рабов в этой Системе. Я уже предвкушаю, как буду ломать лица этим надзирателям! Роб тихонько похлопал мне по плечу, как бы давая знак "опускай свое тряпье", и сложил руки на груди. - Сам я такое не сниму, мои энергоканалы порваны и как-то взаимодействовать с печатью для меня не представляется возможным. Да и половину символов я раньше не видел, так что не дури, сынок, может быть Макаров уже мчится сюда с армией из Совета... - Спасибо... Дед развернулся и зашагал к детишкам, оставляя меня одного. Я уперся спиной в стену, устало выдохнул и сполз по ней на пол, отдыхая после утомительного разговора. С того разговора прошла вполне тихая и до ужаса размеренная неделя. Утром нас будили надзиратели и выводили работать. В обед стройка приостанавливалась, часть стражников уходила в собственный кафетерий, а с нами, на открытом воздухе, оставалось пару десятков вооруженных алебардами мужчин, внешне выглядящих так, словно им впервые дали оружие. При взгляде на них невольно находил себя за мыслью о бунте, но вспоминал, что те маги, пусть и не выше В ранга, такое быстро вырубят под корень и только сильнее навредят и так сломленному народу. После обеда стройка продолжалась, а под конец рабочего дня нас всех уводили обратно в клетки. К слову, нас даже водили отмываться от грязи на море. Но надзирателям было плевать какая температура у воды, поэтому мы часто на силе воли залезали в ледяную воду, чтобы не сдохнуть от антисанитарии и болячек, от которых по большому счету здесь и сводили с концами. Трупы рабов скидывали в кучу и поджигали магией, так что раз в месяц нам приходилось дышать этим ужасным дымом и чуять запах горелой плоти и волос. Но со всем этим можно было свыкнуться. Хех, появилось даже ощущение, что нам добавили пару грамм хлеба в порции. Казалось, все налаживается. Вот именно, что "казалось". Однажды, проходя мимо горы трупов, я заметил, что часть из них умерли явно не собственной смертью. Окровавленные, с кучей ужасных порезов, обезобразивших лица, в порванной и пропитанной кровью одежде они лежали, неестественно изогнув свои худенькие тельца. Их рты навеки были раскрыты в полных боли, но немых криках. Они были детьми, чуть постарше меня. Наверняка, точно такие же, как и мои юные сокамерники. Жизнерадостные и оптимистичные. Все они были девочками и по разбрызганной по их телам белой слизи уже можно было догадаться, какой смертью они умерли. Мне едва хватило сил не опрокинуть тяжелую тележку, набитую кирпичами и не схватиться за голову. Если я это сделаю, то на меня нападут надзиратели... теперь понятно, почему в этом мире так мало места религии. Потому что даже детям, чуть-чуть воззирающим по сторонам, хватит ума понять, что кое кто очень важный давно покинул эти края. После отбоя я настоятельно уволок Роба в наиболее темный угол нашей темницы и дал волю чувствам, начав рычать и бешено оглядываться по сторонам, переживая, что наш разговор кто-то подслушает. - Я больше не буду это терпеть, старик! Нас всех перебьют здесь как свиней - это просто вопрос времени! - Успокойся, Лексус, - испуганно шептал дед, попытавшись ухватить меня за плечи. Я вырвался из его рук и от напряжения начал ходить взад-вперед. - Ты и сам это понимаешь, да! У нас ни единого мага, нет оружия, но у нас есть злоба! Ее должно хватить на кучку бомжей вроде нас! - Гнев туманит рассудок, помни это... - Мне плевать! Ненависть дает сил и это сейчас главное! Либо мы начинаем бунт, либо нас, одного за другим, сожгут на костре! И тебя, и меня, и тех детей, - указал я пальцем в сторону сопящей компании моих новых знакомых. - Но в одиночку я не смогу организовать бунт, - уже охрипшим и тихим голосом печально изрек я, - поэтому прошу, помоги мне. Дед прищурился, словно рассматривая несуществующие варианты, потом растер брови и мотнул головой. - Ладно. Как-то раз мы с Макарычем работали в диверсионном отряде на войне... тогда было куда проще... Спустя еще одну неделю нас, как и всегда, вытащили из камер и повели на стройку. Часть из нас послали дробить единственную на острове монолитную скалу, на которую у начальства, судя по некоторым слухам, огромные планы. Среди той бригады был Роб, заранее узнавший график работ. Нас с детьми повели ближе к берегу, продолжать строить башню, в будущем сольющуюся с горой. До десяти часов дня стояла тишь да гладь, пока пара рабов не затеяла "драку". Несколько охранников понеслись их разнимать, но остальные рабы, бросив свои дела, окружили драчунов и стали ликовать, хлопая в ладоши и прыгая на месте. Учуяв, что ситуация выходит из под контроля, стражники, что оставались сейчас с нами, приготовили оружие для боя и собрались использовать его на нас. Однако, другая группа рабов, в которую входил и я, стали закидывать ушлепков массивными кирпичами и, как только последний из них упал без сознания, начали обыскивать их тела. Более старшие рабы стянули с надзирателей форму и, взяв тяжелое оружие в руки, пошли в каменоломню, чтобы своим присутствием подать знак команде Роба, что пора бы и им внести свою лепту в наше общее дело. Мы с остальными рабами шли вслед за ними, пытаясь выглядеть максимально испуганно и провинившись. Роб, завидев нашу импровизированную делегацию, встрепенулся и незаметно для остальных кинул маленький камушек другому старику, чтобы тот был готов в любой момент шарахнуть киркой по щитку с лакримой, питающей всю электросеть каменоломни. Не будет источника энергии, не будет света и тогда магам придется колдовать вслепую, а рабы с куда большим шансом на успех смогут их обезвредить, пробивая черепа орудиями труда. А потом мы всей этой оравой выйдем на берег и нанесем удар палаточному лагерю надзирателей, дождемся нового корабля и уплывем из этого места. - Что такое? Какого черта эти животные не на своих местах? - усатый статный старик, который и был ответственен за пытки провинившихся, быстро накинулся со своими распросами к Тони Редграфу, раньше служившему в полиции приморского городка, кому мы и доверили изображать из себя руководителя тех шестерок, до этого момента охраняющих нас на улице. - Эти уроды затеяли бунт, сэр! Согласно инструкции я обязан был выйти с Вами на связь! - Хех, неужели они в край осмелели? Ладно, веди их за мной! - он обошел нас сбоку и собирался выйти за ворота, как свет в каменоломне погас. - Какого...? Наши ребята накинулись на него и попытались вырубить, но из-за неимения оружия у них ничего не получилось и Палач, чтобы хоть как-то осветить помещение, зажег кончик своего указательного пальца, на минуту превратив его в магический фонарик. И открыл рот от удивления. Рабы, вчерашние калеки, смогли отправить на тот свет больше дюжины нерасторопных магов, оказавшихся беззащитными на несколько секунд, когда погас свет. Из всех надзирателей в этой комнате остался только старик, что стоял в нескольких метрах от меня. И сейчас начиналась моя часть спектакля. Я налетел на Палача, всем телом уперевшись ему в живот, отчего он согнулся и попытался откинуть меня от себя. Но в этот момент я напряг свое волшебство и подал максимальный электрический заряд в руки, заставляя Палача дрожать, не в силах и пошевелиться. К нам подбежали рабы, переодевшиеся в стражников, и занесли алебарды над собой, чтобы обезглавить старика, но в этот момент моя энергия, прорвавшаяся сквозь печать, исчезла и Палач пришел в себя, вначале уклонившись от острых лезвий, а потом распинав в разные стороны моих товарищей. Меня же он впечатал в стену, так что перехватило дыхание, и вытащил из чехла фамильный нож, вонзая его мне в плечо. - А-а-а! - закричал я от резкой боли и плотно закрыл глаза, стараясь отвести мысли в сторону, подальше от этой раны. Но уродский старик, получая удовольствие от моих болезненных воплей, схватился за рукоять кинжала и пошатал его из стороны в сторону. Меня тут же вырубило... ... А когда я очнулся, то половина рабов, пытавшихся убить старика, полегли замертво, остальные же, трезво взвесив шансы, решили прижаться друг к другу и отсидеться в стороне. Среди них был и старик Роб. Он с жалостью смотрел в мою сторону и, казалось, винил себя в том, что пошел на поводу у такого безрассудного ребенка, как я. Палач краем глаза заметил, что я очнулся, и, широко улыбнувшись, стал идти в мою сторону. - Значит наш маленький мальчик - маг? Причем электричества? Как интересно... - он больно пнул меня в живот, я закашлялся и снова поморщился от того, что пошевелил плечом с торчащим в нем ножом. Палач заметил мои кривляния и, поиграв бровями, резко вынул кинжал, одновременно с этим схватывая меня за горло. - На что вы рассчитывали, начиная этот бунт, долбоносы? Или вы поверили, что сможете одолеть мага числом? - он махнул рукой в сторону сжавшихся от страха рабов. - Но тебя я убивать не буду, - стараясь протянуть каждое слово коряво пропел старик. - Ты нужен, чтобы остальные, такие дебилы как ты, смотря на тебя сразу вспоминали свое место... За этими словами последовал удар. Острие ножа - это было последним, что я увидел своим правым глазом. Сначала сталь разрубила мне бровь, потом опустилось вниз, превращая глазное яблоко в кашицу, и, грубо повернув в сторонку, порезало щеку. Странно, но боль, нахлынувшая на голову, почему-то казалась родной и совсем не страшной. Защитная реакция? Болевой шок? Даже и не знаю как это описать. А может, я просто настолько испугался, что перестал что-то чувствовать? А, нет. Боль-то я чувствую... даже слышу этот мерзкий хриплый смех, доносящийся из престарелой глотки. Как. Я. Ненавижу. Этот. Смех! Как я жажду заткнуть рот этому ублюдку, запихав его гнилые зубы ему гораздо глубже в горло! Я разорву его на мелкие ошметки и раскидаю их по округе! Я... я ненавижу его... Спину начало сильно жечь, но я, потерявший голову от безумной ярости, перестал обращать на это внимание. Горячая кровь сочилась из моего глаза и стекала по щеке, раздражая меня и только подливая масло в огонь. Манна бушевала, вырывалась из клетки моего тела, разгоняла полумрак каменоломни. Палач поспешил отпрыгнуть от меня на пару метров и сформировал сиреневое копье в руке, готовясь выпустить его в меня в любую секунду. Я же, пошатываясь от боли, стал подниматься с земли. Молнии, находящие свое начало в моем теле, откалывая огромные куски камня, били по полу и стенам. А одежда на моей спине стала тлеть - это я очень хорошо чуял своим острым нюхом. Что-то мне подсказывало, что пора бы остановиться, но этот голос меркнул на фоне шума моей кипящей крови, растекающейся по телу, словно свежая магма. Я был зол. Нет, я был в ярости и меня вовсе не волновало, что там будем с моей спиной или телом. Будет ли взрыв или нет. Я хотел лишь одного. Силы. Я хотел силы, чтобы убить Палача. Я желал сам стать силой. Одежда на моей спине с треском разорвалась, а на пол со звоном что-то упало и рассыпалось, пылью облетев мои ноги. И в этот же момент каменоломню заполонил ярко-желтый ослепительный свет. Свет моей души. Свет моего яростного сердца... Палач разлетелся на куски, когда в него из моей правой руки устремилось пару слабеньких на мой взгляд молний. Удовлетворившись маленькой победой, я одарил безумным взглядом испуганную толпу и развернулся, чтобы пробить ворота молнией и вылететь на улицу, устемляясь в палаточный лагерь - крошить фанатиков пока не иссякнет манна. Они как муравьи, бежали в разные стороны и пищали, предчувствуя свою скорую и болезненную смерть. А я подобно ангелу правосудия летел над их головами и раздавал им по заслугам, направляя им в головы молнии. Но сейчас я уже не чувствовал ни злобы, ни боли, ни обиды. Я наслаждался их криками, я готов был слушать день и ночь их мольбы о помощи, я терял голову, созерцая как они разлетаются в разные стороны. Это и есть само искусство. Искусство есть смерть. Враги кончились, наслаждаться было больше нечем и я, начисто лишившись сил, упал на землю, стукнувшись головой, опять почувствовав презренную мне боль. Положив под голову руку, я решил просто заснуть, убежав таким образом от накопившейся усталости. А очнулся уже с перебинтованным торсом и глазом, в теплой постели одного из фанатиков. Рядом со мной сидел старик Роб, положив свою руку на мою. Он смотрел мне прямо в глаз, обдумывая, с чего начать разговор. - Ты нас всех спас, Лексус, - ласково прошептал старый, чуть склонившись надо мной. - Ты убил всех монстров... - Спасибо, - мне тоже было нечего сказать, хоть я и ощущал невидимый упрек со стороны Роба, которому точно не понравилось то, как быстро я вошел во вкус, уничтожая зло на этом острове. Но он явно понимал, что по иному вытащить нас отсюда было невозможно. Либо мы, либо нас. Но мне тоже совсем не понравилось ощущение отката после той небольшой вечеринки. Столько адреналина выработалось в моем теле, что когда он выветрился, я был не в силах пошевелить руками. И сейчас лежу, как бревно. Или же я испытываю стыд за убийство стольких людей? Нет, они не были людьми! И поэтому никто не посмеет винить меня в этом. - Как там наши маленькие друзья? - решил я все таки подать голос, чуть улыбаясь краешками губ. Старик оживился и ухмыльнулся, кивнув за спину. - Вместе с остальными добрались до склада с провизией. Наконец-то поедят по-нормальному. Как только мы залечим свои раны, то уплывем отсюда. - А откуда корабль? - натурально удивился я, приподняв брови. - Его же не было на острове. - Ты три дня был без сознания, - пояснил старый. - Мы кормили тебя пережеван... - Тихо! Пусть лучше я буду думать, что питался воздухом. - Да будет так, - пожал плечами Роб, сдерживая смешок. - Уже думаете, что скажете моему старику? - Ну, думаю наорать на этого пенсионера, что он так плохо смотрит за своими детьми. - Не надо. У деда сердце не выдержит, если он будет себя винить за такое. И так, наверное, весь извозился. - Это точно... - Роб, прежде чем ты уйдешь, можешь найти здесь бабку с зелеными волосами? Которая жила рядом с городом Айзенград в одной из деревень, которая попала сюда после нападения мага тьмы? Я пообещал одному пацану ее спасти. - Сделаю. Старый поднялся со стула и вышел из палатки, а я моментально провалился в сон, ведь, как я понял, слишком уж слаб я оказался, даже для того, чтобы нормально поговорить. Но одно хорошо: скоро я буду дома и вокруг меня не будет всей этой грязи и крови.