Ученик по обмену - Федор.

      – Что ты к нему чувствуешь в конце концов?! — громко спрашивает Накаджима, не удержавшись и хлопая ладонью по столу. Сразу шикает, получилось больно. Накахара молчит. А Накаджима лишь улыбается, кладя свою руку рыжему на плечо.       – Чуя, ты должен разобраться в своих мыслях. Сам уже не знаешь.       – Я не могу! Этот человек...он..он...я не знаю! — Чуя обреченно выдыхает, лицом падая Ацуши прямо в плечо. — Ацу, я не знаю, что делать. Я ничего уже не понимаю. Это происходит опять. Что имел Чуя под «это» и «опять» Ацуши прекрасно понял. Он прекрасно заметил поведение Чуи. И оно было в точности, как тогда, пять лет назад. Может больше, может меньше, ситуация от этого не меняется. Чуя в последнее время зашуганный, ходит по углам, уходит с уроков раньше, а приходит - позже. А самое главное, рыжий все время смотрит в сторону Осаму. А как только шатен оборачивается, то Чуя отводит взгляд на пол — надо же, какой красивый! —или с интересом глядя на перевёрнутую книгу. А еще избегает его. Со стороны это странно выглядит. И все заметили. Дазай все время оборачивается, ищет знакомую рыжую макушку, а эта самая макушка наоборот его избегает. – Опять... — тихо выдыхает Ацуши, отпивая зеленый чай. – Не опять, а снова, Тигр, — всегда отвечает Рюноске, успокаиваеще кладя руку тому на плечо. Акутагава знает об этом. Его парень все рассказывает с момента, как они начали доверять друг другу. Ацуши почему-то нашел в нем что-то свое, родное, что-ли. Тогда и началась любовь.

Да, они любят друг друга.

Не смотря на хмурую и угрюмую натуру Рюноске, Накаджима от него не отвернулся, как остальные. « – Я - не они, Рю, запомни это. » Он влюбился. Ацуши забил на все мрачные слухи об Аку. Ему было плевать. Он знает, что это не так, и ему достаточно.       – Подойди к нему и скажи «Я тебя люблю»! — воскликнул Ацуши, сжимая руку в кулак и выставляя его перед собой.       – Хоро.. Эй! — Чуя уже было встал, но он обратно плюхнулся на лавочку, хмуря брови. Чуть было не согласился. Чуя краснеет, а Ацу смеется таким заразным смехом, что подсоединяется и Чуя.       – Чего смеемся? Господи. Этот... Голос.

Только не он.

Накахара поворачивается, будто в замедленной съемке в чертовых фильмах и, о боже, как же он хочет поскорее свалить отсюда.       – О, Дазай-сан, и вам привет! — Ацуши, — спасибо тебе! — влезает в разговор, со своей привычной улыбкой, обернувшись назад. — Что-то хотели? Просто мы уже опаздываем немножко на урок.       – Ацуши-кун, это был последний урок и, как бы, уроков больше нет сегодня, чтобы куда-то идти, — Осаму хитро щурится. Накаджима в удивлении вскидывает брови, все так же, уже глупо, улыбаясь и смотря на Дазая. Он растерялся. Теперь вытянуть своего рыжего друга не получится.       – Ну и что ты хотел? — грубо спрашивает Чуя, скрещивая руки на груди и следя за Дазаем. Кажется, он все таки пришел к нему. И не кажется.       – А зачем я там вообще пришел? — Дазай зацепил своими пальцами свой подбородок, "размышляя". — Ах, да, точно. Шатен резко стал серьезным, теряя всякую недавнюю веселость и, довольно таки грубо, хватает Накахару за запястье, дергая, чтобы тот встал. Чуя от неожиданности(и не только) ойнул, слушаясь, ибо пиздец, как больно! Держит за больное в прямом смысле! Осаму, не обращая на недоуменный взгляд Накаджимы, насильно потянул Чую в сторону, куда-то за угол. Накахара хмурит брови, выдергивая руку, на что пришлось немало сил. Хватка у Дазая довольно сильная.       – Ну и что тебе, черт возьми, надо?! — рыжий возмущенно на него смотрит, что делает и Дазай. Также смотрит и также возмущенно. Охуел или да? Еще молчит, тварь, ничего не говорит. Накахара уже хотел было уйти, но его остановили, вновь сжав запястье и потянув на себя, заставляя Чую повернуться передом, а не задом, к Осаму.       – А какого черта ты вообще это вытворяешь?! — Дазай прямо указывает указательным пальцем другой руки на бинты, заранее приподняв рукав рубашки. Еще надавливает, чтобы больно было, сволочь. Чуя кривится. — Думаешь, я не вижу, что бинтов стало больше?!       – Считая, что ты все время был слепым, да.       – Подъеб засчитан, — Осаму выдыхает, не ослабляя свою хватку. Наоборот сдавливает и становится очень, что даже этим "очень", не выразить насколько больно. Вот так вот, Чуя, не надо было вновь себя калечить. А выхода не было... — Чуя, пожалуйста, скажи мне причину. Я тот, кому можно доверять, да и я знаю, что ты мне доверяешь. Но..по-своему. Да, он прав. Но что сказать, когда эта причина стоит прямо перед тобой?       – Ты, — еле слышно, тише шепота бурчит тот, отводя взгляд. Если он услышал, то...       – Повтори, я не расслышал! Ну, конечно же, не расслышал!       – И не только слепой, как оказалось... — Чуя продолжает шутить, несмотря на слезы в глазах. От этой боли уже хочется закричать и заплакать. Такой вот пиздец, да. Кажется, этот идиот с каштановой шевелюрой на голове со злости ибо с чего еще? сжал руку сильнее. Но, увидев слезы, которые уже Чуя поздно смахнул, отпустил, отдергивая свою руку.       – Прости! — шатен убирает руку за спину, кусая губу. Неловко. Жутко неловко. Чуя отворачивается в противоположную сторону от Дазая и прижимает руку к груди, жмуря глаза. Черт бы тебя побрал, Дазай.       – Тебе...очень больно? — Дазай пытается положить свою ладонь на плечо рыжеволосого, но тот им дергает, не давая.       – А ты как думаешь?! — Чуя реально злится. Единственное, что он хочет, так это набить этому источнику всех проблем морду. Но не может, как бы страстно это не хотел. Остаётся лишь рычать.       – Я извинился.       – Извинений не хватает.       – Могу халявно покормить в столовке. Кофе и твой любимый клубничный чизкейк. Чуя медленно разворачивается, уже просто держа глаза закрытыми. Он также закрывает глаза на то, откуда Дазай вообще знает, что Чуя любит чизкейк. Клубничный, блять.       – Ладно...       – Вот и договорились! Завтра после уроков на заднем дворе, — Дазай подмигивает, вылетая из угла также, как и залетел. А Накахара краснеет, от мысли, что это будет нечто подобное на... Свидание.