Деяния непревзойденной доблести

Однажды утром, когда солнце едва начало окрашивать покрытое черным щитом смога небо в серый цвет, с юга в Химринг прискакал одинокий всадник. В тот момент Маэдрос находился у ворот. Он только что вернулся из короткого, но едва не ставшего роковым набега на холмы. Уцелевшие воины , едва ли более половины тех, кто вышел из города накануне, измученные, окровавленные, отчаянно нуждавшиеся в отдыхе, ушли в казармы – а их Владыка все еще возился, стоя возле самых ворот и пытаясь при помощи одной руки перевязать отвратительный ожог на правом плече. После того как он подчеркнуто проигнорировал осторожные предложения обратиться к целителям, стражники, переминавшиеся от холода с ноги на ногу, старались не замечать тщетных попыток Маэдроса завязать грязную марлю при помощи зубов. Так что всем сделалось легче, когда они увидели снег, взвивающийся под ногами скачущего коня. - Владыка, приближается всадник! - Стража имела приказ впускать всех, кто явным образом не был врагом, но тут сообщение дало Маэдросу повод перестать возиться с повязкой. Он бесцеремонно бросил ее на землю. Жестом он велел открыть ворота, хотя и сам понимал, что это излишне. Ворота распахнулись и в них влетел конь, храпящий, с дикими глазами, весь в пене, пропитанный едким запахом ядовитого дыма. Всадник соскользнул с седла и, коснувшись ногами земли, едва не упал. Кинувшийся поддержать его Маэдрос увидел две черные стрелы. Одна торчала из плеча, другая глубоко вошла в грудь. - Я несу известия от Владыки Фингона в Хитлуме, - выдохнул всадник и на губах у него показалась кровь. - Вести. В Маэдросе вдруг ожила надежда. И как же мучительно страшно было ее лишиться. - Целителя! - хрипло крикнул он, оглядываясь через плечо. В ушах громко отдавался бешеный стук собственного сердца. – Быстро! – Он понадежнее перехватил гонца, стиснув зубы от пронзившей руку боли в ране. Гонец болезненно вскрикнул и вцепился в него. Позади, вся в поту, храпела и билась лошадь. Она была так перепугана, что успокоить ее было невозможно. – Какие вести? - с отчаянием проговорил Маэдрос. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не встряхнуть гонца. – Скажи, какие вести! Гонец вдыхал холодный воздух с почти что всхлипами. - Яд... – Он слабым движением здоровой руки указал на стрелу. – Не м-могу... – Колени его снова подогнулись и, подхватив упавшего на него всей тяжестью гонца, Маэдрос зашипел от боли. - Какие вести? Ради милости Эру, скажи, какие вести? – Маэдрос понимал, что рычит, видел, что едва осмысленные глаза гонца при этих неистовых звуках расширились от ужаса, но не мог заставить себя говорить мягче. Глаза стали стекленеть, сознание явно ускользало - и Маэдрос в неистовстве, перенеся всю тяжесть тела на ноющую правую руку, хлестнул гонца по лицу в отчаянной попытке привести его в чувство. – Прах его побери, что за вести? Рука слабо потянулась к висевшей на плече кожаной сумке. - Письмо... – пробормотал гонец, теряя сознание. Тут стражники привели целителя, и вокруг Маэдроса сразу же появилась целая толпа желающих принять на себя тяжесть. Он едва успел ухватить сумку, пока гонца не утащили в лечебницу. И утро снова сделалось спокойным и тихим. Пытаясь успокоиться, Маэдрос сделал медленный вдох и дрожащими пальцами открыл сумку. В ней, помятый, но неповрежденный, лежал аккуратно сложенный белый пергамент, надписанный знакомым четким почерком: «Майтимо Нэльяфинвэ (Руссандолу), Владыке Химринга». Маэдрос созвал советников. Они скоро собрались в башне. Собрания совета в неурочный час стали уже привычным делом. Кроме того, формулировка, с какой их созвали, не оставляла никаких сомнений в срочности дела. Некоторые пришли, едва очнувшись ото сна, некоторые – измученные долгим бодрствованием. Что до самого Маэдроса, то он казался таким же спокойным, как всегда. Но было в его спокойствии что-то новое, точно наигранное, и это тоже выдавало важность вопроса. В его ожидании точно ощущалась какая-то горячая энергия. Когда советники расселись, Маэдрос обвел взглядом комнату и поднял зажатую между пальцев бумагу. - Письмо. – Он бросил его на стол, оно упало с громким шлепком. - Доставлено в Химринг, хоть и не без трудностей и не без пролития крови. Сообщение о положении в Эндоре в данный момент. – Среди собравшихся стало ощущаться напряжение. - Фингон по-прежнему удерживает Хитлум. Дориат остается свободным. Тайные твердыни – что самое важное, твердыня Финрода – не сдались врагу. Это все добрые вести. Повисла тишина. - Если кому-то еще не ясно: Моргот захватил Ард Гален и все важные пути на восточный и западный Белерианд, включая Сирион и Врата. В руках врага Химлад и Таргелион, да и Дортонион, фактически, тоже. Из Ангбанда постоянно подходят подкрепления. Тут вмешался побледневший Нимедель. -Ты... Владыка, ты говоришь, что Фингон удерживает Хитлум. А где же Верховный Король? - Финголфин мертв. Погиб в единоборстве с самим Морготом, если верить сказанному в письме. За этими словами последовало потрясенное молчание. - А можно ли... доверять сказанному? - Да. – Маэдрос не стал развивать эту тему, и никто не настаивал. Потрясенный Нимедель лишь кивнул в знак согласия. - Так... что же нам теперь делать? - мрачно спросил командир стражи. - Это ничего не меняет, - после тяжелой паузы ответил Маэдрос. – Будем защищаться, как только можем, как мы это это и делали. Будем стараться вернуть территорию, где только возможно. Предоставим помощь беженцам. - То есть, нам помощи ждать неоткуда, - заключил Гилнарион, - ибо те союзники, на которых мы могли бы рассчитывать, разгромлены, а тем, у кого силы есть, нет до нас дела. - Хитлум отрезан, и сам еле держится, - раздраженно поправил его Маэдрос. – Но в целом да, заключение справедливо. – Присутствующие сердито заворчали, сомневаясь в верности синдар. - На самом деле, - продолжал тем временем Маэдрос, - и без чьей-либо помощи мы остаемся единственным аванпостом в море врагов. Если есть выжившие, они пойдут сюда. И их надо принять. - Весьма трудный подвиг при столь малых запасах, - отозвался тот советник, что отвечал за пайки. Он со злостью захлопнул ни в чем не повинную папку. – Я должен доложить, Владыка, что, помимо того что склады пустеют потому, что население города уже превышает все разумные пределы, расчеты просто не сходятся. Я начинаю думать, что у нас появились воры. Маэдрос закрыл глаза и потер переносицу. - Придется разведчикам сосредоточиться главным образом на добыче припасов. Нимедель, займись этим, а еще посмотри, можно ли без особого риска устроить набег на какой-нибудь орочий лагерь. И, Гилнарион, удвой количество надзирающих за складами блюстителей. Но пусть они будут без формы. Возможно, так будет легче поймать воров. - При всем моем уважении, - горячо заговорил Гилнарион, - ты просишь меня удвоить число блюстилей на складах. А где мне найти этих блюстителей? Набрать из синдарских беженцев, которые не знают дисциплины? Забрать с улиц? Сотворить их из воздуха? Я... - Довольно, - рявкнул Маэдрос. – Я понял, советник. Для этой работы можешь взять раненых стражников. - Невозможно ловить воров при помощи хромоногих блюстителей! - возмутился командир стражи. – Уж коль они ранены, так пусть поправляются. - Прошу прощения, - ледяным тоном проговорил Маэдрос. - Мне следовало выразиться яснее. Я имел в виду не стражников, неспособных ходить. Уверен, вы с Гилнарионом найдете дюжину подходящих кандидатов. Командир смирился, но удовлетворенным не выглядел. - Владыка, - заговорил Элгон, - ты сказал – налеты на орочьи лагеря, чтобы добыть пищу. Мы что, будем есть протухшее мясо мертвых смертных? - Очень надеюсь, что до этого не дойдет. – По невозмутимому тону Маэдроса нельзя было определить, было ли сказанное в полной мере шуткой. - В их лагерях наверняка найдется хоть что-то съедобное, - сказал Келерос. – Или хотя бы что-то полезное. Успешный налет бесполезным не бывает. Маэдрос кивнул. - Прекрасно. Значит, все согласны с таким планом? - Возражений не последовало. – Хорошо. Значит, поймаем воров и заберем часть припасов у врага.О, ну и снова сократим пайки. Послышался было хор возмущенных голосов, но, едва взглянув на лицо Маэдроса, все умолкли. - Может, мы бы могли остановить воров тем, что не урежем пайки, - устало предположил один из советников. Владыка, следует ли уменьшать их ниже того количества, которое нужно для выживания? Так не может продолжаться... - Я отдал приказ, советник, - Маэдрос чуть заметно повысил голос. – А я не отдаю приказов без причины. Гилнарион заерзал на стуле. - Все мы знаем это, Владыка. И не в твоем суждении мы сомневаемся. Но и в том, что он сказал, есть смысл. Может статься, невозможно будет сохранить контроль над городом, в котором все умирают с голоду. - Значит, вы сомневаетесь в моей способности сохранить контроль над городом. - Беженцы не доверяют тебе настолько, насколько привыкли это делать наши горожане, - обеспокоенно проговорил Гилнарион. – Они могут взбунтоваться. У их и так возникают трудности с... суровыми требованиями, которые к ним предъявляются, мм, с нашим специфическим образом действий. И им известно, что воины получают пайки большие, нежели они. Они вполне могут решать, что им нечего терять. Маэдрос презрительно фыркнул и поднял подбородок. - Тогда мы покажем им, что они неправы, если окажется, что они настолько глупы, чтобы бунтовать против правил, благодаря которым до сих пор живы. Снова повисло неудобное молчание. - Что... Владыка, ты... их изгонишь? - Я не буду рисковать безопасностью города! Я что, должен кормить бойцов, которые нас защищают, хуже, чем тех, кто почти ничего не делает? Те беженцы, что вздумают драться против собственных благодетелей, скоро получат новую причину сделаться беженцами. Нет. Пайки будут сокращены. Для всех. Но для самих себя мы сократим их больше, чем для воинов, горожан и даже беженцев – в знак доброй воли. Тем, кто принимает решения, наибольших жертв надлежит требовать от самих себя. На смену готовому прорваться возмущению пришли сперва тревога и удивление, а потом согласие. - А кони? - спросил вдруг с надеждой в голосе один из советников. – Мы могли бы сократить... - Кони, - коротко ответил Маэдрос, - не способны преодолевать недостаток пищи силой воли. И потом, ты, советник, что, в самом деле желаешь питаться сеном? Никто ничего не ответил. - Хорошо, Владыка, - сказал тот советник, что отвечал за пайки. Сжав губы, он сделал у себя в бумагах пометку. – Ты уже подумал, в каких количественных соотношениях мы будем сокращать? - Думаю, с административными деталями ты и сам справишься. Как можно скорее представь мне предложения на утверждение. – Он обернулся к сидевшим по другую сторону стола. – Что касается пришлых... Келерос, донеси до наших уважаемых гостей, что существуют вознаграждения за взятые на себя обязанности и за участие в наших делах. Если они получают меньшие пайки, то по собственной вине. Зови самых сильных вступать в войска. Эру знает, что мы могли бы сделать, появись в наших рядах новобранцы. - Я также постараюсь лично зайти в северо-восточный квартал, - прибавил Нимедель. – Может, меня они лучше знают, так что перестанут воспринимать Химринг и его армию как нечто чуждое. Маэдрос кивнул и бросил взгляд на окно, оценивающе глядя на проникающий снаружи свет. - Нимедель, принеси планы по налету на ближайший орочий лагерь к полуночи, я его просмотрю. Гилнарион, как только поймаешь вора, сообщи мне и созови совет. Я хочу примерно наказать первого пойманного. Все, сейчас у меня другие дела, но вас прошу остаться и прочесть сообщение Фингона во всех подробностях. Буду также признателен, если кто-то перенесет данные на карту. Уверен, вы сами решите, кто это сделает. - Ах, Владыка, - сказал Элгон, нахмурившись. – Здесь, в самом конце, чего-то не хватает. Пергамент оборван. - Это сделал я, - с достоинством отозвался Маэдрос. - Недостающая часть вас не касается. Он сделал рукой отстраняющий жест, тем самым показывая, что продолжение собрания откладывается. Не обращая внимания на напряженную атмосферу, которую он оставил за собой, он вышел.