Глава 3.
19 июля 2019 г. в 12:53
Заточение омег — именно так оценивает Чимин их с Тэхёном пребывание в этом странном доме под неусыпной охраной оборотней — длится пять дней. Всё это время пленники много спят, вкусно едят и пару раз посещают подготовленную альфами жарко натопленную баню. Дни тянутся безрадостной серой чередой, выматывающей бездействием и страхом неизвестности. Чимин пытается продумать план побега, тщательно ищет возможные лазейки, всё больше убеждаясь, что в ближайшее время это неосуществимо, и единственное, что ему остается — одергивать неугомонного Тэхёна, который норовит поболтать с часто сменяющейся охраной, что стоят за дверью дома и около распахнутого оконца. Иногда Чимину кажется, что они навсегда останутся жить у оборотней в качестве забавных зверюшек, на которых беззастенчиво пялятся стерегущие их альфы.
На пятый день к ним приходит гость. Чимин исподлобья рассматривает шагнувшего в дом оборотня. Тот отличается ото всех, кого до этого видели пленники. Он пониже ростом, хоть и выше людей, когти на его пальцах короче, почти незаметны; и по мягким чертам лица и довольно высокому голосу Чимин понимает — перед ними оборотень-омега.
Пришедший оборотень успокаивающе улыбается и кладёт на одну из лавок принесённую с собой одежду.
— Переодевайтесь и выходите из дома. Бои уже скоро начнутся — все ждут только вас.
— Какие ещё бои? — начинает волноваться Тэхён.
— Вы узнаете, когда придёт время, — уходит от ответа оборотень и, оглядываясь уже на пороге, добавляет: — Я жду вас на улице.
— Почему бои не могут начаться без нашего присутствия? — пыхтит Тэхён, быстро скидывая с себя старую одежду, и с интересом рассматривает разложенные перед ним вещи.
— Понятия не имею, — отзывается Чимин, затягивая туже на груди тонкие завязки. Рубаха сильно широка в плечах и не подходит по длине, видимо, была сшита на оборотня, а не на человека, но явно подготовлена для какого-то праздника или важного события — на тонкой выбеленной ткани искрятся серебром вышитые листочки и незнакомые омегам цветы. — Быть может, они хотят биться с нами, ещё раз убеждаясь в своей силе. Или после ритуальных боёв принесут нас в жертву, — омега обреченно смотрит в глаза другу. — Я не знаю, что нас ждёт, Тэхён. Но раз уж нам не удалось сбежать — то пусть всё закончится как можно быстрее.
Омеги, низко опустив головы, выходят из дома и смиренно идут по тропе, окружённые живым кольцом. Шагающие рядом оборотни, видя их удрученное состояние, пытаются приободрить странными шутками, но Чимин упрямо глядит себе под ноги.
— Ты только посмотри, — охает Тэхён, едва заросшая травой тропа под их ногами сменяется песчаной пылью широкой дороги. — Это деревня оборотней.
— Община, — исправляет омегу один из альф. — Мы называем наше поселение общиной.
Оба омеги изумленно оглядываются по сторонам. Внимательно рассматривают стоящие вдоль дороги высокие деревянные срубы, над крышами которых возвышаются дымоходы, сложенные из таких же белых камней, как и очаг в доме, в котором они жили недолгое время. Эти жилища, ровная дорога и высаженные вдоль неё ягодные кусты, усыпанные ещё мелкими, зелёными плодами, так похожи на их родную деревню.
Чимин плотно сжимает губы и снова смотрит вниз, не обращая внимания на восторженный шепот Тэхёна, который безостановочно дёргает за рукав рубахи и указывает на очередной резной колодец или стоящие во дворе забавные детские качели. Община оборотней выглядит чуждо и непонятно. Дома не окружены высоким забором, и во дворах нет сараев, где могла бы жить скотина. Несмотря на безлюдность, хозяева почему-то не потрудились перед уходом крепко запереть ставни окон, а некоторые ещё и оставили распахнутыми двери. И тишина. Давящая на нервы тишина. Не доносится привычный плач младенцев или ругань альф, которые отчитывают своих детей за проделки, а мужей — за нерасторопность. Не слышен лай собак или мычание коров, и только копошащиеся в высокой траве куры с ободранными хвостами, да выветренные, но ещё ощущаемые запахи, пробивающиеся на улицу из кухонь сквозь мирно покачивающиеся вышитые занавески, подтверждают, что деревня вовсе не заброшена её жильцами.
— А где все? — доверчиво интересуется Тэхён, за что награждается строгим взглядом Чимина.
— Все жители собрались в самом сердце нашей общины — у жертвенного алтаря, — отвечает тот же альфа, и, увидев, как жалобно вытягивается лицо омеги, добавляет: — Сегодня удача будет вершить судьбы многих, и для каждого из нас этот день — особенный.
Чимин нервно сглатывает образовавшийся в горле ком и часто моргает глазами, словно в них попала колкая дорожная пыль. Кажется, все самые страшные предположения начинают сбываться, и он желает лишь одного — достойно уйти к своим праотцам, гордо вынести всё, что уготовано ему судьбой. Оборотни не услышат его мольбы и не увидят его слёз.
Их встречают восторженными криками, и Чимин от обрушившейся лавины воплей, визгов и свиста толпы невольно втягивает голову в плечи. Он боязливо оглядывается, ловя на себе любопытные многочисленные взгляды желтых глаз, и замечает обращенные к ним острозубые улыбки. Охраняющие оборотни ведут людей сквозь плотную стену пришедших на праздник, и все быстро расступаются, освобождая дорогу к стоящей ближе к центру поляны лавке, на которой уже сидят пятеро омег, одетых в такой же наряд, как и Чимин с Тэхёном.
Чимин опускается на самый край, не желая сидеть рядом с оборотнем, и Тэхён незамедлительно усаживается между ними. Ким с нескрываемым любопытством разглядывает соседа по лавке, отмечая про себя его низкий рост, хитро прищуренные глаза, жгуче чёрные волосы и бледную, нетронутую солнцем кожу.
— Посмотри на него, — шепчет Тэхён, поближе наклоняясь к Чимину и кивая головой в сторону брюнета. — Он на человека похож — такой мелкий!
— Я — оборотень! — раздраженно выговаривает брюнет сиплым простуженным голосом и громко шмыгает чуть покрасневшим носом. — Просто в детстве часто болел, вот и не вырос.
Тэхён виновато съеживается под чужим укоризненным взглядом. Он вовсе не хотел обидеть этими словами оборотня и, чтобы сгладить вину, пытается продолжить разговор.
— А что сейчас будет?
Чимин тихо хмыкает, поражаясь наивности друга. Оборотни неохотно отвечают на их вопросы, предпочитают либо молчать, либо говорят что-то туманное и малопонятное для людей. Он украдкой осматривается по сторонам и с удивлением обнаруживает, что все стоящие за их спинами и по бокам — омеги и дети, а альфы значительно большей толпой расположились напротив и жадно рассматривают сидящих на скамье. Все они очевидно взволнованы, а некоторые даже скинули с себя рубахи и тщательно растягивают мышцы и разминают шеи.
Чимин рассматривает жертвенный алтарь, к которому уже подошел пожилой и неулыбчивый оборотень, и спешно отворачивается — белый валун со стесанной верхушкой, на поверхности которого запросто уместится лежащий в полный рост человек, залит чем-то навсегда въевшимся в камень и отталкивающе бурым, что неровными подтеками, словно бахромой, опутывает его бока. Омега не находит в себе сил смотреть, как пожилой альфа, видимо, на правах самого старшего, ставит на алтарь две тяжелые каменные чаши, на дно одной высыпает заранее подготовленные коренья с пучками сухой травы и, выбивая огнивом искру, разжигает дымящееся пламя. Всего этого Пак не видит, но безостановочно шипящий на ухо Тэхён красочно рассказывает ему о каждой замеченной мелочи.
Чимин вздрагивает, когда восторженные вопли толпы становятся особенно громкими, а сидящий на другом краю скамьи омега неожиданно резко вскакивает на ноги и нетерпеливо бежит к пожилому альфе, что призывно протянул к нему руку. Оборотень безбоязненно вкладывает свою тонкую кисть в чужую открытую ладонь и горделиво улыбается, когда вслед за ним к жертвенному алтарю начинают выходить из толпы молодые альфы. Все они обнажены до пояса, играют на солнце литыми мышцами, перекатывающимися под натертой маслом кожей, и каждый снимает со своего левого запястья неприметный тонкий браслет из валяной шерсти, чтобы бросить в стоящую на алтаре пустую чашу. Альфы скрещивают на груди руки и склоняют головы, выслушивая то ли молитву, то ли напутственные речи, что говорит им старший; и отходят в самый центр поляны, чтобы разойтись в отгороженном разноцветными лентами широком круге. Под крики ликующей толпы они терпеливо ждут какого-то знака, оценивающе поглядывая друг на друга.
— Добро пожаловать на брачные бои оборотней, — внезапно широко улыбается брюнет, обращаясь к сидящим рядом людям.
— Какие бои? — удивленно округляет глаза Тэхён.
— Брачные, — повторяет брюнет и, заметив полное недоумение в глазах людей, начинает подробно объяснять. — Раз в год наши альфы бьются за достигших возраста вступления в брак омег. Видите, что происходит? — оборотень указывает рукой в нужную сторону. — Каждого омегу по очереди вызывает к себе вожак общины, чтобы в итоге вложить его ладонь в руку победившего.
«Альфы рвут и терзают друг друга, чтобы победитель спарился с очередным омегой на глазах у всего их ублюдочного потомства».
— И что дальше? На что может рассчитывать альфа после своей победы? — невесело хмыкает Чимин, вспоминая рассказы своего дедушки. — Овладеет выигранным омегой на жертвенном алтаре?
— А я смотрю, тебе уже не терпится ноги раздвинуть! — хрипло смеётся оборотень, но уже через секунду заходится мучительным сухим кашлем. Выровняв сбившееся дыхание и утерев выступившие слезы рукавом рубахи, продолжает сипеть: — Победитель, разумеется, уединится со своим омегой, но спустя три дня, после свадьбы. Так у нас заключаются браки — только самые сильные альфы имеют право обзавестись семьей и потомством.
— То есть, нас забрали из деревни, чтобы выдать замуж? — на всякий случай уточняет Чимин и, получив в ответ утвердительный кивок, облегчённо выдыхает. Скорое замужество с оборотнем не сулит ничего хорошего, но всё же значительно лучше, чем смерть на жертвенном алтаре.
— Получается, что любой из этих оборотней может стать моим мужем? — жалобно скулит Тэхён и указывает дрожащим пальцем на бешено дерущихся в отгороженном круге альф.
— Из этих — уже нет, — ободряюще улыбается брюнет. — А вот из тех, — он кивает головой в многочисленную толпу на другом крае поляны, — станет тот, кто выиграет. Каждый свободный альфа носит на левой руке браслет из собственной шерсти. Перед боем они их снимают и складывают в чашу. Победитель надевает свой браслет на руку жениха, а все остальные сжигает в пламени стоящей рядом чаши. Это исключает возможность схитрить и выйти ещё раз в круг. Каждый альфа имеет право только на один бой. За какого омегу он будет сражаться — решать ему.
Пока люди озадаченно переглядываются между собой, не сразу понимая, как им следует реагировать на всё услышанное, оборотень увлекается ходом драки. Он, как и вся окружающая их толпа, поощряет беснующихся альф громким топотом ног, и даже несколько раз, охваченный азартом, вскакивает со скамьи, но, недовольно морщась и закатывая вверх глаза, садится на место, услышав за спиной сдержанные уговоры старшего омеги вести себя приличнее. Он, понимая, что в этом году ему не позволят как следует повеселиться, упирается локтем в колено и кулаком этой руки удручённо подпирает щёку, но внезапно приободряется, заметив в толпе напротив активно машущего ему альфу. Этого оборотня так же замечают и люди.
— Это же Хосок? — весело интересуется у брюнета Тэхён, когда тот посылает альфе воздушный поцелуй.
— Он самый, — довольно щурится оборотень, получив взамен такой же жест. — Хосок — мой альфа, и будет участвовать в сегодняшних боях за право стать моим мужем.
— Зачем ему драться, если он уже твой альфа? — спрашивает Ким. — И что будет, если он проиграет?
— Мой альфа — это значит, что я хочу, чтобы он выиграл битву и всячески желаю ему успеха. Ну, а если он проиграет, — равнодушно зевает брюнет, — то тогда моим мужем станет другой.
Чимин невольно хмурится и прикусывает нижнюю губу. Услышанное кажется ему дикостью, граничащей с безумием. Омега хорошо помнит, как старший брат впервые рассказал семье о своей влюбленности и очень переживал, что родители могут запретить ему встречаться с тем, кто стал дорог сердцу. Конечно, и в родной деревне Пака случались браки, заключенные по выгоде и договоренности семей; но всё же в большинстве случаев это было решением пары — связать себя узами и принести друг другу клятвы. К свадьбам готовились долго и тщательно. Даже когда все формальности были позади и родители обоих женихов всё обсудили и уладили, проходило ещё много недель, прежде чем пара могла объявить себя мужьями.
Как выяснилось, у оборотней на это уходит ровно три дня, а омега просто достаётся самому сильному из всех претендентов.
— А чувство любви тебе знакомо? — язвит Чимин, не замечая на лице брюнета ни волнения, ни тревоги.
— Знакомо. Я очень люблю поспать.
Впрочем, всё напускное безразличие этого оборотня проходит без следа, как только наступает его черёд встать рядом с вожаком. К удивлению Чимина, брюнет больше не выглядит лениво-равнодушным. Он, в отличие от всех других омег-оборотней, которые выходили к жертвенному алтарю, взволнованно переминается с ноги на ногу, жадно следит за ходом битвы и болезненно морщится каждый раз, когда Хосок пропускает удар, при этом едва заметно шевеля губами, как видимо, поддерживая и подбадривая своего альфу; а когда тот побеждает и, сияя счастливой улыбкой, завязывает на тонком омежьем запястье свой браслет — не только вскидывает вверх ладонь, чтобы все присутствующие могли разделить с этой парой момент их триумфа, но и, встав на цыпочки, обвивает руками шею жениха, стремительно утягивая его в глубокий поцелуй.
Толпа взрывается восхищенным воем и овациями. Вождь осуждающе качает головой, подавая едва заметный знак стоящим неподалёку. И уже через пару минут брюнет возвращается на своё прежнее место, а Хосока, как кажется Чимину, окончательно поехавшего крышей и отчаянно рвущегося к своему жениху, куда-то насильно уволакивают двое альф-оборотней.
— Сегодня удача на моей стороне, — довольно щурит глаза брюнет и вытирает тыльной стороной ладони влажные губы. — Надеюсь, что и вам повезёт.
В чем именно им с Тэхёном должно повезти, Чимин не знает. Они не знакомы ни с одним оборотнем, у них нет фаворитов, а учитывая, что надолго в этом месте задерживаться омеги не собираются, им вообще всё равно, кто станет их мужьями на столь непродолжительное время. Пак внимательно следит за другом, подошедшим к вожаку общины, искренне желая Тэхёну удачи — той, которая им обоим действительно нужна; но надежда, что незнакомым омегой вообще никто не заинтересуется, разбивается вдребезги — несколько альф выходят из толпы и направляются к жертвенному алтарю.
Все эти оборотни выглядят практически одинаково. Они примерно одного возраста — лет двадцати пяти, у всех гладко зачёсаны волосы, а кожа блестит от избытка нанесённого масла. Они одинаково неторопливо развязывают на своих левых запястьях браслеты и бросают их в пустую чашу. Подходят ближе к вожаку и побелевшему Тэхёну, который лихорадочно скользит взглядом по всем вышедшим к нему оборотням. И прежде чем вожак общины успевает хоть что-либо сказать, в толпе альф начинается какая-то непонятная возня и неразбериха.
Чимин изумлённо смотрит на ещё одного альфу, который пробивается к жертвенному алтарю. Этот оборотень на вид совсем юный, едва старше самого Тэхёна. Он отбивается от удерживающих его рук, а на все уговоры и просьбы одуматься отрицательно качает головой. Не сводя с Кима восхищенного взгляда, последним выбегает на открытый участок поляны, на ходу стягивая через голову и отшвыривая прочь мешающуюся рубаху.
Нетерпеливо, помогая зубами, развязывает опутывающую запястье нить и, упрямо взглянув на вожака, ловко закидывает в чашу свой браслет.