***
Они возвращаются в общину с последними лучами заходящего солнца. Чимин внимательно смотрит перед собой, чтобы не споткнуться об то и дело перебегающих им дорогу детей и волчат, которые с весёлым визгом гоняют по улице истошно орущих кур. Тэхён радостно озирается по сторонам, приветливо кивая головой тем оборотням, с которыми уже успел познакомиться. — Чимин, смотри! — внезапно восклицает Ким и указывает пальцем в сторону дома, в окне которого появляется хорошо знакомый брюнет. — Это же Юнги! — И что из этого? — бурчит в ответ Чимин, наблюдая за оборотнем, выставляющим на подоконник противень с румяными пирогами. — Не помню, чтобы он нас в гости приглашал. И, как назло, именно в этот момент брюнет замечает двух бредущих по дороге людей и призывно машет рукой, приглашая зайти. Тэхён, крепко схватив за руку собирающегося идти дальше Пака, устремляется к крыльцу дома, и уже спустя минуту оба омеги сидят за столом, заставленным блюдами с пирогами. — Вам чаю налить или компот пить будете? — гундосит Юнги, встретивший людей с неожиданным гостеприимством, и шумно высмаркивается в огромный носовой платок, который тут же прячет обратно в карман рубахи. — Чай, — коротко отвечает Чимин, но, когда Тэхён пихает его под столом ногой, уже более вежливо интересуется: — Что, опять простудился? — Не обращай внимания, — отмахивается Юнги. — Случайно попал под дождик и немного простыл. — Ты же специально выбежал под ливень с градом, — удивленно выговаривает Ким, который был свидетелем всего случившегося. — Скакал по лужам и кричал, как это приятно, ощущать на своей коже удары холодных льдинок, до тех пор, пока тебя Хосок силой обратно под крышу не загнал. — На твоем месте, Тэхён, я бы деликатно промолчал, — укоризненно качает головой Юнги, услышав, как сдавленно фыркнул от смеха Чимин. Он разливает по трем кружкам обжигающе горячий ромашковый чай, присаживается за стол и двигает одно из блюд ближе к гостям. — Да вы ешьте, не стесняйтесь. А то я смотрю, вы еле домой ковыляете. Уставшие, комарами покусанные. Дай, думаю, чаем вас угощу, а вы со мной земляникой поделитесь. На это нахальное предложение оборотня Чимин хочет ответить, что ягод полно в лесу, и Мину не составит большого труда набрать себе их сколько угодно, но его опережает Тэхён. — Забирай хоть всю корзинку, — бубнит с набитым ртом Ким. — Мы с Чимином завтра снова в лес идём. — Я так тронут твоей щедростью, — оборотень обнажает в улыбке острые клыки. — А мы так удивлены твоей хозяйственностью, — язвит в ответ Чимин. — Особенно после твоего рассказа о том, что всеми домашними делами занимаются альфы. — Ну, я ещё упоминал, что в обязанности омег входит воспитание детей, — ничуть не обижается Юнги и кивает головой в сторону окна. По заботливо выставленному противню уже вовсю шарят крохотные ручонки соседской ребятни, привлечённой ароматом свежей выпечки. — Если детей не кормить, то очень скоро воспитывать будет некого. Мелкие весь день бегают по улице, и задача каждого уважающего себя омеги общины — следить, чтобы они всегда были сыты. К тому же, разве вам не хочется порадовать своих альф вкусным ужином? Встретить его уютом чисто убранного дома? Утомительные обязательства и искреннее желание позаботиться о муже, который весь день трудился во благо всей общины — это разные вещи. — Я бы очень хотел испечь Чонгуку блинчиков, — печально вздыхает Тэхён, на что Чимин неодобрительно закатывает глаза. — Но в доме нет ни яиц, ни молока. — Яйца по кустам поищи, — деловито советует Юнги. — Куры несутся, где попало. А кувшин молока сможешь взять после вечерней дойки… Что? Вы не знали, что у общины есть козы и овцы? О том, что оборотни разводят мелкий рогатый скот, омеги знали. Сначала просто догадывались, находя среди принесённых им продуктов жирное молоко, свежий творог и мягкий сыр. Чуть позже, к своему великому удивлению, случайно увидели на одной лесной полянке мирно пасущееся стадо. Но кто им просто так отдаст молоко? — У моего альфы нет своей козы, — растерянно тянет Тэхён, и замечает, как удивленно округляются глаза оборотня. — А зачем она вам нужна, если есть общее стадо? Люди и оборотень непонимающе смотрят друг на друга, и последний, внезапно всё осознавая, хлопает себя ладонью по лбу. — Так вы ничего не знаете о нашей, а теперь уже и вашей, жизни? Сейчас я вам расскажу! Постараюсь больше не шутить, — торопливо добавляет Юнги, увидев подозрительный взгляд Чимина. — Всё, что есть в общине — животные, птица, добытая дичь и урожай с полей — общее. Все альфы усиленно работают — охотятся, валят лес, ухаживают за животными и растениями. Омеги следят за порядком в общине и собственном доме. Но при этом мы всегда помогаем друг другу. Все вместе собираем урожай, а охотники участвуют также и в строительстве домов для новых семей. — То есть, я могу взять всё, что мне нужно, и ни у кого не спрашивать разрешение? — не верит в услышанное Тэхён, получая в ответ утвердительный кивок Юнги. — А как вы делите пищу, когда её не хватает на всю общину? — интересуется Чимин. — Вот не помню, чтобы такое случалось, — на мгновение задумавшись, отвечает Юнги и поясняет: — Дело в том, что у оборотней рождается очень много альф. Примерно, раза в два, а то и три больше, чем омег. У нас очень много работников, а вот омег и детей — совсем немного, и поэтому община никогда и ни в чём не нуждается. Я так понимаю, что у людей всё совсем по-другому. Тэхён согласно кивает головой, сбивчиво рассказывая о жизни в деревне людей, и Чимин мрачно хмыкает. Хорошо быть щедрыми и кичиться благополучием, если вокруг полно работников, готовых пахать на чужие семьи и кормить чужих детей. А семьи людей, где один альфа трудится на своего омегу и потомство, такого позволить не могут. Конечно, в лесах полно дичи, но сама она на обеденный стол не идёт, её ещё поймать нужно, и поэтому пусть Тэхён не жалуется оборотню на то, какая тяжелая у него была судьба! — Бедняга, — Юнги сочувствующе похлопывает Кима по плечу. — Не переживай, больше ты не будешь голодать. Когда мы допьем чай, можем вместе сходить за всем необходимым, и ты приготовишь мужу вкусный ужин, чтобы отблагодарить его за любовь и заботу. При напоминании о любви Чонгука Тэхён бледнеет и нервно сглатывает застрявший в горле ком. Чимин тоже брезгливо передёргивает плечами. За окном постепенно сгущаются сумерки, и оба омеги прекрасно знают, что им стоит ожидать очередной ночью. — А ты? — Юнги, не замечая перемены в настроение людей, пытается заглянуть в глаза Пака. — Разве ты не хочешь позаботиться о своем альфе? Тебе выпала большая честь стать мужем Намджуна, многие омеги общины мечтали, чтобы он вышел к алтарю за ними. — И чем же так хорош Намджун? — с вызовом интересуется Чимин. — А ты не знаешь? — хохочет Юнги. — Твой муж — главный охотник. Он второй по значимости оборотень в общине и выше него только вожак. Собственно, Намджун сейчас выполняет одну из его обязанностей — ведёт на охоте стаю волков. — Вожак больше не охотится, потому что слишком стар? — озвучивает свои предположения Тэхён и получив утвердительный ответ, изумлённо продолжает: — Так значит, Намджун станет следующим вожаком? — Этого никто не знает, — Юнги недовольно морщится, трёт пальцами нахмуренный лоб и резко меняет тему разговора, снова становясь привычно насмешливым. — Но в любом случае заботиться о Намджуне надо с особым трепетом, потому что он самый сильный в стае и именно от него зависит, насколько будут забиты дичью наши погреба. Идёмте, а то альфы скоро вернутся. Все трое омег встают из-за стола и направляются к выходу: снисходительно улыбающийся Юнги, восторженно повизгивающий всякую ерунду Тэхён и угрюмый Чимин, который не может ответить на вопрос, что так сильно его расстроило — навязанная обязанность заботиться о Намджуне или то, что его альфа в прошлом был предметом воздыхания многих омег. А может и не только в прошлом.***
«Хорошо жить и вести общее хозяйство, когда работников больше, чем голодных ртов», — мрачно размышляет Чимин, подходя к своему дому. Запасы оборотней поражают своим количеством даже выросшего в достатке омегу. Холодные погреба забиты тушами вепрей и оленей; возвышающиеся огромные амбары, которые, по словам Юнги, уже осенью будут доверху заполнены рожью и пшеницей. Построенная неподалеку мельница заставлена мешками с мукой. И это Чимин ещё не берет в расчет леса, наполненные ягодами и грибами, поля и сады, где созревают овощи и фрукты, и кишащую рыбой реку. Тревожная мысль, что рано или поздно он, вместе с Тэхёном, будет съеден, забывается навсегда — если оборотни и будут голодать, то это случится очень не скоро. Чимин ставит на скамью крыльца две тяжёлые корзины. Одна заполнена земляникой, в другой — продукты, которые омега выбрал, чтобы приготовить ужин, тем самым проявляя к оборотню свою заботу, и не вызывать ненужных подозрений. Омега несколько раз широко взмахивает руками, пытаясь стряхнуть налипшую усталость, но внезапно замирает, услышав за своей спиной тяжёлую поступь лап. К дому медленно приближается огромный волк, и от его величия и исходящей силы у омеги перехватывает дыхание. Очень давно у семьи Пак была собака — здоровая и на редкость дурашливая псина, любимец маленького омежки и постоянный сопровождающий отца, когда тот уходил на охоту. На охоте пес и погиб, и Чимин долго проливал слёзы, вспоминая своего любимого друга. В воспоминаниях омеги он навсегда остался воплощением храбрости и мощи, но замерший неподалёку зверь превосходит пса по всем параметрам. Чимин, не пытаясь скрыть своего восторга, разглядывает волка. Его мудрые жёлтые глаза и чуть влажный черный нос. Его широкую грудь и мощные лапы. Ровную спину и длинный пушистый хвост. — Нам… Намджун? — неверяще шепчет омега, и зверь, откликаясь на своё имя, делает несколько шагов вперёд и осторожно утыкается лбом в доверчиво протянутую ладонь. Он довольно прищуривается, когда пухлые омежьи пальцы зарываются в густую шерсть шеи, ласково гладят по голове и тормошат уши, осторожно касаются морды. Чимин опускается перед волком на корточки и снизу вверх восхищенно смотрит в искрящиеся радостью глаза. — Теперь я понимаю, почему многие омеги хотели быть с тобой. Ты действительно красавец, — открыто улыбается Чимин и тут же от досады прикусывает нижнюю губу. Дедушка рассказывал, что оборотни в обличье зверя перестают понимать человеческую речь и общаются между собой на языке волков, но омега, вспоминая, как много из услышанного в родной деревне оказалось лишь людскими домыслами и слухами, решает проверить это сам. — Намджун, — Чимин обхватывает ладонями тяжёлую голову зверя и пытается посмотреть ему в глаза, — ты же не понял, что я тебе сейчас сказал? Волк не реагирует на заданный вопрос, продолжая тереться об омегу, выпрашивая ещё немного ласки. — Нет, Намджун, сначала ответь. Ты меня понимаешь? — настойчиво интересуется Пак, и, осознавая, что зверь ответить ему точно не сможет, озвучивает приказ: — Если ты понимаешь, что я говорю, то поймай зубами свой хвост. Волк удивлённо моргает и чуть склоняет голову вправо, но уже через мгновение снова тянется к омежьим ладоням и тихонько поскуливает, когда Чимин возобновляет прерванные поглаживания. — Я так и думал, что нихрена ты не понимаешь, — выдыхает с облегчением Пак, размышляя, что меньше всего на свете хотел бы, чтобы Намджун услышал, что он назвал его красавцем. Они долго не заходят в дом — сидящий на ступенях крыльца уязвимый омега и могучий зверь, преданно жмущийся к его ногам и жадно подставляющийся под касания его рук. Лишь когда угасает последний луч солнца и начинают сгущаться сумерки, Чимин нехотя поднимается на ноги. Он с тоской глядит на зверя, искренне сожалея, что тот не будет оставаться в подобном обличье навсегда, и, тяжело вздохнув, толкает дверь. Зашедший следом альфа тихо подходит со спины к замершему у окна омеге, нетерпеливо протягивает руки и крепко прижимает его к своей груди. Склоняет голову, прикасаясь губами к открытой коже шеи. — Отпусти! Не трогай меня! — начинает привычно отбиваться Чимин, когда Намджун подхватывает его на руки и уносит в спальню.