***
Очередная ночевка обещала быть интересней предыдущих, потому что каждый предлагал свои идеи и только со всеобщего одобрения они могли быть реализованы. Раньше Цзинь Лин и Цзинъи были возмущены ситуациями, когда выбиралось предложение одного и игнорировалось другого. Сычжуй настоял на нахождении компромисса, слушать постоянные пререкания ему надоело. Настольные игры, где судьба героев зависела от подбрасывания кубика, отметались сразу. Однажды они проходили игру, в которой создавали собственные семьи (будучи женским персонажем), покупали квартиры, меняли профессии и растили детей. Только вот у Цзинь Лина за одну игру выпало шесть разводов, а у Цзинъи долги такие, что хоть в петлю лезь. Цзинь Лину не нравилось брать кредиты, ссориться с мужем и рожать детей. Цзинъи же не любил платить взносы за детское образование и ходить за покупками. Одному Сычжую, как ни странно, выпадали примирения (даже если не было ссор), зарплаты, премии, повышение квалификации и повышение на работе. Твистер, очевидно, любили все трое. Потому что предоставляется много возможностей попасть в неловкую позу (а поскольку все свои, то и смущение можно назвать приятным) и спихнуть все это на игру. Однако об этой детали они никогда не говорили, ведь и без того все предельно ясно. Чаще всего побеждал Цзинъи: он самый гибкий. А ещё он часто более чем осознанно радовал своих парней, как-нибудь изящно выгибаясь, демонстрируя свои самые привлекательные ракурсы. Как-то так получалось, что Сычжуй, в основном, любовался задницей в обтягивающих джинсах, а Цзинь Лину из-за сильного выреза на футболке открывался потрясающий вид на тонкие ключицы и крепкую юношескую грудь. Стоит повторить, что твистер любили все. И, конечно, всеобщее одобрение получила приставка. Готовку взял на себя Цзинъи, который до безумия любит пробовать новые рецепты. Выпечка, десерты, да и что-либо сладкое — его страсть. Иногда по этой причине Сычжую хочется переименовать контактный номер Цзинъи на «Сладкий», но воспитание не позволяет. В этот вечер Цзинъи всего себя вложил в то, чтобы крем на пирожных вышел воздушным, а картофельные чипсы (натуральные, между прочим, не будет же он своих парней химией травить) не подгорели. Его кулинарные шедевры оценили по достоинству. Сычжуй потом заново собирал его волосы в высокий хвост, потому что в процессе готовки у Цзинъи взлохматилась прическа. Цзинь Лин оттирал с лица следы ингредиентов. Или слизывал. Плейлист на вечер был составлен совместными усилиями. Меланхоличная музыка о бессмысленности жизни или акустические версии иностранных песен Лань Юаня, современная бредовая поп-музыка, которую обожал Цзинъи (и втайне Жулань), и альтернативный рок из плейлиста Цзинь Лина составляли убойное месиво, которое, к сожалению соседей, играло на полную, хотя Сычжуй был категорически против. О чем впоследствии не раз напомнит. — А-Юань, можешь сходить в магазин? Я хочу газировку, — попросил Цзинь Лин, уминая за обе щеки одно из последних пирожных, с клубничкой сверху. По времени было давно за двенадцать, поэтому сам он сходить не мог — велик риск попасться на глаза служителям правопорядка. Сычжуй кивнул, ему несложно. — Я с тобой! Со взрослым ведь не должны забрать, если что? — крикнул Цзинъи, уже убежав в другую комнату за сменной одеждой. В домашних спортивках он бы не пошёл, но не потому, что боялся осуждения продавщицы, а потому что по ночам действительно холодно. — Не должны. — Хорошо, тогда жди внизу, я скоро спущусь, — он не хотел заставлять Юаня ждать в духоте. Сычжуй, завернувшийся в куртку Вэй Ина, стоял у подъезда, глядя на небо, где, по идее, должны быть звезды, а по факту был виден только смог. Цзинъи нет уже десять минут, серьезно? Сычжуй отправил сообщение, что сходит сам, и предупредил, чтобы тот квартиру не покидал. Но, как оказалось позже, уходить ему все же не стоило. Буквально спустя минуту, Цзинъи, успев поругаться с Цзинь Лином, забыв ключи от квартиры и оставив на полке в коридоре телефон, выбежал на улицу. Сычжуя не обнаружил и угрюмо (ссора с парнем оставила свой отпечаток) побрел вдоль шоссе, рассчитывая по дороге догнать Сычжуя и совершенно не помня, что тот магазин, куда направлялся он, уже закрыт и что Лань Юань пошёл в круглосуточный, находящийся в противоположной стороне. Погруженный в наполненные ядом размышления, он плёлся по безлюдной улице, освещаемой лишь тусклым светом фонарей. Да, во время спора его аргументы не были сильны, а фразы не были достаточно язвительны, но, если бы он отвечал Цзинь Лину так, как в прокручиваемом у себя в голове изменённом диалоге, он бы, несомненно, вышел победителем. Переделанным выдуманным диалогом он был крайне удовлетворён, поэтому, хмыкнув, продолжал идти дальше, ничего вокруг не замечая. Однако, увидев табличку «закрыто», все же решил вернуться в квартиру и ждать Сычжуя там; на улице было прохладно. Звонок сломаться не мог. Он уже три минуты стоял и безостановочно нажимал на кнопку в надежде, что у Цзинь Лина волшебным образом проснётся совесть и он откроет ему дверь. Но, сука, не открыл. Цзинъи сел на ступеньки у квартиры и стал ждать. Сычжую он не открыть бы не смог. Тем более у того точно есть ключи. — Добрый вечер, молодой человек. От Ваших соседей поступили жалобы на громкую музыку, играющую в этой квартире. Могу я попросить Ваши документы? «Пиздец», — подумал Цзинъи, глупо хлопая ресницами, пока смотрел на стоящего напротив служителя закона.***
Две двухлитровые бутылки и четыре забитых доверху пакета с едой на неделю казались такими легкими. В конце концов, Сычжую часто приходится таскать на руках своих избалованных парней, причём иногда обоих одновременно, когда они в очередной раз ссорятся. Он так сильно их любит. Цзинъи, к слову, тоже сильный. Сычжуй поднялся на нужный этаж и, открыв дверь ключом, зашёл в коридор. — Цзинъи, почему ты не спустился? — крикнул он из прихожей, но ему навстречу вышел только недоумевающий Цзинь Лин. — Он не с тобой? Посмотрев на Жуланя взглядом «ты,