Ты должен жить!

Все хорошее рано или поздно кончается, верно? После того, как вся база узнала, что в моем животе обитает маленький Тони Старк, все дико ржали. А ведь Тони реально подумывал, что его назовут своим же именем. Старк уделял все больше и больше внимания скорее не мне, а моему животу. Я ни в чем не нуждался, а если было что-то необходимо, то Старк исполнял по одному лишь взгляду все мои прихоти. Я неуклюже встал с кровати из-за большого живота. По наблюдением Пятницы, был третий месяц беременности, а в нормальном режиме дня прошло всего лишь три недели. Я выполнил все необходимые себе процедуры, надел широкую толстовку, чтобы не было видно округлившийся живот и вышел из комнаты. Все было бы хорошо, если бы я не почувствовал новый запах французских духов и лишние голоса. По приближению к кухне, я ощущал все четче. Аккуратно заглянув на кухню, я увидел Пеппер Поттс, которая независимо обжималась со Старком посреди кухни. Никого не было и, видимо, они решили уединиться. Подслушивать, несомненно, плохо, но разве меня бы это остановило? — Тони, — голос Пеппер был нежен, — я скучала по тебе за этот год без тебя. Я многое решила обдумать. — Пеппер, — голос Тони был немного осипшим, но таким же будоражащим как и всегда, — Пеппер, я просто с ума сходил без тебя. Я скучал. Все же зачем ты пришла сейчас? Когда, вроде бы, все позади? — Тони, я хочу начать все сначала. Неважно, что у нас не может быть ребенка. Если что, мы можем взять из приюта или найти девушку, которая выносит его. Понимаешь, я не могу без тебя! — она мазнула своими губами по его щеке, все еще обнимая его шею своими руками. Мне не хотелось дослушивать это индийскую драму, где сейчас они признаются друг другу в любви и будут жить долго и счастливо. Я не нервничал, не переживал. Я был абсолютно спокоен. Просто ревность, поднимаясь снизу, разливалась по всему телу. Жгучая, колючая и неприятная ревность. Я отошел от угла и направился в свою комнату. Поем позже, когда они закончат свой сериал. Где-то сзади отдавались еще голоса, но мне искренне не хотелось прислушиваться к их признаниям. Зайдя в свое обиталище, я хлопнул дверью и направился в ванну, захватив мое успокоительное. Уверен, ребенку ничего не будет от пары-тройки новых порезов на моих руках. Собственно, а что я хотел? Возвращаюсь к тем же вопросам, что и на крыше — что я мог дать Тони Старку? Пеппер была умна, красива, преданна, она могла дать ему свое тело. А я был порченный, с ребенком под сердцем, униженный. Я уже не чувствовал себя супергероем, чувствовал себя тряпкой: поношенной, использованной и ненужной. Лучше бы я три тысячи раз подумал, прежде чем подпускать Старка к себе. Давать себе надежду. Он же ее дал, дал то, что я ему не безразличен. Опять же вопрос: что я мог дать ему? Почему я вообще не остался в квартире тети Мэй, зачем вступил в Мстители и подумал, что так будет лучше? В данный момент, если бы тогда я отказал, много было бы иначе. Я не носил бы ребенка, не резал бы сейчас руки, не думал о том, что я порченный. Не думал о такой призрачной надежде, как Тони Старк. Представьте, каждый раз вы заходите в душ и расчесываете свою кожу мочалкой чуть ли не до крови, пытаясь смыть грязь? Грязь от прикосновения чужих рук к твоей коже. Ведь ты испачкан, запятнан. И от слишком печальных мыслей выход один — резать и резать кожу. Ты чувствуешь блаженство, когда кожа расходится, когда стекает алая и теплая кровь. Но ты не можешь заглушить душевную боль. Она все равно остается. Я снял свою одежду с себя и встал под теплыми струями душа. Вода смывала грязь и кровь, но не могла смыть мысли. Не могла унести с собой боль утрат и разбитых надежд. Не могла. Когда я вышел из ванны, Пятница показывала 14:41, а я все еще не поел. Я понимаю, была бы моя воля, я вообще бы ничего не ел, но ребенок, который изрядно проголодался, думал по-другому. Я нацепил полотенце на бедра, совсем не заботясь об открытых и видимых всем порезах. Никто же не мог видеть их в моей комнате. Я вышел, попутно вытирая волосы сухим полотенцем и обомлел, когда увидел на кровати раскинувшегося, словно мартовский кот, Тони Старка. Он увидел меня и облизнулся, вовсе как кот. — Ты не пришел к завтраку, все же маленькому Старку нужно кушать. Я принес его, лично прослежу, чтобы ты поел! — с некой угрозой в голосе сказал он. Я настолько охренел от такой наглости, что вовсе забыл об искромсанных руках, на которые Старк так открыто пялился, сводя брови в переносице.