Ты должен жить!

8 неделя беременности, беременность под угрозой срыва. Я потихоньку приходил в сознание. Вокруг было слишком светло для моего чувствительного зрения. Посмотрел на свои руки: веб-шутеры на месте, браслет активирован. Видимо, силовое поле до сих пор активировано. Руки и ноги, к слову, были привязаны к какой-то кушетке мощными кожаными ремнями. Помещение смахивало на операционную, да и сам я был одет в операционную ночнушку. Пахло лекарствами. Что, черт возьми, происходит? Паучье чутье, на удивление, молчало, что означало одно: никакой опасности для жизни. — Итак… Питер, мы так давно с тобой не виделись, — как я не мог узнать этот голос? Голос того самого человека, который насиловал меня в ту ночь, — Знаешь, по результатам теста мы прямо сейчас можем сделать тебе кесарево. Ребенку не повредит, я уверен, он уже достаточно развился, ждать каких-то четыре недели мне невмоготу, и смотреть, как этот Старк лапает мое чадо, — из темноты угла вышел высокий и стройный мужчина, на котором были очки и маска. Так же образ «врача-убийцы» дополнял смешной колпак. Я обратил внимание на явно женскую фигурку в стороне. Она стояла так, что заметить было трудно, но я же смог ее увидеть. Слишком знакомые черты и фигуры. Я принюхался, и в ноздри сразу бросились те самые французские духи. — Поттс? — одними губами прошептал я. — О, а это моя изюминка! — радовался психопат, — Пеппер Поттс, без которой это все было бы невозможным! — он зааплодировал. Пеппер вышла на видимую часть комнаты: как всегда, неотразима, привлекательна, но что-то было в ней не так. Ее тело едва подрагивало, а глаза метались из стороны в сторону, будто боясь, что сейчас на нее кинутся и скрутят. — За что? За что, Пеппер? — шептал я как в бреду. — Ты увел его у меня, — начала она тихим осипшим голосом. Ясно теперь все, она плакала, точнее сказать, рыдала, — Ты отнял все, что у меня было, — ее голос становился все громче и увереннее. — Ты продажная шваль, которой место гнить в преисподней. Отвращение, презрение и дикая ненависть — все в одном флаконе, и все это направленно на меня. Клянусь, я вырву ее позвоночник первым. — Ну хватит, индийский сериал! Мужика не поделили. Все-таки перед твоей смертью многое останется неясным, — он говорил вроде сам с собой. Голос его был нежным, монотонным. Точно псих, — то, что живет у тебя в животе нужно мне. Я пять лет корячился в лаборатории, составлял нужные формулы и планировал, чтобы все прошло как по маслу. А ты, мальчик мой, сам попался в мои цепи, — он развел руками, — если я буду иметь ребенка с геном икс, то весь мир упадет передо мной. Это будет ужасная машина, которая будет убивать, как только я скажу. «Это мой ребенок, а не машина» — пронеслась мысль в голове.  — Ты был подходящим инкубатором для того, чтобы выносить всесильное дитя, а теперь пришло время возвращать должок. Солнышко, как ты чувствуешь себя перед смертью? — промурлыкал он. — Я сейчас блевану, — играть, так играть по-крупному. — Мой стимулятор гена икс все еще работает, так что увы, фокусы с паутинкой не прокатят. Я бегло осмотрел помещение. Все двери железные и плотно закрыты. Окон нет. Помимо блядины Пеппер по углам стоят двое мужчин, на вид достаточно крепких. Уложу. Поехали. — Тазик можно? — попросил я. — Все что угодно! — псих, — мальчики, — он похлопал в ладоши, — помогите ему встать! Эти два амбала подошли ко мне, и начали развязывать ремни. Когда руки были свободны, я потер запястья, и незаметно активировал веб-шутеры. — М-м-м, — он недовольно промычал, — твои игрушки мы не смогли снять. Хоть они и бесполезны, — он безразлично указал на веб-шутеры. Ох, знал бы ты, насколько сильно ошибаешься. Когда ноги были свободны, меня грубо стащили с кушетки и поставили на колени перед унитазом, который стоял в самом конце комнатушки. С животом очень трудно будет осуществить план, все же. На ремне у амбала, который меня держит, висит пистолет. У второго тоже. Два пистолета, хватит, чтобы прорваться. Понеслась пизда по кочкам! Я встал на ноги и перевернулся в воздухе, запрыгивая на спины и заламывая руки. Тело страдальчески заныло. Голова закружилась, живот недовольно запульсировал. Стало очень тошно в один миг. Все же это было чересчур резко. Эти идиоты упали, а я, схватив пистолеты, выстрелил каждому в ногу. Помещение наполнилось запахом метала и пороха. Затем, выпустив паутину из веб-шутеров, пригвоздил к полу ошарашенного психа-убийцу, который попытался нажать кнопку сигнала вызова дополнительной помощи, и пригвоздил его паутиной к стене. Следом за ним полетела Поттс, стукнувшаяся головой и в миг отключившаяся. Надеюсь, она умерла. — Как черт возьми? Мой стимулятор не может не работать! — он завопил и перевел глаза на маленькую коробочку, стоящую в отдалении помещения. Я подошел к ней и выключил. Теплом обдало все тело. Сзади валялись куча проводов, а внутри светился какой-то камушек. Я вырвал провода с потрохами, и забрал кусочек красивого черного камушка, переливающегося на свету. — Поставь его на место! Поставь! — мерзкой докторишка вопил что есть мочи, а я, прострелив замок на двери и дав себе выйти наружу, сказал: — Пока, психи! Попав в темные коридоры, я понятия не имел куда идти. Везде было сыро, как в канализациях. Как будто в старых ужастиках, катакомбы какие-то, ей-Богу. Доверяясь паучьему чутью я пошел туда, где все дальше и дальше было темнее. Я хромал на одну ногу, все тело ужасно ломило. Коридоры виляли из стороны в сторону, становилось все грязнее, вода текла из всех дыр. Воняло чем-то прокисшим. По дороге встречались охранники и такие же докторишки, которым я прописывал пулю в колено или паутиной к стене. Что это вообще за место? Тут на ум пришло одно хорошее выражение. Мы как-то сидели с Вандой на одном из вечеров наших посиделок и пили чай. И тогда, когда я сказал, что вокруг непроглядная тьма, и кажется выхода уже нет, вот что услышал: — Даже когда впереди темно и кажется, что выхода нет, он есть всегда. Всегда выход будет, просто нужно думать о самом светлом. И я думал. Честно думал, как гуляю со своим ребенком и Тони держит меня за руку. Как где-то сзади смеются Клинт, Наташа и Брюс, как Ванда опять пытается приготовить что-то вместе с Вижном. Я представлял, как обнимаю Тони, как чувствую его, как люблю его. И казалось, любовь и есть то самое сильное светлое чувство. Об одной мысли о счастливом будущем становилось тепло и хорошо. Вскоре показался небольшой лучик света и, подняв голову, я увидел маленький люк. Вот оно — спасение. Взобравшись по стене, прежде сделав попытку, я открыл на удивление не запертый люк и выбрался наружу. Солнце щекотало мои щеки. Ветер колыхал волосы. Свободен.