Цена человеческой жизни

В помещении царит абсолютная тишина. Те немногие, кто пришел, уже давно поспешили уйти, чтобы оставить парня наедине со своей болью. Дождь с силой стучит по стеклам небольшой церкви, как будто сама природа против всего, что случилось за последние пару дней. Минхо аккуратно проводит пальцами по гладкой поверхности гроба и с нажимом вздыхает. Желание открыть крышку и взглянуть на Джисона в последний раз такое сильное, но брюнет боится. Боится, что не выдержит этого. Он был сильным все это время. А сейчас… Парень упирается лбом в деревянную поверхность и закрывает глаза. — Прости… Прости меня, Сонни. Это я во всем виноват. Минхо выехал сразу, как получил какой-то странный звонок от Чанбина. Друг говорил сбивчиво и непонятно, а на фоне были слышны крики людей и плач Феликса. Единственное, что четко разобрал Ли — адрес больницы. Так как время было совсем позднее, юноша добрался за несколько минут. В холле царил хаос. Несколько полицейских о чем-то допрашивали Сынмина, у которого глаза были на мокром месте, и он постоянно всхлипывал. Чанбин крепко обнимал Феликса, который взахлеб рыдал на его плече. Хенджин же пытался успокоить Банчана, который кричал и яростно смахивал все бумаги со стойки регистратуры, пытаясь что-то выяснить у девушки за ней. Минхо непонимающе смотрит по сторонам, а потом сталкивается с Хенджином взглядами. В глазах друга он видит сожаление и столько боли, что отводит взгляд. — Что случилось? Почему вы все здесь? Банчан вздрагивает от голоса младшего и поворачивается к нему. — Чанбин тебе ничего не объяснил? Минхо зажмуривается, пытаясь сдержать слезы. Он сильный. Он не проронил ни одной слезы пока готовил все к похоронам, ни одной слезы во время церемонии, ни одной слезы, глядя на безразличие родителей Джисона к его смерти (они даже не удосужились прийти сегодня). Но сейчас эти проклятые слезы душат, разрывают изнутри снова, как в тот день, когда его Сонни умер. Брюнет сжимает рукой воротник своего пиджака и все же плачет. Так громко и надрывно. — Прости… это моя вина… если бы я был сильнее… и сказал тебе тогда, что люблю тебя… ты был бы жив. Я люблю тебя, Сонни. Так сильно… Жизнь парня снова переворачивается на 180 градусов. Он начинает прогуливать пары, снова проводить все время либо взаперти своей квартиры, подкармливая боль от потери всеми воспоминаниями о Джисоне, либо в баре, заглушая эту самую боль алкоголем. Парень бросает идею о танцевальном фестивале, который уже на следующей неделе, даже не извиняясь перед Хенджином и Феликсом. Он вообще обрывает все связи с друзьями, лишь иногда встречаясь с ними, и то, когда те насильно вытаскивают его. — И куда ты катишься? — Банчан психует на третий месяц после похорон. — Разве Джисон был бы рад, что ты ведешь себя так? — Откуда тебе знать, чему был бы рад Джисон? — Минхо поднимает злой взгляд на старшего. — Слушай! Всем сейчас плохо! Не ты один потерял близкого человека! Думаешь, Феликсу и Сынмину легче?! — Бан встряхивает брюнета за плечи, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Да пошел ты! — злость выплескивается через края, затапливая все вокруг. Ли тонет в этой злости на всех, но выплывать не хочет. Парень скидывает чужие руки с плеч и с громким хлопком закрывает за собой дверь, быстро спускаясь по лестнице на крыльцо, где закуривает. Курить он начал с месяц назад в надежде, что умрет быстрее. Едкий дым заполняет легкие, как дурные мысли голову. Он бесится. Бесится, что после смерти Джисона Феликс и Чанбин все же сошлись. И блондин находит в себе силы жить и радоваться жизни без Хана с помощью поддержки старшего. Он рад за них, но собственное горе не дает ему покоя. Сынмин же чаще встречается с Хенджином. Хван помогает Мину идти дальше без Джисона, а Ким старается быть поддержкой для Джинни, потому что Минхо для них для всех тоже пропал. Умер тогда, в больнице. Когда врачи покачали головой и сказали, что травмы были слишком серьезными. Когда полицейские пожали плечами, сказав, что ублюдок, сбивший Джисона, скрылся с места преступления, а по камерам не видно номера машины. Ли пытался жить. Правда пытался. Но без Сонни все не то. Даже солнце светит по-другому. Теперь в жизни Минхо никто не смеется так ярко и звонко, никто не обнимет со спины и не поцелует за ушком, никто не скажет, как сильно любит его. А сам брюнет уже никого не поцелует в кончик носа по утрам, ни к кому не приедет на работу в перерыве, чтобы пообедать вместе, никому не приготовит поесть, никому не подарит свою любовь. Парень тушит сигарету о ладонь и уже даже не шипит. Как назло, на улице начинается дождь, а он сегодня без машины. Минхо медленно идет по улицам Сеула, промокая до нитки и не сдерживая слез. Ему больно. Больно настолько, что хочется кричать. Жизнь не справедлива. К нему не справедлива. К Джисону. Хан заслужил большего. Он заслужил прожить длинную и счастливую жизнь! Может даже не с ним, не с Минхо, но все же. Он должен был поступить в университет, отучиться на профессию, что так желал. Он должен был посмотреть все новинки кино, что планировал, побывать во всех странах, о которых мечтал. Ли слабо улыбается, вспоминая такого яркого и любимого Сонни. От одних воспоминаний о нем по телу разливается тепло, вот только это тепло несет в себе яд утраты. Минхо останавливается и поднимает голову, подставляя лицо под крупные капли дождя. — Боже… За что мне все это? — тихо шепчет парень и судорожно выдыхает. Мир вокруг как будто замирает. По улице медленно ползет туман, заволакивая все вокруг. Брюнет в страхе озирается, а затем его голову пронзает дикая боль. Перед глазами начинают мелькать картинки, которые юноша не может разобрать. А потом все складывается в пазл. Он вспоминает! Вспоминает тот вечер, когда к нему подсел странный незнакомец, вспоминает, как согласился на какую-то сомнительную сделку. Вспоминает, что за новую жизнь, должен теперь заплатить. Минхо открывает глаза. Вокруг не видно ничего. Все затянуто туманом. — Дождь не идет… — Конечно, потому что мы не в твоем мире. Ли вздрагивает, слыша до боли знакомый голос. По коже бежит холодок, а оборачиваться совсем не хочется. Парень машет головой, думая, что ему показалось, а потом все же поворачивается в сторону голоса. Потому что я всегда рядом с тобой. — Чан… — Не совсем, — Банчан широко улыбается, помахав другу. — Что за херня происходит?! — Минхо кажется, что у него сорвало крышу. Все это нереально! — Круто, да, что твой друг является такой загадочной личностью, — блондин как будто сияет от восторга. Ли не понимает. Он прокручивает все воспоминания связанные со старшим, вспоминает все, что тот делал для него, и не понимает. — Да не парься, — Кристофер цокает языком и слегка закатывает глаза. — Я же сказал, что я не совсем Банчан. Просто твоему другу не повезло. — Все равно нихрена не понимаю… — У меня нет как такового имени. Нас в разных странах, разные люди называют по-разному. Сойдемся на том, что я архитектор. Демон-архитектор. Забираю человеческие жизни в обмен на хорошую и не всегда длинную жизнь. В отличие от других демонов мне нужна именно жизнь, а не души. И жить я не могу вне тела носителя. Носителем, как ты понял, в этот раз является твой друг. Он даже ни о чем не подозревает, — демон пожимает плечами и зевает. — На самом деле, большую часть времени я «дремлю». Владею этим телом, только заключая контракты и прерывая их. — Разве… Это не жестоко? — брюнет осматривает парня напротив. Это Чан, сомнений нет, но вот, если присмотреться к глазам, то можно заметить, как в них пляшет огонь, а улыбка не такая обворожительная, как у хена, а больше пугающая. — Я не трачу ни секунды его жизни, так что, не думаю. — Вот как, — Минхо хмурится. — Так значит, настало мое время умереть? — он смотрит в удивленные глаза блондина с вызовом. — Ну и слава богу. В этой жизни нет смысла без Джисона. Повисает недолгое молчание, которое нарушается диким смехом Банчана. — Вот же насмешил. — Что смешного? — Ли уже ничего не понимает. — Ты уже расплатился. Жизнью Джисона, — рот растягивает в хищной и довольной улыбке. — Что? — внутри все холодеет, а тело немеет. Этого явно не может быть. — Если вспомнить, я не говорил, что ценой будет ТВОЯ жизнь. Я просто сказал «жизнь». Без уточнений. А жизнь Джисона показалась более весомой платой, чем твоя. — Ты… забрал жизнь Джисона за МОЙ контракт? — Минхо тяжело дышит, сжимая руки в кулаки. — Да, — Чан разводит руки в стороны, а потом резко дергается в сторону, когда Минхо замахивается на него. — Воу, воу. Руки-то не распускай, а то без них окажешься. — Да мне плевать! — рычит Ли и замахивается вновь. — Успокойся, — архитектор щелкает пальцами, и брюнет цепенеет. Как бы он ни пытался, он не может пошевелиться. — Отпусти меня, сука! — А самое интересное в вашей истории, то, что до тебя я приходил к Джисону, — не обращая внимания на брюнета, продолжает демон. — Но он отказался от моего предложения. Забавный парень. Сказал, что сам исправит свою убогую жизнь. А потом в ней появился ты. И он изменил не только себя, но и тебя. Ирония судьбы. — Как видишь, не твоя заслуга в том, что моя жизнь изменилась! Верни все! — О боже, Минхо, ты серьезно? — Банчан закатывает глаза. — Если бы не я, вы бы даже не познакомились. И даже если бы встретились в том клубе, признайся, ты бы никогда в жизни при обычных обстоятельствах не обратил бы на него внимания. — Ненавижу тебя… — спустя несколько минут молчания произносит Ли. — Себя ненавижу. — Уж прости. Жизнь за жизнь. И теперь тебе придется жить с этим. Удачи, — парень почти щелкает пальцами, как Минхо его останавливает. — Стой! — Что еще? — терпение демона начинает заканчиваться. — Хочу все исправить. Хочу доказать, что люди могут менять свои жизни и без тебя. — Что ты имеешь в виду? — бровь старшего ползет вверх от уверенного голоса брюнета. — Я изменю жизнь другого человека. В лучшую сторону. Вытяну его и докажу, что все не так плохо. А взамен ты вернешь мне Джисона, — Минхо без страха смотрит в чужие глаза. — Зачем мне это? — как-то брезгливо спрашивает Чан. — Ты считаешь, что люди слабые и не могут ничего. А я докажу обратное. Просто спор ради интереса. Если у меня не получится, то сможешь забрать и мою жизнь. — Все или ничего? — Типа того. — Ну ладно, — усмехается демон. — Мне нравится смотреть на твои жалкие потуги. Посмотрю, как эта жизнь снова тебя раздавит, — он сильным хлопком бьет по чужой руке, соглашаясь на условия Минхо.

***

— Поверить не могу, что ты сам позвал нас, — Хенджин обнимает друга, устраивая голову на его плече. — Я так скучал, задница ты старая. — Прости, — Минхо виновато улыбается и треплет младшего по волосам. Он оглядывает своих друзей и выдыхает. Пока не все потеряно. Близкие рядом, а Джисона еще можно вернуть. Музыка в баре бьет по ушам и в какой-то степени мешает разговаривать, но Ли пришел сюда не за этим. Раньше он часто видел здесь «заблудшее души», раньше ему было все равно, а сейчас ему нужна хотя бы одна. — Кто это? — брюнет указывает на совсем молоденького парня за барной стойкой, что вливает в себя шоты, не останавливаясь. — Разве ему есть хотя бы восемнадцать? — Ты о Чонине? — Хенджин поднимает голову. — Он же… как сказать… местная звезда? — То есть? — к разговору подключается Чанбин. — Ему семнадцать. Учится в последнем классе старшей школы. Ну как сказать учится… в общем… у него семья… не очень. Все знают, что его отец избивает, но никто не лезет. А тут на днях умерла мать, и папаша пустился во все тяжкие. Мальчонка с лет так двенадцати курит и пьет, бегает по работам разным. В общем… тяжело ему, но все на нем давно крест поставили. Такими темпами он и умрет скоро, либо от руки отца, либо от дозы. — Жалко мальчишку… — Чан долго смотрит на сгорбленную спину. Минхо же сверлит взглядом своего друга. Ему тяжело быть рядом со старшим. Осознание того, что в нем скрывается тот, кто играет с чужими жизнями, не дает покоя. Но парень цепляется за мысль, что это все тот же Чан, его Чан. И, к сожалению, он не выбирал свою судьбу. — Знаете… Я сейчас приду, — Ли поднимается с дивана и идет в сторону Чонина под вопросительными и непонимающими взглядами друзей. — Привет. Здесь свободно?