Welcome to the Hell, metalhead!

      Покрутившись около нового знакомого и по совместительству соседа, я узнал, что Майклу Монро повезло гораздо меньше, чем мне: бедолаге досталась та самая «почётная» должность мусорщика, за откос от которой я пожертвовал любимыми кедами. Хотя Монро подписался на работу дворника добровольно, наотрез отказавшись ковать железо с Ксафаном. Я не понимал его, но вставлять свои пять центов не стал — в конце концов, каждый имеет право на выбор. Сосед даже вызвал у меня смутную зависть своей подкованностью в бытовых вопросах — например, он догадался прикрепить календарь к стене при помощи липкой смолы, которой на улице было как грязи. Я тоже подобрал несколько бурых комочков и потопал домой — бороться с плакатом. Смола справилась со своей задачей на все сто процентов — календарь прилип намертво, правда, на всех четырёх углах проступили жирные пятна, портившие весь вид. А мне, почти-что-эстету, это словно ржавым серпом по голым яйцам. Ну хоть так. Заскучав, я подергал гири часов, раз-два, и часы вдруг заскрипели и пошли, разбавляя тишину комнаты бодреньким тиканьем. Так просто? Или это я идиот? Осталось только узнать точное время и как его устанавливать, и, считай, одной проблемой меньше. Вот дождусь возвращения соседа с работы и присяду на хвост, ну а что, обещал ведь помочь.       В затянувшемся ожидании я нарезал круги по квартире, и по периметру, и по диагонали, как животное в клетке или зек на прогулке. Мысли, сколько я ни гнал их подальше, возвращались к демонически-знойному образу, к его тонкому личику с горящими агатами глаз и нервным подвижным ртом, левый уголок которого то и дело дергался в сторону. Я успел заметить эту особенность мимики за краткие моменты нашего с Амоном «общения». У любого другого эта черта обязательно меня бы взбесила, а у Амона она казалась милой и трогательной. В эти губы хотелось впиваться, до боли, до спазма, до крови, совсем как при жизни. А это тугое, гибкое тело… его хотелось трахать и трахать до изнеможения, пока член не отвалится. А потом прижать к себе крепко и нежно, и не отпускать до самого Судного Дня. Похоть, как выяснилось, не умирает, а такого пидора, как я, не исправит даже могила. К Амону тянуло с безудержной силой, пусть безответно, безнадёжно, губительно. И наплевать, что он демон. Я и сам не святой. Я должен увидеть его хотя бы ещё раз. Но как?       Мозг заработал с удвоенной скоростью, вычисляя возможные способы выйти на предмет моей страсти. Судя по всему, Амон неплохо ладил с Ксафаном, но вариант с расспросами демона-кузнеца я отмёл сразу — слишком уж чётко шеф дал понять, что не одобряет моего запретного влечения. Единственный знакомый мне в Аду человек, Майкл Монро, вряд ли когда-либо сталкивался с Амоном. Оставался лишь Лео. Лео, найти которого можно у лифта.       Ноги сами вынесли меня за порог и потащили по улице. У лифта дежурил тот самый лысый чертяка, которого я видел недавно. На мой вежливый, но нетерпеливый вопрос, когда придёт Лео, демон бросил взгляд на наручные часы, не из дешёвеньких, кстати, и объявил, что на смену Леонард заступает через полтора часа. Я поблагодарил и, собравшись с духом, решился разузнать об Амоне у совершенно незнакомого чёрта. Лысый флегматично пожал плечами и грубовато ответил, что Амонов в Аду что волос в бороде Бафомета, дав тем самым понять, что на разговор не настроен. Пришлось отступить и набраться терпения. Полтора бесконечных часа я месил ногами красноватую пыль, слоняясь туда-сюда по дороге. Лысый чёрт поглядывал на меня исподлобья, цыкал сквозь зубы и закатывал маленькие, глубоко посаженные глазки, всем своим видом показывая, как сильно я его раздражаю. Наконец в поле моего зрения нарисовался Леонард собственной персоной. Шёл чертенок улиточьим шагом, вразвалочку, и на работу явно не торопился. Сгорая от нетерпения, я рванулся навстречу и, скомкав приветствие, приступил сразу к делу. — Амон? Какой именно? Да ты хоть знаешь, сколько у нас этих Амонов? — не понял Лео и напомнил о своей уникальности: — Леонардов вот мало, а Амонов что букв в Некрономиконе. — Он вроде на гитаре играет, — уточнил я. Леонард оживился: — А, этот? Знаю, конечно. Тот ещё тип. А тебе он зачем?