Душа героя

Было трудно заснуть, зная, что Тошинори в другой комнате. Инко потерялась в своих мыслях. Она ворочалась в постели, думая о нем, беспокоясь о нем, гадая, кто он такой. Почему он до сих пор не рассказал мне о своей геройской личности? Он мне не доверяет? Мы пока еще не стали друзьями? Как бы она ни старалась, она не могла найти ответы на свои вопросы. Из всех известных ей про-героев ни один не походил на Тошинори или даже отдаленно не напоминал его самого под всеми этими геройскими костюмами. Она не знала его причуды. Инко могла лишь предположить, что его причуда заключалась в некой трансформации, которая полностью изменяла его внешность. В таком случае совершенно невозможно догадаться, кто он такой. Как он вообще может быть героем, если постоянно болеет? Я видела, сколько лекарств принес Изуку. Он принимает около восьми различных таблеток. Он выглядел ужасно, и я до сих пор не совсем понимаю, что с ним произошло. В конце концов, Инко приняла решение. Она взяла телефон с прикроватной тумбочки и открыла поисковик. ‘Информация о гастрэктомии’ Она начала с того, что прочла о его положении. О том, что он должен и не должен есть. Как будет страдать, если съест что-то не то. О том, как лучше ухаживать за человеком в его положении. Но она быстро вспомнила, что отсутствие желудка — не единственная его проблема. Его легкие повреждены. У него отсутствовало несколько ребер, так что она могла лишь догадываться, что с его внутренними органами дела обстоят намного хуже, чем Тошинори поведал ей или Изуку. Бедняга был в ужасном состоянии из-за своей травмы. Удовлетворенная своими исследованиями, она вбила еще один вопрос в поисковик. ‘Японские про-герои с хроническими травмами’ Большая часть доступной информации являлась лишь журналистскими домыслами. Ее не удивило, что профессиональные герои не выставляют свои травмы на всеобщее обозрение. Это не только сделает их мишенью для злодеев, но и плохо скажется на их общественном имидже. Люди должны верить в своих героев. Они должны чувствовать себя в безопасности в их присутствии. Они не должны думать, что их герой нуждается в защите. ‘Тошинори Яги’ Она узнала его фамилию, посмотрев на баночки с таблетками. Не было никакой информации о человеке, которого она знала. Были пару человек с похожими именами, которые явно им не являлись — просто совпадение. Но никаких фотографий, никакой публичной информации, никаких записей о нем не было вообще. Тошинори — это его настоящее имя? Или все, что его касалось, было стерто из интернета либо по распоряжению правительства, либо по его собственной просьбе? ‘Японские про-герои, которые стажировались в Америке’ Их было слишком много и она не могла сузить поиск, не зная ни возраста Тошинори, ни когда он уехал за границу. Тошинори мало что о себе поведал, поэтому той информации, которой она владела, было недостаточно, чтобы продолжать расследование. Инко провела пальцами по волосам, почувствовав разочарование и откинувшись на подушки. Затем ей стало за себя стыдно. Что я делаю? Я шпионю за этим беднягой. У него есть причины держать свою геройскую личность в секрете. Я и так знаю слишком много, он так болен. Если общественность узнает об этом… это подвергнет его опасности. Она отложила телефон и уставилась в потолок. По крайней мере, в ее шпионаже был один плюс. Теперь она знала, что приготовит ему на ужин в следующий раз. По крайней мере так она сможет предотвратить повторение этого несчастного случая. Женщина испытывала чувство вины из-за того, что после ее стряпни ему стало хуже. Интересно, проснулся ли Тоши. Она спустила ноги на пол, поправила ночнушку и осторожно открыла дверь. Инко вышла в коридор и направилась в гостиную, чтобы взглянуть на своего гостя. На первый взгляд казалось, что он спит. Он лежал на спине, закрыв лицо рукой. Мужчина был слишком высок, чтобы полностью поместиться на диване, поэтому его ноги свисали с края. Одеяло спуталось вокруг его груди и ног. Она не знала, что на нее нашло. Инко шагнула вперед, взяла уголок одеяла и натянула его ему на ноги. — Инко? Инко подпрыгнула. Она посмотрела ему в лицо. Тошинори смотрел на нее сквозь пальцы. В доме было темно, но его глаза были такими ярко-голубыми, что казалось, будто они светятся. — О, прости. Не знала, что ты не спишь, — она смущенно отступила. То, что она только что сделала, являлось слишком интимным жестом для их нынешнего положения. Лицо Тошинори было слишком непроницаемым. — Не можешь уснуть? — тихо спросил он. Инко опустила взгляд. — Столько мыслей вертится в голове. Тошинори принял сидячее положение и усталым взглядом посмотрел на женщину. — Хочешь поговорить об этом? Инко опустила голову. Трудно об этом говорить, ведь говорить придется о тебе. Через мгновение она снова на него взглянула. — Я хотела тебя проверить. Тебе лучше? — Немного, — ответил Тошинори с кривой улыбкой на лице. — Я ценю твою заботу, Инко. Несколько мгновений она стояла в нерешительности. Чем дольше она здесь стоит, тем более неловкой становится ситуация. Зачем она сюда пришла? Что она хотела ему сказать? Что она должна сказать? Кто ты, Тошинори? — Я хотела спросить… не хочешь ли ты посмотреть фильм. Один из тех американских фильмов, которые тебе нравятся. Он выглядел так, словно никак не ожидал услышать от нее нечто подобное. Его плечи немного опустились, и он потер затылок. Мужчина явно не знал, что сказать. Инко почувствовала себя идиоткой. Это так глупо. — Я, эм. Хорошо. Если хочешь. Он согласился! — Я… о! Хорошо! Отлично! Гм. Мы можем посмотреть что-нибудь онлайн. Я могу транслировать фильм на телевизор, — сказала она быстро, стараясь не выдать своего волнения или удивления. Инко взяла свой ноутбук и села на противоположный конец дивана, оставив между ними пустое пространство. Пока она искала сайт с фильмами, Тошинори спросил: — Какие фильмы тебе нравятся? — О. Гм. Мне нравятся анимационные фильмы, — со смехом призналась Инко. — Студия Гибли. — Когда-нибудь смотрела «Пиксар»? — Я слышала о них, но ничего от них не смотрела. — Мы должны посмотреть «Историю Игрушек», — предложил Тошинори. — Это их первый фильм, и он очень хорош. Один из моих любимых. — Я попытаюсь найти его с японскими субтитрами. Мой английский не очень хорош. Ты должно быть можешь на нем говорить, раз жил в Америке? — спросила она, ища фильм. — Могу, но мне сказали, что у меня слишком сильный акцент, — засмеялся он. Она купила фильм и транслировала его на телевизор. Инко уменьшила звук, чтобы не разбудить Изуку. Вскоре она поудобнее устроилась на диване и стала наблюдать за радостями компьютерной анимации начала 90-х. Яркая, красочная, немного неуклюжая, но очаровательная. Она наслаждалась фильмом. Ей просто хотелось, чтобы между ней и Тошинори не было такого расстояния. Часть ее хотела, чтобы он придвинулся ближе. Сократил оставшееся между ними расстояние. Но он этого не сделал. И она тоже. Они наслаждались фильмом в относительной тишине. В какой-то момент Инко встала, чтобы приготовить им чай, но в остальном не делала почти ничего. Фильм ей понравился. Ей понравились персонажи. И посыл был хорошим. Но ей было трудно полностью им насладиться, пока ее ум был занят мыслями о Тошинори. Когда фильм закончился, она улыбнулась мужчине. — Мне очень понравилось. Спасибо, что рассказал мне о нем, Тоши. Он устало улыбнулся в ответ. — Я рад. Инко посмотрела на свою пустую чашку. Она все еще чувствовала пустоту между собой и Тошинори, и не только потому, что они сидели на противоположных концах дивана. — Думаю, я и сама немного Вуди, — призналась она, наматывая прядь волос на палец. — Как же тяжело ему было, когда его стали отодвигать на задний план… он думал, что его больше не будут любить так, как прежде. Только в конце своей речи Инко поняла, что только что сказала. Ее сердце пропустило удар, и ей захотелось исчезнуть. Она хотела отступить и быстро добавить: «Я не это имела в виду», а потом продолжать рассказывать о том, как ей понравилась философия фильма, развитие персонажа, и насколько четко все разрешилось в конце. — Твой бывший муж. Хисаши, не так ли? — начал Тошинори, прежде чем она успела найти способ объясниться. Ее лицо горело. Она ничего не ответила, и он продолжил: — Он бросил тебя ради кого-то другого? — Думаю, да. Он просто… исчез и перестал со мной разговаривать. — Это из-за него ты возненавидела свою причуду? Инко сглотнула. Она кивнула. — Иногда я думаю… что если бы у меня была более сильная причуда или если бы я была посимпатичнее, он бы не ушел, — говоря это, она не находила в себе сил посмотреть на Тошинори. Это было слишком тяжело. — Иногда он заставлял меня чувствовать, что я недостаточно хороша для него. Он начал… отдаляться от меня, особенно после рождения Изуку. Мы перестали разговаривать. Он начал игнорировать меня. А после он просто… ушел. Тошинори ничего не ответил. Инко зажмурилась. Наверное, он чувствовал себя неловко и пытался найти вежливый способ закончить эту беседу. — Это непростительно с его стороны. Его голос был опасно мягким. Свирепым. Она посмотрела ему в лицо. Тошинори глядел на черный экран телевизора, нахмурив брови и крепко стиснув зубы. Его костлявые пальцы сжимали колени. Говоря это, он ни разу не взглянул в ее сторону. — Инко, ты заслуживаешь большего. Не позволяй ему управлять твоими чувствами. Твоя причуда удивительна, и ты очень красивая. Он поступил жестоко и неправильно, оставив тебя и такого замечательного мальчика одних. Он назвал меня красивой. После стольких лет услышать эти слова от другого человека — то же самое, что влить кипяток в замерзшее озеро. Лед в ее глазах треснул. Слезы хлынули прежде, чем она успела их остановить. Она смахнула слезинку со щеки. Она чувствовала себя такой смущенной. Инко отвернулась, чтобы он не видел ее жалкого лица. Я заставила его сказать это. Я заставила его почувствовать необходимость утешить меня. Я не знаю, действительно ли он имел это в виду. Но он сказал это. Он в самом деле сказал это. Но он просто человек с добрым сердцем, вот и все. — Тоши, мне ж… — Ты собираешься извиниться? Она шмыгнула носом и кивнула. — Не нужно. Ты через столькое прошла. Я не сижу здесь, осуждая тебя или думая, что ты слаба. И ты не причиняешь мне неудобств, — он посмотрел на нее, когда сказал это. Его голос был таким нежным. Таким успокаивающим. Трудно было ему не поверить. Он был искренен. Все сказанное им было искренним. Она больше не могла сдерживать слез. Инко сгорбилась, обхватив себя руками, и тихо всхлипнула. Она услышала, как он зашевелился, а затем сократил оставшееся между ними расстояние. Женщина почувствовала, что его большие руки обхватывают ее плечи. Его острый подбородок коснулся ее макушки. Инко чувствовала ребра под его рубашкой. Этот человек. От него плохо пахло. По́том и нестиранной одеждой. Но она все равно уткнулась лицом ему в плечо и глубоко вздохнула. Этот милый, одинокий, больной, нежный человек. Тот, кто страдает у меня на глазах. Тот, кто воспитывает моего сына, как своего собственного. Тот, о котором я почти ничего не знаю. Она почувствовала, как его волосы щекочут ей лицо. Его челка была слишком длинной и лохматой, растрепанной на концах. Я влюбляюсь в него. Она не замечала этого чувства, которое теперь ясно осознавала. Может это потому, что он был первым мужчиной, который сблизился с ней после ухода Хисаши. Может быть, он не чувствовал того же. Может быть, она чувствовала это, потому что была одинока. Но она не могла этого отрицать: в этот момент ей захотелось поцеловать Тошинори. Она этого не сделала. Тошинори обнимал ее до тех пор, пока ее слезы не высохли, пока она не вытерла глаза и не отдышалась. Он не сказал ни слова. Он просто обнимал ее, пока она окончательно не пришла в себя и снова смогла нормально дышать. Но она не поцеловала его, и он не поцеловал ее. Убедившись, что ей стало лучше, Тошинори похлопал ее по спине и отпустил. — Если тебя что-то беспокоит, ты всегда можешь поговорить со мной об этом. Хорошо? Он открыл двери для дальнейшего обсуждения. В данный момент это было не просто одолжение. Он желал ей лучшего будущего. Он был добр. По-настоящему, искренне добр. — Д-да. Я так и поступлю. Спасибо, — произнесла она с водянистой улыбкой на лице. В ответ он весело поднял вверх большой палец. Она заметила, что ему нравится это делать. Это помогло ей почувствовать себя непринужденнее. Она встала с дивана. — Я… думаю, теперь я смогу уснуть. И проспать оставшуюся часть ночи. Она усмехнулась, хотя все еще ощущала странную тяжесть на сердце. — Да. Я тоже. — Спокойной ночи, Тоши.

***

Когда она проснулась на следующее утро, намереваясь приготовить завтрак для своего гостя, Тошинори уже не было. Простыни и одеяло были аккуратно сложены. Чашки вымыты и убраны. Он не оставил никаких следов своего пребывания. Она начала готовить завтрак для себя и Изуку, но уход Тошинори заставил ее почувствовать пустоту в груди. Ей хотелось, чтобы он был здесь и проводил больше времени с ее семьей. Чтобы они ощущали себя одной семьей. — Вы ночью фильм смотрели? — спросил Изуку, принимаясь завтракать. — О, мы тебя разбудили? — Я практически ничего не слышал. — Мы не могли уснуть. Посуда звякнула. Инко уставилась на свою миску, гадая, что происходит в голове у Изуку, едва понимая, что происходит в ее собственной. Но он не задавал никаких вопросов, и она больше ничего ему не сказала. Изуку закончил есть и отнес миску в раковину. — Я пошел на пляж! — сказал он. — Ты придешь? Поработать над своей причудой? Инко была вырвана из своих мыслей. Она чуть было не забыла о своем обещании, данном Тошинори. Значит, она все-таки увидит его сегодня. В кои-то веки она была взволнована предстоящим походом на ту свалку-пляж с Изуку. — Да, я приду, как только освобожусь.