Душа героя

— Спасибо, что согласился встретиться так скоро, Наомаса. — Мое удовольствие. Во всяком случае, давно не виделись. Тошинори сидел за столиком у окна напротив Наомасы Цукаучи, одного из его немногочисленных верных друзей. Людей в закусочной было немного и переговаривались они негромко, так что можно было свободно поговорить за чашечкой утреннего кофе. Тошинори не часто доводилось видеть Наомасу в гражданской одежде. Он так привык видеть его одетым в плащ и шляпу, что почти не узнавал друга. — Во всяком случае, гораздо легче рассказать тебе обо всем этом лично. Ты был очень занят, когда я позвонил тебе вчера. Чем ты занимался? — спросил детектив, потягивая кофе. Наомасе нравился черный. Тошинори не мог этого понять. Сам он добавил около четырех ложечек сахара в свой кофе и влил в него достаточно сливок, чтобы напиток приобрел кремовый оттенок. — Вообще-то именно об этом я и собирался с тобой поговорить, — ответил Тошинори. — Именно поэтому я настоял, чтобы мы встретились лично. Он оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает и что никто из официантов не собирается к ним подходить. Он наклонился ближе к Наомасе и тихо произнес: — Я нашел его. Своего преемника. Наомаса был потрясен. Несколько мгновений он молча обдумывал его слова, глядя на Тошинори прищуренным взглядом, словно ожидал, что тот скажет что-то наподобие: «Шутка». Когда этого не произошло, он опустил чашку и наклонился вперед. — Серьезно? Я думал… я думал, ты собираешься сделать это после того, как понаблюдаешь за студентами в Юэй. Там ты бы смог найти себе достойного преемника с причудой. — Я тоже так думал, пока не встретил мальчика по имени Изуку Мидория, — ответил Тошинори, снова прислонившись спиной к стулу. — У него нет причуды. Но он воплощает дух героизма сильнее, чем кто-либо мною встреченный. Я полностью в нем уверен. — Беспричудный! Да ладно, Тошинори. Ты уверен, что малость не проецируешь на него? То, что он напоминает тебе себя не означает, что он в конечном итоге станет таким же, как ты. — Хочешь сказать, что сомневаешься в моем выборе? — спросил Тошинори с небольшим смешком, запустив пальцы в волосы. — Этот пацан хорош. И я верю в него. В настоящее время я подготавливаю его тело к унаследованию Одного за Всех. Сейчас он как тонкий прутик, но до начала вступительных экзаменов в Юэй он станет достаточно крепким и со всем справится. Наомаса некоторое время обдумывал эту информацию, прежде чем вздохнуть. — Я… уверен, что все будет хорошо. Это просто… удивило меня, вот и все. Так значит, ты откажешься от преподавания в Юэй в следующем году? Если учесть, что единственной твоей причиной было найти и обучить преемника… — Нет, я не собираюсь отклонять приглашение Незу. Потому что верю, что Изуку Мидория сдаст вступительный экзамен. — Подожди. Подожди. Беспричудный ребенок. Беспричудный ребенок, которому ты передашь Один за Всех. Ты думаешь, что он поступит в Юэй. — И снова сомнения! — Я не сомневаюсь! Я просто пытаюсь все осмыслить. Это тяжело принять, — сказал Наомаса, поднимая ладонь в примирительном жесте. — Просто… что, если у этого Мидории ничего не выйдет? — Этого не произойдет, я знаю это. — Но что, если ты ошибаешься? — Я стану учителем. Я не нарушу своего слова. Тошинори знал, что каждое слово, сказанное им Наомасе, было правдой. Если бы это было не так, Наомаса заметил бы. У детектива была чрезвычайно сильная причуда: обнаружение лжи. Это была одна из причин, почему они так сильно доверяли друг другу. Быть героем — значит быть честным, поэтому Тошинори всегда старался говорить правду. Вероятно, Наомаса знал это, поэтому-то они и доверились друг другу так быстро. Он был из того небольшого числа людей, которые знали об Один за Всех, поэтому вполне логично, что Тошинори нашел время рассказать ему и об Изуку. — Надеюсь, у тебя все получится, Тошинори. Может быть, когда-нибудь я встречу Изуку и пойму, что ты в нем нашел. — Так оно и будет. Однажды весь мир узнает его имя. Казалось, Наомаса согласился с его словами и медленно кивнул. Он допил свой кофе, прежде чем сказать: — Ну, а теперь к делу. Нам нужно обсудить тот пожар. Лицо Тошинори потемнело, и свет в его душе потускнел. Он торжественно кивнул, забыв о своей чашке с кофе. Он сомкнул пальцы обеих рук в замок и опустил на них свой подбородок. — У меня имеются противоречивые показания очевидцев. Некоторые из них утверждают, что видели фигуру, соответствующую этому описанию, — Наомаса вытащил из заднего кармана маленький блокнот и показал Тошинори страничку с полицейским фотороботом возможного преступника. Высокий, широкоплечий мужчина без рубашки и с белыми глазами. — Но также я получил отчеты с таким вот описанием, — Наомаса перевернул страницу и на втором полицейском фотороботе был изображен совершенно иной человек: мальчик, похожий на ученика средней школы, с растрепанными жесткими волосами. — Оба этих человека были замечены на месте происшествия незадолго до начала пожара. И основываясь на всех собранных доказательствах, пожар определенно не был несчастным случаем. Не было ни неисправной проводки, ни брошенных окурков, ничего. По какой-то причине кто-то устроил пожар нарочно. — Да, я помню, как ты объяснял по телефону, что некоторые люди думают, что за этим стоит ребенок, — прошептал Тошинори себе под нос. — Я не верю, что это он. Мы должны действовать, исходя из предположения, что виновен взрослый. Ребенок, который, похоже, был одного возраста с Изуку. Это не может быть он. — Нет, мы должны исходить из предположения, что оба этих человека являются подозреваемыми. Иногда ты становишься слишком мягким, Тошинори, — Наомаса закрыл свой блокнот. — Мы делаем все возможное, чтобы найти подозреваемых. Нам пригодится твоя помощь, когда у тебя будет достаточно сил. Поджог был серьезным преступлением. И конкретно в этом случае не обошлось без жертв. Жертв, которых Всемогущий не смог спасти. Бремя этого греха не должно лежать на плечах ребенка. Это было немыслимо. Тошинори не мог в это поверить, даже когда Наомаса пытался оставаться спокойным и рациональным. Многочисленные мысли вихрем закружились в его голове. Он не хотел больше думать об этом. — Да. Я помогу вечером после тренировки с Изуку. — Отлично. Спасибо, Тошинори, — сказал Наомаса без улыбки на лице. Он мог с уверенностью сказать, что его это беспокоило. Он знал, что в тот день кто-то умер. Тошинори мгновение молчал, вспомнив про свой кофе. Он смотрел в окно на город, на людей, бродящих по улицам, на проносящиеся мимо машины, на идущий вдали поезд. Утром все спешили на работу и всегда был шанс, что кто-нибудь где-нибудь позовет на помощь. Он никогда не считал, что может по-настоящему расслабиться. Впрочем, на этот раз ему предоставилась возможность посидеть и подумать. — Есть… еще кое-что. Мне бы хотелось получить твой совет, — тихо начал Тошинори, его было едва слышно сквозь шум города. — Хм? Тошинори потер шею. — Есть… одна… одна проблемка в обучении Изуку, и чем дальше, тем хуже. — Какая? — Мать мальчика. Она мать-одиночка. И я думаю, что она, эм. У нее есть чувства ко мне. Наомаса уставился на него ошеломленным взглядом. Потом рассмеялся. — Тошинори Яги, ты просишь у меня совета по поводу отношений? — Н-нет, ты не так понял… — пробормотал Тошинори, но Наомаса перебил его. — Твое лицо! — детектив небрежно указал на него пальцем. — Ты весь покраснел! Тошинори прикрыл щеку рукой, не в силах скрыть своего смущения. Прежде чем он успел вставить еще хоть слово, Наомаса продолжил: — Значит, ты нравишься другому человеку. Просто разберись с ней, как со всеми остальными! Дай ей автограф, поблагодари за постоянную поддержку как гражданина, улети в закат и все тому подобное. — В этой ситуации я так поступить не могу, — проворчал Тошинори, уронив голову на руки. — Мне приходится видеться с ней почти каждый день. Я тренирую ее сына, чтобы тот унаследовал Один за Всех, и я был бы ужасным человеком, если бы не вовлек ее в этот процесс. Я не могу действовать за спиной у обеспокоенного родителя. И я хочу, чтобы она приняла жизненный путь Изуку и увидела в нем весь потенциал, который вижу в нем я. Она… все еще не готова. Я хочу, чтобы она знала, что ее сын в хороших руках. Хочу, чтобы она почувствовала уверенность в его геройском будущем. Выражение лица Наомасы несколько отрезвляло. Выслушав рассказ, он сочувственно кивнул. — И все это осложняется тем, что она, кажется, влюблена в тебя, верно? — Да. — Ты уверен? Может, ты неверно истолковал ее сигналы? — Они были совершенно очевидны. — Она сказала тебе об этом? Знаешь, иногда женщин трудно понять. — Она… Нет, не сказала. — Видишь, ты не можешь знать наверняка, — Наомаса пожал плечами. — Так что не беспокойся. Не делай ничего, пока она прямо не скажет тебе о том, что ты ей нравишься. Продолжай прикидываться дурачком. В конце концов, Изуку примут в Юэй, если он так хорош, как ты о нем говоришь, и у тебя будет достаточно времени, чтобы обучать его в кампусе вдали от матери. Твоя цель сейчас заключается в том, чтобы вытащить Изуку из гнезда его матери в реальный мир. — Да… — вздохнул Тошинори, глядя на свой молочно-сладкий кофе. — Не знаю, Наомаса. Это просто неправильно. Поступать так с ней. Притворяться, что я не замечаю ее взглядов. Думаю, я должен, по крайней мере, сказать ей, что не могу ответить на ее чувства. Когда он произнес эти слова, то почувствовал укол в сердце, чувство вины и печали, которые проникли в его существо до самой сердцевины. Он нашел его — источник беспокойств, корень инфекции. Работа героя заключалась в том, чтобы спасать жизни и сердца, а не разбивать их. Тошинори не хотел никого сломить, причинить боль, оставить грустным или плачущим. Это заставляло его чувствовать себя плохо. Это противоречило самой сути того, кем он являлся. Вот почему так больно иметь дело с чувствами других. Он не мог ответить взаимностью. Не имеет значения, хочет он этого или нет, его жизнь была слишком опасна. Он был слишком болен и слаб. Многие злодеи хотели его смерти. Его возлюбленная в худшем случае станет мишенью для злодеев. В лучшем случае ей придется терпеть стареющего, страдающего, больного и несчастного профессионального героя, который постоянно приходит домой в синяках и побоях, не имея для нее ни времени, ни сил. Любить его так сложно. Он никогда не думал о романтике. Даже будучи подростком он был одержим идеей стать героем, спасать жизни, спасать мир, и это было всем, что он когда-либо хотел. Ему и в голову не приходило заводить с кем-либо отношения. Всегда находился кто-то, кто обращался к нему с подобными идеями. Люди влюблялись в него, они видели в нем Всемогущего и желали его. На протяжении многих лет ему приходилось отказывать многим людям, в основном своим ярым фанатам, но иногда и спасенным им людям. Обычно он поступал с ними именно так, как описывал Наомаса: отказывал им так мягко, как только мог, давал что-то вроде сувенира и благодарил за гражданскую поддержку, прежде чем найти какой-нибудь эффектный способ уйти и никогда больше с ними не видеться. Только так он мог выразить свою признательность за их чувства, не сломив их окончательно. Однако в этой ситуации было одно большое отличие. Инко Мидория не знала, что он Всемогущий. Казалось, у нее развиваются чувства к Тошинори Яги, а это совсем другое дело. Это было чем-то новым и пугающим, и он не знал, что с этим делать. И как только ему удалось встретить того, кто полюбил его настоящего? Эту больную, хрупкую оболочку человека, которым он являлся? — Она не знает, что я Всемогущий, — произнес он задумчиво. — Значит, ты не рассказал ей про Один за Всех? — Нет. Лишь ее сын о нем знает. — Понятно. Не думаю, что это что-то меняет, Тошинори, — Наомаса допил свой кофе. — Откажешь ты ей или просто прикинешься дурачком, ты не хуже меня знаешь, что заводить с ней серьезные отношения не самая хорошая идея. Для нее. — Да. Я знаю. Тошинори взял счет. Две чашки кофе были каплей в море, но Наомаса все равно его поблагодарил. После того как они расстались, Тошинори сел в свой избитый белый пикап и направился к пляжу, мысленно прокручивая недавний разговор. Подозреваемые в поджоге. Инко Мидория. Действительно ли причиной пожара был ребенок? Инко Мидория. Что он сделает, если поймает подозреваемого? Инко Мидория. Совершил ли я ошибку, обняв ее? Совершил ли я ошибку, назвав ее красивой? Совершил ли я ошибку, согласившись посмотреть с ней фильм? Совершил ли я ошибку, приняв ее приглашение остаться? Я просто хотел, чтобы она была счастлива, вот и все. Она такая грустная. И я герой. Моя работа — спасать жизни и сердца людей. Я хотел, чтобы она обрела уверенность в себе. Она совершенно неправильно все поняла. Или, может, это я все неправильно понял. Когда он наконец добрался до пляжа, то увидел, что оба Мидории уже ждут его, принявшись за выполнение утренней зарядки. Его взгляд упал на Инко. Тошинори с замиранием сердца наблюдал за ней издалека, чувствуя поднимающийся по его шее жар. С тех пор как он обнаружил источник своих опасений и поведал о нем своему другу, ему казалось, что тем самым он открыл те пресловутые шлюзы. Теперь при одном только взгляде на нее он чувствовал себя напряженным и смущенным. Дерьмо. Я не могу позволить себе отвлекаться. — Извините за опоздание. Я встречался со своим старым другом, — объявил он, помахав им на подходе к берегу. — Ну что ж, приступим.