Душа героя

— Инко. Пора тебе все рассказать. Тошинори опустился на колени, оказываясь на уровне ее глаз. Сквозь шипящий пар он вернулся в свою истинную форму. Инко смотрела на его лицо, на глазницы, в которых его грустные глаза смотрели на нее из-под растрепанной челки. Его рука застенчиво опустилась на ее колено. Она позволила ему это, но она не знала, что чувствует. Он и правда Всемогущий. В глубине души она всегда это знала. Она просто отрицала это. — Я тоже родился беспричудным. Прямо как Изуку, — его голос был едва громче шепота. — Но больше всего на свете я хотел стать героем. Я посмотрел на наш мир, наполненный злом, тьмой и болью, и решил, что хочу стать силой перемен. Силой добра. Я хотел пролить свет на этот мир и спасать людей с бесстрашной улыбкой на лице. И твой сын? Он сказал мне тоже самое при нашей первой встрече. Инко попыталась сдержать слезы, но не смогла. Они стекали с ее глаз и катились по щекам, сколько бы она их ни вытирала. — В нем я увидел себя. Так что я сделаю для него то, что сделала для меня моя наставница, Нана Шимура. Я собираюсь передать ему свою причуду. Инко посмотрела на Тошинори с бешено колотящимся сердцем. Что он имел в виду, когда сказал, что передаст Изуку причуду? — Это… это невозможно, — выдавила она, всхлипнув. — Причуда… ты рождаешься с ней. Еще никто… не передавал причуду. — Моя причуда зовется Один за Всех и я восьмой ее носитель. Чем больше носителей, тем более мощной она становится. Сила семерых людей течет по моим венам. Когда я становлюсь Всемогущим, я заимствую их силу. Это и позволяет мне спасать нуждающихся в герое, даже если я слаб и немощен, — он сжал колено Инко. — Я верю, что у твоего сына есть все необходимое, чтобы получить Один за Всех. Когда его обучение подойдет к концу, я передам ему эту силу. Замешательство поселилось внутри Инко. Она не знала, как ей на это отреагировать. Одним махом он разрушил все ее представления о причудах. Ей даже и в голову не приходило, что ее сын получит от него суперсилу. Но разве это что-то меняет? Почему он не рассказал ей об этом раньше? Это была важная информация. Разве она не заслуживала правды? Она мать Изуку. С чего он взял, что может действовать за ее спиной и без ее ведома передавать ее сыну причуду. — Ты ее еще не передал? — Нет, еще нет. — Почему ты не рассказал мне об этом раньше? — Потому что чем больше людей знает об Один за Всех, тем более опасной становится ситуация. Искушенные силой злодеи станут охотиться на меня и Изуку. Есть в этом мире причуды, позволяющие ее владельцам выуживать информацию из людских умов. Неважно, насколько тщательно ты будешь хранить эту тайну, если тебя схватит злодей с подходящей причудой, то это приведет к появлению множества злодеев, стремящихся заполучить Один за Всех силой. Инко понимала. Но ей это не нравилось. По-видимому, ее сын находится в большей опасности, чем когда-то утверждал Тошинори. — Что, если я откажусь? Что, если… я не позволю тебе передать ему Один за Всех? — Ты не можешь контролировать мою жизнь, мам! — внезапно выпалил лежащий на больничной койке Изуку. Он сидел прямо, несмотря на обожженный бок, и смотрел на Инко с водой и огнем в глазах. Инко вздрогнула. Она почти забыла о его присутствии. Должно быть, теперь он ненавидит ее. — Он не заставлял меня делать этого. Он никогда не давил на меня. Он сделал мне предложение, и я принял его! — продолжил Изуку и огонь в его глазах уменьшился до чего-то более мягкого. — Знаю, что ты любишь меня, мама. Знаю, что беспокоишься обо мне. Но все будет хорошо. Я хочу этого. Больше всего на свете. Пожалуйста… не отнимай у меня этого. Ее сын подался вперед, пытаясь схватить ее за плечо. Инко тяжело сглотнула, протянув руку к его руке и сжав ее. Изуку посмотрел на мать блестящими от слез глазами. — Я взрослею, мама. Я знаю, кем хочу стать. Инко улыбнулась ему, несмотря на боль. Ее маленький мальчик. Ее малыш. Он становится мужчиной, а она даже не замечала этого. — С моей причудой у Изуку не будет проблем с поступлением в Юэй, — продолжил Тошинори тихо. — Все эти тренировки на пляже нужны не только для того, чтобы стать физически сильнее, но и для того, чтобы подготовить его к моей причуде. И как только он поступит в Юэй, я буду присматривать за ним, пока он будет следовать за своей мечтой. Изуку суждено стать великим героем, Инко. Я знаю это. Я верю в него. Однажды он станет силой добра, которая прольет свет на этот мир и принесет надежду в сердца каждой невинной душе. Инко слушала, не зная, что сказать. Тошинори слегка наклонил голову, одарив Инко умоляющей улыбкой; его глаза сияли. — Не хочешь ли поддержать его вместо того, чтобы сдерживать? Не хочешь ли присматривать за ним вместе со мной, Инко? Инко закрыла глаза. Ей было сложно переварить всю эту информацию. Она представила Изуку десять лет спустя с телом, как у Всемогущего, и силой, способной останавливать злодеев в мгновение ока. Она представила Изуку на телевидении и на обложках журналов. Плакаты с Изуку на стенах каждого маленького мальчика и девочки. Фигурки Изуку. Лицензионный мерчендайз Изуку. Постоянно мелькающий в новостях Изуку, ловящий преступников. Безопасной такую жизнь не назовешь. Совсем. Инко предпочла бы, чтобы Изуку работал в офисе с 9 до 17, одетый в элегантный костюм и галстук, и чтобы никто, кроме его семьи и друзей, не знали его имени. Но он мечтал стать героем. Такую жизнь он хотел. Такую жизнь он выбрал. Инко открыла рот, чтобы ответить. Дверь распахнулась. Вошла медсестра. Тошинори тут же выпрямился, прочищая горло. Медсестра продолжила давать инструкции по выписке Изуку. Пришло время отвезти его домой. Повернувшись к Тошинори, Инко сказала: — Мы… должны закончить этот разговор. Приходи сегодня вечером. Я приготовлю нам ужин. — Хорошо. Я приду ровно в семь.

***

Не прошло много времени, как Изуку оказался в машине. Инко была проинструктирована насчет ухода за сыном, ее мысли были сосредоточены на его здоровье. По дороге домой ей удалось отодвинуть мысли о Тошинори на задний план. — Мам? — произнес Изуку, ерзая на пассажирском сиденье. — Да, милый? — Он правда не виноват, — пробормотал он, глядя в окно. — Я переборщил. Он дал мне график, а я… я не придерживался его. Я сам увеличил себе нагрузку. — Я понимаю, Изуку, — ответила Инко напряженным тоном. — Но меня расстраивает не только это. — Ты… ты же не запретишь мне тренироваться? — Я подумаю, Изу. Остаток пути он провел молча, варясь в котле собственных эмоций. Пусть злится, если хочет. Она все еще раздумывала над своим решением и ей нужно было поговорить с Тошинори. Как только они вернулись домой, она уложила Изуку. Женщина принесла ему стакан холодной воды и ароматизированных спортивных напитков. Он не сказал ей ни слова. Ей нужно чем-нибудь себя занять, иначе она снова начнет думать о Тошинори. Инко принялась за уборку, приготовила ужин, посмотрела телевизор и время от времени заглядывала к Изуку. Бедный мальчик всякий раз оказывался спящим, когда она заглядывала в его комнату. Хорошо, подумала она. Его тело должно восстановиться, прежде чем он снова начнет думать о тренировках. Вскоре она услышала стук в дверь. Когда Инко пошла открывать, внутри у нее все сжалось. На пороге стоял Тошинори, недавно принявший душ и одетый в ее желтую рубашку. В руках он держал букет цветов и маленькую коробочку. Инко заметила, что в центре букета находился подсолнух, окруженный небольшими пучками белых и желтых цветов. Подарки? Для меня? Ее сердце затрепетало, но она все еще чувствовала смущение. Он пытается подкупить ее? Умаслить? Что он хотел сказать этим подарком? Она впустила его внутрь. Ему пришлось пригнуться, чтобы не удариться о дверную раму. Тошинори сбросил ботинки и неловко замер в прихожей. — Я, эм. Это для тебя, — он протянул ей цветы. — А это для тебя и Изуку, — он протянул ей коробочку. Инко взяла цветы и вдохнула их аромат. Она почувствовала, как запылали ее щеки. — Спасибо, Тоши. Очень мило с твоей стороны. Она пошла на кухню, опустила цветы в вазу, а коробочку поставила на стол. Она откроет ее позже. Сейчас ее мысли заняты совсем другим. Она приготовила очень легкую еду, помня о диетических ограничениях Тоши. Инко сделала ему питательный коктейль, а также крекеры с арахисовым маслом и тонко нарезанные яблоки. Она пригласила его за стол, и он сел напротив нее, явно чувствуя себя неловко. Тошинори колупался в еде, пока Инко жевала крекеры. Казалось, оба ждали, что другой начнет разговор. — Итак, я… — Инко, я… Заговорили они одновременно, после чего неловко засмеялись. — Ты первый. — Нет, ты. Нервничая, Инко уперлась локтем в стол, подперев лоб рукой. — Гм. Для чего… цветы? — Для тебя. — Я знаю, но… Ты пытаешься… задобрить меня или что-то вроде того? — Н-нет, это не так. Совсем не так. Это… это извинение. — За что? — За то, что поставил тебя в трудное положение. Я должен был рассказать тебе обо всем с самого начала. Я не должен был хранить это в тайне от тебя. Ведь все это обернулось стрессом для тебя и Изуку. Всего этого можно было избежать, если бы я подумал об этом раньше. — Да, это правда, Тоши, — кивнула Инко. — Я много раздумывала над твоими словами. И местами я с тобой согласна. Изуку растет, и я знаю, как сильно он хочет стать героем. Ты видел его страсть и предложил свою помощь в исполнении его мечты. И я… я так благодарна за это. По-настоящему благодарна. Ты не просто предложил ему свою причуду, ты самолично обучал его в течение нескольких месяцев. Ты принимал участие в его жизни. Ты как отец, которого у него никогда не было. Она наблюдала, как меняется выражение лица Тоши, как разглаживаются морщинки на его лбу, как легкая улыбка приподнимает уголки его губ. — Но мне была ненавистна мысль, что я нахожусь в стороне от всего этого. Я ненавидела быть в неведении. Я слепо верила, что тебе лучше знать, что делать с Изуку. И сегодня я почти его потеряла. Все твои секреты подвергают его жизнь такой опасности, Тоши. И я так зла на тебя, — ее руки на столе сжались в кулаки, когда она пристально посмотрела на мужчину. — Я так благодарна, но и так зла. А теперь… Теперь, когда я знаю все. Теперь, когда я знаю о твоей причуде, когда знаю, что ты Всемогущий… я не знаю, что делать. Улыбка исчезла с лица Тоши. Его плечи поникли. — Ты величайший герой в мире. Для Изуку ты пример для подражания. А теперь еще и его наставник. Ты всегда в центре внимания. И, вероятно, сотни могущественных злодеев желают твоей смерти. Вот… вот почему ты не знал, как со мной поступить, верно? Я не собираюсь принимать твою причуду, я не герой, я не сильна, я не смогу защитить себя так, как сможет Изуку с твоей силой. И поэтому ты решил… что для меня слишком опасно связывать с тобой свою жизнь. — Верно. Инко крепко сжала кулаки, да так, что ногти впились ей в ладони. На глаза навернулись слезы. — Не могу поверить, что ты позволил мне влюбиться в тебя! — произнесла она. — Ты Всемогущий! С самого начала… с самого начала ты… ты знал, что это плохая идея — позволить мне влюбиться в тебя! Так почему… почему ты не отшил меня?! — Потому что ты мне тоже нравишься. У Инко перехватило дыхание. Напряжение оставило кулаки и боль покинула ладони. Она уставилась на него, словно решила, что ослышалась. Она не произнесла ни слова. Он действительно это сказал? Она ему нравится? Правда? Он продолжил: — Ты мне уже давно нравишься. Я просто… не знал, что делать со своими чувствами, — он опустил голову так, что волосы завесили его лицо. Инко услышала, что он издал странный звук. Было трудно сказать, смешок это или же всхлип, а если учесть, что из-за поврежденного легкого звук вышел хриплым, то казался он еще более загадочным. — Я не хотел отшивать тебя, потому что, думаю, хотел… хотел, чтобы каким-то образом между нами все сложилось. Я не могу перестать думать о тебе. Но я не могу… не могу понять, как сделать так, чтобы это сработало. Он снова издал этот звук и поднес к лицу тыльную сторону руки, чтобы вытереть нос. Инко почувствовала, как сжалось ее сердце. Она потянулась к нему через стол. Ей пришлось встать со стула, чтобы дотянуться до него и заправить волосы ему за ухо, смахнув слезу с его лица большим пальцем. — Я Всемогущий. Каждый день я прихожу домой зализывать раны. Меня постоянно тошнит, и я кашляю кровью. Я истощен, и мое тело болит. Каждая сила зла жаждет моей смерти. Каждая сила добра нуждается в моей помощи. Но мир нуждается во мне и любит меня. Я всегда в центре внимания. Моя жизнь — полнейший хаос, Инко. И у меня никогда не было партнера, я ничего в этом не смыслю. Из-за постоянной опасности, в которой я нахожусь… я был бы ужасным партнером. Он поднял голову и посмотрел на Инко; слезы текли из его блестящих глаз. — И вот… вот где я теперь. Я в тупике. Так что, пожалуйста… скажи мне. У нас с тобой что-нибудь выйдет? Это был объективный вопрос, касающийся субъективной ситуации — самый трудный тип вопроса. Инко знала, чего желает ее сердце. Она хочет быть с ним. Он ей нравится. Что еще удивительнее, она тоже ему нравится. Но он поднял много важных тем. Ходить на свидания с супергероем — со Всемогущим, из всех людей, — было вопиюще. Она представила себе гипотетическое будущее с кем-то вроде него. Его огромная слава волновала ее меньше всего. Ее дом все время будет пустовать. Всякий раз, когда он запозднится домой, она будет волноваться. Его будут постоянно вызывать в случае экстренных ситуаций. Он вернется домой весь в крови. Он будет постоянно болен. Не пройдет и дня, чтобы она не волновалась о нем. В свое свободное время он, скорее всего, будет спать мертвым сном. У них не будет много времени для любви. Но… Все те вещи, о которых он беспокоится… все те темы, что он поднимает… Разве они уже не проблемы в наших отношениях? Она уже все время о нем беспокоится. Теперь, когда она и Изуку вовлечены в его тайну, они в опасности, и неважно, насколько отдалятся они от Всемогущего. Она уже жила в пустом доме. Она уже имела дело с его экстренными ситуациями. Ей уже доводилось помогать ему, когда он был болен и ранен. Теперь они просто друзья. Станет ли все иначе, если изменится ярлык их отношений? Она обхватила ладонями лицо Тошинори, откидывая назад его волосы. Инко наклонилась вперед, насколько могла, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Он смущенно отвел взгляд. — Да, это проблема, Тоши. И я понимаю, что она осложнит наши отношения, — сказала она. — Но есть кое-что, о чем ты забыл. Он наконец встретился с ней взглядом. — Мы оба любим Изуку. Тоши начал всхлипывать. Инко вытерла его лицо рукавом. — Разве ты не понимаешь, Тоши? Мы уже его родители. Тошинори Яги — Всемогущий — сидел напротив нее за столом, разваливаясь по швам. Он полностью сломался. Он сложил руки на столе, уткнувшись лбом в предплечье, и заплакал. Сидящая напротив него Инко почувствовала, что должна что-то сделать. Она встала, обошла вокруг стола и обняла мужчину, как когда-то он обнял ее. Она крепко обняла его за плечи и положила голову ему на плечо. Он так долго держал все это в себе, что, казалось, плотина наконец прорвалась. Он был так печален, так одинок, так разбит. Раздавлен тяжестью своих обязанностей в качестве Символа Мира. Но его сердце было сделано из чистого золота и сияло так ярко, что освещало весь мир. Я ему нравлюсь. А остальное меня не волнует. — Ты мне нравишься. Я тебе нравлюсь. Мы оба любим Изуку. Так что давай… давай сделаем все возможное и поддержим его. Если случится что-то опасное… мы с этим разберемся. Шаг за шагом. И… мы можем видеться друг с другом, как и раньше. И мы можем быть друзьями. И мы, возможно, можем держаться за руки или иногда выходить на ужин. И тогда мы… посмотрим, к чему это приведет. Звучит неплохо, да, Тоши? — спросила она, поглаживая его по спине. — Д-д-да… звучит неплохо, — сказал он, заикаясь. — Очень даже неплохо, Инко. — Никакого давления. Я знаю, что ты… ты Символ Мира. Знаю, что тебе со многим приходится иметь дело. Не беспокойся о том, чтобы сделать меня счастливой, потому что… потому что я уже счастлива. У меня замечательный сын, замечательный друг и замечательная жизнь. Он громко шмыгнул носом, пытаясь подавить рыдания. — Х-хорошо. Инко грустно улыбнулась, проведя пальцами по его волосам. — Кроме того, вы еще многого обо мне не знаете, мистер Всемогущий, сэр, — произнесла она дразнящим тоном, хоть на сердце у нее было тяжело. — Когда мы в следующий раз пойдем на ужин, то, может быть, я расскажу тебе парочку своих таинственных секретов. Тошинори рассмеялся и смех превратился в водянистый хрип. Он кашлянул в руку. Инко похлопала его по спине, пока он переводил дыхание. — Ты в порядке, Тоши? — Д-да. В порядке. Все будет хорошо. И впервые за очень долгое время Инко полностью ему поверила.