Specular

Лухан просыпается еще до того, как первый солнечный лучик приветливо разбросает свои искрящиеся блики в капельках свежей росы. Юноша надеется, что жадные пчелки не летают до тех пор, пока прохладная роса не испарится с зеленых стебельков, впитываясь в тяжелый утренний воздух. Лу собирается быстрее обычного и спешит на улицу, чтобы встретить первые птичьи щебетания из заспанных клювов, пока ладошки наполняются нежными соцветиями фруктовых деревьев. Нужно совсем немножко, потому что пахнут они так душисто, что хочется громко чихнуть от обилия цвета. Фиолетово-желтый. Странно выглядит, но очень красиво. Лухан закрывает глаза, когда вдыхает из только что нарванных цветочков их душистость. Возвращаясь домой ненадолго, Лу прячет все, что он успел собрать за обложку, и выходит из дома, стаскивая со стола конфеты. «Доброе утро, Лухан~». Лухан улыбается, прикрывая рот ладошкой, чтобы нечаянно не запищать от внезапно нахлынувшего счастья. Юноша впервые получает подобное смс. Он вообще впервые получает смс просто так, а не по делу от одноклассников или сотового оператора. Смотреть в дисплей телефона и видеть в истории сообщений сехуново доброе утро, значит для Лухана гораздо больше, чем могло бы значить для кого-то другого. Волнительно. Приятно. Немного страшновато. «Доброе, Сехун~ Как ты себя чувствуешь?» Лухан отправляет, закусывая губу. Переживает, что над ним подшутили и теперь смеются. Переживает, что смс не дойдет. Переживает, что Сехун делает все это из вежливости. «Очень хорошо. Мог бы ты подождать меня у школьных ворот?» Лу уже около них. Стоит, опираясь спиной, и набирает в ответ свое согласие. Поднимая ясный взгляд к небу, Лухан любуется его ярким голубым оттенком. Утром всегда так свежо, наверное, только потому, что цвет у неба настолько прохладный. В нем так много воздуха, что становится грустно от того, что все это великолепие никак не вдохнуть разом. Никак не соединиться с таким замечательно нежным пространством. Лухан смотрит куда-то далеко, на просыпающийся город. По улицам расстилается густой туман, как мягкая вата окутывая каменные стены домов, отражаясь взбитой пенкой в стеклянных витринах. Юноше хочется подержать туман в своих ладонях, как можно подержать рыхлый снежок в затяжные морозы. Лухан считает, что туман – это летний снег, только он настолько мягкий, что его нельзя почувствовать, если ты человек. Наверное, это было бы несколько опасно, если не разрешено. А может быть, настолько замечательно, что рассудок теряется. Во всяком случае, наблюдать за летним снегом можно. Особенно, если он весной. Лухан замечает Сехуна, не особенно спешащего навстречу. Он кажется уставшим и не выспавшимся, но почему-то довольным и счастливым. Может быть, ему тоже нравится туман и воздушное небо? Несомненно. Сехун почти рядом, ускоряет шаг, когда встречается с Лу взглядом. - Давно ждешь? - Да нет. Ты выглядишь несобранным, - Лухан привстает на цыпочки, чтобы оказаться точно на уровне лица Сехуна и дотрагивается до его висков, приглаживая волосы. Поправляет челку, одергивает одежду. - Спасибо, - Сехун благодарно улыбается, - давай прогуляем уроки? Все равно сегодня репетиция к чайному фестивалю. - Прогулять? – Лухан не знает, соглашаться или нет. Если бы только можно было понять, действительно ли Сехун такой, каким кажется, или же он плохой парень, с которым не стоит связываться. Если бы только можно было прочесть в его глазах хоть что-то. Если бы только можно.. Лу кивает чуть заметно и хватает юношу рядом с собой за руку, торопливо шагая от школьных ворот куда-то в сторону забегаловки, - сначала поедим, я не завтракал сегодня, потому что хотел набрать цветов для гербария. - У тебя уже много цветов там? – Сехун не сопротивляется, потому что и сам не успел ничего съесть. Спать было настолько хорошо, что даже тот самый ненавистный будильник не смог вовремя поднять с кровати. Снился Лухан. Искрящийся, невероятно нежный и теплый. Снилось, что он касался сехуновых плеч снова, вжимаясь ладонью и поглаживая тыльной стороной запястья. Снилось, что Лу дотрагивался нежными губами до сехуновой ямки между ключицами. Снилось, что можно было перебирать лухановы мягкие волосы в этот момент. Никак нельзя нарушать такое сладкое забвение. - Много. Они такие душистые. Я покажу тебе их, обязательно, - Лухан рассматривает небольшой листик с меню, не поражающим своим скудным ассортиментом. Тогда просто мороженое. Шоколадное, сладкое. Приторно сладкое. Оно много означает сразу для двоих. Лухан затягивает Сехуна на теннисный корт, заставляя того одевать смешные гольфы с полосочками вверху, как у морячка. Натягивает на него забавную кепочку, любуется на него в такой форме. Теннисом никто из них никогда не интересовался, но почему-то так заманчиво выглядели гольфы, что пройти мимо, не померив их, было просто невозможно. За гольфами форма, за формой кепка без верха. Почему бы не поиграть? Столько разнообразного спорта за два дня Сехун никогда не пробовал. Немного побаиваясь своего состояния завтра, юноша берет ракетку в руки и подбрасывает маленький красный мячик, ударяя по нему не сильно. Кажется, с этим у него выходит лучше, чем с футболом. Лухан отбивает, хлопая в ладоши и прыгая на месте от своей первой, пусть и такой незначительной, но удачи. Наверное, Сехун все-таки хороший парень, потому что плохие не могут так хорошо выглядеть в форме для тенниса. У Сехуна слишком мягкие плечи, чтобы быть плохим. Он слишком красиво улыбается, чтобы быть плохим. Он слишком приятный, чтобы быть плохим. Час или два, сколько потребовалось двум неподготовленным юношам, чтобы устать? Они не считали, яростно разрывая свои легкие в попытке набрать как можно больше воздуха. Пустая душевая заполнена только их глубокими дыханиями, иногда синхронными, иногда совершенно разными, в такт и не очень. Сехун прижимался оголенной спиной к холодному кафелю, блаженно простонав о своем состоянии в этот момент. Лухан напротив сделал так же, смущенно улыбнувшись повисшей тишине. Дыхания тише. Сехун включает воду, первым шагая под душ, протягивая мокрые ладони к лухановым худым плечикам. Кожу обжигает ощущение чужой дрожи, чужого смущения и забавно неуместного страха. Сехун, кажется, тоже начинает дрожать, когда пальцы непроизвольно сжимают выступающие косточки. Юноша видит в Лухане себя. Себя, того самого отзеркаленного парня. Так вот, какой он наощупь. Так вот, какой он в реальности. Се делает еще небольшой шаг, двигаясь ладонями по лухановым рукам, сжимая запястья. Мурашки. Мурашки везде. - Боже, Лухан, - юноша шепчет, не в силах вдохнуть разгоряченный из-за теплой воды влажный воздух, - Лухан, дотронься, пожалуйста, дотронься. Сехун подходит совсем близко, прижимая ладони испуганного Лухана к оголенному солнечному сплетению. Лу дергается, чувствуя под руками, насколько сильно и быстро бьется сехуново сердце. Заглядывая в сехуновы глаза, юноша не видит ничего, кроме немого восхищения. Кажется, будто сейчас Се лишится сознания. Упадет прямо здесь, повисая на чужом хрупком тельце. Сехун перемещает руки на по-девичьи стройную луханову талию, легонько сжимая пальцы. Юноша задыхается от этого, обнимая плечи Се и чувствуя, как их тела соприкасаются оголенной кожей. - Что это, что это, скажи, - Лу не знает, что секунду назад крутилось в его мыслях. Не может понять, что хотел передать Сехуну. Не может вспомнить, как слова связываются между собой. Страшно. Паника. Хочется оттолкнуть чужое тело и бежать. Бежать отсюда, как можно быстрее, пока не устанешь до такой степени, что ноги просто откажут на некоторое время. Что останавливает это безумство? Страх, что еще более силен. Страх, что сделает больно кому-то из окружающих. И, наверное, себе. Сехун, наверное, тоже волнуется, если слышно, как его зубы стучат, не ясно, от чего именно, если в душевой вовсе не холодно. Его тонкие пальцы прикасаются к подбородку младшего юноши, приподнимая его совсем потерявшееся в смятенных чувствах лицо. Он так близко. Так неумолимо хочется приблизить его лицо к себе. Лухан встает на цыпочки, как несколько часов назад и прижимается к раскрытым сехуновым губам своими, обнимая его шею, чтобы чувствовать продолжающуюся дрожь. У Сехуна до сумасшествия и миллионов маленьких взрывчиков в голове, мягкие губы. Лу, целуя его, резко чувствует всю их девственную чистоту, принимая ее в себя и отдавая свою в ответ, настойчиво приподнимаясь на цыпочках еще выше, чтобы было удобнее делиться частью своей невинности. Сехун впитывает луханову нежность в себя, заполняясь до самого края своего глубокого сознания. Целуя именно его кукольные губы, юноша чувствует именно его. Приторный. Чудится, будто пробуешь сладкий, вязкий мед, когда Лухан расслабляется под мягким поцелуем, так долго продолжавшимся и отнимающим столько живительного дыхания. Их губы разрываются, соединяясь тонкой ниточкой слюны, которая срывается, не удерживаясь. Сколько стыда во всем этом. - Мне страшно, Сехун, - Лу прижимается к чужому телу вновь, утыкаясь в мокрую шею и попадая под потоки теплой воды. На самом деле, страха уже нет. Внутри как-то пусто пригревает безысходная вера в искренность старшего. Пожалуйста, пусть будет так. Ведь Лухан уже решил, что Се не может причинить вред. Значит, так оно и будет. Пусть делает все, что ему захочется. Лухан все разрешит. Лухан теперь вовсе безвольный, потому что пропитался сехуном насквозь.