нет ничего сильнее нас

      — И?       Дастин вырос, пора признать. Раньше его взгляды в упор не причиняли никакого беспокойства, а теперь они буквально... морозят. Стив с трудом сдерживается, чтобы оставаться на месте. Отворачивается — но только немного, чтобы это нельзя было принять за слабость.       Он не трус, в конце концов. Не в случае с Дастином, если совсем честно.       — О чем ты?       Дастин улыбается, но глаза говорят "не заливай мне", и, блин, когда только успел. Буквально вчера был ребенком — милым, беззубым, не задающим лишних вопросов. А сегодня Стив чувствует себя на допросе. У него на затылке будто красная точка — иначе откуда это жжение в голове?       — Ты. Нэнси. Неловкая тирада про Калифорнию. Не пояснишь?       Стив пожимает плечами — быстровато для уверенного ответа. Такое за отмазу не прокатит, но, черт, он пытался.       Ведь как пояснить то, что и сам не до конца понял?       Дастин разочарованно цокает языком. Он наверняка думает, Стив влип в Нэнси, во все то тяжелое и душащее, что было у них когда-то давно. Оно было — это правда — но прошло.       Прошло с концами. Сменилось чем-то на порядок серьезнее.       В тот момент, на дороге, не существовало Нэнс. Были лишь он и его мысли. Тяжелые, смутные, но такие... всепоглощающие. Выворачивающие нутром наружу. Как вот это вот все объяснить словами?       — Стив... — Дастин наседает, это ощущается в воздухе; еще немного — и они пойдут на новый виток вопросов.       Стив этого не хочет совершенно.       Стив полузадушенно хрипит:       — Лисенок, — и словно на ровном месте спотыкается, давится окончанием.       Мысли бьются внутри — заполошные, разросшиеся, вязкие. Они перекрывают дыхание, мешают спокойно мыслить. Они... просто есть, и Стиву никуда от них не деться.       — Прости? — тон Дастина полон сарказма, но не издевки.       Это лучшее, что могло произойти — он просто не понял. Не сообразил, не сложил мозаику, ведь он, в сущности, еще всего лишь ребенок. И Стив может утаить. Может уйти от темы, выдав все за очередной глупый финт.       Он поворачивается к Дастину всем корпусом, по-прежнему избегает смотреть глаза в глаза.       — Я думал о Лисенке, — произносит и сам не узнает, как звучит собственный голос: хрипло, едва слышно. Так, будто невидимая рука сжалась изо всех сил на горле. — Если тут снова началась эта хер... что-то началось, я хочу знать, что он далеко. Что он... в порядке.       — Лисенке? — на лице Дастина яркими красками написано недоумение, и он тянется к нему.       Видно, что перебирает факты. Сопоставляет. Ищет.       Стиву не нравится ждать, пока до него дойдет.       — Я думал о Джо, — подсказывает он и прикрывается руками: это все еще страшно, говорить о таком вслух. Даже с теми, кого считаешь не друзьями, а почти семьей. — О Джонатане.       Стив закрывает пересохший рот. Отсчитывает секунды до взрыва.       Интересно, это как-то наказуемо — обсуждать _подобные_ темы? По крайней мере, это довольно неловко. Он бы не захотел пройти через это снова.       — Стив...       Дастин ищет его взгляд, а когда находит, то долго молчит. А потом просто подается вперед всем телом и обнимает. Крепко, до хруста. Говорит, что все будет хорошо, что они будут в порядке. Все они будут в порядке.       Стив думает: возможно, будут. Взрыва ведь не произошло.       И внутри вдруг становится легко.