***
Выбраться из Ада легко. Трудно выбраться из собственных воспоминаний. Дебра блуждала по коридорам собственного разума (кстати, никаких тараканов, к ее удивлению, там не обнаружилось). Теперь она поняла смысл фразы «вся жизнь перед глазами». Это был словно трейлер к фильму «Дебра Джейн Кэндл, урожденная Скотт». Она заново переживала самые памятные моменты своей недолгой жизни. — Деби, познакомься с Самантой. Это твоя младшая сестренка. Девочка пристально вгляделась в младенца на руках матери. Глаза Саманты были таким же, как у нее. — Она такая маленькая. — Ты тоже была такой, когда родилась, — ответила Эмбер, а затем, внимательно осмотрев пятилетнюю дочь, добавила: — Впрочем, ты скорее всего пошла ростом в меня. «А ведь и правда, — усмехнулась Кэндл, покидая одно из первых воспоминаний. Ее мать была такой же худенькой, как Сэм, и почти такой же миниатюрной, как Дебра. Если собрать всю их семью вместе, то на Эмбер Скотт больше всех походит Холли: невысокая, пока что, худенькая, те же золотисто-карие глаза и те же русые кудри. — Ниже меня в нашей семье только Холли. И то временно.» Женщина открыла следующую дверь. Это был Даллас. Вернее, его задворки. Те самые, где сбегались компашки проблемных подростков, чтобы обсудить «отстой» жизни и школы, пожаловаться на родителей, тайком покурить, выпить пива или разобраться «по-женски» (разборками «по-мужски» здесь считалась игра в камень-ножницы-бумагу, а вот размахивание кулаками и ногами считалось «женским» способ разрешения конфликтов). — Эй, Дебс! Дебра обернулась на звук и увидела парня. Ему было лет шестнадцать-семнадцать. Золотисто-рыжие волосы, серо-голубые глаза, мягкие черты лица, средний рост. Одет в темно-синие джинсы, серые кроссовки и футболку цвета хаки. Его невозможно было не узнать. — Чего тебе, Джефф? — недовольно отозвалась сидящая на ржавых перилах девчушка. Этой Дебре было четырнадцать лет. Она больше смахивала на парня. На очень низкорослого парня. Ростом метр пятьдесят пять, с кудрявыми волосами, которые едва прикрывали шею, в потертых джинсах и помятой футболке. Уже тогда у нее было достаточно яда, чтобы выводить из себя всех и вся, и достаточно смелости и силы, чтобы устраивать «женские» разборки как в школе, так и за ее пределами. «До сих пор никак не пойму, каким образом из этой мелкой вешалки для изношенной одежды я превратилась в… — Кэндл вспомнила, что за прошедшие годы доросла только до метра шестьдесят пять, и то с прической. Если ее волосы выпрямить, она с трудом дотянет до метра шестидесяти двух. — В такую же мелкую вешалку, но для брендовых шмоток?» Джефф, тем временем, дождавшись, пока его подруга спустится, подошел к ней и взял за руки. Он явно хотел что-то сказать, но не знал, как, и то опускал взгляд, то сжимал губы. — Ты чего? — уже более спокойным тоном поинтересовалась девушка. — Что-то стряслось? — Нет. Нет, все, эм, в порядке. Полном, — парень явно очень нервничал. Это было на него не похоже. Глубоко вздохнув, Джефф более менее взял себя в руки и продолжил. — Ты — мой лучший друг, Дебс. Ты вообще самая лучшая девчонка из всех, кого я знаю. Ты классная, смелая, сильная, умеешь веселиться. Язык у тебя, правда, змеиный и характер довольно стервозный, но мне это даже нравится, — на лице парня появилась немного глуповатая улыбка. — Еще ты умная, хоть и прогуливаешь школу. И красивая. Очень красивая. Да, ты одеваешься, как мальчишка, да и ведешь себя примерно так же, грубишь иногда, дерешься, но ты все-равно самая… потрясающая девушка в мире. И я, я, — Джефф сжал ее пальцы так сильно, что, казалось, вот-вот сломает ей какую-нибудь кость. — Тымненравишься. — Что? — переспросила Дебра. — Ты мне нравишься, Дебс, — уже четко произнес парень. — Нравишься с самого первого дня нашего знакомства. Девушка некоторое время молча хлопала глазами, приоткрыв от удивления рот. От его слов ей вдруг стало жарко. Она чувствовала, как кровь прилила к щекам, как вдруг стало сухо в горле, и как вдруг забилось сердце. Ей еще никто не говорил такого. Не такими словами. Не с такой любовью в голосе. Не с таким обожанием в глазах. Впервые в жизни она чувствовала себя такой красивой и замечательной. — Ты, — она опустила взгляд на их руки, а на ее лице появилась смущенная улыбка. — Ты тоже мне нравишься, Джефф. Очень нравишься. Не успела она поднять голову и посмотреть ему в глаза, как почувствовала на своих щеках его немного вспотевшие ладони, а затем к ее потрескавшимся губам прикоснулись его. Глаза закрылись сами собой, а сердце начало биться так сильно, что, казалось, проломит грудную клетку. «Мой первый поцелуй, — с улыбкой подумала Кэндл и невольно потянулась рукой к губам. — Как же давно это было…» О том, что находится за следующей дверью, Дебра уже догадалась. Ее первый секс был тоже с Джеффом. Ей как раз исполнилось пятнадцать лет. Это случилось у него дома. Дебра вообще планировала потерять девственность в собственной кровати, но у мамы в то время был ухажер и определенные планы на него. В общем, планы касательно мужчин в тот день у обеих Скотт совпали. Сначала было неловко. Ни у кого из них не было реального сексуального опыта. Они учились друг на друге. Учились почти всю ночь. Отношения с Джеффом были одной из лучших вещей в жизни Дебры. Он был ее лучшим другом, он был ее парнем, он был ее любовником. И если у них ничего не выйдет, то последние два статуса пропадут, и все просто вернется на свои прежние позиции: они снова будут просто лучшими друзьями. Но этого не произошло. Это были все те же задворки Далласа. То же место, где он впервые ее поцеловал. — Дебс, что ты несешь? — громко обратился к ней Джефф. — Хватит уже, пошли домой. Закажем пиццу, включим телек, поговорим… — Я говорю с тобой сейчас! — таким же повышенным тоном ответила девушка. — Джефф, ничего не вышло. Прости. Мне жаль. Правда, жаль. Но нельзя и дальше притворяться, что все хорошо. — Но нам ведь и правда хорошо! Вспомни, как я признался тебе, как поцеловал тебя, прямо здесь, возле этих самых перил. Вспомни, как мы с тобой бродили вечерами по городу, как сидели на диване в обнимку и смотрели кино. Вспомни, как это было хорошо… — Ты прав, это было хорошо, — согласилась с ним шатенка. — Нам было хорошо, ведь мы оба были влюблены по уши, по крайней мере думали, что влюблены. Но это прошло. И ты должен это понять. — Ничего не прошло, — он взял ее руки в свои и прислонил к своей груди. — Я все еще влюблен в тебя, Дебс. Мое сердце колотится, как бешенное, каждый раз, как я смотрю на тебя, как ты улыбаешься. Оно не переставало так биться со дня нашей первой встречи. — Джефф… — Я люблю тебя! Любил, люблю и буду люб… — Но я тебя — нет! — перебила его Скотт. — Ты мне дорог. Очень дорог. Я не хочу, чтобы наши отношения законились из-за неудачной первой любви, — девушка убрала их руки от его груди и крепко сжала. — Джефф, пожалуйста. Давай снова будем друзьями, как раньше. — Друзьями? — он посмотрел на нее, как на сумасшедшую, и вырвал свои руки. — Дебс, ты только что разбила мне сердце. Как, черт возьми, мы можем быть друзьями?! — Но ты же обещал, что мы будем друзьями навсегда! Как… как Тернер и Хуч, как Чендлер и Джоуи! — Прости, Дебс, — сказал Джефф, уходя от нее, — я не могу. Дебра не стала смотреть на едва сдерживаемые слезы и ругательства младшей версии себя и поспешила открыть только что появившуюся дверь. Ей было любопытно, попадет ли выпускной в топ ее воспоминаний. Было бы интересно посмотреть на то, чего почти не помнишь. Следующей остановкой был их перелет из Америки в Полперро, Британия. И это было странно, учитывая, что из запоминающегося там был только ноющий от долгого перелета зад. — А в бизнес-класс нельзя пересесть? — устало протянула Дебра, в который раз меняя позу. — Я хочу лечь. Или хотя бы нормально вытянуть ноги. — Не капризничай, мне тоже не очень удобно, — таким же тоном ответила Эмбер. — А вторая кормежка скоро будет? — Бери пример с сестры и спи. За следующей дверью был выпускной. Вернее, та ее часть, которую Кэндл помнила, а помнила она примерно до шестнадцатого бокала… эм, впрочем, что в том бокале было она тоже не помнила. Двери между воспоминанием о выпускном и о первом похмелье не было: эти две комнаты связывала широкая арка, ибо одно без другого смотрелось не так эффектно. «Да-а, — подумала Кэндл, глядя на свое выпускное платье. В своей нескромности оно могло дать фору любому платью для латино-американских танцев. — Оно того стоило. Весь педагогический состав просто ах… ахнул. Так, дальше, следуя логике поступление в университет.» Открыв следующую дверь, Дебра действительно оказалась в университете. Но это был не день ее поступления. Это была одна из вечеринок, которые там проводились. Женщина узнала оранжевые и черные шары, фальшивую кровь на окнах и стенах, паутину (а вот она как раз была настоящей: уборщицы специально два месяца там не убирали) и прочие декорации. Это была вечеринка в честь Хеллоуина. Ее первый учебный год. Она тогда нарядилась в купальник принцессы Леи из Звездных Воин. Саму франшизу она не смотрела, ей просто понравился наряд. А он… Он был одет в темные джинсы, футболку и фланелевую рубашку, на шее у него болтался какой-то кулон на шнурке, а за поясом был фальшивый пистолет. Русые волосы были коротко подстрижены, а на губах у него была самая обаятельная улыбка, какую ей доводилось видеть. И эта улыбка предназначалась ей. Хлопнув своего друга по плечу, он направился к Дебре. — Нравятся Звездные Войны? — все с той же улыбкой спросил он. — Нравится ходить на костюмерные вечеринки без костюмов? — ответила Скотт, улыбнувшись в ответ. — Эй, я в костюме, — возразил парень. — Посмотри же! Дебра смотрела. Правда, его фигура привлекала ее куда больше, чем фланель и джинсовка. — Костюм среднестатистического парня? — предположила она. — А если так? — он достал пистолет и прицелился. — Эм, коп под прикрытием? — Да ладно тебе! Что, правда не узнаешь? — удивился русоволосый. — Нет. — Дин Винчестер! — Кто? — Дебра нахмурилась. — Впервые слышу. Это кто? — Как кто? Главный персонаж «Сверхъестественного». Ну, один из главных персонажей. — Главный персонаж чего? — недоумения в девушке накапливалось все больше. — Это сериал. Новый, вышел этой осенью, — объяснил парень. — Не смотрела? — Немного глупый вопрос, не находишь? — Верно, эм, — парень на некоторое время замялся, а потом протянул руку. — Я Ричард, но можешь звать меня Рик. — Дебра, — девушка пожала ему руку и улыбнулась. — Какой год? — Первый. Ты? — Пятый. Иду на магистра. — Круто. Какой факультет? — Экономика. — А я на юрфаке. — Есть планы на ближайшую неделю? — До встречи с тобой не было. — А теперь? — в его тоне появились игривые нотки. — А теперь планирую посмотреть это твое «Сверхъестественное», — в тон ему ответила Скотт. Они начали встречаться уже через три дня. Через неделю они стали парой. Через месяц — любовниками. Дебра еще никого так не любила, как Рика. Даже Джеффа, которому отдала свой первый поцелуй и свою невинность. С Риком все было иначе. Все было… ярче, насыщеннее, больше. Они искренне обожали и любили друг друга, понимали с полуслова. И это было потрясающе. А через год, когда Ричард закончил последний год магистратуры, он сделал ей предложение. Свадьба состоялась через два месяца, первого августа. — Первым, что я в тебе полюбила, была твоя улыбка. Ты самый веселый человек из всех, кого я знаю, Рик, и для меня до сих пор остается загадкой, как у тебя еще не появились морщины из-за твоих постоянных улыбок и смеха. Ты никогда не унываешь, что бы ни произошло, и я люблю это в тебе. Еще я люблю твой ум, твою деловую хватку, твои волосы, твой запах, то, как ты постоянно потираешь шею, когда нервничаешь. Я люблю в тебе все, даже твои вредные привычки, как, например, брошенные посреди коридора ботинки и забытые солнцезащитные очки. Они меня раздражают, но я все равно их в какой-то степени люблю. Потому что они — часть тебя. А я люблю тебя больше всех на свете, и хочу, чтобы мы всегда были вместе, хочу быть только с тобой. Навсегда. Ты, Рик, любовь всей моей жизни. И сегодня я выхожу за тебя замуж. — Первым, что я подумал, увидев тебя, было: «А эта смугленькая секси». Я и до сих пор так думаю, если говорить откровенно, только теперь еще добавляю «стерва». Но я быстро понял, что ты — это не только миниатюрное тело и красивое личико. Ты остроумная, сильная, чувственная, невероятно упрямая и язвительная в придачу. Но мне нравится. Мне нравится в тебе все. Я люблю тебя такой, какая ты есть, Деби, а ты потрясающая. И я хочу чтобы ты всегда это знала. Ты — самая потрясающая девушка, которую я когда-либо встречал. Ты заботишься обо мне и поддерживаешь, но прежде всего, ты меня любишь, как и я тебя. А это значит, что все у нас с тобой будет хорошо. Все будет просто замечательно. Я люблю тебя, Деби, всем своим сердцем и душой. И сегодня я на тебе женюсь. — Властью, данной мне законом, объявляю вас мужем и женой, — произнес работник загса. — Жених может поцеловать невесту. Он взял ее лицо в свои ладони и поцеловал так нежно и любяще, что она потеряла голову. Дебра не слышала ни аплодисментов гостей, ни маминых счастливый рыданий. Все, что она осознавала, это то, что она только что вышла замуж за самого любимого человека на свете. Сейчас все мироздание сузилось до целующего ее мужчины. Ее мужа. Любви всей ее жизни. Сегодня она стала самой счастливой девушкой на свете. — Теперь мы всегда будем вместе, — на ее лице расцвела глупая счастливая улыбка, а глаза заслезились от переполняющей ее радости. — Вместе навсегда. — Да, — согласился Рик, аккуратно вытирая большими пальцами выступившие из уголков ее глаз слезинки. — Ты и я, Деби, вместе до самой смерти. Это был самый счастливый день в ее жизни. И таких дней было много. Рик действительно был любовью всей ее жизни и супружеская жизнь с ним была ее Раем. Она чувствовала себя самой счастливой женщиной в мире. А через два с половиной года она стала еще счастливее… Дебра неверующе уставилась на предмет у себя в руках. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Она мечтала об этом уже не первый год. — Не может быть, — со слезами радости в глазах прошептала она. Ее губы сами самой расплылись в самой счастливой улыбке, на какую только была способна мимика человека. — Я… Я… Не может быть! Тест на беременность показывал две полоски. Она сделала еще три. Результат остался неизменным. «Не может быть, — в который раз подумала Дебра, с лица которой не сходила широкая улыбка. — Я беременна. У нас с Риком будет ребенок. Мы станем родителями». Дебра застыла в нерешительности перед следующей дверью. Она знала, что будет за ней, и она не хотела этого видеть. Не хотела снова это переживать. «Почему я должна снова проходить через это? — думала она, сжав кулаки и глубоко дыша. — Что это за дурацкое правило, заново переживать свою жизнь? И без этого все прекрасно помню.» Но выбирать не приходилось. Либо она проходит через все нужные двери, либо остается паутине собственного разума, пока ее тело окончательно не умрет. Скребя сердцем, Дебра шагнула в следующее воспоминание. Она уже час ждала его возвращения из командировки. Ей не терпелось рассказать ему главные новости. Не терпелось рассказать об их зародившемся ребенке. «Представляю, как Рик обрадуется, — думала Кэндл, поглаживая пока еще более менее плоский живот. С того самого дня, как она сделал те тесты, с ее лица никак не сползала эта дурацкая счастливая улыбка. — Скорее всего, будет девочка. В моей семье всегда рождаются девочки. С золотисто-карими глазами, а волосы, наверное, от Рика достануться: русые и шелковистые. Интересно, а характер от кого передастся? Если от меня, то у Рика будут большие проблемы. Да что там у Рика — это будет проблема для всего человечества! Двух таких зараз эта планета не выдержит.» От дальнейших размышлений Дебру отвлек поворот ключа в замочной скважине. Она с трудом удержалась от того, чтобы не выскочить в коридор. Вместо этого шатенка поставила в микроволновку его тарелку. — Я вернулся! — громко заявил Ричард, разуваясь и оставляя обувь посреди коридора, как обычно. — Иди мой руки и садись обедать! — так же громко ответила ему Дебра, ставя кипятиться чайник. Ричард вернулся через пару минут. Он подошел к девушке, обнял ее со спины и поцеловал в макушку. — Я скучал, — прошептал он. — Я тоже, — ответила Кэндл, прильнув к нему спиной. Ей нравилось, как он ее обнимал. — Садись за стол. Я приготовила картофель со свининой и овощами. За обедом говорил в основном Рик, рассказывая про все мелочи деловой поездки. Дебра внимательно слушала. Ей нравилось видеть его таким увлеченным. Он любил свою работу, и это было заметно. Положив грязную посуду в раковину, Дебра разлила по чашкам чай и достала из холодильника торт. — Ты всегда все готовишь к моему приезду, — он улыбнулся. — Как же хорошо быть дома, особенно с тобой. — Кстати, на счет подготовки к твоему приезду, — девушка встала из-за стола и подошла к мужу, забыв о чае и сладком, что уже само по себе удивительно. — У меня для тебя сюрприз. — Ты попробовала что-то испечь и у тебя получилось? — Не до такой степени сюрприз. — Ты попробовала что-то испечь и ничего особо не пострадало? — попробовал он снова. — Хорошая шутка, — Дебра улыбнулась и взяла его за руки. — Рик, у нас будет ребенок. Мужчина опешил. Его лицо, казалось, не могло определиться, какое выражение лучше всего подходит для реакции на эту новость. — Ты… что? — Я беременна, — радостно произнесла Кэндл. — Я узнала об этом через неделю после твоего отъезда. — То есть, ты… ты уже… — На третьем месяце. — Господи, — прошептал Ричард, потирая рукой шею. — Ты беременна… Дебра насторожилась. Это была не совсем та реакция, на которую на рассчитывала. Да, он наверняка сейчас был шокирован. Она тоже была в шоке, когда узнала. Но она была шокирована и рада, а Ричард был шокирован и… — Рик, — осторожно начала Кэндл, — ты не рад? — Что? — опомнился русоволосый. — Я… я просто… — Мы же, — неуверенно продолжила девушка, — мы же с тобой хотели детей, разве не так? — Все так, Деби, так, — заверил ее Ричард, положив руки ей на плечи. — Просто… сейчас? Я имею в виду, мы ведь еще так молоды! Тебе всего двадцать один. Ты ведь еще заканчиваешь последний год магистратуры. А я сейчас весь в работе, постоянно в командировках. Ребенок… — К тому моменту, как я рожу, я уже защищу диплом. — Да, но… — Рик, я хотела этого больше всего на свете, — ее глаза начали слезиться. — Любить человека, который будет любить меня в ответ, завести с ним ребенка. Я хочу этого ребенка, хочу, чтобы мы с тобой были родителями… — Мы будем родителями, слышишь? — он крепче сжал ее плечи и посмотрел прямо в глаза. — Обязательно будем. И у нас будет чудесный ребенок, а может и не один. Все это будет, Деби, я обещаю. Но не сейчас. — Но я беременна сейчас, — подавляя всхлипы произнесла девушка. — Только не говори, что хочешь, чтобы я отказалась от этого ребенка. — Я не… Деби, — он встал перед ней на колено, — больше всего на свете, я хочу, чтобы мы были счастливы, чтобы у нас с тобой была счастливая семья, чтобы ты трепала мне нервы девять месяцев, а потом подарила мне ребенка, который будет мешать спать и нам, и соседям, которого мы потом научим ходить и говорить, которого будем любить больше жизни. Я знаю, ты хочешь ребенка, и я хочу. Но я также хочу иметь возможность проводить с ребенком каждый вечер, а не пропускать месяцы в командировках. Я хочу, чтобы ты успешно закончила учебу и отдохнула после шести лет университета. Поверь мне, отдохнуть ты захочешь, — он взял ее руки в свои и крепко сжал ее ладони. — Пожалуйста, любимая, давай подождем. Совсем немного. Всего пару лет. Подготовимся как следует к пополнению в семье. Хорошо? Дебра смотрела на своего мужа, в его серо-зеленые глаза, а по ее щекам ручьями текли слезы. Она понимала, что он говорит разумные вещи, что всему свое время, но она уже успела привыкнуть к ребенку в своей утробе и она не хотела отказываться от него. Она любила его. Уже. Но Рика она любила сильнее. Проглотив ком в горле, Дебра ответила безжизненным голосом: — Хорошо. «Чертова влюбленная дура! — хотела крикнуть самой себе Дебра, но знала, что ее более молодая версия ее не услышит. Она вообще никого не слышит, кроме своего любимого мужа. — Насколько же слепо и безрассудно нужно любить человека, чтобы позволить ему убедить себя убить нерожденное дитя. Хотела любить и быть любимой? Ты любила этого ребенка, и он любил бы тебя в ответ. А ты все испортила! Позволила отобрать у тебя то, чем так дорожила из-за слепой любви. Убила ребенка, которого так желала… Какая же ты дура.» Дебра попыталась пройти сквозь следующее воспоминание как можно скорее. Впрочем, оно было коротким: больничные стены, врач, наркоз, а после пробуждения — только боль, сожаление и всепоглощающая ненависть к себе. Она убила собственного ребенка и никогда себе этого не простит. Такое простить нельзя. Она вернулась домой на пару часов раньше. Пару отменили, а на работу сегодня не нужно было. Со дня аборта прошло почти три месяца. Худшие три месяца ее жизни. Рик пытался утешить ее как мог. Иногда у него даже получалось. Но стоило ей увидеть ребенка, как ее тут же охватывало горе. Они с Риком в роли родителей было ее заветной мечтой, и порой боль становилась невыносимой. «Ничего, — сказала себе Кэндл, открывая дверь в квартиру. — Скоро все наладится. Мы будем родителями, будем самой счастливой семьей. Он обещал. Нужно только немного подождать.» Она зашла в прихожую, повесила сумку на крючок и разулась. В квартире играла приятная музыка. «Он решил устроить мне сюрприз? — эта мысль заставила Дебру слегка улыбнуться. — В последнее время он только этим и занимается.» Музыка доносилась из спальни. Девушка направилась туда. Она уже было потянулась к дверной ручке, но вдруг замерла. Из спальни доносились какие-то звуки, помимо музыки. «Он просто что-то ищет, — убеждала себя шатенка. — Помнишь, что говорила бабуля про мужчин? Эти существа не способны без посторонней помощи найти второй носок. Так что перестань себя накручивать.» Дебра открыла дверь как можно медленнее и тут же пожалела об этом. Лучше бы она этого не видела. Лучше бы она не приходила домой вовсе. Она не знала, что сказать. Просто молча смотрела на удивленно-виноватое лицо мужа и прикрывающуюся простыней брюнетку. — Деби… — неуверенно начал Ричард, не зная, подойти к ней или нет. — Я… Прости. Она продолжала молчать. В ее голове с невероятной скоростью проносились воспоминания их совместной жизни. Они были такими счастливыми, так сильно любили друг друга, были готовы ради друг друга на все. Она убила собственного ребенка ради него. Ради любви к нему и его обещания. Интересно, он просил прощения за свою измену или за то, что нарушил свое обещание? «Лжец, — думала Дебра, глядя на него. Он изменил ей. Обманул ее. И все, что он смог сказать в свое оправдание, это односложное «прости». Но хуже всего было то, что она была готова простить его. Этот человек был любовью всей ее жизни. До сих пор есть. Она чувствовала, что стоит ему подойти к ней, прикоснуться, заговорить, сказать, что любит ее, и она простит ему что угодно. Будет продолжать любить его, несмотря ни на что. — Нет, — сказала она себе. — Второй раз он моей любовью не воспользуется. Пользоваться будет нечем». — Ненавижу, — сухо произнесла Дебра. Она прокручивала в своей голове воспоминания о том, как лежала на больничной койке после хирургического аборта, слабая, измученная, с мокрыми от слез щеками и жгучей ненавистью самой к себе. Сейчас слез не было. Сейчас была только ненависть, выжигающая всю ту любовь, которую она испытывала по отношению к человеку напротив себя. — Я ненавижу тебя, Рик. «Ненавижу тебя, — подумала Дебра, наблюдая за собой со стороны. — Ты обещал, что у нас будет семья, что мы с тобой станем родителями, что нам нужно только подождать. Просто немного подождать. И я поверила тебе, поверила твоему обещанию, сволочь, потому что так сильно любила тебя! А ты обманул меня. Лживый ублюдок. Если б только я тогда не послушала тебя… Если б только не согласилась, то сейчас у меня была бы своя семья. Я была бы не только чьей-то тетей, но и мамой. Моей девочке сейчас было бы почти девять, они с Холли были бы ровесницами. Меня бы всегда кто-то ждал, открывал мне дверь, когда я прихожу домой. Я бы любила этого ребенка, а он любил бы меня в ответ, и все у нас было бы хорошо… — женщина не могла отвести взгляд от своего бывшего мужа. — Если бы я тогда тебя не послушала, сейчас я была бы счастлива. А из-за тебя я убила это счастье собственными руками.»***
Добраться из Хургады в Лондон оказалось не так уж и сложно, хотя детей в самолетах могло бы быть и поменьше. А вот из Лондона в Тадфилд — другое дело. Автомобиль Кроули как был припаркован на территории Мэри Ходжес, так там же и остался, а автобусы ходят по расписанию. Пришлось просидеть на остановке два часа прежде, чем подъехал нужный транспорт. В общем, день выдался тот еще. Но, хоть и с попорченными нервами и иссякшим запасом терпения, Кроули таки добрался до Тадфилда, чем несказанно удивил бывшую сатанинскую монахиню. — Мистер Кроули? — женщина уставилась на него примерно также, как он на того работника отеля. — Как она? — демон указал на тело Дебры. — Адреналин помог запустить сердце, и я тут же подключила ее к аппарату жизнеобеспечения, — ответила Мэри. — Она в коме. Кроули подошел ближе и сел на еще один стул. Кэндл побледнела и была утыкана почти таким же количеством проводков, как и ее сестра. Демон потянулся к ее лицу и поправил прядь волос. — Если от меня они избавились из-за шума, то она там, внизу, не задержится, — сказал рыжеволосый то-ли Мэри, то-ли самому себе. — Нужно просто немного подождать.***
Дебра пыталась проходить все последующие комнаты как можно быстрее. Звонок Сэм и новость о ее беременности, рождение Холли, знакомство с Мэри… Даже знакомство с Кроули каким-то образом попало в топ воспоминаний. И ее тридцать первый день рождения, вернее, эпизод с кофемашиной. И секс. И роковой звонок из госпиталя Св. Варфоломея. Последним воспоминанием была Мэри, остановившая ее сердце. — Знаешь, — сказала она вдруг, — у меня только что появился дополнительный стимул выжить. — Тут уместнее использовать «ожить», но в любом случае, надеюсь, стимул хороший. Три… Два… Один. Воспоминание закончилось вспышкой голубоватого света, которая заставила Дебру прикрыть глаза рукой. Она почувствовала головокружение и то, как исчезло ощущение ладони у лица. До ее слуха доносилось какое-то пиканье. Что-то касалось ее спины, головы, ног… Когда она успела лечь? — Деби? — раздался голос совсем близко. Мэри? «Еще одно воспоминание? — пронеслось у нее в голове, которая вдруг стала какой-то тяжелой. Как и все остальные части ее тела. — Как-то странно звучит ее голос, однако…» — Она просыпается? «Кроули? Что-то не помню, что бы знакомила этих двоих…» — Деби, открой глаза, — голос Мэри стал громче. — Слушай свою подругу, — поддержал демон. — Ты уже достаточно долго провалялась в постели. Дебра с трудом разлепила веки, которые, казалось, превратились в свинец, и снова закрыла их, недовольно простонав. Хотя нет, это был скорее хрип, ведь ее горло превратилось в пустыню Сахару. Она бы сейчас выпила целую ванну. «Хотя бы ради этого стоит проснуться, — сказал ей внутренний голос. — Три… Два… Один…» Кэндл открыла глаза, перед которыми тут же заплясали цветные пятна. Картинка была размытой, но с каждым морганием становилась все четче, пока Дебра не увидела перед собой знакомые змеиные глаза и довольную ухмылку. — Добро пожаловать на Землю, стерва.