Что бы я ни натворил — я твой

Несмотря на внешне небольшую площадь, бассейн был весьма внушительным внутри. Высокие потолки, семь длинных широких дорожек, ярко-лазурная вода, отдающая сильным запахом хлора. Гладкие полы вокруг блестели от воды и отражали электрический свет под потолком; такой же сиял и в отражении воды в самом бассейне. И, конечно же — толпы резвящихся студентов со всех курсов и факультетов. Для Кроули, вошедшего в бассейн с рюкзаком за спиной и довольной ухмылкой на лице, это было Раем на Земле. Здесь было освежающе прохладно, среди гула студентов можно было легко затеряться, и, самое главное, разумеется — здесь все были полуобнажёнными. Вода красиво блестела на коже, скатываясь по ней прозрачными каплями. Вельзевул быстро отделилась от них, маленькая и мрачная, и мушкой нырнула к плохо освещённой стене, к двери женской раздевалки. Не успели они с Гавриилом окликнуть Азирафаэля, как тот, набрав в грудь побольше воздуха, с мученическим лицом зашёл в мужскую раздевалку, торопливо, словно за ним гнались с дубинкой. Коротко переглянувшись с занудным старостой, Кроули медленно направился следом, постоянно оглядываясь через плечо. Желание хищно облизнуться было очень сильным, как и другого рода желание, берущее своё начало в одиноких ночах уже почти месяц. Было много разных тел, самых разных форм и цветов, что у парня просто глаза разбегались. От сладкого предвкушения туго скрутило в животе, и порядком изголодавшийся дизайнер широко ухмыльнулся, зная, что один он сегодня отсюда точно не уйдёт. В раздевалке было немного тесно и царил полумрак. Впрочем, это не помешало им с Гавриилом молча переглянуться и деловито разойтись по разным её сторонам. Взаимный полунейтралитет успешно поддерживался, хотя Кроули и подмывало каждый раз вывести из себя этот двухметровый повёрнутый на правилах шкаф. Зачем-то Змий обернулся вокруг своей оси, щурясь в полутьму, полную мужских тел, выискивая знакомые белые кудряшки, но ничего подобного не увидел, поэтому быстро оставил это занятие. Гораздо приятнее стало тайком поглядывать на то, как парни постепенно обнажаются, оголяя загорелую кожу и мощные мышцы, или, наоборот, худые спины с россыпью родинок и просвечивающими рёбрами. Кайфуя от эстетического и эротического наслаждения, Кроули нашёл свой шкафчик и решительно двинулся к нему, горя от желания поскорее переодеться и выйти в зал. Он оставлял специальную заявку ещё перед началом года, когда были свободные места, поэтому дизайнеру, как и некоторым другим ребятам, достался электронный. Парень быстро ввёл пароль, бухнув рюкзак на скамейку, и торопливо принялся раздеваться. Из-под полуопущенных ресниц Кроули продолжал пытливо рассматривать парней совсем рядом, поспешно натягивающих плавки, и изучающе-довольно скользил взглядом по их горящим от смущения телам, облизываясь, как кот. Здесь действительно было где разгуляться, и лишние странные мысли незамедлительно покинули его растрёпанную рыжеволосую голову. Остались только он и его поистине дьявольские желания. Натянув чёрные узкие плавки, Кроули захлопнул дверцу шкафчика и, заблокировав её, виляющей походкой двинулся к выходу, почти кожей чувствуя на себе заинтересованные взгляды. Он знал, что привлекателен, поэтому на лице парня расплылась самодовольная ухмылка. Дизайнер решил не снимать чёрные солнцезащитные очки: они были частью его плана, в котором он должен был очаровать какую-нибудь симпатяжку, попросив подержать их и игриво подмигнув в процессе. Уверенность сладостно наполнила Кроули, и он ещё прибавил шаг. У выхода он заметил Азирафаэля. При виде его бледного лица, ещё ярче выделяющегося здесь, в полутёмной раздевалке, в груди парня что-то радостно шевельнулось, заставляя усмехаться ещё шире. Плавно подойдя к нему и наблюдая, как глаза ботаника широко распахиваются при виде него, он медленно провёл языком по своим губам, буквально ощущая, как у наивного идиота сбивается дыхание. — Надеюсь, если буду тонуть, сделаешь мне дыхание рот-в-рот, — низко хмыкнул Кроули, так, чтобы его слышал только замерший Азирафаэль. Тот крупно вздрогнул, ничего не ответив, но хулигану это было уже не нужно. Решительно распахнув дверцу раздевалки и ощутив до мурашек приятную прохладу бассейна, Кроули окинул широким взглядом толпы студентов и оскалился. Вечер обещает быть интересным. Мало кто мог похвастаться такой спортивной фигурой, каковую имел Гавриил, и это ему льстило. Староста до хруста выпрямил спину, плавно разминаясь, у самой кромки бассейна, ловя на себе пристальные взгляды, расправил широкие плечи. Поправив загнувшийся край коротких плавок, парень встряхнулся, видя перед собой бирюзовую гладь, отдающую хлоркой, и, набрав в грудь побольше воздуха, оттолкнулся сильными ногами. Он вошёл в воду ровно и гладко, как сильная мускулистая рыба; на несколько мгновений весь мир отключился, наполняясь холодной влагой, в ушах зазвенело, словно напряжённые мышцы угодили вдруг в вакуум. Преодолев сопротивление воды, Гавриил в пару сильных движений с судорожным вздохом вынырнул на поверхность. Он кашлял, вытирая воду с ресниц, и потряс головой, пока с облепивших кожу волос ручьями стекали тяжёлые капли. Несмотря на это, футболист чувствовал себя превосходно; в бассейне тело спортсмена словно ничего не весило. На его лице загорелась расслабленная улыбка. — Немного смазанный вход в воду, — раздалось вдруг позади. Вспыхнув от удивления и возмущения, Гавриил стремительно развернулся, едва не вызывая цунами, и растерянно повёл руками по неспокойной воде. На бортике бассейна сидела, сгорбившись и закинув ногу на ногу, Вельзевул. Поначалу староста хотел было со всей строгостью потребовать объяснения такой критики, но все запланированные слова почему-то вылетели из головы. Вельзевул не выглядела, как обычная девушка; даже сейчас, в простом слитном купальнике тёмно-синего цвета, она выделялась среди остальных, хотя ничего особенного в ней не было. Гавриил скользнул взглядом по острым коленкам, худым рукам, сгорбленной позе, немного равнодушному лицу и влажным растрёпанным чёрным волосам, и дыхание перехватило, как если бы кто-то снова бросил его в воду. Видимо, лицо у него было более, чем обескураженное и забавное, потому что ветеринар криво усмехнулась, и её глаза тёмно сверкнули. Когда к старосте вернулся дар речи, Вельзевул уже порядком успела повеселиться над его выражением лица. Она несдержанно хихикнула, и её узкие плечи очаровательно вздрогнули. — Бля, видел бы ты себя, — фыркнула она, словно отплёвываясь от воды. Гавриил невольно улыбнулся уголком рта. — А ты можешь лучше? — он выгнул бровь, недоверчиво, чувствуя, как в груди шевелится странный азарт. Эту девчонку стоило поставить на место. Она слишком зазнавалась. Конечно, спортсмен никому не признается, что сначала он просто засмотрелся на Вельзевул и как-то даже позабыл, что она подвергла сомнению его идеальный прыжок. Он ведь должен злиться? Гавриилу было искренне весело. На мгновение в глазах брюнетки сверкнуло отражение того же азарта, но она только расслабленно упёрлась руками в холодный мокрый пол позади себя и откинулась чуть назад. Её плоский живот и небольшую грудь облегал плотный купальник; старосте пришлось нервно сглотнуть, неловко побарахтав руками в воде. — Не, я не спорю с идиотами, — отрезала она. Девушка опустила ноги в бассейн по щиколотку и чуть поболтала ими в воде, вызывая волны; одна из них врезалась в грудь Гавриила, и тот зажмурился, когда вода обрызгала его горящее от нетерпения лицо. От оскорбления его глаза полыхнули гневом, и парень ощутил необычайный прилив внутренних сил. Решительно подплыв ближе одним мощным гребком — тонкая бровь ветеринара с интересом подпрыгнула, — финансист грозно нахмурился, как громовой покровитель. — Потому что я плаваю лучше тебя, — самодовольно хмыкнул он, упруго отскакивая от бортика и снова теряя опору. Вельзевул мгновенно подскочила, напряглась, как струна, и её глаза полыхнули адским пламенем. — Напрашиваешься, — прорычала она, гибкой змеёй скользнув в воду, так быстро и незаметно, что Гавриил не сразу опомнился, что девушка уже рядом с ним. Из-под лохматой чёлки сердито сверкали её злые тёмные глаза. — Тогда спорим? Азирафаэль чувствовал себя ужасно неуютно. Влажно, прохладно, много шума и мелькающих тел, причём обнажённых... Дискомфорт застал его ещё в душной мужской раздевалке, среди кучи полуголых парней, где ему пришлось упрямо смотреть исключительно себе под ноги, краснея и умирая от стыда. И почему нет отдельной раздевалки для геев?... Парень нервно передёрнул плечами, ещё плотнее стиснув пухлые коленки, ровно над которыми заканчивались его длинные широкие плавки в тёмную клетку. Ему больше по душе были места сухие, тёплые, как библиотека, к примеру. Бассейн института он увидел, ему хватило; можно было бы и уходить, но оставлять здесь ребят ему не хотелось. Поэтому Азирафаэль почти лихародочно стискивал вместе коленки и ёжился, глядя по сторонам, как студенты плавают, общаются и знакомятся. У него бы никогда так не вышло. Да и намного комфортнее литератор себя ощущал, когда на нём было больше... Одежды. Бледный и полноватый, ему казалось, что он выделяется среди остальных, как белая ворона. Ещё этот Кроули. Юноша снова неуютно повёл плечами, чувствуя сильное раздражение. Конечно, этот парень был притягательным — а разве можно было вот так запросто пройти мимо него и остаться равнодушным? Вот и Азирафаэль не смог. Но таких ребят, которые могли играть чужими чувствами ради своей выгоды, он откровенно презирал. Поэтому то, что Кроули смущал его и сбивал с толку своими странными словечками и намёками, выводило обычно мирного, спокойного и доброго юношу из себя. Сладкоежка тихонько вздохнул, стараясь успокоиться. Ему даже нет смысла сердиться. Он ему никто. И Азирафаэлю пора бы уже научиться сопротивляться таким мелочам, как намёки! Решительно кивнув самому себе, он сел ровнее, бездумно уставившись на людей в бассейне. И замер. Даже его бессильное глухое раздражение забылось. С одинаково громким всплеском в воду с постамента прыгнули Гавриил и Вельзевул — Азирафаэль мог признать их фигуры даже на небольшом расстоянии. Девушка и парень плыли одинаково быстро, стремительно рассекая воду, как остроносые акулы; летели брызги, многие студенты заинтересованно оборачивались, наблюдая за заплывом. Двое одновременно коснулись противоположного края и, гибко изогнувшись, поплыли назад. Высокий Гавриил был так же ловок, как миниатюрная брюнетка, а Вельзевул не отставала от крепкого старосты по силе и скорости. Вода буквально пенилась и кипела от напряжения между ними. Азирафаэль не заметил, как затаил дыхание, вскидывая вспотевшие ладошки ко рту. Он во все глаза наблюдал за соревнованием, боясь упустить хоть момент, и не понимал даже, за кого болеет. Литератору это было не важно: смутное волнение одолело его, и юноша даже перестал думать о том, чтобы уйти из бассейна и отправиться домой. Слева от него кто-то стремительно запрыгнул на бортик, когда Гавриил и Вельзевул оттолкнулись от края в заключительный раз и усиленно погребли к финишу. Азирафаэль невольно дёрнулся, отшатываясь от болельщика, и повернулся. И оторопел. — Вперёд, Ви! — истошно завопил Кроули, перекрывая остальные крики студентов в бассейне. Глаз его по-прежнему не было видно из-за очков, и парень стоял на самом краю, грозясь упасть в воду, но его лицо было таким воодушевлённым, что тонкие губы парня расплылись в волнительной широкой улыбке. Азирафаэль невольно вздрогнул, стремительно заливаясь краской, но отвернуться к заплыву снова у него не было сил. Кроули был в одних чёрных плавках, что, конечно, удивительным не было, но ботаника точно сбило с пути истинного. Сейчас он мог во всех деталях рассмотреть его худощавое, поджарое тело, светло-загорелую кожу, упругие мышцы напрягшихся ног, покрытых тонкими тёмными волосками, выделившиеся вены на напряжённых руках, и... Плавки после купания сильно намокли, так что прилегали максимально плотно и не скрывали почти ничего. В том числе и масштабы. Азирафаэль еле слышно пискнул от удивления, задохнувшись, и железно заставил себя отвернуться. В ушах стучала кровь, она же обжигающе бросилась в лицо, заставляя несчастного нервно потеть. Бледная спина покрылась мурашками, и юноша изо всех сил старался не думать о том, что скрывали узкие чёрные плавки Кроули. Туманная злость его на дизайнера почти испарилась в океане смущения, затопившем Азирафаэля по самые кончики румяных ушей. Зал бассейна взорвался криками: Гавриил прибыл первым, в последний момент сделав особенно мощный гребок. Он вынырнул, не понимая, почему все издают восторженные возгласы и ликуют; парня занимало больше то, как вытряхнуть прохладную воду из ушей, и они оба отплёвывались, держась рукой за бортики бассейна. Вельзевул выглядела довольно расстроенной, и Азирафаэлю подумалось, что нужно подойти и утешить её. Но когда девушка вылезла из воды, держась за железные поручни лесенки, её лицо снова ничего не выражало. Она только пару резких слов обронила Гавриилу, от чего старший брат поменялся в лице и как-то раздражённо побледнел. Быстрая мысль, как огонёк фонаря в ночи, мелькнула в голове литератора, но тот не успел запомнить её. Юноша чуть нахмурился, пытаясь уловить её за тонкий хвост, но ничего не вышло. Он грустно вздохнул, и плечи его поникли. — Не будь Вельз такой мелкой, уделала бы твоего Гавриила, — фыркнул Кроули нарочито громко и небрежно, чтобы ботаник обернулся. Азирафаэль действительно невольно вскинул голову — снизу вверх, чтобы снова залиться смущённой краской при виде влажной кожи полуобнажённого парня. Азирафаэль ничего не ответил. Но Кроули не был бы Кроули, если бы не успел самодовольно заметить его смущённый, но жадный взгляд, которым этот заучка окинул его мокрое тело. О магнетическом своём притяжении парень знал намного лучше, чем кто-либо ещё, поэтому на его лице загорелась дьявольская ухмылка. Искорки лести подогревали его самолюбие, заставляя в груди и животе разгораться пожару, и Кроули чуть склонил голову набок, чувствуя, как с рыжих волос стекает вода. — Думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? На то, как резко вздрагивает перепуганный Азирафаэль, словно вор, пойманный с поличным, можно было смотреть вечно. И Змий искренне этим забавлялся, глядя, как тот снова невинно-непонимающе захлопал ресницами. Азирафаэль хоть и был не в его вкусе, но всё же был довольно милым и симпатичным. Светловолосый и светлокожий юноша действительно напоминал зефир: над резинкой широких плавок чуть выпирал округлый животик, и только здесь, в бассейне, можно было рассмотреть его мягкую грудь и на удивление не бесформенные, а скорее упругие и плотные бёдра. В такие формы обычно хотелось впиться зубами, будь это очередная жертва Кроули для утоления внутреннего голода, но этот ботан не представлял для дизайнера ровно никакого интереса. И всё же парню до зуда в груди хотелось убедиться в своей адской сексуальности снова, смутить этот божий одуванчик, и от одной мысли об этом внутри всё тяжелело от странного жара. Литератор всеми усилиями пытался держать лицо. Его пухлые щёки смешно вспыхнули, покрываясь красными пятнами, но выражение оставалось спокойным, когда Азирафаэль подчёркнуто-вежливо сказал: — Извини? Кроули знал, как найти подход к любому. А сейчас ему просто хотелось от души повеселиться, поэтому он со злорадной ухмылкой, сгорая от горячности внутри, произнёс: — Мокрые плавки ничего не скрывают, да? У них ушло буквально пару секунд на то, как они смотрели друг на друга. Один — с хищным самодовольством, другой — с досадным испугом. Словно весь бассейн выключили на несколько долгих мгновений, и парни видели только друг друга, и замерли, как в дикой природе хищник и его жертва, как хитрая змея и доверчивый кролик. Азирафаэль запунцовел ещё больше, но с поразительной стойкостью отвёл взгляд, больше не опуская его ниже, и молча отвернулся. Его пухлые губы чуть подрагивали, словно он собирался что-то ответить, и Кроули с готовностью усмехнулся от уха до уха. Цепкая хватка на его лодыжке была до того неожиданной, что всё, что было в тот момент в рыжеволосой голове, мгновенно испарилось. Совершенно бездумно наблюдая, как крутится мир, Кроули соскользнул в воду, увлекаемый чьей-то сильной рукой на ноге, и жалобно булькнул под водой, наблюдая перед глазами только красные звенящие круги. Следующие несколько секунд он барахтался, не понимая, что происходит, и потом, вынырнув наконец на поверхность и жадно глотнув воздуха, стиснул в руке очки, которые каким-то чудом сумел удержать. В ушах стучало сердцебиение. Повернувшись вокруг своей оси, Кроули наткнулся на сердитого Гавриила и точно так же зло нахмурился, ничего не понимая. — Какого ху... — Не лезь к моему брату со своими закидонами, — пригрозил староста, вытягивая в его сторону указательный палец. Кроули изо всех сил попытался сдержать порыв презрительно сплюнуть в воду бассейна. Он мог бы наговорить ему кучу "ласковых", мог бы так же утопить эту финансистскую сучку, которая уделала его сестру, мог бы врезать ему, мог бы... Да что угодно мог. Только это всё стало необязательным, когда взгляд Кроули метнулся к бортику и он растерянно замер по грудь в воде. Азирафаэль ушёл. Гавриил с его тупыми выходками оказался моментально забыт, и дизайнер какое-то время тупо моргал, выискивая взглядом ботана, и снова застыл, когда нашёл его. И чем дальше уходил юноша, тем тупее ощущал себя Кроули; на несколько минут он даже забыл, с чего всё началось и что именно он сказал Азирафаэлю. Парень поморщился, как от зубной боли. Жар достиг своей кульминации, и в груди почему-то неприятно потянуло. Он надеялся, что это будет веселее, и теперь парня кольнуло лёгкое разочарование, хоть он и не понимал, по какому именно поводу. Несколько протяжных секунд дизайнер, запутавшийся в собственных эмоциях, как в нитках, наблюдал за тем, как мягко покачивается при ходьбе задница Азирафаэля. Для скучного ботана такой комплекции она, что поразительно, была на редкость сочной и округлой, словно книжный червь, поглощающий зефир пачками, ходил на самом деле в спортзал, ежедневно качая ягодичные мышцы. С лёгкостью списав разочарование и неприятный осадок внутри от всей этой сцены на неверную реакцию ботана и упускание такой вот задницы, Кроули повернулся к краю бассейна, мысленно послав Гавриила туда, куда ему было самое место. Даже злиться пропало вдруг настроение. У самого бортика сидела спортивного телосложения красивая девушка в ярко-розовом бикини, чудно оттенявшем её тёмную кожу. Одной рукой пригладив насквозь мокрые рыжие вихры, Кроули решительно подгрёб к "берегу", стараясь всеми силами заглушить неприятно тянущее чувство внутри, усилившееся после гаврииловского насилия и молчаливого ухода Азирафаэля. — Привет, — хмыкнул парень, упираясь в бортик локтями, точь-в-точь в опасной близости от её упругих крепких бёдер. Девушка застенчиво улыбнулась, сверкнув глазами, и Кроули привычно соблазнительно улыбнулся. — Классный купальник. На этом шикарном теле смотрится ещё лучше. В следующие несколько минут он ловко забирался на бортик, присаживаясь рядом с ней, и увлекал её разговором, словно невзначай обнимая за плечи. Всё это Кроули проделывал уже десятки раз, но именно сейчас привычное, сладостное предвкушение долгожданного удовольствия безжалостно перекрывалось неприятной пустотой и смутным ощущением неправильности. Парень старался не обращать на это внимание, слушая хрустальный хохот девушки и уже практически ощущая, как она будет протяжно стонать в его объятиях, но что-то не давало ему улыбаться во всё лицо, как обычно, и естественно, без труда бросаться шутками направо и налево. Что-то неприятно дрожало в груди, как отголосок того жара. Кроули не знал, что всё это время за ним и этой девушкой с противоположного края бассейна наблюдал обиженный взгляд ангельски-светлых глаз, предательски покрасневших.