Что бы я ни натворил — я твой

Вечеринка в честь посвящения в студенты проходила только среди первокурсников, и в её организации помогали несколько самых активных старшекурсников из студсовета. Событие было масштабным, звенело по всему институту, кочуя из уст в уста; все желающие прийти скидывались организаторам, а те довольно подмигивали и обещали бесшабашную тусовку. "Студенческая жизнь может быть очень весёлой!" — с улыбкой заявляли они. За дней пять стало известно о месте проведения вечеринки: для этого арендовали большой двухэтажный коттедж с бассейном и прочими прелестями частного дома. Коттедж был просторным, готовым вместить буйных первокурсников в таком количестве, в каком они и намеревались собраться; даже некоторые отъявленные тихони заинтересовались вечеринкой и скинулись, обещая прийти. Гавриилу не очень нравились такие собрания, но почти все факторы играли против его желаний. Во-первых, посвящение в студенты было очень важной частью общественной жизни; во-вторых, он был старостой, так что мог проконтролировать кое-что; в-третьих, ему нужно было чаще быть на виду у других первокурсников, чтобы зарекомендовать себя; и, наконец, в-четвёртых — план о сведении братьев всё ещё действовал. Сразу после того, как стало известно о дате и месте проведения посвящения в студенты — в тот же вечер, что и официально-скучная часть в институте, двадцать пятого сентября — Вельзевул написала ему, заявляя, что они должны быть там. Гавриил сначала ломал голову, думая, как бы ему уговорить Азирафаэля пойти с ним (домосед ненавидел подобные сборища), но, к его удивлению, застал младшего брата уже почти готовым к вечеринке. Юноша широко улыбался и спрашивал, что ему лучше надеть, хотя до этого вечера было ещё несколько дней. Наивный футболист не заметил игривых искорок в светлых серо-голубых глазах. Коттедж было заметно издалека — по шуму уже собравшихся и ярким огням, которыми горели его распахнутые окна. Он располагался почти на самой окраине квартала, и идти до него от купленного Трейси дома было недолго — минут двадцать уверенным пешим шагом. Вечер двадцать пятого числа наливался типичным для осени холодом, не совсем подходящим для развлечений на улице, поэтому большая часть гостей находилась уже внутри на тот момент, когда к коттеджу подошли Гавриил и Азирафаэль. Небо густо затянуло светло-пепельными облаками, но веселье от этого не зависело, как понял староста сразу же, едва переступив порог дома. Это было удивительно, но студенческие вечеринки в реальности не особенно отличались от тех, что показывают в фильмах. Несмотря на непривычную обстановку, Гавриил совершенно не чувствовал волнения, пока медленно продвигался по широкому коридору в одну из гостиных на первом этаже. Вокруг шумели люди, раздавались крики и смех, и чем дальше проходил парень, тем глубже он окунался в эту беззаботную лёгкую атмосферу. Гавриил уверенно расправил широкие плечи, и на его лице плавно появилась спокойная улыбка, словно слабое солнце горделиво вышло наконец из-за графитовых туч. Народу было действительно уйма, как он понял мгновенно, лишь дойдя до первой гостиной. Почти все диванчики и кресла с ярко-красной обивкой были заняты; у камина стоял длинный стол с закусками и напитками; организаторы-старшекурсники разливали алкоголь по бокалам всем желающим. Их лица были для Гавриила единственными знакомыми, и один из парней приветливо махнул ему рукой, второй держа наполовину опустошённую бутылку пива. В голове царила приятная лёгкость, словно финанисист уже пригубил один из бокалов с чем-то терпко пахнущим. Даже не принимая во внимание тот факт, что из присутствующих он почти никого не знал, ему было комфортно. Отдыхать было совсем не в его стиле, но сегодня он разрешил себе расслабиться, скользя взглядом по улыбающимся лицам в комнате. За Азирафаэлем следить было не нужно — он сам удалился ещё в ярко освещённом холле, заверив старшего, что будет в полном порядке, да и ему было уже восемнадцать. Поэтому Гавриил прислонился спиной к прохладной стене и стал тихонько наблюдать за всеми, не переставая улыбаться дурманящему ощущению студенческой свободы. "Так вот как это всё выглядит," — мельком подумал он среди общего шума и смеха. В воздухе словно рассыпались искры беспечного веселья, и пока всё было довольно прилично, поэтому староста с одобрительной улыбкой покивал сам себе. Он продолжал выискивать знакомые лица, поэтому вертел головой во все стороны, надеясь найти хоть одного из однокурсников; внутри зудела маленькая муха, напоминая о том, что в первую очередь Гавриилу хочется отыскать Вельзевул. Интересно, опоздают ли они? Повернувшись в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, парень наткнулся взглядом на длинное, почти во весь его рост, зеркало на стене, и невольно выпрямил спину. Сегодня он был одет по совету Михаил, а значит, с иголочки: на белую рубашку накинут тёмно-синий расстёгнутый пиджак, достаточно тёплый, чтобы не замёрзнуть на улице вечером, и достаточно тонкий, чтобы не снимать его в доме; внушительный рост подчёркивали светло-голубые непривычно узкие для него джинсы. Гавриил долго крутился дома перед зеркалом, до мурашек наслаждаясь своим собственным внешним видом, и сейчас был очень им доволен. Первое впечатление, несомненно, самое важное, а парень был намерен не только договориться с Вельзевул об их плане, но и завести здесь несколько полезных знакомств. Первокурсники расслаблялись и веселились от души, что делало возможность общения ещё проще и доступнее. Михаил, кажется, тоже обещала прийти... Значит, оставалось только терпеливо ждать. За окном нетерпеливо темнело, и студенты всё прибывали. Некоторые ребята заходили в гостиную, потирая озябшие плечи и смущённо улыбаясь, переминались с ноги на ногу, но после бокальчика-второго алкогольного коктейля громко смеялись, и глаза их тепло сверкали. Большинство первокурсников разбились на небольшие группы, но некоторые всё ещё стояли особняком от всех, и Гавриил решил, что это может быть его шансом. Хотелось осмотреть коттедж сверху донизу, но посветиться на глазах гостей тоже было необходимо, поэтому он решительно одёрнул рукава пиджака и рывком отлип от стены. Рядом с ним стоял журнальный столик, заставленный различными бокалами, и староста взял один из них, наполненный жидкостью ярко-оранжевого цвета. Апельсиновый сок он не очень любил, но алкоголь пока пить не хотелось, поэтому Гавриил довольствовался пока этим. Напиток обжёг его губы, когда он приподнёс стеклянный край ко рту. В следующую секунду парень едва не согнулся пополам, чувствуя, как участилось его сердцебиение; такой подставы он явно не ожидал, поэтому сильно закашлялся, почти обиженно уставившись на "сок" слезящимися широко раскрытыми глазами. Громко прочистив горло, Гавриил шмыгнул носом, пытаясь прийти в себя; горло неприятно щипало. Водка с соком. Ну конечно же. Первым его побуждением было поставить стакан обратно или даже вылить его огненное содержимое в ближайший цветочный горшок, но даже от первого случайного глотка стало тепло. Прислушавшись к себе и почмокав губами, Гавриил вспомнил, что алкоголь позволяет людям чувствовать себя увереннее, поэтому осторожно отпил снова. Уверенность ему сегодня точно не помешает. Почти в углу гостиной одиноко стояла какая-то девушка в белом узком платье с тонкими лямками, обнажающими её узкие, но мускулистые плечи. Она скучающе посматривала по сторонам, и Гавриил решил начать с неё. Захватив ещё один стакан неожиданного коктейля со столика, парень направился прямо к ней, очень внимательно оглядываясь по сторонам, чтобы ни в кого не врезаться. В гостиной становилось всё шумнее, народу прибыло ещё больше, и от всего этого — в том числе водки и сока — голова приятно кружилась. — Привет, — начал он довольно громко, чтобы заглушить гомон голосов вокруг. Улыбаясь как можно дружелюбнее, футболист с радостью увидел, что девушка заинтересованно окинула его взглядом с ног до головы. Она не улыбалась, и сложно было понять по лицу, о чём она вообще думает. — Я Гавриил, староста с финансового факультета. Не хочешь выпить? Волосы у девушки были коротко стриженные, "под мальчика", а тёмная кожа приятно блестела под искусственным светом гостиной. Глаза были подведены золотистыми тенями. Она приняла бокал, улыбнувшись холодно, но вежливо. — Приятно познакомиться, Гавриил, — по-мужски резким голосом сказала она. — Я Уриил. С факультета журналистики. И выпила залпом половину обжигающего коктейля, что мерно плескался в её стакане. При этом ни один мускул её хищного лица не дрогнул, и парень невольно застыл, удивлённо вскинув брови. Везёт же ему, бля, на девушек. Он плохо помнил, о чём они потом говорили. Обсуждали учёбу, думали, правильным ли был выбор; улыбка Уриил сверкала белыми острыми зубами, делавшими девушку похожей на акулу, и Гавриилу думалось, что она точно не ошиблась с журналистикой. Всё это время староста внимательно смотрел в её глаза, но те отливали стеклянным льдом и были совершенно не похожи на горящие огнём глаза Вельзевул. И стоило парню об этом подумать, как ему вдруг во что бы то ни стало захотелось найти её. Интерес подогревала мысль о том, как вечно лохматая и неряшливая девушка будет одета сегодня на вечеринке; почти позабыв о Михаил, об Азирафаэле и о сводническом плане, Гавриил допил остатки коктейля и вежливо попрощался с Уриил, сказав, что ему нужно разыскать друзей. Та в ответ только кивнула, смерив его загадочным цепким взглядом, и он поспешил её покинуть. Веселье повсюду было в самом разгаре. Опустив пустой стакан на какой-то столик, Гавриил мгновенно позабыл о его дальнейшей судьбе, так как какую-то подвыпившую девушку немного занесло, и за его спиной раздался звон битого стекла. Финансист поспешно пробился сквозь визжащую толпу к выходу в коридор. Чувство дискомфорта чуть приглушилось алкоголем. Где-то на первом этаже включили музыку, и первокурсники разразились одобрительными криками, от которых сильно зашумело в ушах. — Ты вся упакована, вся нашпигована...* Помимо этой гостиной, как выяснил Гавриил экспериментальным путём, в коттедже находились ещё две, каждая больше предыдущей. Все они были полны студентов с широкими ухмылками и блестящими от выпитого глазами; среди них парню было немного некомфортно. Пару раз он встретил своих одногруппников, но не стал ни с кем общаться дальше приветствия. Тем более что серьёзные и собранные в институте ребята здесь хохотали в полный голос, держась за животы, и случайно обливались своими коктейлями. В висках разгорячённой кровью стучало только одно имя, заставлявшее Гавриила напряжённо хмуриться и изо всех сил выискивать среди людей невысокую темноволосую макушку. Чем больше времени парень тратил на поиски, снова и снова ныряя в стайки полупьяных студентов, тем нервознее становился. Алкоголь уже не расслаблял так приятно, как прежде; в голову гусеницами полезли странные спутанные мысли, и иногда Гавриилу приходилось замирать на месте, чтобы успокоиться и отдышаться. Громко звучала музыка, вокруг стоял густой гомон голосов, смеха, стука бутылок, и закалённое сердце футболиста звенело от напряжения. Найти Вельзевул. Найти Вельзевул. Где она может быть? Она же такая мелкая, всё равно что муха... Некстати вспомнилась ярко-красная муха на её кепке, в которой была ветеринар, когда они вместе катались на велосипедах. Её глаза ещё красиво сверкали, когда она предложила ему свести их братьев. Куда подевался Азирафаэль? Вокруг столько почти пьяных ребят... Он же совсем беззащитный. Всё ли с ним в порядке? Боже, он ужасный старший брат. "Пиздец меня с бокала коктейля развезло," — тоскливо подумалось Гавриилу, когда он усилием вытолкал своё могучее тело в коридор. Ноги позорно заплетались от жуткого дискомфорта; алкоголь словно успел выветриться, так, что все краски и звуки снова приобрели остроту. Выветриться! Он изо всех сил уцепился за эту мысль, закрутился волчком, чуть не сбив с ног какую-то миниатюрную блондинку, и крейсером двинулся по коридору. Прихожая почти пустовала, люди стекались в центр коттеджа, к музыке и другим людям, как мотыльки на свет. Гавриилу нужно было находиться среди всех, в самом разгаре веселья, но всё, о чём он мог думать — об уже знакомых лицах и младшем братишке, и о желании тишины. "Всё-таки такие вечеринки — это не моё," — недовольно подумал староста, изо всех сил толкая входную дверь. Поздний сентябрьский вечер встретил его ледяным дуновением, таким, что по коже тут же побежали колкие неприятные мурашки. Гавриил поёжился, обхватывая собственные плечи: не помогал даже тёплый, казалось бы, пиджак. Небо налилось густой чернильной темнотой, и его разбавляли электрический свет, льющийся из окон коттеджа, два высоких фонаря у калитки и редкие огоньки сигарет студентов. Перед домом стояли всего-то несколько человек. Вот где царила блаженная тишина, такая, что Гавриил длинно выдохнул, наслаждаясь этим спокойствием. И пусть от холода он начал мелко дрожать, из тела уходило глупое напряжение, овладевшее им в доме. Музыка доносилась приглушённо, почти не слышно; здесь громче раздавались хрипловатые разговоры однокурсников. Вились в подсвеченном воздухе струйки сигаретного дыма. Без особой надежды футболист осмотрелся по сторонам, усиленно потирая плечи сквозь плотную ткань. И замер, тут же округлив глаза. — Вельзевул! Девушка, вздрогнув, обернулась. Одной рукой она приобнимала себя за плечи в тщетной попытке согреться, а другой держала зажжённую сигарету. Гавриил улыбнулся было, желая направиться прямо к ней, но невероятная сила пришпилила его к земле, заставив истуканом стоять на месте и хлопать по-женски длинными ресницами. Даже улыбка сползла с его лица. На Вельзевул сегодня были короткие светло-голубые джинсы с высокой талией и чёрная узкая водолазка с красивым вырезом, туго облегающая тонкий стан, от чего девушка казалась ещё более хрупкой. При неаккуратном движении плеч короткая водолазка чуть задиралась, оголяя нежную кожу живота и поясницы, и Гавриил всеми силами старался не опускать туда взгляд, хотя и удавалось с трудом. Он буквально впился глазами в её лицо, обрамлённое сегодня аккуратно уложенными чёрными локонами. На её пухлых губах была чёрная помада, что безумно притягивало взгляд и выделяло её маленький рот на бледном лице. Глаза, и без того выразительные, были подведены угольно-чёрным, так аккуратно, что можно было подумать, что Вельзевул на самом деле модель, а не ветеринар. — Привет, — привычно скрипучим голосом буркнула она. Но сказка не развеялась, только стала более знакомой; Гавриил всё же невольно улыбнулся, решительно делая пару шагов по направлению к ней. — Шикарно выглядишь, — сорвалось с его губ прежде, чем он успел подумать. "БЛЯТЬ!" Кажется, Вельзевул удивилась. Отчаянно пряча порозовевшие щёки, девушка дёрнула плечом: — Кроули постарался. Всё-таки есть преимущества в том, что у тебя такой брат. — Прекрасная работа, — добавил Гавриил, внимательно следя за тем, что говорит. — Из тебя сделать такую девушку. Конечно, на комплимент это было не похоже, скорее на оскорбление, но нужно же было ему как-то вернуть своё честное имя? Старосту очень напрягало то, как он реагирует на эту хамку с биологического факультета. Вот и сейчас все его мускулы взволновались, делая обычно послушное хозяину тело каким-то неповоротливым. — Пошёл ты, — фыркнула Вельзевул, снова затягиваясь. Они оба посмотрели, как дым растворяется в воздухе; Гавриил, правда, мельком бросил взгляд на её вытянутые трубочкой тёмные губы. Впрочем, тут же себя одёрнул. Несмотря на всё это, грубиянка перед ним оставалась девушкой, особенно женственной сейчас, и он видел, как она зябко потирала плечи. Поэтому, не думая больше ни секунды, разгорячённый водкой с соком Гавриил полез стягивать с себя пиджак. В животе приятно покалывало, от выпитого или нет. Мурашки холода тут же вспыхнули на коже. Староста сначала не увидела его манёвров, увлечённая больше сигаретой, но когда парень потянулся накинуть одежду на неё, испуганной кошкой отпрянула, округлив глаза: — Ты чё творишь? Гавриил пожал плечами. — Холодает. С каким-то нездоровым удовольствием он посмотрел на то, как наливаются румянцем щёки всегда грубой и чуточку равнодушной Вельзевул. Она спрятала глаза, опуская голову так, что образцовый джентльмен мог рассмотреть только её темноволосый затылок. — Пошли в дом, — почти невнятно обронила она, шагая по дорожке к крыльцу. Тихий шорох её ботинок был сейчас громче, чем отрывистые танцевальные звуки, которые доносились из раскрытых нараспашку окон. Или это Гавриил, едва не затаив дыхание, так чутко воспринимал всё окружающее, охваченный романтичностью момента? Или алкоголем. Проходя мимо крыльца, Вельзевул потушила сигарету и метким броском отправила её в урну. С тихим смешком футболист весь просиял, глядя на неё с превосходством. — А я думал, вы засоряете окружающую среду, как только можете. — З-з-заткнись, — прожужжала девушка, почти сердито топая в прихожую. — Иначе скажу Кроули, чтоб нассал тебе под дверь. Или сама это сделаю. Её тонкие плечи с трогательно выпирающими косточками всё же едва заметно вздрогнули от смеха. Они снова вернулись в душный, полный людей и резких мелодий коттедж, но сейчас Гавриил не чувствовал себя таким одиноким. Ребята прошли в одну из гостиных, не сговариваясь, отбили у кого-то небольшой диванчик и оттащили его в более-менее спокойный угол; потом парень принёс им обоим бокалы с чем-то тёмно-янтарным, и они буквально расползлись по мягкой обивке, неторопливо отпивая напиток. Наученный опытом, финансист пригубил его очень осторожно, заставив Вельзевул громко хрюкнуть от смеха; лишь позже она объяснила ему, что это виски, и бояться было нечего. Сначала девушка насмешливо поглядывала на парня искоса, наслаждаясь его мучениями. Обидеться было большим соблазном, но слишком уж расслабил его алкоголь. Поэтому Гавриил только отфыркивался от её смешков и пил. "И почему я раньше так редко пью... То есть... Пил... Алкоголь? — подумал он. — Так расслабляет." Настроение его стремительно двигалось вверх, взлетая свободной птицей, и дело тут было не только в бокале неожиданно вкусного виски. Они закусывали какими-то печеньями и бутербродами, которые нашли на журнальном столике рядом, и неопределённое время молча наблюдали за тем, как бесятся в центре гостиной полуголые ребята с инженерного факультета. Периодически раздавались взрывы всеобщего хохота и улюлюканье. — Слушай, — протянула Вельзевул, хрустнув сухариком. — Нам надо подумать, как ещё их столкнуть. — А что было в последний раз? — проурчал разморенный Гавриил. Ему было тепло как снаружи, так и внутри, и парня неожиданно потянуло в сон. Диванчик был мягким, а девушка рядом — очень красивой. И староста на тот момент соображал плохо, поэтому не стал концентрироваться на этой мысли, совершенно для него непозволительной. Покосившись на собеседника, Вельзевул решительно выхватила из его пальцев полупустой стакан. — Так, тебе уже хватит, зожник хренов, — заявила она. — Ты нам трезвый нужен, понятно? Гавриил кивнул. Пьяное тепло покалывало изнутри, и мысли тяжелели смутным туманом. — Кроули, скотина, не отвёз Азирафаэля назад, — продолжила Вельзевул. — Но вернулся странным, как будто по голове огрели. Сомневаюсь, что твой зефирный братишка стал бы так делать, значит, лёд тронулся. Изо всех сил пытаясь собрать мысли и глаза в кучку, футболист встряхнул головой. Стало слишком жарко, когда выпитое покинуло голову и разлилось по телу горячей кровью, и он потянулся, стаскивая с плеч пиджак. — Может, в этот раз заставить его провожать Ази до дома, — отчётливо проговорил парень. Он несколько раз сильно зажмурился, пока в глазах не перестало двоиться. — Ибо нехуй... Гавриил не смотрел в тот момент на девушку справа от него, потому что потянулся, приняв более осознанное положение в пространстве, и с силой потянул себя за растрепавшиеся тёмные волосы. Опьянение более-менее схлынуло, возвращая лишь приятную расслабленность, и он не заметил, как Вельзевул взглянула на него с широкой ухмылкой, прикусив чёрную нижнюю губу. В глазах её мелькнули искорки почти ласковой заинтересованности, но она решила промолчать, видя, как тяжело правильному финансисту побороть хмельную волну. Воздух густел, наполняясь эмоциями и движением. — Несмотря на милое личико... В голове наконец возникла ясность, словно в загустевшую акварель добавили чистой воды, и Гавриил окончательно пришёл в себя. Он задумчиво потёр подбородок. — Знаешь, а Азирафаэль вернулся довольно... Радостным, — припомнил он. — Он вообще слишком мечтательный. Вечно витает в облаках. — Это же мило, — тихо фыркнула Вельзевул, наморщив нос. Видно было, что ей слишком неловко говорить именно это слово. — Может, именно такой человек нужен Кроули. Они какое-то время помолчали в окружающем шуме. Выпивка оказалась забыта. — Он вообще очень ранимый, — неожиданно продолжила девушка. — Только никому этого не показывает, потому что не привык по-другому. Ты бы видел, как он ревел на том фильме про собаку... Не удержавшись, Гавриил хихикнул. — Азирафаэль рыдает на всех фильмах и мультиках подряд. Особенно на диснеевских. Они действительно та ещё парочка. Отставив стакан на столик, ветеринар согласно хмыкнула. — Если честно, — вдруг начал финансист, позабыв остановить себя, — я уже буду не против, если они сойдутся. В смысле... Бля, узнать то, что твой брат — гей, было очень странно. Но сейчас... Гавриил махнул рукой. — Не знаю, как объяснить, короче. — Мне было проще, — кивнула Вельзевул, глядя перед собой. — Но признай, они реально могут хорошо повлиять друг на друга. Не знаю, почему, но я как представила их вместе, так и не могу выкинуть это из головы. Парню многого стоило согласно кивнуть. Мысленно извинившись перед младшим братом, он снова поднял голову, изучая взглядом веселящихся гостей: вдруг где-нибудь здесь появятся те, о ком они говорили? Но знакомые нашли его сами. От толпы как-то резким серебряным проблеском отделилась Михаил, и Гавриил ошарашенно захлопал ресницами, невольно выпрямляясь в спине. Холодное лицо девушки ничего не выражало, и она направлялась к ним с такой решительностью, что Вельзевул напряглась. Брови её резко сдвинулись к переносице. — Ты её знаешь? — успела буркнуть девушка, но ответить староста ей уже не мог. Михаил оказалась рядом так же внезапно, как молния могла бы прочертить небо в этот ясный холодный вечер. — Здравствуй, Гавриил, — улыбнулась она. Как всегда, двигались только её губы; глаза оставались такими же безучастными. Только крохотный огонёк любопытства согрел их, когда финансистка повернулась к притихшей и помрачневшей Вельзевул. — Не представишь? — Это Вельзевул, — торопливо кивнул парень. И тут же замялся: нужно было сказать что-то ещё, представить её по-человечески, но... А кто она ему вообще? — Михаил, — с видом дипломата кивнула девушка. Староста только причмокнула губами, смеряя её идеальный серебристо-белый костюм недовольным, даже сердитым взглядом. Казалось, ещё пара мгновений — и она зажужжит. — Ну, не буду вам мешать. Приятного вечера. Но помни, Гавриил, с кем тебя видят, так о тебе и будут думать. С этими словами Михаил едва приподняла уголки тонких аккуратно накрашенных губ и величаво удалилась. В повисшей напряжённой тишине Гавриил и Вельзевул проводили её глазами. Каково же было их удивление, когда у камина она подошла к Хастуру и его темнокожему приятелю, которые что-то хмуро обсуждали вполголоса. В руках у них поблескивали бутылки пива. — Откуда эта мымра? — нарочито громко сказала ветеринар. Её голос странно прозвенел, что заставило Гавриила нахмуриться с недоумением. — Учится со мной в одной группе, — пояснил он. Парню хотелось было сказать, что это его подруга, но что-то словно остановило: может, дело было в густых нахмуренных чернотой грозы бровях Вельзевул. В любом случае он попытался тут же перевести тему разговора и больше к этому эпизоду не возвращаться: — А где Кроули? Девушка замолчала на несколько секунд, тщательно распробовав новый напиток. Шумно облизнувшись, она подпёрла подбородок кулаком, упираясь острым локтем в мягкую обивку. — Был на втором этаже, тусил там со своими. Без понятия, как его оттуда вытащить. А Азирафаэль? Гавриил, заливаясь стыдливой краской, пожал плечами. Его собеседница очень медленно моргнула, и он снова нечаянно скользнул помутившимся взглядом по её чёрным приоткрытым губам. — В смысле не знаешь? — Он ещё в начале вечеринки куда-то ушёл, сказал, чтобы я не беспокоился, — оправдываясь, воскликнул Гавриил. Хорошо, что он не замечал насмешливого взгляда брюнетки: точно сгорел бы со стыда от того, как криво она усмехалась. — Ладно, — крякнула Вельзевул, наклоняясь вперёд и ставя на столик наполовину полный стакан. — Пойдём поищем сначала твоего. Почти не отдавая отчёта в своих действиях, Гавриил потянулся следом, приобретая более вертикальное положение. Начиная трезветь, он решительно потряс головой, словно излишки алкоголя могли вот так покинуть его расслабленный мозг. Найти Ази. Точно. Хорошо, что мелкая Вельзевул нашлась. Они вместе двинулись сквозь плотную тугую толпу, направляясь к выходу из гостиной. Вокруг пестрело и переливалось, и Гавриил невольно жмурился, но нечасто: боялся потерять невысокую девушку из виду. Футболист опустил глаза, разглядывая её, и ему едва не пришла мысль взять её за руку, чтобы точно не разминуться. Но он только смущённо поджал губы, проталкиваясь в толпе дальше. По коридору очень быстро пробежал Азирафаэль. Он стремительно направлялся к входной двери, ничего не видя вокруг себя. В коттедже было по-прежнему очень шумно, но Гавриил, застывший на месте, как хищная встревоженная ищейка, услышал его прерывистое тяжёлое дыхание и всхлипы. Младший брат их совсем не заметил, как можно быстрее подгоняя своё мягкое дрожащее тело на улицу; воздух словно зазвенел тревогой, расстилаясь за ним следом колкой дорожкой. Переглянувшись и не сказав ни слова, разделяя на двоих одно беспокойство, прояснившее жаркую кровь, Гавриил и Вельзевул бросились следом, прочь от музыки и кричащих студентов. Вечеринка была определённо не тем местом, где Азирафаэлю было комфортно находиться. Ему привычнее было устроиться в комнате с книгой в руках; хоть юноша и любил живое общение с самыми разными людьми, у него это не очень хорошо получалось. Окружающие считали его или слишком эмоциональным, или чересчур замкнутым. Так что Азирафаэль лишь тихонечко вздыхал себе под нос, натыкаясь на очередной недоумевающий взгляд, и вежливо прощался, ссылаясь на срочные дела. И на пресловутое посвящение в студенты — точнее, в организацию "Мёртвая печень" — он идти вовсе не собирался. До тех пор, пока Кроули, невероятно шикарный Кроули со своим Бентли и обаятельной улыбкой, не предложил ему встретиться там для обсуждения их важного плана. Азирафаэлю очень хотелось свести своего заносчивого братца с замечательной Вельзевул. А к своим задачам, которые он действительно хотел выполнить, литератор относился ответственно вдвойне. Именно поэтому он сидел сейчас в самом уголке душной гостиной, периодически оттягивая воротник клетчатой рубашки с длинным рукавом, и нервно вертел в руках полупустой стакан с выпивкой. Азирафаэль чувствовал себя некомфортно. Он написал Кроули, пока они с Гавриилом шли сюда, рассекая холодающий воздух под мерным фонарным светом, и ему пришлось написать ещё раз — уже в заполненном людьми коттедже. Сразу же улизнув от старшего братца, юноша поспешил рассеять все его подозрения и затаился здесь, словно паук, плетущий паутину. Поднеся к губам край стакана, Азирафаэль снова отхлебнул очень приятного на вкус виски. Алкоголь немного ударил в голову, поэтому книголюб благоразумно не налегал на него, лишь тонко улавливал, как расслабляется собственное непослушное тело и буйные мысли. Что-что, а немного спокойствия ему сейчас точно не повредит. В такой гуще народа острее чувствовалось своё одиночество. Это заставляло юношу грустно опускать глаза, изучая блестящую на электрическом свету янтарную жидкость. Где же Кроули? Мысленно он ни капельки не сомневался, что заметный рыжеволосый хулиган станет центром и этой вечеринки. И что найти его будет проще простого. Но Азирафаэль уже побродил вокруг дома на улице, внимательно изучил гущу народа в трёх гостиных и всё ещё не нашёл даже локонов знакомых медных волос. Литератор прикусил нижнюю губу, снова вскинул голову, рассматривая веселящихся студентов, большинство из которых уже мало что соображали. Тут было слишком шумно и жарко, первокурсники мельтешили перед глазами тёмно-цветными пятнами, и Азирафаэль морщился, радуясь, что его никто не видит. Как жаль, что он потерял из виду даже Гавриила! И Вельзевул нигде не было видно... Тяжело вздохнув, юноша отпил ещё, молясь Господу, чтобы это всё закончилось как можно скорее. В его мечтах, от которых он сам же себя часто одёргивал, Кроули был его компанией на весь вечер. Очень приятной и желанной компанией. Сложно было сопротивляться природному магнетизму этого парня, и Азирафаэль густо заливался краской, прикладывая пухлые ладони к округлым щекам. Вся эта кутерьма со студенческой вечеринкой очень напоминала какую-то сцену из фильма или книги, и книжный червь очень хорошо знал, чем они обычно кончаются. Или что на них бывает. Говорить ветреному самоуверенному Кроули о том, что он ему нравится, Азирафаэль не собирался. Конечно же нет. Было бы слишком глупо; им ещё нужно брата и сестру свести. Но он мог бы подтолкнуть его, находясь в поле зрения, может, они бы даже потанцевали вместе, разгорячённые вкусной выпивкой и музыкой. Мог бы снять с него наконец солнцезащитные очки и увидеть, что его робкие зарождающиеся чувства взаимны. Может, Кроули стал бы испытывать к нему что-то большее. Азирафаэль низко опустил голову, пряча радостную смущённую улыбку. Приятное волнение охватило его с головой, усиливаясь за счёт виски, и грело изнутри. Кровь быстрее бежала по венам, заставляя юношу дышать чаще и возбуждённо сверкать глазами в полутьме комнаты, полной танцев и смеха. Музыка пульсировала в висках. — Счастье прогорает, как спичка... Собравшись с духом, Азирафаэль снова открыл на смартфоне диалог с объектом своих почти детских романтических мыслей. Подумав пару секунд, его пальцы быстро закружили над экраном. "Где ты? Вечеринка уже минут тридцать как идёт полным ходом." Разыскать Вельзевул и узнать о брате у неё было бы замечательной идеей, если бы найти девушку было так легко. Снова вздохнув, Азирафаэль заблокировал телефон и убрал его в карман джинсов. Пытаясь придать себе желанной уверенности, юноша допил остатки виски и отставил пустой бокал на стол. Золотисто-карамельные капли алкоголя приятно согревали горло и желудок. С силой зажмурившись, чтобы придать очертаниям вокруг резкость, Азирафаэль пошире распахнул глаза. Впрочем, это было бесполезно: вечеринка действительно была в разгаре, и студенты слились в сплошную танцующую массу. Резко пахло алкоголем, музыка тяжело стучала в висках своим стремительным ритмом, и литератор почти скривился, желая поскорее уйти отсюда. Одержимый желанием поскорее увидеть Кроули и достичь хоть какой-то определённости здесь, в этой Преисподней, Азирафаэль снова разблокировал телефон. Ничего. Звонок, один, другой... Нет результата. Может, выпитый виски разгорячил его кровь. Может, вся эта ужасная вечеринка, строго напоминающая романтический поворот сюжета в каком-нибудь фильме, так магически подействовала, заставляя жар броситься в пухлое лицо. Может, чувство одиночества достигло своего пика и ему отчаянно захотелось общества Кроули снова. Азирафаэль решительно поднялся с кресла, снова поправляя и без того аккуратный воротник наглухо застёгнутой рубашки, и чуть качнулся. На мгновение истерический мир алкоголя и танцев вокруг поплыл, мягко, словно машину забыли поставить на ручник; в следующие несколько секунд юноша пришёл в себя. Быстро облизывая пересохшие губы, он направился к выходу из гостиной, осторожно и медленно пробиваясь через танцующих и просто людей. Их было слишком много. Азирафаэль чувствовал себя ничтожно маленьким и бесконечно лишним. Кроули. Когда он вышел в коридор, более или менее отстранённый от всего этого громкого и яркого кошмара, заметил краем глаза лестницу на второй этаж. Там он ещё не искал. Резкая мысль кипятком лизнула его виски, и ботаник двинулся туда, к единственному тихому месту в коттедже. Ступеньки выглядели чуть расплывчато, ехидно ускакивали в сторону, но Азирафаэль всё больше приходил в себя. По крайней мере, он выпивал иногда с мамой и уж явно побольше зацикленного на здоровье Гавриила, поэтому от одного бокала виски опьянеть не мог. Все окружающие наивно полагали его божьим одуванчиком. С каждым шагом наступая всё твёрже и чувствуя себя потрясающе лёгким и плывучим, словно облачко, Азирафаэль достиг второго этажа, скользя раскрытой ладонью по гладким деревянным перилам. Окружающая тишина словно хлопком ударила по его ушам, и юноша, встряхнув головой, пошёл дальше по плохо освещённому коридору. Насчёт тишины он, конечно, немного погорячился... Из комнаты совсем рядом вдруг раздался длинный, протяжный стон, и ему вторил другой, хрипловатый. Пол хозяев оценить было сложно, да и не хотелось вовсе. Стеснительный Азирафаэль моментально вспыхнул ярким клубничным и поспешил отойти от комнаты, даже не решившись туда заглянуть. Ему стало ещё более неловко, чем было до этого, зато лёгкое опьянение окончательно сошло на нет. Картинка полностью приобрела былую резкость, и литератор пошёл дальше, как можно тише стараясь перебирать ногами. Где может быть, чёрт возьми, Кроули? Можно сказать, он из-за него сюда пришёл! Стараясь отбросить глупые романтические мечтания о том, как Кроули танцует с ним в гостиной внизу, держа в объятиях и хитро улыбаясь, Азирафаэль завернул за угол. Ещё одна комната. Дверь была приоткрыта, хоть в ней и было полутемно, но дорожка света фонаря, стоявшего на лужайке совсем рядом с ней, блестела на полу, и ботаник двинулся к ней. На лице его снова выплыла светлая улыбка, как солнышко из-за туч. Судя по всем знакам внимания, которыми его одаривал Кроули, он ведь может ему нравиться? Хотя бы чисто гипотетически. Так же, как и сам саркастичный и наглый Кроули, самоотверженно кинувшийся защищать свою сестру от Хастура, нравится Азирафаэлю. И он отвозил его на Бентли в Центральную библиотеку, хотя мог поехать по своим делам и забить на Вельзевул, и помогал ему раньше с книгами... Совсем робкая, осторожная и очень нежная надежда на взаимность загорелась в душе литератора, делая улыбку ещё шире. Может, сегодня всё и решится. Нужно было только найти Кроули. И тогда, может быть, самые смелые мечты его станут явью... Подойдя к двери вплотную, Азирафаэль пару раз стукнул костяшками и неуверенно приоткрыл её ещё больше, заглядывая в комнату. Свет фонаря хорошо освещал её, не упуская ни одной детали, чётко очерчивая предметы белым сумеречным сиянием. Поэтому юноша легко разглядел в первую очередь ярко-рыжие вихры и улыбнулся почти что с облегчением. — Кроули, по... "...чему ты не отвечаешь на звонки?" — хотел спросить он. Да и вообще, вопросов было много. Но все они замерли на кончике языка, растворились, как терпкий леденец от кашля. Потому что Кроули действительно был в комнате. И был не один. Азирафаэлю понадобилось несколько секунд, чтобы рассмотреть всё, что так любезно предоставлял ему электрический свет на улице. Красивую линию обнажённой спины, жилистые крепкие руки, которыми Кроули упирался в кровать, его очки на тумбочке, расстёгнутые штаны. И темноволосого невысокого юношу без штанов и с задранной до самой шеи футболкой, лежащего под ним на смятой простыни. Повисший в комнате сильный запах алкоголя раздражал ноздри, и ботаник едва боролся с желанием зажать рот и нос руками. Да и глаза тоже бы не помешало. Они оба моментально обернулись к вошедшему, но Азирафаэль не мог рассмотреть их лица. Он вообще не мог зацепиться за что-либо взглядом; его ресницы болезненно затрепетали, а что-то в животе туго оборвалось, словно гитарная струна, с резким и громким неприятным звуком, больно хлестанув по пальцам, рассекая кожу до крови. Жгучая боль — вот что пришло после. Юноша попятился назад, прерывисто дыша и чувствуя, как в лёгкие набивается запах чёртового алкоголя, глубоко, так, что не выжечь, не вымыть потом до чистоты снова. Увиденная картинка безжалостно стёрла в порошок все его робкие надежды, и Азирафаэль выскочил за дверь, ощущая, как задыхается. Он не понимал, что произошло. Разум спокойно утверждал, что для Кроули, оказывается, это всё был пустой звук, а сердце исходилось немыми воплями, захлёбывалось ими, той самой ни черта не поэтичной, а разрушающей до основания болью. Краем уха ботаник услышал за спиной какие-то резкие громкие звуки, доносившиеся из той же самой комнаты, ярко освещённой фонарём. Мир продолжал жить так же, как несколько минут назад: из комнаты у лестницы разносились хриплые густые стоны, внизу громко играла танцевальная композиция, раздавался топот ног, звон бокалов, разношёрстный смех. Азирафаэль спустился по лестнице, как можно быстрее перебирая ногами. Кровь стучала в ушах набатом, заставляя позабыть обо всём, кроме того простого факта, что Кроули на него наплевать. Крепко стиснув зубы, юноша достиг первого этажа, путаясь в ногах и в движениях; его неуклюжее тело совершенно перестало его слушаться, налилось тяжестью пережитого. Кажется, в коридоре были какие-то люди. Перед взглядом разбитого Ази разлеталось всё, кроме входной двери напротив, к которой он поспешил со всех ног. Выйти на улицу. На воздух. В прохладу. Скорее. Боль заставляла кровь остро булькать кипятком, делая пребывание невыносимым; казалось, даже если снять одежду и стащить с себя кожу, ему не станет легче. Кислотой разъедало изнутри. С громким всхлипом Азирафаэль что было мочи толкнул дверь, жадно глотая ртом холодный воздух. Темнота улицы и сочно-зелёный газон лужайки перемешались вместе, когда он рухнул на землю, не удержавшись. Напряжённый звон отдавался в каждой клеточке его тела, когда из груди юноши вырвалось громкое сдавленное рыдание.