Что бы я ни натворил — я твой

План Гавриила, пришлось признать, сработал превосходно. Вельзевул в немом восхищении качала головой, глядя на то, как преобразился Азирафаэль. Он чувствовал себя увереннее — сразу было заметно — и, возможно, привлекательнее. В принципе не было парня милее, чем этот ангельский ботаник, обожающий книги, а новая подобранная со вкусом одежда так была ему к лицу, что тут и деваться было некуда. Юноша просто улыбался, чуточку смущённо поправляя волосы или клетчатую красно-чёрную рубашку, а у наблюдателей уже коленки подкашивались. И у Вельзевул подкосились бы, если бы она не сидела. Это было как мощная морская волна, набегающая медленно, но неудержимо; только и можно было, что с замиранием сердца ждать, когда бирюзовое безумие накроет тебя с головой и вымочит до нитки. И одного парнишку уже накрыло, как она успела заметить ещё на первой половине пары. Честно говоря, препода слушать совсем не хотелось; настроение зашкаливало где-то в поднебесье, снова угрюмо сером сегодня, и ветеринар чувствовала странное спокойствие. Ей было приятно видеть повеселевшего Азирафаэля; ей было приятно, что они с Гавриилом, вроде бы, снова нормально общаются, хотя она ещё позавчера хотела задушить его собственным ремнём; ей было приятно, что Кроули наконец заткнулся. Братец изрядно её веселил, заставляя задорно фыркать себе под нос и щуриться. Он уставился вперёд, позабыв про всё на свете, и остаток пары сверлил взглядом парочку впереди, а точнее — чёрный аккуратный хвостик того парня и по-волшебному светлые кудряшки Ази. Вельзевул могла бы поклясться, что слышала его тяжёлое сопение. Остаток пары она пыталась растолкать брата, но он только дёргал плечом и не поворачивал даже головы в её сторону. Казалось, ещё немного — и он вскочит на парту впереди и так и побежит вперёд, только неизвестно, зачем. Гавриил прилежно записывал лекцию, и лицо при этом у него было такое прилежно-ботаническое, что Вельзевул всеми силами изображала отвращение, хотя парень и бровью не повёл. Иногда она, уткнувшись кулачком в свой подбородок, косилась на его руки, лежавшие на тетради. Руки эти, признаться, были восторгом любого фетишиста: большие грубоватые ладони с очень аккуратно обрезанными ногтями, мужественные и немного мозолистые — наверняка от тренировок. Гавриил всё время был таким занудой, что Вельзевул постоянно забывала о том, что, вообще-то, он был спортсменом. Она невольно вспомнила пробный футбольный матч, на котором они вчетвером и познакомились, и тихонько вздохнула себе под нос: Сатана, как же это было сейчас давно! Тогда, слушая его громкие восклицания с негодованием, Вельзевул думала, что он идиот. Сейчас её мысли были абсолютно такими же, только от такой близости ей становилось некомфортно. Под кожей бегали противные мурашки, как жучки в ужастике, и девушку передёрнуло. Снова громкий вздох. — Если тебе лекция неинтересна, не значит, что ты можешь отвлекать других своим сопением, — тихонько шепнул вдруг Гавриил, явно недовольный её шумом. Его голос прозвучал неожиданно спокойно и бархатно, совершенно отличаясь от энергичного ора, которым староста обычно сокрушал стены института; услышав его, Вельзевул почувствовала себя так, словно её укутали в тёплое толстое одеяло. Тяжело было это признавать, но Гавриил входил в категорию привлекательных парней. За это он зарабатывал себе ещё один пунктик ненависти лично от неё. Вслух она только фыркнула: — Что хочу, то и делаю, пиши давай. Можно было бы и пихнуть его локтем для верности, но для этого Вельзевул была слишком занята. Набрав в грудь побольше воздуха и встряхнувшись, чтобы сбросить физическое напряжение, она гладко нырнула на самую глубину своих мыслей, встречая плотное водяное сопротивление. Похоже, они действительно в тот вечер поссорились по глупости, ошибившись друг в друге. Вельзевул даже могла бы извиниться... Если бы знала, что Гавриил признал свою вину. Но ведь не спросишь прямо? Или спросишь? По идее, ничего такого в этом нет, правда? Ругаться ещё раз не хотелось, но ещё больше хотелось узнать всё и до самого конца. Она ненавидела плавать в мутной воде, которая волновалась ещё больше от любого неосторожного движения. А ещё Кроули срочно нужно было извиниться перед Азирафаэлем, чтобы Вельзевул могла посмотреть, к чему вообще всё идёт. Игра, которая и игрой-то уже не была, продолжалась. Так что ветеринар притаилась, невидящим взглядом уставившись на преподавателя, ожидая, когда он закончит пару. Минут через десять мистер Маккинон наконец взглянул на наручные часы, быстренько прикинул и объявил, что отпустит всех на пару минут пораньше. Студенты радостно зашумели, мгновенно подрываясь со своих мест, и в проходах началась жуткая давка: у большинства пар больше не было. Вельзевул не торопясь закинула так и не раскрытую тетрадь обратно в рюкзак и лениво потянулась. Смутное волнение заставляло её дёргать ногой под партой от нетерпения; во рту оставался привкус сигарет, и она только сейчас поняла, что здорово проголодалась, сглотнув горьковатую слюну. Маленькая, но зубастая пантера внутри неё переступила лапами, нервно вздрогнув кончиком длинного хвоста. Когда на ступенях в аудитории более-менее рассосался народ, Гавриил поднялся первым, закидывая на плечо сумку с длинным ремнём — новая, как неожиданно для себя заметила Вельзевул. Она пыталась не сводить глаз с парочки с филологического, которая тоже направлялась наверх, о чём-то беседуя, но взгляд старосты всё равно языком пламени быстро скользнул по узким мускулистым бёдрам Гавриила, выгодно подчёркнутым чёрными брюками. Окей, это выглядело даже горячо. Вельзевул вообще подумалось, когда она неловко вылезла из-за парты следом, что, в отличие от многих парней, финасист хотя бы следит за своим внешним видом и всегда опрятно выглядит. Это тебе не придурки, которые ковыряются в носу и чистят зубы раз в месяц. Кроули быстро оказался на ногах, рядом с ними. И прежде, чем Вельзевул или Гавриил вообще успели что-то сказать, вылетел из аудитории следом за Азирафаэлем и его одногруппником. Не сговариваясь, оставшиеся переглянулись и как можно тише двинулись следом; сердце в груди Вельзевул тревожно сильно забилось. Со стороны они, наверное, выглядели ужасно тупо, но жгучее любопытство брало вверх, причём у обоих. На глазах удивлённой донельзя Вельзевул её брат почти бегом догнал филологов, сжимая лямку рюкзака на одном плече. — Эй, — грубовато окликнул он, и оба юноши обернулись. Светлое лицо Азирафаэля тут же потускнело, с мягких губ пропала улыбка, и он сразу отвёл взгляд. Со стороны было видно, что ему всё ещё неприятно даже смотреть на Кроули, и староста разочарованно выдохнула. Ну да, а на что они надеялись? — С-с-свали, — по-змеиному шикнул на парня с хвостиком Кроули. Тот захлопал ресницами, непонимающе переводя взгляд с одного на другого, но его уже никто не слушал, да и не смотрел. — Азирафаэль, я хотел с тобой поговорить... Вельзевул даже ахнуть захотелось. Какой требовательной и жёсткой была очередная грубость от её братца совсем незнакомому парню — и как неуверенно начались его следующие слова! Он не говорил тише, но темп замедлился, и вместо того, чтобы выпрямиться в свой немаленький рост, как он это сделал, отсылая парнишку-филолога подальше, Кроули чуть сгорбился, чуть опустив голову, будто понятия не имел, что нужно делать. Он, всегда уверенный в себе и дерзкий до желания закатить глаза, едва-едва не мямлил, и эта перемена просто поразила Вельзевул. Да Сатана ж ты её, дизайнер же был в самом крутом своём прикиде, с тщательно подобранными серёжками и всё такое! Сестра даже не могла припомнить, когда он в последний раз так нервничал. Что вообще творилось? Неужели Кроули хоть немного стало стыдно? Он собирался извиниться? Затаив дыхание, она чуть не подалась вперёд, краем глаза заметив, как напрягся Гавриил. Но Азирафаэль снова всех удивил. Вздохнув так глубоко, что его грудь под рубашкой чуть поднялась, юноша стойко и с большой неохотой посмотрел на застывшего перед ним Кроули, резко замолчавшего. По росту ботаник был ниже, но сейчас всё казалось наоборот. — Я не хочу с тобой разговаривать, Кроули, — тихо, но отчётливо сказал Азирафаэль, и каждое его слово будто обращалось в каменный валун, запущенный со всех сил горным великаном. А может, Вельзевул надо было поменьше смотреть фэнтези. Ну, настоящая драма разворачивалась прямо перед ней, и она прикусила нижнюю губу, надеясь удержаться от громкого вопля. И она даже не знала, какой именно эмоцией ей этот самый вопль наполнить. Вздрогнув, девушка чуть повернулась к Гавриилу, готовая в любой момент удержать его от вмешательства, но он был поражён не меньше её, так что застыл, будто прочитав её мысли. Его широко распахнутые глаза бегали от одного участника действия к другому; будто они смотрели спектакль. Только никакая выдуманная история не вызывала у ребят столько эмоций, как эта, в которой были замешаны их братья. Кроули издал громкий странный звук, словно забыл, как нужно произносить слова; эта привычка всегда забавляла Вельзевул, но сейчас было не до шуток. На пару секунд ей стало даже жаль брата. Азирафаэль спокойно обернулся к ничего не понимающему парню и со слабой, неохотной улыбкой сказал ему: — Я скину тебе вечером, Сэм, если тебе интересно, хорошо? А сейчас мне нужно идти, извини. Придя в себя, парень поспешно закивал так, что его хвостик чуть подпрыгнул в воздухе, как змейка. — Д-да, конечно... Белокурый юноша же повернулся спиной к ним двоим, пряча резкий вздох, и направился к Вельзевул и Гавриилу. При взгляде на девушку его глаза потеплели, снова наливаясь чудесным светом, как хрустальный бокал — водой из магического источника, и у старосты самой внутри всё размякло от тепла. — Привет ещё раз. Я отойду в уборную, ладно? — чуть приподняв брови, виноватым тоном спросил Ази. Вельзевул решительно кивнула, не в силах отойти от кипящего внутри волнения. — Конечно. Я тебя подожду. — Я быстро! — пообещал Азирафаэль уже через плечо, торопливо направившись в сторону лестницы. В коридорах продолжали толпиться студенты, поэтому он скоро пропал из виду, а Вельзевул осталась с тремя парнями задумчиво кусать губы до болезненного покраснения. Что вообще за хуйня творилась? Оставалось только надеяться, что Кроули не махнёт сейчас рукой, а подождёт немного и нормально извинится, как любой адекватный... Да. Второе слово уже не про её брата, со вздохом пришлось признать старосте. Ей очень хотелось, чтобы тот сам дошёл до того, что ему может нравиться Ази, иначе какого чёрта он сейчас так растерялся? Внешне Кроули выглядел довольно невозмутимо, но сестре лучше было знать, какой он на самом деле и в какие моменты. Может, из-за нового прикида наконец увидел в Азирафаэле красивого юношу, а не скучного ботаника? Но не успела Вельзевул поделиться всем этим с всё ещё молчавшим Гавриилом, который замер рядом, как высоченный телохранитель, Кроули снова разительно переменился. А она было понадеялась, что на сегодня им хватит приключений... Братец развернулся, как гибкий чёрный хлыст, и ткнул кулаком в грудь замершего филолога, который невольно отшатнулся назад. Всё происходило так быстро, что Вельзевул даже не сообразила подскочить и дать старшему внушительного леща. Кроули приблизил своё лицо к нахмуренному лицу парня и оскалился; казалось, его злость только умножилась, так, что от скрипа змеиных клыков летели яростные искры. — Брыс-с-сь отс-с-сюда, я с-с-сказал, — зашипел он. Девушке отчётливо было видно, что Сэм невольно вздрогнул, и его трудно было в этом винить; он быстро вернул себе контроль и скрестил руки на груди, не намереваясь отступать. — С чего бы это вдруг? — фыркнул он. — Ты кто вообще такой? Кроули стушевался внутренне. Внешне он только выпрямился ещё больше, чуть втянув и без того почти впалый живот, и огрызнулся. — Неважно. — И прибавил, впившись болезненным взглядом исподлобья: — Чтобы больше я тебя с ним не видел. Ты понял меня? Но парень только нахмурился ещё больше и уже собирался законно и вполне логично возразить, и Вельзевул поняла: дело пахнет жареным. Надо растащить петухов прежде, чем начнётся драка. Смутное тревожное ощущение разрослось, как аномальные гигантские лианы, и она рванула было вперёд, но её опередили. Гавриил махом преодолел это жалкое расстояние в несколько шагов и решительно вырос между обоими парнями, расправив плечи, похожие скорее на горную цепь. — Прекратили, — непререкаемо заявил он. — И разошлись. Живо. И снова в Вельзевул всё перевернулось вверх дном, когда она услышала этот самый тон его голоса. Нездоровая тяга к контролю бесила её в финансисте, когда тот исполнял обязанности старосты, но его твёрдость в экстренных ситуациях отчего-то... Даже нравилась. Про таких парней обычно говорят, что за ними, как за каменной стеной. Эта мысль её внезапно смутила, и Вельзевул опустила голову, чтобы никто случайно не заметил её румяных щёк, таких непривычных в её вампирской бледности. Может, можно будет узнать о Гаврииле что-нибудь от Азирафаэля. Это, конечно, было идиотски и незачем, но кошачье любопытство взыграло не на шутку, и староста решительно себе кивнула. Будь что будет. Ботанику она доверяла; остаётся лишь надеяться, что он не разболтает всё своему старшему. Она же вот пока молчит? Сэм сердито встряхнул хвостиком и, поудобнее перехватив рюкзак, отошёл от шипящего Кроули на безопасное расстояние. Хотя бы у одного присутствующего, помимо Вельзевул, были мозги; юноша покачал головой, оглядываясь через плечо, и поспешил уйти, выдохнув напоследок: — Ебанутый. И девушка не могла с ним не согласиться. — Вали отс-с-сюда, — выплюнул Кроули одновременно в спину удаляющегося Сэма и монолитно застывшего перед ним Гавриила. Футболист подбоченился, смерив его взглядом почти сверху вниз. — Не нападай на студентов, Кроули! — А ты вообще съебись, пока я тебе за нос не отомстил, — фыркнул дизайнер, потирая уже желтоватую примочку на носу. На пару секунд Вельзевул показалось, что у старосты вздрогнули и чуть поникли мощные плечи. С Гавриилом бы тоже обо всём поговорить... Но стоило братцу упомянуть о том, как он сломал ему нос, девушка моментально вспомнила о тех словах, которые финансист выбросил в её адрес. Это было несправедливо до дрожи и от того — ещё обиднее; она чуть сгорбилась, поджав губы, и лихорадочно размышляла. Ситуацию надо было исправлять, но ей не хотелось запихивать пылающие внутри чувства в дальний уголок и пренебрежительно гасить их тухлой водичкой из ведёрка. Гавриил ничего не ответил, поэтому Кроули, до ершистости рассерженный, только сверкнул в его сторону глазами. Он обернулся и на Вельзевул, но брат с сестрой только молча обменялись взглядами, и старший двинулся по коридору прочь, громко топая и грубо распихивая всех, кто стоял на пути. Вслед ему летели оскорбления и досадные вздохи, но Кроули только прибавлял шаг, попутно вытягивая из кармана пачку сигарет — прямо в стенах университета, полного преподавателей. Вельзевул очень хорошо знала это его состояние. Кроули любил находиться в центре внимания, но иногда что-то сильно его задевало, и ему надо было свернуться где-нибудь калачиком в одиночестве, скрутиться в чешуйчатое кольцо, ни с кем не разговаривая и никого не видя. Под сердцем неприятно заныло. Несмотря на то, каким её братец был обормотом, староста всегда за него переживала. Кроули был старше только биологически. В эмоциональном плане он был туп и глух, как винная пробка. И, кажется, на этот раз она точно знала, что его задело. Ситуация вроде бы и катилась в ебеня, но это вызвало у Вельзевул вздох облегчения. Если её предположение было верным, значит, не всё потеряно, и от этих самых ебеней ситуацию удерживала крепкая дубовая плотина, воздвигнутая её мыслями несколько мгновений назад. Пусть передохнёт, решила девушка. Ему нужно было всё обдумать и накуриться всласть; а трубку возьмёт, когда придёт пора по-настоящему волноваться. Пусть только попробует не взять. Гавриил тоже смотрел ему вслед, а потом обернулся к Вельзевул. Его лицо теперь было растерянным и даже чуточку виноватым; приподнятые густые брови, поджатые губы, вытянувшееся, как жвачка, выражение. Внешне она пожала плечами с мудрым видом, а про себя, не удержавшись, хихикнула. Этот пиздюк всё-таки был жутко забавным, когда ему не хотелось вонзить вилку в глаз и там же её прокрутить. — Ты о чём-то хотел поговорить, — напомнила Вельзевул. — С пиздецки загадочной рожей. Вопреки её ожиданиям, Гавриил мата даже не заметил. Он только просиял от того, что вспомнил, и даже прищёлкнул пальцами от радости. Дела обстояли серьёзнее, чем предполагала девушка, так что она только недовольно поджала губы. Староста подошёл ближе, так, чтобы его было слышно, но, к сожалению, Вельзевул не только лучше слышала его тихий сейчас взволнованный голос — едва потянув носом воздух, она ощутила запах его одеколона. Снова. Кроули тоже дома душился, расходуя склянки раз в пять чаще, чем она, но там запах был совсем другой; от этого сладко сводило в животе, и девушка, стиснув челюсти, велела себе собраться. — Да, — сказал Гавриил, задумчиво посмотрев в сторону, но чуть наклоняя к ней голову. Дьявол. Зачем так близко? — Я недавно говорил с Азирафаэлем и узнал, что ему нравится Кроули. Вельзевул даже отошла на пару шажочков назад, чтобы в полной мере насладиться его неожиданно приятным, но супер-важным ебалом. Она скрестила руки на груди и царапнула изнутри щёку зубами, чтобы не засмеяться в полный голос. Не положено ведь. — И ты как бы думаешь, что я об этом не знала? Гавриил совершенно предсказуемо захлопал длинными ресницами, и ветеринар, не выдержав, так и прыснула со смеху. Неожиданный приступ веселья, совершенно невозможный в сгустившемся пиздеце, охватил её с ног до головы, заставив зажмуриться и рассмеяться. Напряжение сухими осенними листьями слетело с плеч, а под закрытыми веками заплясали акварельные кляксы; если бы Вельзевул в тот момент открыла глаза, она бы увидела, как замер, зардевшись, её горе-напарник. — Да что? — наконец опомнился он. Его плечи чуть вздёрнулись к ушам в попытке защититься. — Ничего, — отфыркнулась Вельзевул, качая головой. Она всё ещё не могла справиться с собой и весело усмехалась во всё лицо. — Я имею в виду, это ясно было, как... День. Гавриил наморщил нос. — Ну уж извините, — так же фыркнул он. — Неизвестно, что будет с его чувствами теперь. Они оба помрачнели, задумавшись об одном и том же. Девушка принялась покусывать нижнюю губу, и свежие ранки тут же защипало от слюны. — Есть ещё одна проблема, — сказала она. Просить ни о чём не хотелось, поэтому Вельзевул под его опасно любопытным взглядом как можно быстрее подобрала слова. — Ази думает, что ему надо похудеть. Это очень опасная... — Я знаю, — перебил её Гавриил. Он моментально посуровел, и в груди девушки снова зашевелилось что-то тёплое и ласковое — котик мягко толкнулся головой. — Я уже говорил с ним на эту тему. — То есть, даже до тебя доходит, что это серьёзно? — не выдержав, съязвила Вельзевул. Забыть нанесённую обиду оказалось не так легко. Она могла бы сейчас заткнуться, чтобы они вместе решили, чем помочь Азирафаэлю, но её уже понесло дальше, под взглядом тяжело-фиолетовых глаз, и остановиться староста была не в силах. — Да, — коротко отчеканил Гавриил, словно судья на заседании стукнул молотком — маленьким, но тяжёлым. — Пока не решим эту проблему, советую не идти дальше. Кроули ещё должен извиниться. — Он попытался сегодня, — заметила Вельзевул, чувствуя лёгкий укол обиды за брата. — Нужно подтолкнуть Ази, чтобы он хотя бы просто выслушал его. Очевидно, что он пока не хочет его видеть, но... Я имею в виду... Бля, короче, сейчас лучше не спешить. И про похудение всё-таки дело Ази. Я имею в виду, мы только поговорить с ним можем, а насильно его вряд ли получится переубедить. Вы оба такие упрямые... Может, в ней всё ещё говорила обида? Да. Да, блять, определённо она. Вельзевул едва сдерживалась, чтобы не закатить скандал прямо здесь. Ужасный характер, требовавший извинений, снова взыграл, и ей страшно хотелось шлёпнуть его по шее — если у характера вообще могла быть шея. Очевидно, что Гавриил тут же нахмурился, обиженно поджав и без того тонкие губы. — Мы не можем его так просто оставлять. Это серьёзная проблема... — А ты думаешь, мне похуй? — огрызнулась Вельзевул. Внутри опять вспыхнуло, болезненно обжигая кожу изнутри, и её обида подтолкнула её к краю пропасти. Коленки подкашивались. — Опять уверен, что мне насрать на Ази? Нифига мне не насрать. Может, я не совсем его понимаю, но волнуюсь о нём, потому что он мой друг! Тебе этого не понять. Ты ещё не извинился за то, что тогда мне наговорил, и Кроули нос разбил... Гавриил мрачнел всё больше с каждым её словом. Он будто темнел изнутри, как грозовая туча, налившаяся дождём, готовым пролиться в любую секунду. Вельзевул даже показалось, что она слышала громовой грохот; это кровь в её ушах стучала слишком сильно. Зря она, конечно, так сорвалась. Очень зря. Ругаться с ним снова ей ужасно не хотелось, и староста поразилась тому, как легко это желание обрело чёткие черты. Но думать об этом было некогда. Сначала нужно было перепламенеть, точь-в-точь как ушедшему Кроули, и Вельзевул последовала его примеру. Их сходство становилось отчётливее в тяжёлые времена. — Вельзевул, — вдруг окликнул её Гавриил. Его голос звучал не зло и не сердито, как мог бы. Как должен был бы. Этот звук, искренне огорчённый, задел за живое, тронул самое сердце, и девушка едва не остановилась на месте. Вместо этого она, чувствуя, как вокруг пульсирует жар, низко опустила голову, обмякая плечами, и заторопилась уйти. Мир вертелся со страшной скоростью, пока она бежала прочь. В висках судорожно вибрировало одно-единственное желание, которого она сама испугалась до воздуха, сжатого в лёгких. На ходу Вельзевул вытащила телефон, быстро набирая текст и стараясь ни в кого не врезаться. Она сжимала его в руках так, будто от этого зависела её жизнь; внутри огонь танцевал в такт ветру, пальцами задевая рёбра. "Подходи в вестибюль, ок?" Одно-единственное желание под кучей безжалостного пламени — вернуться к Гавриилу. Дом встретил его уютной тишиной. Одному было бы чертовски некомфортно, это верно, но часам к семи мама должна была вернуться с работы, и Гавриил обещал в деканате долго не задерживаться. Поэтому Азирафаэль с лёгкой улыбкой снял обувь и прошёл дальше, придерживая рюкзак на одном плече. Нужно было многое переварить, но думать ни о чём не хотелось. Юноша медленно прошёл в свою комнату, опустил рюкзак у ножки кровати и присел на самый её край. Правда, от эмоционального напряжения его тело превратилось в мешок, и он сполз на спину, вытягивая ноги и чуть болтая ими в воздухе. Потолок вопросительно мигнул ему в ответ, и Азирафаэль очень глубоко вздохнул. В доме царила такая тишина, что мысли ничего не заглушало. Кроули хотел с ним поговорить. В его небольшой, но очень милой комнате всё оставалось таким же спокойным и светлым, как было. Ази скользил взглядом по подушкам, столу, стулу, книжным полкам и думал. Он нервно сглотнул и понял, как пересохло горло. Надо было вставать, переодеваться в домашнее, в конце концов, поесть, но ничего не хотелось. Будто кожу тянуло к прохладной мягкой постели, как магнитом. Хотел с ним поговорить? Они с Гавриилом и Михаил ходили в торговый центр. Одногруппница брата знала все нужные им бутики и водила их с точностью военного, поэтому прогулка не заняла много времени, хоть Азирафаэлю и хотелось бы проторчать там подольше; может, ему стоило пригласить как-нибудь Вельзевул. С ней было бы намного веселее. Михаил ему, если честно, не понравилась сразу: что-то железное было в её взгляде, голосе, походке. Даже Гавриил выглядел мягче и теплее, хотя кому, как не Ази, знать о его жёсткости. Девушка улыбалась ему, но выражение её глаз не смягчилось ни на каплю. Но одежду она действительно выбрала замечательную. Азирафаэль и сам был в восторге от того, как он выглядит. Он даже показался себе... Худее. И сколько он сегодня получил комплиментов от одногруппников! Ему повезло с ребятами в группе, так как они были дружелюбными и добро к нему относились, но сегодня было что-то с чем-то. И Сэм. Они частенько обсуждали вместе домашку и перебрасывались парочкой слов, но сегодня он совсем от него не отходил. Ази смущённо закусил нижнюю губу. Не может же быть такого, чтобы он ему нравился? Всего однажды в жизни он был уверен, что нравится парню. Они расстались приятелями, но всё равно с той поры в груди зияла мерзкая болотная тоска. Чувствовать себя любимым было слишком приятно, хотя о любви как таковой там речи особо и не шло... Азирафаэль тихонько вздохнул и перекатился на бок, положив под голову локоть. Он уставился на узоры цветов на подушке, которую никогда не замечал Гавриил. Кроули был так зол, когда подошёл к ним. Признаться честно, Ази даже не думал, что он подойдёт к нему. За ним ведь не было никакой вины — для всех, кто не знал о чувствах литератора. То есть, для всех. Кроме, может, Гавриила, но он совсем другое. Только почему на него так сердилась Вельзевул? Но они точно помирятся. Они ведь всё-таки брат с сестрой. Ему ужасно хотелось спросить девушку о Кроули, но он так и не решился. Что-то удерживало его, и он замолкал ещё до того, как решался озвучить вопрос. Зачем Кроули пытался прогнать Сэма? О чём хотел поговорить? Неужели извиниться, что кинул его на вечеринке? Парень выглядел таким нерешительным, что у Азирафаэля снова ёкнуло сердце. Хотя, казалось бы, после такого надо было обязательно, немедленно его разлюбить! Но нет. Вселенная определённо была против одного несчастного британского ботаника, обожающего книги и сладости, который снова перевернулся на спину и горестно вздохнул. Напротив. От вида неуверенного Кроули, низко опустившего голову и морщившего лоб, раздумывая над своими словами, он полюбил его ещё сильнее. И это было абсолютно безнадёжно. В животе снова громко заурчало, и Азирафаэль невольно сжал его обеими ладонями, резко выдохнув. Голод заставлял внутренности скручиваться. Юноша подумал, что стоило бы пойти пообедать, но это чувство ему нравилось. Словно каждый приступ тягучей ноющей боли в желудке сжигал жир по капле, всё больше и больше; словно он становился сильнее своего желания поесть. Поэтому Ази, крепче сжав пусто сосущий живот, сел на постели, намереваясь всеми силами отвлекаться от мыслей о еде. Может, если он похудеет... Хотя бы немного... Кроули посмотрит на него другими глазами. В прежних отношениях Азирафаэля принимали таким, какой он есть, но тогда он не чувствовал сжигающей весь мир вокруг любви, от которой кружилась голова — всё как описывали в книгах. Деваться было некуда. Он знал, что поступил правильно сегодня, когда сказал Кроули правду, что не хочет разговаривать с ним, и понимал, что теперь он точно ничего от него не добьётся; знал, что поступает неправильно, пытаясь морить себя голодом, но... Но остановиться было слишком сложно. Из рюкзака раздалась громкая вибрация, едва не заставившая Азирафаэля подпрыгнуть. Испуганно округлив глаза, он быстро полез к нарушителю царившей в доме мёртвой тишины. И покраснел от стыда: Вельзевул. Будто на расстоянии почувствовала, что он снова пытается не есть. "Не хочешь погулять?" Может, это была бы хорошая идея. Если бы Ази не было так кошмарно грустно. Юноша виновато закусил губу. Насколько же он плохой друг? "Прости, пожалуйста, мне не хотелось бы выходить сегодня на улицу" "Всё ок. Если честно, мне тоже. Ты как?" Из груди невольно вырвался нежный смешок. Азирафаэль тихонечко покачал головой, набирая ответ: Вельзевул была просто потрясающей девушкой. Он был бы абсолютно счастлив, если бы Гавриил начал с ней встречаться. Но теперь он лишился своего напарника. Кажется. Может, именно об этих двоих Кроули хотел поговорить? "Я хорошо! Как у тебя дела?" "Собираюсь садиться за домашку. Пиздец скатилась, заранее дз делаю" Она всегда заставляла его рассмеяться, даже когда Ази было темно и тоскливо, как сейчас. Голод не отступал, но юноша упрямо игнорировал его. По всему телу разливалось неприятное, тошнотворное ощущение того, что желудок начинает есть сам себя, настолько внутри сводило; Азирафаэль покачал головой, когда подумал, что кто-то из худеющих может неделю просидеть на одной воде. Стоит ли ему пытаться повторить такой подвиг? Спустя какое-то время он всё же отлепил себя от постели, сопровождая свои действия тяжёлыми немощными вздохами. Голод действительно будто ослабил его тело, но Ази всё равно ощущал нездоровую гордость. Подойдя к комоду с одеждой, он принялся переодеваться. Натягивая на ноги носочки с рисунком крокодильчиков, юноша бросил задумчивый взгляд на телефон, оставшийся на постели. Он обещал скинуть Сэму название фильма, о котором сегодня ему рассказывал. Да и он вроде хотел просто поболтать. Но Азирафаэлю не хотелось, почти до дрожи отвращения, за что ему тут же стало стыдно. Сэм был милым парнем, и у них были общие интересы, но Ази не мог перестать думать о рыжих волосах, чёрных очках и металлических черепушках в проколах ушей, так что для одногруппника не было другого варианта развития событий. Входная дверь открылась, и Азирафаэль едва не согнулся пополам от нового приступа голода. Чертыхаясь про себя, он вышел из комнаты и спустился по лестнице, старательно сохраняя невозмутимое выражение лица. Гавриил моментально вскинул голову, услышав его шаги. — Ты обедал? Вот чего он боялся. Литератор прикусил нижнюю губу, силясь держать себя в руках. Нельзя было допустить, чтобы его секретный план пошёл прахом! Если он будет голодать втайне ото всех, может, у него получится сбросить хотя бы пару лишних килограмм? А Гавриил буравил его взглядом всезнающих тёмных глаз с фиолетовым отливом, и Ази нервно улыбнулся. — Да, не волну... И в этот момент его живот издал предательскую несчастную трель. Азирафаэлю хотелось смеяться и плакать одновременно. Он зажмурился на пару секунд, чувствуя, как к бледным щёкам приливает яркая кровь, и не смел снова взглянуть на брата. Гавриил громко скрипнул зубами. — Ты ещё и врёшь? Ази, мы с тобой об этом говорили. Какого дьявола ты врёшь? Почему ты не поел? Потому что ему это н е н у ж н о. Но Гавриил не поймёт. У Гавриила всегда было идеальное мужское тело. Гавриил с удовольствием пил мерзкие смузи и спокойно обходился без высококалорийного сладкого. Гавриил не выдыхался, пробежав несколько метров. Азирафаэль поджал губы, чувствуя, как его лицо покрывается напряжённым потом. В животе болезненно скручивало. — Я просто... Не успел... — Тебе нельзя голодать! — раздражённо выкрикнул Гавриил, впервые не заботясь о том, что могут и не могут услышать их соседи. — Нельзя! Это вредно для организма. Тебе не надо худеть! Вельзевул говорила то же самое. Они оба за него беспокоились, но они не понимали, как он себя чувствует. Не могли. Азирафаэль громко всхлипнул от бессилия. — Перестань за мной следить! — воскликнул он, едва не срывая голос на пару октав выше. Старший застыл камнем, внимательно глядя на него, и Ази вздрогнул всем телом. — Я не понимаю, чего ты от меня хочешь? У тебя никогда не было с этим проблем, а я просто не знаю, что мне делать! Не лезь ты ко мне! Гавриил молчал, продолжая смотреть на него, только брови его болезненно дёрнулись. Азирафаэль быстро взлетел вверх по лестнице, забегая к себе в комнату, и закрыл дверь. На негнущихся ногах он доплёлся до постели и буквально рухнул на неё. Пружина в матрасе скрипнула, а Ази крепко зажал рот обеими руками, подавляя отрывистые вздохи. Сердце билось, как сумасшедшее, в животе сосало, скручивая желудок в трубочку, сминая его, как ненужную исписанную бумажку, и от боли и мгновенно накатившего стыда юноша едва не разревелся. Он изо всех сил сдерживал себя, стискивая зубы и уставившись на собственные колени, и ждал, пока голова перестанет кружиться. Приступ тошноты подкатил к горлу вместе с непрошеными слезами; несмотря на все его усилия, по мягким щекам стекли несколько солёных капель, намочив пальцы. Азирафаэль громко всхлипнул. Это всё было слишком. Просто слишком. Может, Гавриил и был слишком назойлив, но это был его родной старший брат, который о нём беспокоился. А Ази его обидел. И о гордости здесь совсем речи не шло, как в случае с обидой на Кроули; юноша её даже не чувствовал. Поэтому, переведя дух и вытирая слёзы подолом домашней футболки, решительно поднялся. Это невыносимо. Один он с этим не справится. А если Вельзевул узнает, что он голодает, тоже может обидеться. Азирафаэль действительно считал себя некрасивым и недостойным нормального питания, но его израненное недавним сердце тянулось к близким людям. И это было больнее, чем смотреть на свои пухлые ляжки и животик. Он тихо вышел из комнаты, стараясь шмыгать носом как можно тише. Хорошо ещё, что дома не было мамы... Азирафаэль пока не готов был обо всём ей рассказать. Но Гавриил знал: и о голодовке, и о Кроули. Поэтому деваться было некуда. Ему нужно быть сильным. Подняв всё ещё дрожащую руку, Ази неуверенно постучал в комнату брата. И, не дожидаясь ответа, надавил на ручку. Гавриил сидел на краю кровати, не переодеваясь, точно так же, как его младший брат примерно час назад. Он расставил ноги, упирая локти в бёдра, и, сгорбившись, наклонился вперёд. На лице парня застыла мрачная маска, мраморная, безэмоциональная, и он казался болезненно старше. Азирафаэль едва не заплакал от сильного приступа стыда. — Гавриил, — слабо позвал он. Гавриил не шелохнулся, продолжая смотреть прямо перед собой. — Пожалуйста, прости меня. Я не хотел на тебя срываться. Прости... Слёзы снова горячими каплями покатились по лицу, и Ази сердито утёр их ладонью. Когда воздуха стало не хватать, он громко хлюпнул носом, и от этого звука Гавриил словно очнулся. Он резко поднялся с кровати, подойдя к нему, но младший не хотел заглядывать ему в лицо и снова видеть это по-мёртвому застывшее выражение. Стыд душил его, пережимая горло, и Азирафаэль зажмурился; с ресниц упали ещё несколько слёз. А в следующую секунду большие руки брата очень осторожно обняли его, прижимая к себе. — Чшшш, — прошипел Гавриил, положив подбородок на его плечо. Ази на мгновение вздрогнул от удивления, но после тут же прижался к брату в ответ, обнимая его за шею обеими руками. К сожалению, от тепла и ласкового объятия близкого человека слёзы покатились ещё больше, и он снова шмыгнул носом. В глазах горело. — Всё будет хорошо. Чшшш... Неизвестно, сколько они так стояли. Но когда Азирафаэль почти успокоился, Гавриил мягко отстранился, осторожно заглядывая ему в лицо, и юноша поднял голову. Лицо брата снова ожило, и он издал вздох облегчения. — Мне так тяжело, — вырвалось у Ази. — Мне очень сложно остановиться. Мне кажется, я стану лучше, если буду голодать... И это страшно. Я знаю, что ты переживаешь, просто... Это так сложно... Гавриил обнял его снова, легонько похлопав по спине, и Азирафаэль доверительно прижался щекой к его груди. — Прости меня. — Всё нормально, — сказал финансист. — Просто день отвратительный. Ази вопросительно поднял голову, но старший тут же отвёл взгляд и сделал вид, что резко вспомнил о том, что ему нужно переодеться. — Пойдёшь кушать? — как можно мягче спросил он. Юноша устало прикрыл горящие от слёз веки. "Тебе нужно есть. Тебе правда нужно есть. Тебе правда не нужно худеть." В глубине души он знал, что это чистая правда, но очень боялся в этом признаться. В школе все часто смеялись и тыкали в него пальцем. Если Кроули окажется таким же... Значит, любить его — самая глупая вещь, которую Ази когда-либо в своей жизни совершал. А Гавриил и Вельзевул действительно о нём беспокоятся. Может, ему действительно нужно остановиться, пока ещё не стало слишком поздно. — Да, — сказал Азирафаэль чуть хрипло, и облегчение лёгким ветерком разлилось внутри. Он слабо улыбнулся. — Да, пойдём. Гавриил улыбнулся в ответ, и его глаза снова стали похожими на гладкий прохладный атлас. Они пообедали запечённым мясом с овощами, которое готовила Трейси перед тем, как уйти на работу. К теме похудения оба не возвращались; Гавриил спрашивал его про Сэма, про других одногруппников, подозрительно щуря глаза, и Ази хихикал, честно отвечая на все вопросы. И в то же время было видно, что старшего что-то беспокоит. И интерес в юноше только нагревался всё больше, как раскалённая докрасна кочерга в огне камина. Когда они убрали посуду, Гавриил удивил его снова. — Не хочешь посмотреть какой-нибудь фильм? — неловко спросил он. Азирафаэль удивлённо приоткрыл рот, оборачиваясь к нему, но футболист отвернулся: — Я решил сегодня отдохнуть от обязательств старосты и домашнего задания. Отдыхать тоже надо, верно? Ази улыбнулся от уха до уха, чувствуя, как внутри расцветают нежные белые подснежники. Чувство голода успокоилось; он нашёл в себе силы поесть; его брат и его подруга о нём волновались. На несколько счастливых мгновений юноше почудилось даже, что и с Кроули всё наладится. Но о нём он сегодня постарается больше не думать. — Конечно, — кивнул Ази, пряча широченную улыбку. — Ты очень много работаешь. Отдохнуть тебе точно не помешает. Всё то время, пока Гавриил подключал ноутбук к большому телевизору в гостиной, Азирафаэль пристально за ним наблюдал. Конечно, хранить лицо старосте было делом привычки, но от младшего он не мог полностью спрятать свои чувства, как бы не старался. И это смутно-тревожное выражение его лица и глаз было Ази ещё незнакомо. — Гавриил, — позвал он, когда брат присоединился к нему на диване. — Почему твой день отвратительный? — Просто так, — тут же выпалил Гавриил. Но врать он умел не лучше, чем Азирафаэль. Бросив взгляд на то, как иронично приподнял бровь младший брат, парень тут же смутился. Его скулы тронул едва заметный румянец, и он растерянно принялся играться пультом от телевизора. — Ну... Я пока не хочу об этом говорить. Поругался кое с кем, — расплывчато отозвался он. — С кем-то важным? — спросил Ази. Он очень надеялся, что речь не о Михаил. А от мысли, что это может быть его замечательная подруга, в животе всё перевернулось, и он беспокойно поёрзал на диване, не в силах поверить своим ушам. — Да, — тихо сказал Гавриил, щёлкая наконец кнопкой пульта. Азирафаэль затаил дыхание, изо всех сил удерживая на месте губы. Счастливая улыбка, мерцающая в полумраке гостиной, вызвала бы у брата слишком много вопросов. Волнение постепенно вымещало мысли о похудении, выгоняя их прочь, даже не в дальний угол, а вон из дома; далеко, где им и было самое место.