Назад из будущего: Эпизод VI. Войны клонов

Зигеррианская кампания на Кадаво подходила к концу, отчего Вейдер чувствовал глубокое удовлетворение, которого не испытывал уже много лет. Зигеррийцы были пока отброшены назад. Вопрос в том, продолжат ли они преследовать работорговцев, углубляясь все глубже в их империю, или же вернутся к действиям по зачистке среднего и внешнего колец? Независимо от их решения, Вейдеру нравилось наводить страх на работорговцев. Они, без сомнения, скоро снова поднимут свои уродливые головы, но до тех пор их основной «обрабатывающий» центр был разрушен, и десятки тысяч рабов были освобождены. Вейдер шел по лагерю, который они разбили, чтобы позаботиться о пленниках, пока всех выживших не перевезут в безопасное место, и обнаружил Люка, работавшего с клонами во временных убежищах. Люк закончил свою работу и приблизился к отцу, присоединившись к нему на ходу. — Есть какие-нибудь признаки зигеррийского флота? — спросил Люк. — Нет. Они удвоили укрепления на своей родной планете — готовятся к осаде. Если мы намерены продвигаться вперед, то кампания будет очень долгой. — Часть меня хочет закончить работу здесь, — признался его сын. — Приятно сражаться с более типичным врагом, который не прячется в тени и не играет в игры. Я чувствовал, что поступаю правильно, когда помогал освобождать их, — сказал он, указывая на тви’леков, мон-каламари и дюжину других видов всех возрастов вокруг них. — Джедаи — давние враги зигерриан. Раньше орден должен был бороться с рабством везде, где оно существовало. Именно джедаи впервые остановили работу Королевских аукционов рабов много лет назад, — ответил Вейдер, вспоминая историю, которую он так жадно читал в архивах храма, когда стал падаваном. В то время подобные истории наполняли его надеждой. Вейдер отогнал эту мысль прочь. После всего, что он видел и сделал, эти воспоминания больше не имели для него никакого значения. — Твои студенты хорошо справились, — сказал Вейдер и на мгновение остановился, чтобы посмотреть, как Кикбэк приземлил еще очередной шаттл для транспортного рейса, а позади него это же сделал Болтун со своим кораблем. Люк улыбнулся: — Я в этом не сомневаюсь. У них уже было больше Силовых занятий, чем было у меня до того, как мы попали в это время. Вейдер склонил голову, недоверчиво глядя на сына из-за маски. — Ты шутишь, — решительно сказал он. Люк тихо фыркнул. — Вовсе нет. Ты убил Бена через три дня после того, как он рассказал мне о существовании Силы. У него не было много времени, чтобы обучить меня чему-либо важному, потому что уничтожили Альдераан и мы отправились спасать принцессу. Вейдер обдумал эту новую информацию на протяжении нескольких мгновений. Какая-то его часть все еще не могла понять, как Люк мог помнить эти события, говорить о них открыто и все еще оставаться на стороне своего отца. — А с Йодой? — На самом деле, я точно не знаю, сколько конкретно он обучал меня. От битвы при Хоте до—до… Беспина. Я планировал вернуться к нему, когда… ну, в общем… это случилось, — сказал Люк, неуклюже махнув на происходящее вокруг. Повелитель Ситхов резко остановился и обернулся. — И это… все? — Да, — неловко поежился Люк. — Слушай, я знаю, что у меня нет даже доли тех навыков, которые есть у тебя или даже у Асоки, а она упоминала какие-то формы и названия ката, которые я никогда даже не слышал, и я знаю, что мне, вероятно, не следовало прилетать на Беспин, чтобы спасти своих друзей. Оби-Ван и Йода были настроены решительно против этого, но мне было все равно, — он упрямо вздернул подбородок. — Даже… даже учитывая, как плохо это закончилось, это было правильно. Вейдер даже не знал, что сказать. Его сын отвернулся от него, смущение окрасило его присутствие в Силе. — Тебе нечего стыдиться, — настойчиво сказал Вейдер. — Ты показал себя лучше, чем многие рыцари. Ты повернулся ко мне лицом и сдержал свой страх. То образование, которое Орден дает в это время, — ничто в сравнении с твоей мощью и естественной связью с Силой. — Ты правда так думаешь? — с надеждой спросил Люк. — Я не лгал, когда говорил, что вместе мы достаточно сильны, чтобы свергнуть императора, сын. Ограниченное количество часов, которые ты провел со своим учителем, не меняет этого. Ты позволил Силе быть твоим проводником, что несомненно предпочтительнее, чем полагаться на старые догмы Ордена Джедаев. Люк закатил глаза на этот типичный выпад против Ордена, но втайне отцовские слова его обрадовали. Он чувствовал, как ему не хватает знаний, как он блекнет в сравнении с яркими падаванами, рыцарями и мастерами Республики. Они знали намного больше, чем он, и он не хотел оставлять клонов плохо обученными только потому, что его с детства не учили путям Силы. (Он хотел, чтобы отец гордился им, как бы глупо это ни звучало. Это было желание, которое он не мог подавить, как бы сильно ни старался. Люк беспокоился: будучи фермером большую часть своей жизни, мятежником и едва обученным джедаем, он совсем не оправдывал каких-то ожиданий отца.) Словно почувствовав его тревогу, Вейдер продолжил: — Тебе не о чем беспокоиться. Если у тебя есть вопросы, связанные с Силой, я готов тебя направить. Не на Темной стороне, нет, — быстро добавил он, не желая вступать в спор, — а просто помочь тебе понять ее тайны. — Было бы здорово, — тихо ответил Люк. — Хорошо, — довольно сказал Вейдер, но затем заколебался: — Постой, что значит «Оби-Ван и Йода сказали тебе не спасать своих друзей»? Оби-Ван мертв. Я убил его. Его сын удивленно заморгал. — Я думал, ты знаешь. Он может говорить со мной. Иногда я слышал его голос даже после его смерти. Я даже видел его однажды, он был синий и светился. Словно призрак. Вейдер вспомнил их последнюю схватку на Звезде Смерти, свою последнюю победу над этим человеком, месть за Мустафар. Он вспомнил, как обвинил своего старого учителя в слабости, как Оби-Ван улыбнулся и поднял меч, салютуя ему, прежде чем он нанес смертельный удар, и как тот после этого исчез, оставив после себя только рукоять меча и плащ. — Ты хочешь сказать, что Кеноби позволил мне убить его? Дал мне выиграть битву, даже не потрудившись дать отпор, а потом как-то … как-то стал призраком, который может спокойно разговаривать с живыми? — возмущенно рявкнул он. Люк был совершенно ошарашен его выпадом. — Откуда мне знать? — воскликнул он в ответ. — Я думал, все джедаи так делают! Сначала я подумал, что мне это только кажется. В первый раз, когда мне показалось, что я его вижу, я умирал от переохлаждения на Хоте. — Неужели мятежники настолько беспечны, что дали бы тебе замерзнуть насмерть на этой планете? Хотя, нет, меня это совершенно не удивляет, — сказал Вейдер. — Удивительно, что ты прожил так долго, юноша. — Так, подожди минутку… — начал было Люк. — …И как это типично для моего старого учителя! Естественно, только он мог найти способ разрушить момент моей мести, дал мне поверить в мою победу, а затем даже после смерти продолжил во все вмешиваться! Это его месть. — Я не думаю, что месть — это путь джедая, — напомнил он отцу, скрестив руки на груди. — Скажи это Оби-Вану! — прорычал Вейдер, махнув на мальчишку пальцем. ///////////////////////////////////////////////////// — А из-за чего они ссорятся? — обеспокоенно спросил Факел у Эхо, Джесси и Пятерни. — Может, нам вмешаться? Эхо поднял глаза и увидел отца и сына, стоявших посреди их импровизированной дороги через лагерь и споривших, не обращая внимания на людской хаос вокруг них. Большинство людей остановились, чтобы посмотреть. Пятерня даже не потрудился поднять голову. — Нет, все нормально. Споры и крики — это Вейдеровский способ заботы, — сказал Джесси. — А вот когда он успокоится, можно начать волноваться. — Ну, как скажешь, — с сомнением произнес Факел, опуская на землю охапку собранных доспехов (Люк опять бросил свою броню, на которой настаивал его отец, и теперь, поскольку он был одним из новых учеников, обязанность ее разыскивать пала на Факела). Пятерня со смехом покачал головой. — Ты привыкнешь к этому, новичок, — настойчиво сказал он, хлопая Факела по спине. — Эй! Я не новичок, я участвовал в бою! — запротестовал младший клон. — Ах, вот как? — начал поддразнивать его Джесси. — Я никогда не видел, чтобы опытный солдат носил такую чистую броню! Что думаешь, Эхо? Не нужно ли ему немного краски? — Определенно, — согласился Эхо. Факел поспешно попятился, когда братья принялись кружить вокруг него. — О, нет! Мне все равно, что вы думаете, ребята. Я люблю свою броню такой, какая она есть. Не подходите ко мне! — Ты единственный, кто здесь обладает Силой, так заставь нас! — язвительно усмехнулся Джесси. /////////////////////////////////////////////////////////// Люк и Вейдер даже отвлеклись от своего спора, чтобы посмотреть на дружескую потасовку клонов. Одаренные Силой среди них использовали свои новые способности так, что будь здесь Оби-Ван, он уже приказал бы своему бывшему падавану дополнительно медитировать в течение месяца. — Они ж еще недостаточно повоевали и не могут уже просто поладить, а? — спросил Люк со вздохом, невольно задумавшись, не нужно ли ему вмешаться, прежде чем спасенные и освобожденные рабы вокруг перейдут от недоумевающего наблюдения к панике. — Некоторые существа просто неспособны общаться без неизбежного перехода к агрессивным переговорам, — понимающе произнес Вейдер. //////////////////////////////////////////////////////////// Вейдер обнаружил, что ему нравится проводить время с Люком в их личных каютах на борту корабля. Поначалу Вейдер не решался снять маску, но после того, как Люк внес коррективы в атмосферный контроль в их общих жилых помещениях, он не мог и дальше отрицать свое желание посмотреть на Люка своими глазами. В первый раз, когда он снял маску, лицо Люка сияло печалью, а затем заботой. Часть Вейдера хотела спрятаться, разозленная одной только мыслью, что сын его жалеет. (Нечего было жалеть)! Но он отбросил это чувство в сторону, и в первые взглянул на сына. Он видел свою жену, самого себя и тени черт своей матери на лице Люка и цвете его глаз, волос и кожи. Он все смотрел, не в силах отвести взгляд, даже когда Люк начал настаивать на модернизации его протезов, чтобы те функционировали лучше и причиняли ему меньше боли. Технологию он хотел взять из собственной правой руки. Люк изначально хотел разделить с ним трапезу, но когда это оказалось невозможным, его сын все равно настоял, чтобы они по крайней мере разделили воду. Это напомнило Вейдеру о традициях, которые он давно позабыл, о вещах, которые он намеренно оставил, когда связал себя с Орденом джедаев. Энакин Скайуокер похоронил как можно больше привычек из внешнего мира, отбросил их от себя, столкнувшись с неумолимой потребностью Ордена в подчинении и посвящении себя служению высшему благу. Но Люк ничего не забыл. Он не отказался от того, кем и чем он был, только потому, что решил стать джедаем. «Йода и Оби-Ван не смогли изменить его суть», подумал Вейдер с удовлетворением и облегчением. Вейдеру было до боли знакомо видеть, как Люк вторил некоторым манерам и высказываниям Шми, которые, без сомнения, передала ему жена Оуэна Ларса, Беру. На этот раз это наполнило его не гневом о потерянном и не ненавистью за перенесенное, а глубокой печалью. Горе не принято было как-то выражать, просто отпускать в Силу. Отстраненность и покой — вот, что требовал Орден. Даже ситхи избавлялись от этого парализующего чувства, превращали его в гнев, в жажду действовать. Вейдер не проронил ни слезинки с тех пор, как отчаяние и гнев овладели им при Падении. Теперь, двадцать три года спустя (и двадцать три года в прошлом), он обнаружил, что по его лицу текут слезы. //////////////////////////////////////////////////////////// После успеха кампании в Кадаво Рекс и остальные солдаты удивлялись, что они не продвинулись к родному миру зигеррийцев. Он не был слеп и знал, что Вейдер открыто наслаждался уничтожением работорговцев, и Люк, хотя и не был столь же жестоким, был не менее смертоносным, чем его отец. Спасение рабов было страстью, которую разделяли и отец, и сын, и 501-й перенял ее с таким же рвением, помня о том, как они жили и как с ними обращались. Вместо этого они развернули флот обратно к зоне зачистки, чтобы попытаться встретиться с наибольшим числом батальонов и рот клонов. Это походило на все более и более отчаянное стремление освободить как можно больше братьев как можно быстрее. Больше не было долгих недель планирований на планетах, которым они помогли принести мир. От внимания Рекса и Эппо не ускользнуло и то, что они все глубже и глубже продвигались к ядру, а Люк и Вейдер становились все более раздражительными по мере приближения к главным гиперлиниям. В последние несколько недель Люк и Вейдер часами сидели в своих каютах, полностью отказавшись от своих обычных привычек: Люк не тренировался со своими учениками и не проводил время с клонами и отцом; а Вейдер не занимался медитацией, во время которой он иногда часами мог стоять у иллюминатора мостика, глядя на звезды, и открыто не преследовал своего сына по всему кораблю. Солдаты не могли не заметить внезапной перемены в их поведении. Рекс не был уверен, сколько осторожных расспросов он получил от своих братьев только за последний месяц, но сам он знал не больше остальных. Обеспокоенный, он пошел поговорить с Пятерней, Качком и Болтуном (да, все было настолько плохо, что он был готов попытаться поговорить с Болтуном). Либо так, либо ему придется принять действительно отчаянные меры и заставить команду хакеров связаться с Вентресс. Он нашел их и других чувствительных к Силе клонов, спокойно сидящих в той части стыковочного отсека, которую Люк оборудовал для их обучения. Даже Качок сидел спокойно! Когда он подошел, они встали, но Рекс жестом велел им вернуться на свои места. — Если это касается Вейдера и Люка, то мы ничего не знаем! — выпалил Качок. — За последние два дня они почти не выходили из своих кают. — Что-то приближается, что-то крупное, — сказал Пятерня, глядя на Болтуна, который слегка кивнул. — Это как-то связано с мастером ситхов. Мы думаем… мы думаем, что у Вейдера было какое-то видение. Причем настолько сильное, что мы все его чувствуем. — Хорошо, — медленно произнес Рекс. Видения Силы и мастера ситхов. Его к таким вещам не готовили, но он должен был что-то сделать. — А о чем это видение? Мы можем к этому подготовиться? Известно, где все случится? Любой намек, что этот мастер ситхов планирует сделать? Ну хоть что-нибудь? — спросил он, пытаясь найти способ, которым мог бы помочь. — Никто из нас ничего не видит, кроме темноты. Все, что мы можем сказать — это больно, — сказал Качок и потер грудь, как будто испытывая фантомные боли. — Это действительно очень больно. Рекс нахмурился, а затем решительно кивнул. Он повернулся на каблуках и зашагал прямо к общей каюте Люка и Вейдера. Остальные клоны переглянулись и, как один, поспешили за ним. //////////////////////////////////////////////////// Когда сны только начались, Вейдер попытался скрыть их от Люка, но Люк ни на мгновение этим не обманулся, почувствовав страдания отца через Силу. — Стало… хуже, — сумел он сказать Люку, задыхаясь в промежутках между приступами. — Как может быть еще хуже? Как?! Это — слишком рано… слишком рано. Там… так много крови, и… и криков… — Это не настоящее. Мы не позволим этому стать реальностью, — настаивал Люк. — Мы их спасем. Прошли недели, а Вейдер все еще утверждал, что отправляться на Корускант слишком рано. Им придется подождать. Энакин все еще оставался во внешнем кольце. Падме еще некоторое время не должна была родить. Оставалось еще столько клонов, которые были скомпрометированы. Они должны были переждать. Но Люк не был уверен. Они так сильно изменили прошлое (настоящее? Люк уже не знал, как к этому относиться), что, может быть, Палпатин уже впал в отчаяние. Возможно, прошлое изменилось настолько, что Падме действительно была в опасности. Не было ни Гривуса, ни Дуку, организовать похищение канцлера было некому. Может, Палпатин сейчас делает свой ход каким-то другим способом, и если это так, то они должны быть там, чтобы остановить его. Вейдер не мог сосредоточиться достаточно, чтобы думать, не говоря уже о том, чтобы что-то планировать. Он никак не мог успокоиться. Он тянулся к темноте, чтобы овладеть ее силой, и она брыкалась под его хваткой, дикая и неуправляемая. В отчаянии Люк принес различные запасные части и сломанные детали оборудования в их каюту и вложил их в руки своего отца. На этой стадии он пытался отвлечь Вейдера чем-нибудь, что могло помочь ему медитировать и справиться с отголосками видений Силы, терзавших его мозг своими когтями. Когда и это не сработало, Люк сам потянулся к Силе, а затем к своему отцу и влил в него свою собственную Силу. Вода гасит огонь, вот, что это напомнило Вейдеру. Нескончаемый поток воды, неслыханное чудо для рожденного в пустыне. Когда Вейдер мог думать, он всегда задавал одни и те же вопросы: как близко они к Корусканту? Где Падме? Какое сейчас число? Где 212-й? Люк отвечал, и Вейдер продолжал утверждать, что это все еще слишком рано. Люк был сыт этим по горло. Если эти кошмары так действовали на отца, если они были еще хуже, чем в первый раз, то что же должен был чувствовать и думать Энакин Скайуокер? — Отец, я скажу команде хакеров выйти на контакт с Асокой. Я должен поговорить с ним… с Энакином, — сказал Люк. (Не с отцом, этот Энакин Скайуокер не был отцом Люка. У этого Энакина Скайуокера будет собственный сын и собственная жизнь, если у них все получится.) — Уже пора. Вейдер покачал головой. — Нет, я запрещаю. — Отец… — Он слаб! — с отвращением сказал Вейдер. — Он ничего не знает об истинной Силе Темной стороны. Он не может защитить тех, кого любит. Он потерпит неудачу, а она… она снова умрет! — Я в это не верю, — мягко возразил Люк. — Мы можем остановить это, отец, мы можем бороться с ним и победить его, и Энакин может помочь. — Его легко обмануть. Он все еще ищет помощи у Ордена. Он недостаточно силен. Люк хотел было заметить, что Вейдер говорит о самом себе, но он лишь обидел бы отца, заставив его признать очевидное. Ненависть отца к самому себе была подобна темной пропасти в Силе, какой-то бездонной горящей яме, которую никакое присутствие Силы Люка никогда не сможет заполнить. Он должен был найти другой способ убедить Вейдера в своем плане. — Когда мы сразимся с императором, кто-то должен будет остаться с ней, чтобы охранять ее, — возразил Люк. — Ты, мой сын, защитишь ее, — возразил Вейдер с железной уверенностью. — Ты не позволишь ей умереть. Люк покачал головой, крепко сжав руки отца в своих, уже не в первый раз желая, чтобы между ними был хоть какой-то контакт из плоти и крови, отражавший их связь в Силе. — Я пойду с тобой, — напомнил он Вейдеру. — Я не оставлю тебя наедине с ним. И если я буду с тобой, тогда кто–то должен будет быть с… с тобой… и мамой, — сказал он, почти запнувшись на этом слове. Вейдер хотел отказаться. Он хотел сказать, что 501-й, ученики Люка, кто угодно еще мог бы справиться с задачей защиты Падме, кроме Энакина Скайуокера, но это было бы ложью. Он мог бы заставить Люка остаться с ней, не дать Люку отправиться с ним к Палпатину, но где-то в глубине души Вейдер боялся, что в одиночку он не сможет справиться с ним. Кошмары, мучившие его во сне и преследовавшие в минуты бодрствования, ясно давали понять, что он все еще не мог гарантировать безопасность людей, которых любил, даже зная будущее, даже проведя за тренировками более двух десятилетий, даже со всеми своими силами. Мастер Квай-Гон и Совет назвали его Избранным, существом из пророчества, своего рода спасителем, но Вейдер никогда не верил в это. Он не был ни спасителем, ни непобедимым воином, как бы ни старался им быть. Тьма или Свет, это не имело никакого значения. Было ужасно признавать, что он, Дарт Вейдер, Повелитель ситхов и глава Имперского флота, победитель сотен боев, не мог быть уверен, что сможет выиграть самую важную битву своей жизни в одиночку, но это было правдой. Он уже подвел свою мать и Падме и не мог подвести их снова. Медленно, исполненный ужаса, Вейдер кивнул. — Свяжись с Асокой, а потом скажи солдатам… Раздался звонок в дверь их каюты. Люк понимающе посмотрел в ту сторону. — Я все устрою. А ты отдыхай, — твердо сказал он. ///////////////////////////////////////////////////// Рекс ждал с бесстрастным лицом у двери в общую каюту Люка и Вейдера, пытаясь игнорировать Качка, Пятерню и других чувствительных к Силе клонов, которые нависали над ним. Герметичный затвор зашипел, дверь открылась, и на пороге появился Люк. Джедай выглядел усталым, но уверенным. Любой намек на беспокойство, которое ранее окутывало его, казалось, испарился. Рекс сразу же почувствовал, как его собственная тревога ослабла. Какая бы буря ни назревала, она наконец началась. Люк, не теряя времени, созвал совещание с участием всех офицеров и командиров отделений. Он приказал им готовиться к нелетальным наземным боевым маневрам. Рекс мог придумать только одну причину, по которой такой приказ был бы необходим, и он боялся возможности столкнуться в бою со скомпрометированными клонами. (Это всего лишь мера предосторожности, заверил его Люк, мы сделаем все возможное, чтобы предотвратить триггер чипов в клонах, у которых не успели их извлечь, но мы должны быть готовы. Рекс не мог с этим поспорить). Они продолжат свой путь по гипертрассам, освобождая по пути как можно больше клонов, но флот должен быть готов к прибытию на Корускант в кратчайшие сроки. Наконец, Люк попросил команду хакеров, чтобы те организовали ему безопасный канал связи с Переговорщиком, а затем попросил Рекса присоединиться к нему во время разговора. //////////////////////////////////////////////// В поле зрения мелькают черты лица Асоки, и она не может скрыть своего удивления при виде сообщения от Люка. Он приветствует ее поклоном, но она слишком умна, чтобы не понимать, что должно случиться что-то серьезное, раз уж Люк обратился к ней напрямую. В последние месяцы после Камино 501-й был чрезвычайно осторожен, когда они вступали в контакт с любыми членами Ордена, пока они продолжали приносить мир и помогать скомпрометированным клонам. Что-то явно изменилось. Люк не колеблется и не тратит много времени на любезности; просит поговорить с генералом Скайуокером. Когда Энакин входит в кадр захвата голограммы, Люку требуется все его самообладание, чтобы никак себя не выдать. Даже через голографическую связь он видит, сколько Энакина Скайуокера осталось внутри Вейдера. То, как он держится, то, как он стоит. То, как Энакин носит маску бесстрастия джедая — она так же громоздка и очевидна, как и маска Вейдера. Люк видит глубокую усталость, которую Энакин носит, как плащ, Люк видит отчаянную защиту, которую он носит как броню. Перед ним джедай, который находится на грани и явно, ощутимо боится подвести тех, кого любит. С горем Люк смотрит на Асоку, пытаясь понять, видит ли она, что происходит с ее учителем прямо на ее глазах. Он сразу же замечает, как близко она находится рядом с его локтем, но она не тянется к нему, как внезапно хочет сделать Люк. Люк смотрит на стоящего рядом Рекса, и по напряженной челюсти капитана и по тому, как он сжимает шлем, он понимает, что Рекс потрясен видом Энакина, поскольку видит его новыми глазами после нескольких месяцев разлуки. Как и любой хороший командир, Рекс заботится о своих людях и внезапно осознает, что Энакин изо всех сил пытается держаться. — Капитан Рекс, — приветствует его Энакин. — Как мои люди и флот? — требовательно спрашивает он, не обращая на Люка никакого внимания. — Все хорошо, генерал, — быстро отвечает Рекс. — Мы не несли никаких потерь со времен кампании в Кадаво, и те минимальные. Бесстрашный и Решительный функционируют отлично. Энакин немного расслабляется от этой новости. — Хорошо, дайте нам координаты, и мы немедленно встретимся, — он оборачивается и зовет через плечо: — Арту? Поднимайся сюда и подключайся. Мы рассчитаем новый курс. Когда изображение Р2-Д2 вкатывается в голографическую рамку, Рекс бросает взгляд на Люка. — Э-э, сэр? Рандеву в их брифинге не упоминалось. Асока обеспокоено вклинивается в беседу. — Мастер, нам приказано принять командование 104-м, чтобы помочь в кампании на Като Неймодии, помните? Пока мастер Оби-Ван и мастер Пло заняты в другом месте? — с тревогой напоминает она ему. Люк отвлекается на один резкий момент; он не может отвести глаз от знакомого дроида, неожиданного кусочка будущего, которого, как он боится, больше не будет существовать. Его друг-дроид там, с Энакином, и его сердце рвется на части. Какое бы спокойное и профессиональное поведение Люк ни хотел изобразить при первой встрече с Энакином Скайуокером, все его планы быть осмотрительным и непостижимым (подражая примерам двух его мастеров-джедаев) вылетают в окно. Крифф подери это все, он устал от бесконечных танцев вокруг их цели. Он не может игнорировать страдания и муки Энакина Скайуокера и играть роль бесстрастного джедая, как не может и игнорировать и то, что отец горит ненавистью к самому себе. Эндшпиль быстро приближается, и им понадобится вся помощь, какая возможна. — Мы не собираемся встречаться с 212-м, — твердо говорит Люк. При этих словах глаза Энакина сужаются, и он открывает рот, чтобы возразить, но Люк давит на него прежде, чем он успевает это сделать. — Мы связывались с вами не по этому поводу. Мы связались с вами, потому что сенатор Амидала в опасности, и нам нужно скоординировать усилия, чтобы защитить ее. Это останавливает Энакина моментально. Даже в голубом свете голограммы видно, что он заметно бледнеет. — Что? Но Люк еще не закончил. — Мы знаем о снах и не позволим им сбыться. Мы собираемся защитить ее. Мы собираемся остановить мастера ситхов. — Какие еще сны? — озабоченно спрашивает Асока. — О чем это он говорит? Мастер… у вас были видения? Энакин судорожно вздыхает, но не отвечает ей. — Вы тоже их видели? — шепчет он. Люк кивает. — Мой отец видел их. Как и я. Мы оба их видели. Мы знаем, что они означают, и мы не позволим им стать реальностью. Энакин пристально смотрит на Люка, а затем, увидев все, что ему нужно было увидеть, чтобы убедить себя в том, что Люк говорит правду, чуть не падает от облегчения, тяжело опираясь на консоль перед ним, как будто он только что сложил с плеч огромную ношу. Это движение так внезапно, что Асока вскрикивает, тянет руки, чтобы помочь ему, если он упадет. — Мы здесь, чтобы помочь, — искренне заверяет его Люк, снова жалея, что не может преодолеть расстояние между ними и быть там лично. Пока придется довольствоваться только словами. — Мы спасем сенатора. Эта война закончится раз и навсегда. Мы будем с ним драться. Тебе не придется сражаться с этим в одиночку. Когда Энакин поднимает голову, в его глазах горит жестокая решимость. — Скажи мне, что я должен сделать, — почти умоляет он. И Люк видит. В этот момент глубокой уязвимости он видит, как Палпатин превратил этого генерала джедаев в Дарта Вейдера, своего ученика и раба. На какое-то мгновение его охватывает горящая ненависть к мастеру ситхов, который взял это свирепое желание защитить и спасти и разрушил почти все хорошее в этом человеке. Он видит осколки Энакина Скайуокера в Вейдере, видит их как два кривых зеркала напротив друг друга, и видит, как не прав Орден Джедаев. Дарт Вейдер не предавал, не убивал и не уничтожал Энакина Скайуокера. Дарт Вейдер есть и всегда был Энакином Скайуокером, пойманным в ловушку выбором, который он сделал, и потому слепым к десяткам шансов, которые у него были и все еще есть, чтобы изменить свою жизнь. Тьма берет верх только в том случае, если позволить ей это сделать. Соблазнение Палпатином Энакина ничем не отличалось от его тактики в галактическом масштабе. Люк вмешался в планы Повелителя Ситхов, чтобы спасти галактику, и он собирался сделать то же самое сейчас, чтобы спасти Энакина Скайуокера. — Вот, что мы сделаем… — начинает Люк.