Изменить будущее

Гермиона посмотрела на склянку, зажатую в ее руке, а затем перевела взгляд на студентов, с интересом поглядывающих на нее со своих мест. Казалось, напряжение в комнате можно было резать ножом. Хмурясь, Нарцисса обогнула край своего стола и медленно приблизилась в Гермионе, остановившись в паре метров. Она тщетно пыталась разглядеть содержание письма, но угол обзора не позволял ей разобрать ни слова. Потом девушка покосилась на пустую коробочку, после чего у нее возникло сильное желание выхватить флакончик из рук Гермионы, но она поборола этот не слишком разумный импульс и теперь испытывающе смотрела на подругу. Гриффиндорка о чем-то задумалась, но через секунду схватила письмо со стола и засунула его в карман, и, обогнув стоящую перед ней девушку, обратилась к ученикам. — Я…Мне нужно уйти…по делам. Это срочно, мне… Мне нужно идти. Положите свои зелья в корзину, когда закончите, и я отправлю письмо профессору Слагхорну, он заберет их на проверку. Я…сожалею, что приходится заканчивать занятие в такой спешке, но так нужно. — С этими словами она выбежала из класса, не обращая внимания на крики однокурсников. Не останавливаясь, она помчалась по коридору, по пути сбивая каких-то третьекурсников. Она даже не остановилась, чтобы извиниться — жизнь Драко в буквальном смысле была в ее руках, и Гермиона не хотела терять ни минуты. Уже почти у цели девушка не смогла вовремя затормозить и поскользнулась, поворачивая в коридор Больничного крыла. Она зашипела от боли, стукнувшись коленкой о каменную плиту, и поморщилась, увидев брызнувшую из раны кровь, быстро смешивающуюся с грязью и содранной кожей. Покачав головой, она подумала, что мадам Помфри хватит припадок, когда она увидит это месиво, но сейчас это было не главное. Игнорируя саднящую боль в коленке, Гермиона поднялась на ноги и поспешила в Больничное крыло. — Мадам Помфри! — изо всех сил кричала она. — Мадам Помфри! — и где только ее носит в самый ответственный момент? Мадам Помфри выскочила из своего кабинета, по дороге стряхивая остатки своего ужина с подбородка. Она выглядела настороженной и, увидев одиноко стоящую девушку, тут же начала сканировать Гермиону взглядом в поисках каких-нибудь ранений. Женщина тяжело вздохнула, увидев разодранную коленку, кровь из которой уже достигла ступней и перепачкала белые носки Гермионы, которые теперь приобретали розоватый оттенок. — Моя дорогая, что случилось с Вашей ногой? — спросила она, приблизившись. — Не волнуйтесь насчет моей коленки, мадам Помфри, — протянув руку вперед, Гермиона показала женщине пузырек, зажатый в ее ладони. — Это зелье должно излечить Драко, это противоядие от змеиного яда! Хоть полученные новости и удивили мадам Помфри, она не стала задавать никаких вопросов, а лишь взяла зелье и ринулась к койке, на которой лежал Малфой. Гермиона засеменила следом, чувствуя, как нервное напряжение разливается по всему ее телу при одном лишь взгляде на бледное лицо парня. Целительница откинула голову больного на подушку и наклонила его подбородок. Открыв склянку, она быстро вылила содержимое Драко в рот и торопливо отошла в сторону. Гермиона лишь стояла рядом, не смея пошевелиться или вздохнуть, мысленно молясь всем существующим богам, что это поможет. И это помогло. Сначала дрогнул палец, потом зашевелилась рука. Постепенно все тело парня как будто заново привыкало к движениям после недельной комы. Это было самый магический и трогательный момент, который Гермионе приходилось когда-либо переживать. Она слышала, как мадам Помфри удалилась, сказав что-то насчет Дамблдора и пробуждения Драко, но девушка никак не отреагировала. Она подбежала к кровати Драко и уселась рядом, по-прежнему не отрывая взгляда от его лица. И наконец-то впервые за несколько недель ее карие глаза окунулись в серебряное море. Драко несколько раз моргнул, а затем его губы сложились в слабой улыбке, когда он увидел склонившуюся над ним девушку. — Привет, — сказал он, изучая ее лицо. «А она действительно хорошенькая» — подумал он, рассматривая ее маленький носик и россыпь веснушек. Карие глаза утопали в непролитых слезах, а ее маленький рот был сжат в тугую бледную полоску. — Привет, — промямлила она в ответ, изо всех сил стараясь спрятать слезы. Закатив глаза, Драко поднял одну руку вверх: — Иди сюда, Грейнджер. — Уткнувшись носом в его плечо, Гермиона дала волю слезам, отчаянно прижимаясь к его истощенному телу. Поглаживая ее по спине, Драко позволил себе утонуть в мягкой перине больничной койки и зарыться носом в непослушные кудрявые волосы. Его последним воспоминанием была боль и змеиные глаза. Он не знал, как долго находился тут и как долго он пребывал в бессознательном состоянии, но ощущение хрупкого тела Гермионы, прижимавшейся к нему, дарило долгожданное чувство безопасности, которое он не испытывал уже очень долгое время, и он просто не мог отказать себе в этом удовольствии. Вдыхая в себя запах, исходивший от Гермионы, Драко выдохнул ей в макушку. Ему нравилось это ощущение, и он потянулся к ее ноге, заставляя ее целиком залезть на кровать и лечь рядом. Девушка устроилась поудобнее, свернувшись калачиком рядом с ним, и положила голову на его плечо, а руку на грудь. Она бы никогда в жизни не подумала, что когда-нибудь будет вот так лежать рядом с Драко Малфоем, но, с другой стороны, она никогда и не представляла, что переместится с ним на двадцать лет назад в прошлое. Драко приобнял ее за талию и устремил взгляд в потолок, задумавшись о том, что Больничное крыло было точно таким же, как и через двадцать лет. Оторвав взгляд от больших белых колонн, он посмотрел на Гермиону. — Ты уничтожила дневник? — наконец, вновь послышался его голос. Девушка подняла голову и кивнула. — Я уничтожила его в тот день, когда тебя спасли. Ты пробыл здесь целую неделю, Драко, и я ничего не могла сделать, ничем не могла помочь, мне так жаль, прости меня. — Эй, эй, эй погоди, даже не думай об этом. Я знал, на что иду, я знал, чем это может закончиться. Меня поймали, да, так случилось. Но я рад, что схватили только меня, а не кого-нибудь еще. Беллатрикс Лестрейндж моя родная тетка, ты действительно думала, что я не был готов к худшему? — Я ждала в штаб-квартире, пока все вернутся, а потом Гидеон, наконец, появился, но тебя рядом не было, и он рассказал мне, что произошло. А потом я потеряла сознание от шока. — Всегда знал, что ты королева драмы, — усмехнулся Драко. Сощурившись, Гермиона стукнула его по руке тыльной стороной ладони. — Придурок! — Гермиона, — его голос вдруг стал мягким, дрожащим и почти что неслышным. Гриффиндорка оперлась руками о кровать и приняла сидячее положение, с неприкрытым беспокойством посмотрев на парня. Ее сердце сразу застучало как бешеное. От улыбки и подшучиваний след простыл, и теперь Гермиона могла видеть, каким он на самом деле был подавленным и разбитым. В серых глазах плескалась грусть; он явно был в отчаянии. — Я не справился. — Не справился? Что это значит? Я не понимаю. — Я старался не дать ему проникнуть в мое сознание, но он был слишком силен… Он понял, кто я такой, понял, что я из будущего. Он знает, зачем мы прибыли, и что дневник украден, а диадема уничтожена. Гермиона обессилено опустила голову ему на грудь, крепко сжимая глаза, как будто стараясь отогнать все неприятные мысли и притвориться, что все это происходит не с ней. В одном она была уверена — Драко был ни в чем не виноват. Она действительно так считала, но в то же время сильно переживала. Теперь Волдеморту было известно, чем они занимаются, а это значительно осложняло ее работу. — Мне так жаль, — его извинения разбили в дребезги ее и без того израненное сердце. — А теперь послушай меня, Драко Малфой! В этом нет твоей вины, тебя пытали! Волдеморт бесчувственный монстр, использующий варварские и чудовищные методы. Не смей истязать себя за то, что произошло! Никто из нас не станет обвинять тебя. — Он действителньо монстр. Мой собственный дед стоял рядом и смотрел, как меня пытают, и не сделал ровным счетом ничего, чтобы остановить это. А после пыток он даже не пытался мне помочь, просто вышел из комнаты и оставил меня лежать на полу в полуживом состоянии. Обвивая шею Драко руками, Гермиона уткнулась носом ему в грудь. — Не позволяй ему оказывать на себя такое воздействие. Мы выиграем эту войну и сделаем так, что Волдеморт будет знать, кто именно уничтожил его. Что касается твоего деда, я обещаю тебе, он получит по заслугам и никогда больше не посмеет причинить тебе боль, — данное обещание девушка была твердо намерена сдержать. — Спасибо, — прошептал он. Кивнув, Гермиона вновь села на его кровати, скрещивая ноги, и дотронулась до двух еле заметных отметин на его шее. — Что произошло, Драко? Что он с тобой сделал? Слизеринец отвернулся и прикрыл веки. Картинки недавнего прошлого проносились у него прямо перед глазами, он отчетливо видел змеиные глаза Волдеморта и шипящую змею, тихо ползущую в его сторону, и все еще ощущал смрадный запах Пожирателей Смерти, а также свою неиссякаемую тоску и беспокойство. — Я не буду рассказывать тебе об этом, но могу показать, — сказал Драко, ощутив образующийся в горле комок. Стараясь мысленно подготовить себя к тому, что сейчас увидит, Гермиона кивнула и медленно подняла палочку. — Легилименс. …Высокие стены зала были украшены темно-зелеными и черными панелями. На самой дальней западной стене висела огромная буква М, отражающая всю сущность помещения. В центре комнаты несколько человек, одетых в мантии Пожирателей Смерти, окружали лежавшего на полу Драко. Его губа была рассечена, а темно-серые глаза наполнены ненавистью. Дверь позади него с шумом отворилась, и молодой Волдеморт, чье лицо уже начинало превращаться в ненавистную Гермионе змеиную гримасу, проследовал в комнату. Оттолкнув своих последователей, он подошел вплотную к скорчившейся фигуре и, схватив Драко за горло, грубо поднял его с земли. — Тебе следует начать говорить, мальчишка, прежде чем я убью тебя. — Не вижу смысла отвечать на твои вопросы, если ты все равно меня убьешь, — он с отвращением смотрел в красные глаза Волдеморта. Рука Реддла сильнее сжалась вокруг горла, но Драко не сопротивлялся. За долгие месяцы жизни с ним в одном доме парень понял, что не стоит бороться и молить о пощаде — Волдеморт не знал, что такое сочувствие. Подсознательно он почувствовал, что кто-то приближается, и в ту же секунду холодные пальцы разжались, и он полетел на каменный пол, кашляя и отплевываясь. Едва успев вздохнуть, Драко почувствовал, как по всему телу разливается волна боли от пущенного в него Круциатуса. Его тело затряслось, и, казалось, каждая клеточка горела заживо. Тысячи ножей пронзили его плоть, и с минуту он пытался сдержать свой крик, но заклятие было беспощадным, и, не выдержав, Драко истошно закричал. Заклятие сразу же ослабло, как будто Волдеморт только и ждал, пока парень сломается. Он шагнул вперед и склонился над ослабшим телом. — Даю тебе выбор, мальчишка! Либо ты сейчас же расскажешь мне обо всем, что я хочу знать, либо я вырву из тебя эту информацию по кусочкам. — Я ничего тебе не скажу, — лица Алисы и Фрэнка Лонгботтомов пронеслись у него перед глазами — если они выдержали несколько часов пыток его поганых родственников, не проронив ни слова, то и он сможет. Ядовитая усмешка появилась на лице Волдеморта, и он вновь направил палочку в сторону Драко, из которой тут же вылетела красная молния, заставляя тело на полу корчиться еще сильнее. Из горла вырывались почти что животные звуки… …Драко валяется на полу в подземелье, одежда на нем разорвана, под глазами залегли черные тени, губы пересохли и потрескались, на лбу зияет огромный порез, а левая рука, кажется, сломана. — Должен признаться, парень, ты сильнее, чем кажешься, но это ненадолго. Придет время, и ты тоже сломаешься. — Яркая голубая полоска света вырвалась из его палочки, и Драко отлетел в сторону, ударившись о противоположную стену помещения. Удар сопровождался громким треском ломающегося ребра и глухим стоном, вырвавшимся у него из груди. После чего блеснула новая вспышка красного света, и Драко почувствовал, как его и так разорванное на куски тело пронзила новая волна боли. — Ну что, готов ответить мне? — прошипел Волдеморт, прекращая заклинание. С жадностью глотая воздух, Драко кивнул головой, чувствуя, как капли крови струятся по его лицу. — Мне жаль тебя. Тебе чужды любовь и доброта; все, что тебе дано почувствовать — это ненависть и злоба. Тебе никогда не понять, каково это — когда тебя любят и оберегают. Остаток своей жизни тебе суждено провести в одиночестве и страхе, и когда ты, наконец, потеряешь все, что имеешь, никто не будет оплакивать тебя, потому что никто никогда не любил сироту, погрязшего в жестокости и насилии. Даже твоя душа не упокоится с миром, потому что ты погубил ее, разорвал на несколько частей. Живой или мертвый, все равно ты останешься никому не нужным. — Опустив голову, Драко сжал руки в кулаки, готовясь к очередному Круциатусу. На этот раз как будто вся ненависть Темного Лорда сосредоточилась в заклинании, и Драко, не выдержав боли, провалился в небытие с окровавленной усмешкой на губах… …Драко не ел уже несколько дней, и его сломанные ребра уже начали выступать из-под бледной кожи. Он смотрел Абраксасу в глаза, и его переполняла ненависть по отношению к человеку, который должен был быть любящим и заботливым дедушкой. — Ты просто стоишь тут и смотришь, как он пытает меня, полноправного члена семьи Малфоев, и даже не пытаешься что-то сделать. Куда делась хваленая семейная гордость? Или ты забыл о ней? — Следи за языком, мальчишка! Ни один из моих потомков не выступил бы против Темного Лорда. Люциусу следует стереть тебя с семейного древа за то, что ты позоришь честное имя Малфоев. — Единственный, кто позорит имя Малфоев, это ты! Малфои должны быть лучшими во всем, они не преклоняют колена и служат только на благо своему роду. Так скажи мне, дедуля, почему же ты склонил голову? Почему не ты самый важный человек в этой комнате? Почему целуешь подол мантии какого-то полукровки, будучи чистокровным волшебником? Лицо Драко имело странный темно-синий оттенок, одна нога была вывернута в противоестественную сторону, а голова покоилась на груди. После недели пыток Круциатусом все его тело сотрясала маленькая дрожь, и он не почувствовал ничего, кроме боли, когда Волдеморт схватил его за лицо, впиваясь своим мерзким взглядом ему в глаза. На этот раз у Драко уже не было сил сопротивляться. Стоящие вокруг Пожиратели сохраняли молчание, но заметно напряглись, когда по комнате заскользила Нагини. Выбравшись из головы Драко, Волдеморт в ярости пустил каким-то заклинанием в ближайшего Пожирателя. Его трясло от злости после всего, что он увидел в воспоминаниях младшего Малфоя. Они знали о них… Обо всех его крестражах. И даже надежно спрятанная в Хогвартсе диадема была уже уничтожена. Лицо Гермионы Грейнджер отражалось огненным пятном на задворках его сознания. Сложив губы в омерзительную ухмылку, он погладил Нагини, свернувшуюся у него на плечах, по голове. — Ты неплохо сражался, Драко, я даже мог бы тобой гордиться. Ты долго сопротивлялся мне, но теперь мне известно обо всем, и тебе ни за что не победить меня. Но, увы, ты уже не увидишь, как я убью твою хорошенькую грязнокровку, потому что уже сам будешь мертв. Твои страдания почти окончены, мальчик, всего один укус, и ты обретешь долгожданный покой. Нагини, ужин!.. Высвободившись из головы Драко, Гермиона почувствовала острый приступ тошноты. Ее тело дрожало, а по лицу солеными потоками струились слезы, пока она пыталась восстановить сбившееся дыхание. Внутри от злости закипала кровь. Он был чудовищем, жестоким, подлым монстром. Девушка не сомневалась — когда его безжизненное тело, наконец, повалится на землю, она будет наблюдать за этим с улыбкой на губах. Никто не сможет остановить ее, даже сам красноглазый. Если придется, она одолеет дементоров, оборотней, Пожирателей Смерти, отразит тысячу Непростительных и других темных заклятий, но обязательно увидит его смерть. Она отомстит за смерть Гарри и пытки Драко и спасет всех, кто пострадал в этой схватке между добром и злом. И если так будет необходимо, она пожертвует собственной жизнью, но не остановится. — Грейнджер? Эм… Грейнджер, ты тут? — Гермиона моргнула и посмотрела на Драко. В его глазах она быстро прочитала боль и обеспокоенность и, глубоко вздохнув, попыталась улыбнуться. Он и так был слаб, и усугублять его положение ей не хотелось. Снова опустившись на его кровать, девушка уставилась в потолок, пытаясь выкинуть из головы ужасные изображения пыток Драко. — Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через все это, — через несколько минут прошептала она. — Могло быть и хуже, так что не переживай особо об этом. Послушай, там, в подземельях, у меня было много времени на размышления, и я подумал, что было бы неплохо показать остальным часть наших воспоминаний. Одно дело слушать истории, а другое — по-настоящему проживать все события. Если они увидят некоторые отрывки будущего, то им будет легче понять, почему все это так важно. Пытаясь полностью осознать слова Драко, Гермиона опять принялась рассматривать отметины на его коже. Они побледнели и затянулись, но все еще выделялись на фоне его белой кожи. Целую неделю он провел в страданиях. Наказания, пытки, предательства со стороны семьи, но он все равно сохранял надежду, обдумывая, как еще он может помочь их миссии. Даже когда рядом не было никого, кто мог бы помочь, он продолжал бороться. Вглядываясь в лицо Драко, Гермиона больше не видела того мальчика, задирающего ее в школе; она видела мужчину, который был готов сражаться за то, во что верил, и хотел исправить все свершенные ошибки. Никогда в жизни он не был для нее таким привлекательным, как сейчас. — Я думаю, это замечательная идея. Ты уже подумал над тем, какие воспоминания хочешь показать? — Есть одно неплохое, плюс мне хотелось бы показать одну конкретную встречу Пожирателей. На ней присутствовали все наши шпионы, а также обсуждалось убийство Гарри и свадьба Люпина и Тонкс. Последнее собрание перед атакой на Поттера тем летом. Думаю, им стоит это увидеть. А что насчет тебя? Гермиона на минуту задумалась обо всем, что ей удалось пережить за все эти годы: какие-то события были малозначительными в контексте их миссии, но несколько других они явно должны увидеть. — Больше всего я боюсь, что трио Лестрейнджей поменяет сторону, ведь они одни из самых опасных темных магов всего Волшебного мира. Если они вернутся к Темному Лорду, можно сказать, что миссию мы провалили. Я бы хотела показать им свою встречу с Фрэнком и Алисой Лонгботтом в Больнице Святого Мунго, чтобы они увидели, что натворили. Еще мне кажется, нужно показать Беллатрикс, как она пытает меня… Не знаю, смогу ли я сама смотреть, но она точно должна. И последнее — битва в Министерстве Магии, но смерть Сириуса им видеть не нужно. — Да, все это подойдет, но мне кажется, нужно показать что-то с участием Снейпа. По сути, он присутствует только в воспоминании о встрече Пожирателей, — объяснил Драко, накручивая на палец кудрявый локон Гермионы. — Может, одно из занятий по Зельеварению? — Да, но какое? Не могу вспомнить ни одного, которое сгодилось бы для целей нашей миссии. — А помнишь тот день, когда Амбридж поймала нас и пыталась допросить? Тогда еще Гарри крикнул Снейпу, что они схватили Бродягу. — Помню, но разве это подойдет? — Не уверена, но сперва это казалось хорошей идеей. Может быть, будет лучше, если мы просто покажем ему воспоминание со встречи. По крайней мере, скажем, что это будет его будущее, если он примет Темную метку. — Может, стоит показать воспоминания, в которых есть Поттер? — Гарри есть в воспоминаниях о битве в Министерстве Магии и о Больнице Святого Мунго, — Драко согласно кивнул головой и уже собирался сказать что-то еще, как из-за ширмы появился профессор Дамблдор. Директор улыбнулся им своей привычной теплой улыбкой, но огонек в голубых глазах отсутствовал. Гермиона, смущенная тем, в каком положении ее застали, пулей отскочила от Драко и вперила свой взгляд в Дамблдора. Тот опустился на стул рядом с койкой и положил обе руки себе на колени. — Очень рад видеть Вас, наконец, в сознании, мистер Малфой. Вы заставили нас всех сильно поволноваться. — Просто держу Вас в тонусе, профессор, — ухмыльнулся парень. — Да, Вы правы, именно так. Как Ваше самочувствие? — Кое-где еще побаливает, но в основном мне хорошо. Рад находиться здесь. — А мы рады, что Вы, наконец, вернулись к нам, мой мальчик. Должен сказать, когда мадам Помфри оповестила меня о Вашем пробуждении, я почувствовал сильное облегчение, хотя я до сих пор заинтригован тем, как это произошло. Его голубые глаза теперь буравили Гермиону, которая тут же начала покусывать нижнюю губу. Она перевела взгляд на Драко, который уставился на нее в непонимании. — Я получила письмо и зелье от Северуса Снейпа из будущего. Он передал мне, что они с Малфоями находятся в безопасности, а также сказал, что не имеет ни малейшего понятия, где расположены оставшиеся крестражи. В письме также сообщалось, что это зелье он изобрел сам, и оно должно вывести Драко из комы. Не особо раздумывая, я просто выполнила все его инструкции и дала зелье Малфою. Дамблдор сидел тихо, поглаживая свою бороду. Оглядывая по очереди своих студентов, он обдумывал то, что Гермиона только что ему поведала. — Могу ли я увидеть письмо, мисс Грейнджер? — кивнув, девушка вытащила из кармана юбки скомканный клочок пергамента. Она передала его директору и перевела взгляд на Драко, который лежал с закрытыми глазами. — Ты в порядке? — шепнула она, нежно прикасаясь к его руке. — Да, отлично. Просто рад был узнать, что с моими родителями все в порядке. Одним поводом меньше для беспокойства. — Похоже, как предметы, так и люди могут перемещаться сквозь временной поток. Могут ли, в таком случае, приверженцы темной стороны также путешествовать во времени? — спросил Дамблдор, кладя письмо на край кровати. — Уверена, что ответ положительный, профессор, но только Вам и профессору Снейпу пришло в голову это сделать. В связи с тем, что Волдеморт, по всеобщему убеждению, уничтожен, я не думаю, что Пожиратели Смерти станут задумываться о путешествиях во времени. Мне кажется, они будут сильно заняты тем, что делали после поражения в 1981 году, а именно, прятаться от закона. Прямо сейчас авроры выслеживают их и отправляют в Азкабан, так что вряд ли путешествия в прошлое будут для них в списке дел первой важности. — Надеюсь, Ваши предположения верны, мисс Грейнджер. К слову о более позитивном — если я догадался, как отправить вас сюда, то проблем отправить вас обратно возникнуть не должно. Гермиона и Драко переглянулись и довольно заулыбались, мысль о возвращении домой, хоть и нескором, подняла им настроение. — А теперь я желаю вам обоим спокойной ночи. Драко, если мадам Помфри посчитает что Вам можно покинуть Больничное Крыло, то в течение нескольких дней Вы сможете также начать вновь посещать Ваши занятия. — Спасибо, профессор. — Доброй ночи, мисс Грейнджер, мистер Малфой, — сказал Дамблдор, выходя за ширму. Перед самым выходом он остановился и незаметно улыбнулся. — Ах да, мистер Малфой. Должен Вам сказать, что даже в самый темный момент Вы доказали, что чистая кровь может значить гораздо большее, — и затем он исчез за дверью. Нахмурившись, Драко повернулся к Гермионе: — И что это он имел в виду? — Не знаю, возможно, он просто сказал, что гордится тобой. — Возможно. Через несколько секунд к ним заглянула мадам Помфри, настояв на том, чтобы Гермиона слезла с кровати Драко, так как ей необходимо было провести полное обследование. А еще через пятнадцать минут она объявила, что слизеринец может быть свободен, и, опираясь на руку Гермионы, он проследовал за ней из Больничного Крыла. — Рад наконец-то выбраться оттуда! — сказал он, пока они, не спеша, направлялись в сторону гостиной Слизерина. — Я тоже, — со счастливой улыбкой на лице ответила Гермиона. Отовсюду доносились поздравления и пожелания скорейшего выздоровления, некоторые ученики подходили, чтобы сказать, что рады возвращению Драко. Некоторые похлопывали его по плечу. К тому времени, как они добрались до коридора, ведущего в гостиную змеиного факультета, Драко с Гермионой сбились со счета студентов, остановившихся, чтобы поприветствовать парня и поздравить его с выздоровлением. Подходили студенты со всех факультетов и курсов, и ни одного плохого слова не было сказано в его адрес. — Думаю, мне стоит остаться здесь после того, как все это закончится, я всем нравлюсь в этом времени, — рассмеялся Драко, опершись о стену. — Ты сам виноват в том, что дома никто тебя не любил. Если бы ты не был таким невыносимым маленьким мерзавцем, ненависти в твою сторону было бы гораздо меньше. — Да уж, это дорогого стоит, слышать такое от тебя. Как там тебя звали в наши времена? Невыносимая всезнайка? — Доброй ночи, Драко, — фыркнула Гермиона, обвивая его шею руками. Он тут же обнял ее в ответ, а потом мягко высвободился. — Спокойной ночи, Грейнджер, — пробормотал он и скрылся за проходом в слизеринскую гостиную. Как только дверь закрылась, Гермиону развернулась на пятках и стремглав понеслась в Выручай-комнату. Профессор Снейп хотел, чтобы она тут же уничтожила письмо, а лучшего место для такого дела было не найти.