оппая

Все почему-то решили, что Джисон — хороший мальчик. Может, на всеобщее мнение повлияли белые рубашки и отглаженные брюки, может, очки, может, всегда идеально уложенные блондинистые волосы. В любом случае, он не знает. У него просто строгая мать и плохое зрение, оценки отличные из-за хорошей памяти и сообразительности, свой навороченный скейт и планы на получение прав после совершеннолетия и выпуск альбома вместе с Чанбином. Его друзья совсем на него не похожи внешне: чёрные майки с принтами нецензурных выражений, рваные джинсы, растрепанные волосы и мат через слово, возможно, поэтому и пошёл слушок, что Джисон их мальчик на побегушках. Кажется только в их общем кругу все знали правду, хотя это мало кого беспокоило, на самом деле. Чанбин с Феликсом обычно заливаются громким хохотом при виде его накрахмаленных рубашек и брюк с идеальными стрелками, но позже все равно треплют обиженного Хана за щеки и шутят о чём-то неприлично громко. Несмотря на всегда шумную компанию во главе с таким же вечно шумным Джисоном, Чан и предположить не мог, что, когда он зажмёт его в темном углу уже закрытой школы, вместо того, чтобы кричать и отбиваться, Хан поднимет гордо голову и с вызовом заглянет прямо в глаза. -Ему до твоей постели, как мне до Осаки пешком. — ржёт Хёнджин и, смешно похрюкивая, пытается наконец выпить свой сок. — Он же у нас мистер невинность. Заберёшь его у Чанбина — яиц лишишься, кто ему сок покупать-то будет? — Не покупает он ему сок. Они же друзья, а не хозяин и раб. Уджин лишь молча смотрит на всё это безобразие и, что-то прикинув в уме, внезапно говорит: -Если он тебе так нравится, просто позови его на свидание. И выглядит так невозмутимо, будто это не Чан только недавно узнал, что вообще такое «свидания» и почему на них нельзя сразу в постель. Он втупляет на старшего пару минут, как на придурка полного, потом нарочисто медленно поднимает палец вверх и крутит им у виска, подняв брови вверх. Уджин лишь закатывает глаза и делает вид, что его совсем не интересует личная жизнь лучшего друга и тот факт, что, возможно, завтра он придёт в школу с расцарапанным лицом. -А может все-таки свидание? — в последний раз пытается Ким, но Чан на него даже не смотрит, упорно строча записку на имя Джисона, даже язык высунув для пущего эффекта. Хёнджин снова давится соком от смеха.

***

Когда Джисон находит в шкафчике помятый листочек с криво написанным «после закрытия в химии», он очень удивляется. Хан не знает, кому он мог понадобиться, особенно в кабинете химии, особенно после закрытия школы, но инстинкт самосохранения у него отсутствует с детства, поэтому он, не задумываясь, прячется в раздевалке после уроков и ждёт, когда охранник уйдёт домой, гордо просиживая часы в одиночестве с телефоном в руках. Зарядка садится уже к восьми вечера, заняться нечем, поэтому он, облокотившись на шкафчик спиной, засыпает без задних мыслей. Посыпается уже к одиннадцати под мирное тиканье часов над входом. Школа закрылась уже почти час назад, вокруг гробовая тишина, и руки начинают непроизвольно трястись от страха и возбуждения от нарушения правил. Он раньше никогда таким не занимался и думать об этом не думал — всё-таки мама не так воспитывала, от этого не уйдёшь. Но сейчас она в ночную смену и на всякий случай предупреждена о ночёвке у Феликса, чтобы лишний раз не звонила и не волновалась. Джисон, надеясь, что всё будет в порядке и никто его убивать не собирается, на слегка трясущихся ногах выходит в коридор под громкий скрип двери и паркета. За окнами тьма, освещаемая слабым лунным светом, тихое карканье одиноких ночных птиц и приглушённый гул далеко проезжающих машин. Дорога до кабинета даётся не так легко, как ему казалось по-началу, по лестнице он бежит, словно укушенный, а открытые помещения обходит, прижавшись к противоположной стенке. Несмотря на свою любовь к ужастикам, находиться в них в реальной жизни ему точно не комильфо. Под скрип половиц он, наконец, достигает нужного места и только собирается открыть дверь, как оказывается прижатым к холодной стене тяжёлым телом. Сердце заходится в бешеном ритме, в висках пульсирует, а руки, до этого мелко трясущиеся, живут будто отдельной жизнью, цепляясь за все, что им попадается на пути. -Попался! Громкий голос разрывает скрипучую тишину школы, рот закрывает чужая ладонь, а Джисон даже передумывает упираться и вырываться, когда видит, чьё лицо оказывается напротив его. В поясницу больно упирается пожарный молоток, кеды скользят по полу, и сердце заходится в ужасно быстром ритме, отдавая громким стуком в голове. Перед ним стоит Чан собственной персоной, ученик третьего класса, на два года старше самого Джисона (вообще на три, но Хан перескочил целый класс в средней школе) — местная спортивная звезда с нереально красивыми глазами и смешной походкой. У него на голове забавно прыгают высветленные кудряшки и в ухе болтается длинная серьга. Джисон мычит что-то нечленораздельное и пытается убрать прижатую ко рту ладонь. Чан не сразу понимает, чего от него требуют, когда совершенно случайно засматривается на большие раскосые глаза напротив, и отвлекается от них только тогда, когда чувствует, как ладони касается что-то влажное. — Ты меня сейчас облизнул что ли? — А как мне ещё твою руку убрать было? Джисон смеётся громко и заразительно, отчего по пустым школьным коридорам эхом разносится его смех и заставляет уголки губ Чана приподняться. — Чего тебе? — Свидание. Чан на такие мероприятия людей звать не привык, как и говорил друзьям днём. Ему свидание — значит в постель сразу, а тут Джисон перед ним, такой улыбчивый и слегка напуганный окружающей его обстановкой. — А чего это у тебя свидания в одиннадцать ночи? И в школе? Он не выглядит так, будто против, даже больше — улыбается стоит до сих пор, как дурачок, все ещё держится за чаново запястье, опущенное на его плечо, и смотрит в глаза внимательно. — Так я это… не подумал. Чан тушуется немного с непривычки, потому что обычно представлял Джисона абсолютно другим — его же паинькой все считали, вот и думают, что он боится всего на свете и в таких ситуациях от страха трястись будет, а не уверенно смотреть в глаза и улыбаться во все тридцать два. — А пошли в кино, а? Только ты заплати за меня, а я потом тебе чего-нибудь куплю, я просто кошелёк дома забыл. — прерывает тишину Джисон и хватается рукой за ладонь старшего. Чан улыбается в ответ и заранее знает, что согласится на все, что мелкий предложит, и не надо ему ничего в ответ: ни денег, ни покупок никаких, только парочку свиданий и тот самый первый поцелуй, о котором мечтательно рассказывает Джисон после сопливого фильма про первую любовь.