оппая

Никто не знает, как так вышло, что произошло и как вообще переварить полученную обоими пар ушей информацию. Просто Чонин однажды пробирается к Джисону в постель, когда сверху сопит мирно Феликс, за дверью слышится, как возвращается в общежитие после очередной ночной вылазки в студию Чан и старается быть тише, когда Сынмин ворочается на соседней кровати и что-то сладко бормочет во сне. Просто Чонин обнимает со спины, прижимает к себе, и вроде ничего необычного: он часто делает так, только сонный и ночью, потому что днём тактильностей от него не дождёшься. Просто Чонин говорит негромко: — Хён, а ты целовался когда-нибудь? Из-за чего у Джисона щеки покрываются ощутимым румянцем и уши горят так, что Ян своей кожей чувствует их жар. — Нет, никогда. Чонин сам себе улыбается почему-то, и эта улыбка от Хана не скрывается, он чувствует её и, переборов смущение, переворачивается к младшему лицом. Их носы случайно соприкасаются, отчего новая волна смущения током бьет по обоим телам, но отстраняться все равно не хочется. — А ты? Чонин отрицательно мотает головой и кончиком носа елозит по чужому. — Ты хочешь? — спрашивает он, с трудом разлепляя губы, потому что стыдно и некомфортно, но хочется все равно. — Хочу. — Джисон прикрывает глаза и отвечает с не меньшим трудом. Сверху Феликс переворачивается на кровати и причмокивает губами. Символично. — Давай научимся, а? — говорит Чонин и слабо улыбается: раскосые глаза напротив расширяются и смотрят в упор, а щеки, кажется, начинают гореть с новой силой. Он знает, что у него сейчас так же, но реакция старшего все равно умиляет до невозможности. — Давай. Джисон смущенно опускает голову и смотрит на обнимающие его руки младшего, пытается сообразить, как же начать — надо посчитать до трёх и целовать одновременно или начать спонтанно, без счёта? Он совсем не знает, как это вообще должно происходить у нормальных людей, и почему они это делают — тоже. Просто хочется, и отказываться нет смысла. Да и ночь на дворе, а ночью всегда так — слишком тихо, интимно и самое сокровенное происходит. Чонин напротив смотрит, облизывает губы и дышать начинает тяжелее, как и Хан, почти в унисон. После очередного рваного вдоха решается, тянет руку к чужому подбородку и заставляет посмотреть на себя. — Разве старшие не должны брать на себя ответственность? — говорит и снова проходится нервно языком по губам. Джисон отслеживает это движение и сжимает в ладони ткань на чониновой талии. — Ты первый предложил. Чонин кивает согласно и прикрывает глаза, тянется вперёд и касается неумело чужих влажных приоткрытых губ. Джисон в ступоре забывает, что нужно ответить, лежит с широко открытыми глазами растерянный, практически застатый врасплох, и складывает губы уточкой. Чонин улыбается, отстраняется и, видя чужое лицо, приобретает чуточку больше уверенности. — Я хоть ни разу не целовался, и то знаю, как это делается. Джисон смущенно опускает голову и бормочет тихо: — Тогда с помидорами целуйся, дурак. Чонин улыбается и посмеивается негромко. Снаружи унимается звук льющейся воды, Чан негромко скрипит дверью своей комнаты, и все стихает. Он смотрит на смущенного Хана и, взвешивая правильность своего решения, касается ладонью чужой голой коленки. Раздвигает, укладывается между и придавливает впавшего в ступор Джисона к кровати. — Ляг ровно, мне неудобно. — Чонину уверенности в себе добавляется все больше и больше. Хан ёрзает под ним, укладывается на спину и негромко охает, случайно потираясь пахом о чужой. Чонин вздрагивает и шепчет негромко: — Мы только целоваться хотели, хён. Джисон обвивает руки вокруг его шеи и притягивает к себе. — Целуй. А сам вздрагивает крупно от очередного прикосновения к губам. В этот раз приоткрывает рот, губами двигает неумело, как и Чонин, стукается своими зубами о чужие и улыбается слегка. У них поцелуй выходит до крайнего неловким, неумелым, длится секунд двадцать и прерывается снова. — Хён, возбуждаться на младших некрасиво. — Приходить к старшим целоваться — тоже. — Но ты же не против? Джисон кивает головой, подтверждает: не против. Бедра вскидывает вверх после очередного поцелуя, который вроде как выходит лучше прошлых, дышит громко через нос и сдавливает своими губами чужие. Чонин улыбается, касается языком и одной рукой закидывает на своё бедро ногу. Они целуются долго, стукаются зубами, задыхаются от нехватки воздуха и отстраняются друг от друга, тяжело дыша. Джисон после стонет тихо-тихо, вскидывает повторно бедра и жмурится. Чонин чувствует мокрое пятно своим пахом. — Вау. — все, на что его хватает, и то выходит рвано и тихо, еле слышно. За дверью кто-то проходит в ванную и шумит водой. Джисон жмурится и прячет лицо в изгибе чониновой шеи. Ян лыбится довольно и обнимает, перекатывается на бок и тянет Хана за собой. — Целоваться круто. — говорит он и думает про себя о том, что не одному ему понравилось — Джисон вон вообще дышит рвано и не поднимает от стыда голову, молчит и сопит громко. Доводить до оргазма поцелуями тоже круто, и повторить, определенно, хочется.