Луна, или Яйцо Кроули

      — Что это?       — Свинина?       — У тебя на… — ангел неопределенно помотал рукой перед собственным лицом.       — Очки, — безысходно ответил демон.       — Анаглифные.       Кроули повернулся к другу с таким снисходительным выражением, что тому впору бы посмеяться над своим нелепым вопросом. Лакированные картонки с пластиковыми вставками, эти сине-красные очки были надвинуты на самую переносицу брюнета.       — Не идут? Я так и думал, — пробормотал он.       — А бежевый тренч тебе не одолжить? — хмыкнул ангел, от уголков его глаз побежали задорные морщинки.       — Издевайс-ся, издевайс-с-ся! — проворно орудуя ножом, ухмыльнулся демон. — Останеш-ш-шься без второго завтрака!       Еще не начавшийся спор резко прервал шум снизу. Громкий топот и долгая прерывистая трель входного колокольчика сопровождались дамскими и мужскими, но неотличимыми от женских воплями.       — Змея! — в очередной раз за неделю кричали случайные посетители.       Луна, поблескивая в теплом свечении ламп всеми цветами радуги, часто сворачивался на какой-нибудь полке, смахнув все книги и зарывшись носом в шуршащую бумагу, или наблюдал за суетой магазина из-под столика. Смотрел своими глазами, будто осколками чистого полуденного неба, на бродивших среди стеллажей редких смертных. Люди его привлекали внешностью. Ведь они имели больше сходства с Кроули и Азирафаэлем, чем полутораметровый полоз. Луна действительно стремительно рос. Обсидиановые чешуйки бледнели и смеялись новыми, обрастая редкими зазубринками. Перед каждой линькой (их случилось уже десятка два) змей охотно чесался о ветхие фолианты и чьи-нибудь ботинки.       Ангел из-под полуопущенных век взглянул на демона, строгающего бекон полупрозрачными ломтиками. Тот и бровью не повел.       — Дорогой мой.       — Что? — цыкнул языком темноволосый. — Он отбивает ж-ж-желание покупать у тебя книги. Разве ты не рад?       — Я же действительно торгую некоторыми из них, — хмуро заметил владелец самого цивильного букинистического магазинчика в Сохо. Ему не хотелось лишний раз колдовать над финансовыми отчетами с дырами в доходах, которые, впрочем, он и так редко составлял, занимаясь, в основном, забалтыванием надоедливых проверяющих.       Ангел глубоко вздохнул и собирался уже спускаться и разгребать за ползучим возникший беспорядок, но его взгляд зацепился за рецепт. «Яичница с мясом и имбирем?» — прочитал он, удивившись странному выбору ингредиентов. Ведь это совсем не походило на выпрашиваемые им блинчики. И неожиданно он подумал об одном доставлявшем все большие неудобства яйце. Именно об этом конкретном.       — У него твоя мимика, — заметил он после затянувшейся паузы. — Ухмыляется точь-в-точь. И кривит рот — прямо как ты.       — Ты что, смееш-шься? — нахмурился его с недавних пор сожитель. И заинтересованно добавил: — Я кривлю рот?       — Иди сам разберись с ребенком, а я закончу твой… эм… омлет.       — Ну, окей.       Когда Кроули настолько легким шагом, насколько вообще могла быть его волнистая и до абсурда притягательная походка легкой, преодолел лестницу, шипя что-то вроде «нормальный у меня рот», Азирафаэль решился отыскать глубоко в себе талант к готовке. Но то ли он слишком много лет откладывал этот шаг, и талант успел сбежать к кому-то другому, то ли из них двоих только одному суждено было обладать им. В общем, кашеварить ангел пробовал только однажды, еще в средние века, и спалил кухню. И весь дом. И деревню.       В этот раз, к его искреннему восторгу, обошлось без пожара. Все-таки плита была индукционной. Хотя, если бы он очень постарался, то поджег бы и ее.       Демон, обвитый своим длинным отпрыском, недовольно выпархивающим из ноздрей клочки дыма, сел на учтиво отодвинутый эфирным трехногий стул и потянулся за своей порцией.       — У тебя нехватка кальция? — разглядывая предложенное блюдо, полюбопытствовал демон. — Скорлупа будет с-ск… ск… хрустеть на зубах!       Он чуть не сказал «скорлупеть», но не показал вида.       Луна после его мало чем жизнерадостных слов недоверчиво коснулся языком своего желеобразного куска. Субстанция из белка, желтка, соли и других приправ была почти в идеальной консистенции замешана с полусырыми кругляшками имбирного корня, коричневой скорлупой и длинной стружкой от слегка почерневшего бекона.       — Дружок, кушай. Не слушай этого привереду, — покраснев, вымолвил Азирафаэль.       — И на том спасибо, — буркнул демон, в то время как на его лице застыло выражение «Надеюсь, я не умру. Это будет глупая смерть», и опустошил тарелку.       Понаблюдав за породившим его антропоморфным существом, ужик тоже втянул в себя еду. Правда, вместе с узорчатым керамическим блюдцем восемнадцатого века. Его аккуратная морда слегка сплющилась, стоило ему проглотить предложенный кулинарный изыск заодно с посудой.       Ангел не успел притронуться к собственному питательному шедевру. Не потому, что омлет скрипел во рту или пах горелым. Просто вместо черного вытянутого тела по столу покатилась ониксовая шлюмка. Из некогда красивой тарелочки по краю торчали острые угольные чешуйки, а в самом центре нарисовалась широко раскрытая пасть и ошарашенные глаза.       — Твою налево! — Кроули вскочил, опрокинув стул и ударившись тазовой косточкой о стол. Круглый диск со змеиной мордой сиганул на пол, но демон успел вовремя его поймать ногой.       — Вот это финт, — с облегчением выдохнул ангел, забирая из чернющих кожистых пальцев причудливо расплющенного змея. — Он словно перевертыш…       Не успел он договорить, как тарелка выпрыгнула из рук и приземлилась на упавший стул. На спинке до сего момента аккуратно висел чернильного цвета блейзер с серебряными пуговицами. Через секунду бледное блюдце откатилось к раковине, а смоляной пиджак вспорхнул на люстру, шипя и извиваясь рукавами.       — Только вот их не существует, а змееныш реален. И он только что с-с-съел мой… мой! — слегка выгибаясь вперед, шипел рассерженно Кроули. С утра он переоблачился в фартук и больше не переодевался, а теперь отпрыск заглотил его беззащитный пиджачок целиком! Невиданная наглость!       — То есть ты хочешь сказать, эта огромная хр… штука — это наш Луна?       — Да, Дьявол, так и есть! Зубастая тарелка! А теперь — это!       Добрых два часа и еще более мучительно долгих двенадцать минут могущественные древние создание силились изловить летающий блейзер по всему магазину и выковырять из него беснующегося чешуйчатого. Разыгравшийся змееныш, крутясь на кухонном столике, крепко вцепился зубами в ляжку Кроули, тянущего его за вытянутую шею, в то время как Азирафаэлю прилетело массивным хвостом в правый глаз.       Получив изрядное количество яда, вспыхнувшего в венах подобно лаве, демон надломленно завыл и бухнулся на пол, впиваясь побелевшими ногтями в ногу. Его силы хватило бы, чтобы оторвать отравленную конечность, но пока он просто остановил циркуляцию крови. Не сдерживаясь в выражениях, ангел отпихнул юного змея от товарища и парой молниеносных движений попавшегося под руку сантоку рассек крест-накрест место укуса и накрыл его ртом. Небольшую комнату озарило сияние расправленных ангельских крыльев, пока их обладатель сплевывал горячую алую жижу на пол. Зрачки демона, узкие, как проволока, едва-едва подергивались в заалевшей радужке, Луна вился вокруг со скорбным взглядом, а Азирафаэль не обращал внимания ни на что, кроме одной жилистой волосатой ноги.       Когда он закончил отсасывать яд, то с нескрываемым облегчением прислонился спиной к дверце под столешницей. Кроули хватило энергии лишь на то, чтобы водрузить свою голову на любезно подставленное мягкое, но такое надежное плечо.       Красные струйки стекали по подбородку обессилевшего от беготни и всего последующего ангела.       Падший мирно посапывал, закрыв глаза. На его многострадальной ляжке красовались бурые затвердевшие рубцы.       У бедер приходивших в себя друзей ластился и шуршал только что сброшенной кожей змей, пытаясь заслужить прощение. Он снова вырос.       Спустя некоторое время Луна, с позволения белокурого, умостил морду на его свободное плечо, обвив плотными кольцами непостижимую пару. До самого вечера позы троицы не слишком менялись: Кроули не двигался ни на миллиметр, его отпрыск периодически обползал вокруг своего импровизированного многоярусного насеста, а ангел поглаживал то слегка отросшие рыжие волосы, спадавшие на спокойное лицо демона, то плоскую гладкую голову трогательного ужика.       Когда рана брюнета мистическим образом затянулась, оставив лишь белесый шрам, на часах стукнуло семь, и он медленно раскрыл трепещущие веки. Лимонного оттенка омуты выкатились на свет, фокусируясь на разгромленной кухне.       — Такого я не ожидал, — выдохнул не слишком удачливый отец, по-кошачьи грациозно потягиваясь и растирая затекшие ноги.       — Так вы разных видов, — помогая другу подняться, блондин озвучил не дававшую ему покоя мысль.       — Не уверен, что мы есть в их бинарной номенклатуре, — под «их номенклатурой» Кроули подразумевал человеческую систематику животных: типы, семейства, виды и прочие таксоны. Но, учитывая, что скелеты динозавров и всех прочих предков были божьей шуткой, разделение на виды представлялось, по его мнению, не слишком обоснованным. Даже ошибочным.       Луна вопросительно изогнулся, цепляясь взглядом за слегка окровавленного, но более-менее здорового демона. Тот потоптался на месте и, легонько причмокнув, похлопал кусачее чадо по скользкой макушке.       — Я не злюс-сь, — прошептал он.

+++

      После непривычно тяжелого за последние годы дня, не считая злополучного, но неудавшегося Конца Света, Кроули и Азирафаэль сошлись на том, что им необходимо выспаться. Луна изо всех сил их поддерживал: будь у него руки, он бы махал всеми двумя, шестью или четырнадцатью.       Демон картинно поломался, прежде чем согласиться не просто снова переночевать в доме дражайшего приятеля, но и в его постели.       И влил в себя пару литров, как он заявил, обезболивающе-успокаивающего средства. Хотя в целебные свойства бренди верилось с трудом, но вот в расслабляющие — весьма.       — Зачем упрямишься, ангел? — искренне улыбался падший, рассевшись в легкой свободной майке и одном малость сползшем носке на чужой кровати.       — Я ждал этого пару тысяч лет! Дай мне насладиться! — стараясь смотреть только в искрящееся веселостью лицо, а не туда, где кончалась майка, эфирный покрылся милым румянцем. Его все еще пугала мысль о том, что после их поцелуя у него вырастет нечто похожее.       — Вот и потерпиш-шь денек.       — Нет! Твоя… твоя очередь.       — Ангел, не доводи до греха, с-сдавайся! — он чуть не фыркнул «до смеха», но сдержался. — Моя очередь была сегодня утром. И вчера. И позавчера. И…       — Но вчера была и моя! И вообще… Это мой дом! Я решаю, кто завтра первый!       — Ах, так! Ты — хозяин! Вот и готовь первым, — качая головой, прыснул Кроули и, ловко махнув рукой, бросил двадцатигранный кубик в воздух. У демона чаще всего выпадало тринадцать. Если бы косточку толкнул Луна, то она незамедлительно перекатилась бы на змеевидную двойку.       Азирафаэль попался в собственную игру слов и других аргументов уже предоставить не мог. Он тряхнул ладошкой, и в четвертый раз подряд на верхней грани засияла десятка, сбросив его фишку на три пролета вниз. Брюнет, не мигая следя за противником, ухмыльнулся и выкинул шестерку, добравшись до финиша.       — Вот зараза, — ангелу пришлось стянуть с себя верх пижамы, скроенной в японском стиле.       Луна наблюдал за этим ужасно увлекательным спором последние полчаса, но так и не понял, как работает карточная колода, стремительно прыгающая меж пальцев его кормильцев, и почему игра «Змеи и лестницы» превратилась в «Раздевание Азирафаэля и одевание Кроули».       Разговор этих двоих вырос из вопроса о том, нормально ли ложиться в джинсах, уже без кровавых пятен, но с вентиляцией на всю внутреннюю сторону правого бедра. Блондин посчитал, что даже в целых лучше не спать. Тем более, на его простыне.       Укладывайся Кроули на диване, он бы смолчал. Но теперь обязан был вести себя в сотню раз гостеприимней и предложил падшему просторный ночной костюмчик. Из шелка черничного оттенка.       Змий на минуту завис со слегка изогнутой усмешкой, все же затем отказавшись от щедрейшего предложения, и просто, без лишних слов, избавился от драных штанов, пихнув их в щель в приоткрытом окне. На последовавшую просьбу напялить темно-синие шаровары он фыркнул, мол, тогда заставь.       Когда все предполагаемо успешные попытки нацепить на нагого демона пижаму или хотя бы трусы провалились, ангел достал карты. И началась игра.       Как только побеждал Азирафаэль, он просил друга прикрыть какую-нибудь часть тела.       Но подобное развлечение работало и в обратном направлении — в момент выигрыша Кроули ангел лишался одежды. После одной из взятых им партий эфирный выпросил вместо одевания соседа собственное.       Когда пики и трефы им наскучили, в ход пошла игра из арсенала темных сил. На этом моменте Луна довольно зевнул, ведь там всюду вились его сородичи.       Другой же разговор завязался об очередности предстоящего дежурства на кухне. Ангел не хотел признаваться демону и, в первую очередь, самому себе, что ужасен в готовке, а второй просто его поддразнивал.       Веселье кончилось тем, что парочка вырубилась в процессе: Кроули остался в майке, но из-за частой возни во сне потерял тонкие носочки, а Азирафаэль прижимал к своему голому торсу подушку в форме книги, устроив голову где-то под демонической подмышкой. У него в спальне было целое собрание игрушечных известных произведений, от Лорки и Шекспира до Ландау и Хокинга. Они весьма подробно повторяли изысканные издания прошлых веков, имели три разворота с красочными отрывками.       Змей свернулся мощными кольцами в ногах светлого и вскоре тоже погрузился в сон. Ему снились темные туманности с перванш шлейфом, сверкавшие на крошечного обсидианового аспида горящими глазами, будто кричащими: «Умри! Умри! Сдохни уже, наконец!».