Свет во тьме

IV

Солнце вставало над горизонтом неторопливо, его лучи постепенно окрашивали спальню старого дома, неухоженную лужайку под окном и завитки белокурых волос, которыми Никлаус задумчиво любовался, пока их обладательница сладко спала. Проходя сквозь упругие кудряшки, утренний свет наполнял их сиянием изнутри, прямо как в недавно написанной художником картине. Услышав изменение дыхания, мужчина оставил чувственный поцелуй на гладком плече гостьи и медленно заскользил кончиками пальцев по обнаженной коже бедра и талии. - Я опоздала на работу, - тихо заметила Кэролайн, не делая попытки исправить оплошность и сбежать. Клаус улыбнулся с затаенной радостью ее решению. - Ты был прав, - тут же продолжила Кэролайн свою мысль - прежняя фраза еще не успела отзвенеть под сводами высокого потолка, - я слишком много думаю о других. Я так пристрастилась делать это, что совершенно забываю о себе. Когда я в последний раз ходила на свидание? Конечно, пригласить меня особо и некому - в этом крошечном городке кто может мной заинтересоваться, кроме дряхлеющих учителей магии? Словосочетание «крошечный городок» она произнесла почти с ненавистью, и губы Клауса растянулись в невольной улыбке - Кэролайн нелегко было признать его правоту. - Знаешь, я ведь потеряла своих друзей гораздо раньше, чем они умерли, - поделилась вампирша откровенно. - Бонни покинула Мистик Фоллс спустя каких-то пять лет - сказала, что здесь ей все болезненно напоминает о прошлом и она никогда не сможет начать нормальную жизнь. Она переехала в дом своей матери. Это всего в нескольких часах езды отсюда, но мы почти не виделись за эти десятилетия. Я знала, что она вышла замуж и родила двух замечательных девочек, но она не захотела водить их в мою школу, и я понятия не имею, где они сейчас. Весть о смерти Бонни долетела до меня только потому, что в списке ее контактов я значилась как лучшая подруга… - С Еленой моя дружба сохранялась чуть дольше, но когда она начала стареть, а я все еще оставалась молодой, думаю, она стала жалеть о своем упущенном бессмертии. Даже любимые дети не спасали ее от депрессии, которая началась после сорока лет. Она все реже приглашала меня на совместные праздники и посидеть в баре, перестала делиться секретами и злилась, когда видела меня энергичной. Я знаю, что она стала болеть обычными людскими недугами и это ее угнетало, хотя она и твердила, что так и должно было быть. Я думаю, она просто не смогла больше выносить мой цветущий вид, поэтому в какой-то момент наше общение само собой сократилось до случайных встреч и сухих «добрый день». - Аларик… - Кэролайн сделала драматичную паузу. - Мы так и не смогли стать с ним близки. Ты знаешь - мы жили вместе только ради девочек. Он говорил, что полюбил меня, но я считаю, что это была просто благодарность, за то что я спасла его детей. После смерти Стефана он больше не делал мне предложения, а я и не напоминала. Мы пытались быть хорошими родителями, но так и не стали чем-то большим. Когда Лиззи и Джози подросли, то даже какое-то время воображали себя сводницами, пытаясь устроить нашу личную жизнь на стороне, - Кэр рассмеялась забавному воспоминанию. - Они так хотели увидеть маму и папу счастливыми, что были готовы на что угодно! Я до сих пор переживаю, что наше решение жить вместе ради детей, без любви, сделало их несчастными. - Уверен, ты была замечательной мамой, Кэролайн, - Никлаус прикрыл глаза, вспоминая о том, был ли он хорошим отцом. Он мог сомневаться в себе, но в Кэролайн - никогда. - Когда Аларика не стало, я ничего не почувствовала, - тихо созналась Кэролайн голосом, полным неподдельного чувства вины. - Мне было так стыдно за то, что известие о его смерти вызвало во мне один только страх: как же я справлюсь с нашей школой одна?! Он был хорошим человеком, но я никогда не любила его, Клаус! Я - просто бессердечная дрянь… Приподнявшись на локте, первородный вампир осуждающе покачал головой, призывая Кэролайн перестать наговаривать на себя гадости. Кэр была доброй, но вовсе не обязана была любить всех подряд. Откровенно говоря, Никлаус был бы рад услышать, что она любит его - остальное не имело для него абсолютно никакого значения. Даже если бы Кэролайн перерезала полгорода, его бы это не взволновало. Устроившись на спине и открыв Никлаусу потрясающий вид на обнаженную фигуру, Кэролайн, задумчиво уставившись в потолок, продолжила свою исповедь, позволяя любовнику неторопливо гладить ее шелковистую кожу и иногда оставлять на ней неспешные легкие поцелуи. - Сейчас я не уверена даже в том, любила ли я Стефана. Тогда мне казалось, что да. Но время прошло, и я перестала по нему скучать. А Тайлер? - глаза вампирши вспыхнули от удивления. - У нас был такой бурный роман! Я не могла без него и минуты прожить, все казалось таким… серьезным! И чем это закончилось? - Вот по кому я не буду скучать, - низко прорычал Клаус, прикусив ребра женщины под грудью, как дикарь, - так это по Тайлеру! Кэролайн озорно фыркнула и оттолкнула его рукой, которая так и осталась в мужских кудрях, приятно их лаская. - У меня были парни, Клаус. О, поверь, я не собиралась ставить на себе крест и у меня за эти годы было много парней! - повернулась она, утопая в подушках и глядя на любовника с вызовом, будто изо всех сил пыталась убедить его в том, что у нее все просто отлично. - Но с годами возникали новые сложности. Вампиры в Мистик Фоллс с уходом братьев Сальваторе перевелись, а кто еще захочет связаться с чудовищем вроде меня, да еще и обремененным двумя детьми? Ведьмы и оборотни ненавидят вампиров, а люди - боятся. Последний мой парень был человеком, но я не могла больше встречаться с людьми. Кэролайн улыбнулась, в задумчивости не замечая, с какой очевидной потребностью ее пальцы тянутся к лицу Клауса и изучают его. Перевернувшись на живот, мужчина смотрел на женщину неотрывным взглядом, расслабленно слушая историю ее жизни без него. Он думал об ее последних словах, сказанных перед тем как он пошел на смерть, о том что она никогда его не забудет. Она говорила о бывших любовниках с легким чувством сожаления, а иногда даже без него, а больше всего вдохновляло первородного то, что она прямо сейчас лежала в его постели. Возможно, она даже сама не отдавала себе отчета в том, что выполнила то давнее обещание. - В конце концов для нас имеет значение только семья - тебе ли этого не знать, - Кэролайн взглянула на Клауса строго. - Наши любимые уходят, наши друзья умирают или выбирают жизнь, в которой нас нет, и только семейные узы никогда не рвутся. Вы с братьями и сестрами столько раз оказывались на грани войны, переживали бесконечные предательства и потери, но перед лицом общего врага всегда действовали заодно. И вы любили друг друга, даже когда люто ненавидели! С этим не поспоришь. Уж сколько раз Элайджа и Ребекка прощали Никлауса за лишение их жизни и свободы, и не сосчитать. Даже Коул, которого сердечная привязанность почти не связывала с семьей, поддержал их в трудную минуту. И Клаус знал, даже в мгновения, когда от ярости и переполнявшей обиды вонзал в их сердца клинки, что делает это из любви - в противном случае вместо ножа, дарующего длительный сон, он бы использовал лишающий жизни кол из белого дуба и равнодушно смотрел на улетающий в небо пепел. - Поэтому ты должен сообщить своим родным, что жив! - сердитое заверение Кэролайн шло вразрез с убеждениями Никлауса. - Ты просто не можешь сидеть и прятаться здесь. Коул, Ребекка и Хоуп имеют право знать, что ты вернулся! - Не впутывай в это Хоуп, - почувствовав небольшое раздражение, Клаус сел, резко потеряв благодушный утренний настрой. Он представил свою дочь: к ней со всех сторон тянули когтистые лапы бесы, нарисованные на его полотнах - убийцы, которых он наплодил своими поступками за свою прошлую совсем не праведную жизнь. Ему это не нравилось. - Почему? - глаза Кэр возмущенно сверкнули. - Она так рано лишилась обоих родителей, оплакивала тебя, скучала столько лет. Ведь ты же не думаешь, что она тебя забыла? А если бы ты считал, что она умерла, хотел бы знать, что она вернулась к жизни?! Никлаус посмотрел на Кэролайл почти с ужасом. Лежащая на роскошной постели, обнаженная и красивая, она сейчас была похожа на дьяволицу во плоти, искушающую его сделать то, чего он отчаянно желал и с чем, тем не менее, не мог согласиться. - Нет, Кэролайн, нет! - он раздраженно вскочил и отвернулся спиной, борясь с подступающим гневом, который никогда не умел хорошо контролировать. - Я не затем вернулся в этот мир, чтобы испортить все! - Но ты уже испортил, - безжалостно продолжала вампирша, ее звонкий голос приближался, звенел в нагретой тишине старого, пахнувшего сухим деревом и красками дома, проникал под кожу и неприятно цеплял нервы. - Ты ворвался в мою жизнь и перевернул ее. Очнись, Клаус - я лежу в твоей постели, голая! Ты думаешь, после этого ничего не изменится?! И твои мифические враги не нагрянут в Мистик Фоллс, чтобы расправиться со мной?! - Замолчи, - простонал он, отворачиваясь от настырной и прямолинейной девицы, рушащей его чувство счастья, которое едва успело наклюнуться впервые за столетие. Наверное, дьявол посчитал, что семидесяти лет страданий недостаточно за тысячу лет зла. Сегодня утром Никлаус был умиротворен, как никогда, и что теперь?.. Сейчас он почти ненавидел Кэролайн за ее жестокие правдивые слова. - Когда ты написал на картинах свое имя, тебя совсем не заботило, что будет со мной! - Прости! - прорычал он с негодованием, которое с трудом походило на раскаяние. - Прости?! - возмущенно вскричала Кэролайн, преследуя Никлауса, пулей вылетевшего из спальни. - И это все, что ты можешь мне сказать?! - Я… я не думаю, что на это имя обратит внимание кто-то, кроме тебя… - Кто ты и что сделал с Клаусом Майклсоном, которого я знала? - сердилась Кэролайн, не замечая, как сильно звук ее визгливого голоса ранит и заводит дремавшего внутри Клауса первородного убийцу. - С чего для тебя вдруг стала важна безопасность твоих родных? Когда это ты боялся за кого-то, кроме себя? - Это случилось тогда, когда у меня родилась дочь!!! - резко развернувшись на пятках, Никлаус прорычал это Кэролайн в лицо, так что на миг она испуганно открыла рот и отшатнулась. Но не успокоилась. - Послушай меня, Ребекка еще жива. Уверена, она захочет поделиться с тобой своими достижениями, показать своих замечательных детей, еще хоть раз увидеть брата! А Коул? Ты никогда особенно не любил его, но разве он не заслуживает знать, что его семья вновь может воссоединиться, хотя бы частично? А Фрейя? Твоя любимая старшая сестра, которая столько сделала для тебя и для защиты твоей дочери, и которая снова осталась одна, когда ты и Элайджа решили уйти. Сейчас ей должно быть очень много лет, и она наверняка будет рада увидеть тебя перед смертью. - Подняв ладонь, Кэролайн приложила ее к груди мужчины напротив сердца. - Хочешь, я позвоню им сама? Глаза Никлауса от ужаса округлились. - Ты знаешь телефоны моего брата и сестер?! - потрясенно выдохнул он. - Нет, но наши ведьмы без труда отыщут их с помощью любой твоей вещи, - дерзко заявила Кэролайн и схватила лежащую на столе кисть, испачканную высохшей кровью. Она потянулась к голове мужчины и без предупреждения вырвала его волос, заставив Клауса злобно зашипеть. - Это подойдет. - Хватит! - теперь первородный вампир был по-настоящему зол. Ярость кипела в нем, огнем расползалась от груди до кончиков пальцев, туманила голову. От нежных чувств к Кэролайн в сердце не осталось ничего, кроме опустошающей черноты, ненависти и разочарования. Он был готов почти на что угодно, лишь бы заткнуть ее стервозный рот. - Хватит?! - наступала она, не замечая надвигающейся бури. - Я остановлюсь, только когда ты перестанешь вести себя, как ребенок! Спрятался тут, прикрылся чужим именем, придумываешь неправдоподобные отговорки, лишь бы не встречаться лицом к лицу с теми, кто тебя любит! - Прекрати, Кэролайн!!! - заорал он в лицо несносной женщине, в последнем отчаянном усилии пытаясь не сорваться, а вразумить ее. Его рука поднялась и сжалась в кулак, дрожа, остановилась перед лицом вампирши. Его голос наполнился звериной яростью: - Я пытаюсь защитить вас всех!!! - Если бы ты был поумнее, то понял бы, что защитить кого-то можно, только находясь рядом, - спокойно выдержав приступ гнева гибрида, выплюнула в его лицо Кэролайн. И в эту минуту так сильно напоминала его отца, что Никлаус сломался. Мгновение он смотрел на женщину, которую так долго и безответно любил, а теперь, чувствуя жжение слез в своих глазах, понял, что снова ошибся. Он был одинок раньше и останется таким навсегда. На этом свете нет больше никого, к кому бы он стремился и с кем хотел бы разделить минуты радости. Он был во тьме… и для него уже не существовало исцеляющего душу света… Взрычав от боли, Никлаус отвернулся, ненавидя слезы, бегущие из его глаз, ненавидя собственное бессмертие, принесшее ему одно только горе за тысячу лет. Ненавидя Кэролайн, так легко растоптавшую ростки его робкой надежды на спасение; возможно, и на счастье. - Ну что ж, - деловито, будто ничего плохого между ними только что не случилось, заявила Кэролайн, нарочито громко шествуя к входной двери. Она уже была одета. - Если этого не можешь сделать ты, я сделаю это за тебя. Нужно нести ответственность за свои поступки, Клаус Майклсон, - она обернулась с вызывающим видом. - Начну с Хоуп: у меня есть ее номер, и я сегодня же ей позвоню. - Ты этого не сделаешь!!! - Никлаус прытко рванул к двери и перехватил Кэролайн за запястье, заставив ойкнуть от боли. - А то что? - гордо вздернула она подбородок. - Убьешь меня? Заставишь какую-нибудь ведьму связать меня заклинанием? Принудить меня ты не сможешь - в моей крови полно вербены! - Я хочу увидеть дочь, - Никлаус слышал, с каким жалким отчаянием зазвучал его голос, умоляющий, слабый. Но он был готов на все ради своего ребенка, даже вот так вот отвратительно унижаться, что претило самой его природе. - Но, прошу тебя, Кэролайн, не надо! Я ей уже достаточно навредил, она заслуживает счастливой, спокойной жизни без призраков из прошлого, несущих только смерть и разрушения. Я уеду сегодня же, и ты никогда меня больше не увидишь, только умоляю - оставь в покое Хоуп! - Чего ты так боишься? - прищурилась вампирша, и этот взгляд пронзал его насквозь, словно змея, вползающая в живот и кусающая изнутри. - Того, что она возненавидит тебя за то, что ты прятался тут целый месяц как трус? Или что она не простит тебя за очередную гору трупов ни в чем не повинных людей, которых твоя дочь, кстати, за свою жизнь ни одного не убила? Клаус тяжело дышал, в ужасе смотря на Кэролайн; ему на мгновение даже послышались стоны двух десятков людей из подвала, как напоминание об убийствах, которые он совершил со свойственным ему абсолютным равнодушием к чужой судьбе. - Ты прекрасно знаешь, Кэролайн - как только новость о моем воскрешении прокатится по миру, здесь выстроится очередь из желающих снова отправить меня в ад. - Ты сам виноват, что создал себе столько врагов! Где бы ты ни бывал - ты же как опустошающее торнадо, оставляешь после себя руины чьих-то жизней. Губишь целые семьи, убиваешь их любимых, родных. Ты не щадил даже своих братьев и сестер. Сколько раз ты вонзал в их сердца клинки? Почему ты считаешь, что после всего, что сделал плохого, ты имеешь какое-то право избегать заслуженного возмездия? Почему думаешь, что прятаться от врагов лучше, чем заявить о себе и встретиться лицом к лицу с последствиями своего зла? Почему твоя дочь - твоя плоть и кровь, рожденная от греха - заслуживает жизнь в безопасности? Клаус чувствовал, как шевелятся волосы у него на голове. Все его тело стало холодным, как будто он очутился в могиле. - Ты должен дочери отца, которого лишил ее, потому что был слаб! Ты просто обязан вернуть ей хотя бы одного родителя, даже если тогда тебе придется сражаться со своими многочисленными недругами, явившимися мстить. Ты ведь первородный гибрид, которого невозможно убить, - Кэролайн положила руку на плечо мужчины, словно обожгла настоящим пламенем. - Разве тебе есть, кого бояться? Все твои враги - как тараканы, которых ты легко сможешь раздавить, как делал это всегда. Есть только один, я знаю, - вампирша прищурилась. - Один, которого ты не можешь победить, потому что он сидит у тебя в голове. Майкл. - Что?.. - растерянно переспросил Клаус, это имя выбило у него почву из-под ног. - Майкл, твой отец. Он уже возвращался из мира мертвых. Смог сделать это дважды - сможет и еще. Как думаешь, что он сотворит с Хоуп, когда узнает, что она твоя дочь? Дочь самого ненавистного его сына? - Лицо Кэролайн покрылось огнем, заколебалось в горячем мареве и превратилось в ненавистное лицо Майкла. Его губы искривились в отвращении, из гнилого рта отвратительно потянуло могильным тленом. - Нет, - умолял Никлаус видение рассеяться. Животный страх прокрался в его сердце, ярость и желание защитить от чудовища дочь росло в геометрической прогрессии, забирая остатки человечности и превращая гибрида в обезумевшего от паники зверя. - Я пришел вслед за тобой, - издевательски ухмыльнулся Майкл. - Я никогда не оставлю в покое ни тебя, выродок, ни твоих детей. Я убью всех, кто тебе был когда-либо дорог! Я уже вырвал сердце твоей драгоценной Кэролайн! - Нет, - прошептал Клаус, чувствуя, как безумие охватывает его с ног до головы и заставляет каждую клеточку гореть. - Я найду и убью твое любимое создание - Марселя. И, конечно же, - выплюнул Майкл, - я доберусь до твоей дочери. - Не смей трогать Хоуп!!! - заорал Клаус отцу в лицо, приходя в неконтролируемое неистовство. - Твой отвратительный род должен прерваться, ушлепок! - Майкл развернулся к двери и потянулся открыть её. - Я знаю, где живет твоя дочь. Лондон - не такой уж и большой город… - Не-ет!!! - с рычанием Никлаус рванулся к отцу и дернул Майкла назад, швырнув того через всю студию. Сшибив по пути несколько мольбертов, старый вампир впечатался в стену, проломив штукатурку, и снисходительно ухмыльнулся окровавленным ртом, доказывая сыну, насколько тот слаб, тщедушен и безнадежен. - Я повешу ее вниз головой и буду смотреть, как она медленно истекает кровью, - проговорил он, смакуя картину расправы, и у Никлауса потемнело в глазах, демоны вырвались из тьмы и протянули когти к его мертвому сердцу, забирая из него последние капли разума. - Ты никогда этого не сделаешь! - прорычал гибрид и, молниеносно оказавшись перед своим ненавистным отцом, с наслаждением вонзил руку в его грудную клетку, нашел сердце и вырвал его, не сомневаясь ни секунды. В последний раз криво ухмыльнувшись, Майкл кулем повалился вниз. Тяжело дыша, Никлаус победоносно смотрел на кровоточащую плоть врага в своей руке. Тьма вокруг тотчас рассеялась, солнечный свет вернулся и озарил студию, окропленные алыми брызгами стены, согрел дрожащую от все еще бурлящей ярости спину гибрида. Чувство торжества было всепоглощающим… Но длилось оно ровно до тех пор, пока Никлаус не взглянул на своего слишком легко поверженного врага. Под его ногами, захлебываясь кровью и глядя на Клауса с удивлением в широко распахнутых глазах, корчилась Кэролайн. В ее груди зияла дыра, а прекрасные светлые локоны налипли на растекающуюся по полу багровую густую лужу. Перестав дышать, Никлаус в шоке смотрел на дело своих рук, и осознание самой страшной в его жизни ошибки медленно заполоняло мертвую холодную душу. - Кэролайн… - прошептал он в сумасшествии, падая на колени перед самой важной женщиной своей никчемной жизни. Жизни, которая уходила из ее глаз и забирала с собой его сердце. Он наклонился - его губы несвязно шептали звуки, которые не оформлялись в целые слова, его руки, дрожа, потерянно скользили по обнаженной коже лица, как будто могли остановить смерть, неудержимо ползущую снизу вверх, превращающую его любимую в застывший синеватый труп. - Нет… - взмолился он всевышнему, в которого давным-давно не верил. - Нет, нет, нет, - умолял он, хватая лицо и заставляя Кэролайн смотреть на него, словно мог удержать ее рядом с собой силой воли. - Нет!!! - заорал он в отчаянии, когда из ее глаз исчезли последние признаки жизни, и она ушла, оставив его одного в одинокой пустой бесконечности бытия, оставила его вечно страдать от того, что он натворил. - Нет!!! - он не хотел в это верить. Вскочив, первородный вампир выместил кипящую злобу на всем, что попадалось на пути: мольберты летели в стены и разбивались на щепки, миски с засохшей человеческой кровью вдребезги разбили окно и замусорили осколками стекла сухую лужайку. - Нет!!! Нет!!! Нет!!! В конце концов силы оставили его. Рыдая, Никлаус упал на колени в каком-то углу, съежился на полу и обнял колени руками, не в силах смириться с потерей. Он плакал, как ребенок, отводя глаза от лежащего у дальней стены тела, отворачиваясь от собственных покрытых кровью рук. Он был абсолютно, безутешно безумен. - Клаус? - чья-то рука осторожно легла на его плечо, чей-то добрый, знакомый голос звал из темноты. Вампир лишь покачал головой, пряча лицо в коленях и не желая открывать глаз. - Клаус, приди в себя! Что происходит? Он, наконец, узнал голос. Требовательный, наполненный испугом и искренним сопереживанием, он был так похож на голос живой Кэролайн. Только вот разве это могла быть она? Он в раю? Или для нее нашлось место рядом с ним в его Чистилище? - Вернись ко мне, - просила она, и Клаус поднял голову, ища путь к своему спасению из окружившего наяву ада. - Клаус! - теперь голос звучал сердито, а следом что-то ударило его по лицу. Пощечина была настоящей - физическое ощущение вернуло разум мужчины в реальность. Он распахнул глаза. Перед ним на корточках сидела Кэролайл и встревожено искала его взгляд. Она была живой, невредимой, прикрытой простыней, обернутой над грудью. Взор Никлауса резко метнулся к противоположной стене, где на полу не оказалось ни багровой липкой лужи, ни мертвого тела - только кисти да щепки. Испуганно подняв ладони, он не нашел на них следов крови. Дьявол всех подери - все, что он пережил, произошло лишь в видении. - Что с тобой? - ладонь Кэролайн прижалась к его дрожащему мокрому лицу. - Я рассказывала тебе о себе, и вдруг ты вскочил как бешеный и стал крушить все подряд. Он смотрел в ее глаза, потому что страшился наткнуться обезумевшим взглядом на одно из своих полотен и вспомнить о чудовищах. Он смотрел в ее глаза, боясь моргнуть, боясь даже дышать. - Я ушел из ада, - хрипло сознался он сорванным криком голосом, - но ад не ушел из меня… Кэролайн взглянула на одну из уцелевших картин, и Никлаус сглотнул, увидев в ее лице понимание. Кэролайн всегда прекрасно знала об его внутренних демонах и не лгала себе и ему, кто он такой. И теперь наглядно убедилась в существовании тьмы. Тьмы, которая иногда вырывалась наружу сквозь его контроль и которая теперь стала настолько огромной, что грозила поглотить весь его мир, не оставив и крохи света. - Так ты был в аду… - А ты думала, такие как я обретают покой? - усмехнулся он жалко. Только что пережитый кошмар не оставил его до конца, он крутился в мыслях, не позволяя вампиру расслабиться даже от осознания, что Кэролайн осталась жива. На этот раз. - Ты видел там этих чудовищ? Никлаус на секунду прикрыл глаза: он даже не представлял, какими словами можно описать то, что он испытал по ту сторону жизни. - Нет, - шепотом объяснил он, глядя на свои руки и силой мысли пытаясь заставить их не дрожать. - Дорогуша, чудовища меня бы не напугали! Я видел там нечто иное: отца и мать, Элайджу, Ребекку, Хейли и Хоуп… - Но Хоуп и Ребекка не умирали, - заметила Кэролайн с удивлением. - Меня окружали те, кто был дорог мне при жизни. Они приходили бесконечной чередой, твердя о том, что я творил и каким был чудовищем. Они сердились на меня за боль, которую я им принес. Они не останавливались… пока я не убивал их, чтобы они заткнулись. Я делал это снова. И снова. И снова. - Клаус посмотрел на Кэролайн взглядом, полным муки и злых слез. - Ты тоже была там… Глаза вампирши испуганно расширились. Никлаусу сейчас было больно смотреть на нее: он все еще представлял ее мертвой в углу этой комнаты. Как может он быть уверен, что в следующее видение он не нападет на нее по-настоящему? - Я убивал их своими руками столько раз, что потерял счет, Кэролайн! - хрипло прорычал он, ненавидя эти долгие семьдесят лет жестокости; он был равнодушным убийцей всегда, но только не тех, кого любит. - И этот кошмар продолжает преследовать меня наяву. Я не могу отличить галлюцинацию от реальности! - Мне очень жаль, - горестно прошептала Кэролайн, пытаясь погладить мужчину по лицу, не позволяя ему отворачиваться и прятать боль. Ей было трудно даже вообразить, что он пережил, но со свойственной ей добротой она сочувствовала его страданию. - Ты считаешь, я должен сказать дочери, что жив? - тихо спросил он, вспоминая все, что Кэролайн наговорила ему в том видении. Блондинка задумчиво на него посмотрела, прежде чем устроиться рядом на полу, спиной прислонившись к стене. - Я считаю, что у тебя есть право на выбор, - мягко объяснила она. - Не пойми меня неправильно, - взглянула она искоса, заранее извиняясь за то, что собирается сказать, - твое желание защитить дочь, оставаясь для неё мертвым, очень благородно. Но это не сработает. Ты не из тех, кто довольствуется малым - рано или поздно твоя натура потребует выхода. Ты захочешь больше власти, больше пространства, больше людей… Клаус, когда-то ты подчинил себе целый город! И поверь, в этот раз ты тоже недолго останешься незаметным, - она улыбнулась, - я же здесь! Клаус кивнул. Теперь он видел, что это действительно Кэролайн, а не кошмарное видение - по крайней мере, настоящая Кэролайн говорила бы именно так. Но как он может быть уверен в другой раз? - Так что я не собираюсь подталкивать тебя к какому-либо решению. Ты сам придешь к нему, - вампирша сжала ладонью запястье гибрида. - Твоя дочь - самое сильное сверхъестественное существо на этой земле, она единственный в своем роде трибрид со свойствами ведьмы, оборотня и вампира. Поверь, она сможет позаботиться о себе, даже если ты притащишь за собой свору врагов. К тому же, я могу предложить тебе очень простое решение проблемы - скрывающее заклинание. Некоторые наши ведьмы могут наложить его, и твое лицо станет другим для всех, кроме меня и тех, кому ты посчитаешь необходимым открыться. - Кэролайн наклонилась вперед: - Я живу под такими чарами уже семьдесят лет. Только сверхъестественные существа видят меня такой, какая я есть - люди же видят меня обычной: с годами стареющей, сейчас уже девяностолетней старухой! Признание было настолько удивительным, что дрожь Никлауса, наконец, улеглась. Его посыльный сказал, что картины купила дряхлая директриса, и воображение заставило первородного изумленно рассмеяться. - Первый же кол в мое сердце покажет, кто я на самом деле, - скептически молвил он, представляя лицо злоумышленника, шокированного его неожиданным воскрешением. - А ты до такого не доводи! - фыркнула Кэролайн. - Будешь вести себя хорошо - и никто не захочет тебя убить! Сделай это, если не ради себя, то ради тех, кто тебя любит. Однажды же ты это смог! - Как думаешь, Хоуп ненавидит меня за то, что я предпочитаю свежую кровь? Он не знал, чем жила его дочь эти годы, но помнил, как однажды, будучи лет десяти, с помощью магии она создала между ними видеопортал - как раз в тот момент, когда Клаус жестоко расправлялся с горсткой людей. Повсюду лежали обезглавленные трупы, он был весь покрыт их кровью, и увиденное напугало Хоуп, но даже тот случай не убедил гибрида пересмотреть свои взгляды на убийства людей. Теперь у него в подвале гнило около двадцати тел, и если он собирается когда-нибудь предстать перед дочерью, с этим стоило что-то сделать - не важно, твердила об этом настоящая Кэролайн или ее адов двойник. Белокурая вампирша поднялась, протягивая любовнику руку, вытаскивая его из темного угла на середину студии, где каким-то непостижимым чудом уцелела картина с ее лицом - в приступе исступления разрушив почти половину дома, Клаус не тронул ее портрет. - Не все могут пить донорскую кровь - и я, и Хоуп понимаем это, - признала она, а потом сложила два пальца маленькой щепоткой, - но ты мог бы быть чуточку сдержанней. Необязательно было всех их убивать. Нормальные вампиры пьют кровь, а потом просто зачаровывают своих жертв - думаю, такой уступки с твоей стороны было бы вполне достаточно. Никлаус ухмыльнулся, принимая это предложение как раздражающее по сути, но вполне приемлемое. Ради дочери он смог изменить многие свои плохие привычки - от еще одной он не развалится. - Ты не безнадежен, дорогой, - взгляд Кэролайн наполнился теплом, пальцы нежно скользили по витиевато выведенной на картине выдуманной фамилии. - Если бы я не верила в это, меня бы здесь не было. Улыбка Никлауса истаяла под тяжелыми взорами изображенных монстров, тянущих когти к свету, стремящихся беспощадно поглотить его. Пальцы мужчины все еще ощущали липкое тепло вырванного окровавленного сердца, глаза еще помнили, насколько видение было реалистичным. Он никогда не сможет быть полностью уверен, что в следующую секунду не слетит с катушек и не убьет единственную, кто дает ему силы сохранять свою человечность. Он был неуязвимым душевнобольным существом, потерявшим всех близких, пережившим семьдесят лет ада, который последовал за ним в этот мир и отравил его разум. Если он хочет Кэролайн безопасности, он должен оставить ее… Раньше Никлаус редко задумывался о чьём-то благе. Он думал, что заботится о своих братьях и сестре, но позже узнал, что его понятие семейных отношений было извращенным. Когда родилась Хоуп, он с рвением погрузился в отцовство, но и тогда не избежал многочисленных ошибок. Воспитание дочери ограничилось полутора годами младенческого возраста, затем он ненадолго возвращался к роли отца в её семь и пятнадцать лет, и так и не смог до конца определиться, сумел ли стать хоть в чем-то хорошим родителем. Но вот чему его научила дочь, так это самопожертвованию ради ее безопасности и счастья. Если он не способен исполнять родительскую функцию, лучшее, что он мог сделать для Хоуп, это позволить ей расти без него, отдать ее на воспитание более достойному человеку. Что он и сделал. С тех пор ничего не изменилось. - Кэролайн, - отвернулся он, совершая единственный правильный поступок, которому научился за тысячелетие, - у нас ничего не получится. - Что?.. - растерянно переспросила Кэр, решив, что ослышалась. - Я говорю, что ты должна уйти! - свирепо прорычал он, сжав руку в кулак, заставляя себя сосредоточиться на том, что должен сделать, а не на том, чего ему хочется. - Уходи и забудь, что я возвращался, дорогуша. Между нами все кончено! В помещении сразу стало на несколько градусов холоднее. Клаус чувствовал, как воздух электризуется невысказанным гневом, и просто ждал, когда Кэролайн даст ему ход. У нее была причина злиться, более того, Никлаус хотел, чтобы она взбесилась, чтобы накричала на него. Чтобы она снова возненавидела его. Так им обоим будет легче. - Ты хочешь сказать, - на выдохе начала она, неудержимо повышая голос от возмущения, - что битый час уговаривал меня только ради того, чтобы сразу бросить?! Ты хочешь сбежать, как делал это всегда, при первой трудности, потому что не знаешь, как с этим бороться?! Серьезно?! Он молчал - знал, что пауза не продлится долго, что Кэр еще не закончила. Он давал ей возможность самой осмыслить это и принять. - Клаус, это глупо! - она попыталась повернуть его к себе за плечо, но он зарычал на нее как зверь. - Глупо сразу сдаваться! В моей школе есть ведьма-психиатр, она работает с подобными случаями. Ты, конечно, не новичок-подросток, но и тебе, если ты решишься с ней поговорить, уверена, можно оказать необходимую помощь! Доверься мне. - Слишком поздно, дорогуша, меня уже не изменить, - раздраженно отказался он, ненавидя саму мысль о том, чтобы делиться своими личностными проблемами с какой-то неизвестной женщиной. У него уже был подобный опыт: Камилле О'Коннел понадобился не один месяц и недюжинная удача, чтобы Никлаусу захотелось открыть перед ней душу. Но и тогда он не сразу смог быть честен до конца - Ками клещами вытаскивала из него признания. Клаус не сомневался, что дважды войти в эту реку у него не получится, да он и не хотел. Он помнил, чем закончилась та игра: чудесная, добрая женщина трагически погибла. Он не собирался смотреть, как такая же участь постигнет Кэролайн. - Ты не можешь бросить меня вот так! - обиженно кричала на него Кэр, даже кинула кисти ему в спину, пытаясь заставить его повернуться. - Просто вышвырнуть, как твою… шлюху, сразу наутро?! Клаус, ты не такой козел! Поговори со мной! - Уходи! - закричал он на нее в ответ, приходя в ярость оттого, что она его не слушает. Ненавидя себя за то, что ему так сильно хочется поддаться своей слабости и отменить решение. Чтобы не уступить соблазну, он предпочел сыграть на самой темной своей стороне, не раз выручавшей его в моменты, когда ему необходимо было скрыть истинную боль. - Убирайся!!! - он развернулся, его глаза вспыхнули желтым огнем превращающегося гибрида. Веки стали чернеть, за губами отчетливо обозначились острые клыки, превращая лицо в маску осатаневшего зверя. - Пошла прочь!!! Кэролайн испуганно отшатнулась и с недоверием покачала головой. Половину минуты эти двое смотрели друг на друга - никто не желал уступать, - а затем Кэр сдалась. Ее обида была слишком глубокой, чтобы искать правду прямо сейчас. К тому же, по опыту она знала: если Клаус что-то решил, никто, даже она, не сможет его переубедить. Скорчив злую рожицу, вампирша исчезла, оставив после себя воздушный вихрь. Пару секунд Никлаус слышал, как она стремительно одевается в спальне, а потом хлопнула дверь, и дом опустел… Медленно черные веки гибрида стали нормальными, желтые глаза потухли и заблестели от влаги. Злость на самого себя затопила все его естество, она искала выхода, и это точно не были бы примитивные слезы. Яростно заорав, Никлаус метнул через все помещение полуживой мольберт, пробив насквозь стену. Придя в неистовство, он перевернул кровать и бросил в тяжелую портьеру тлеющее в камине полено. Ткань бодро занялась, огонь легко вскарабкался вверх, подсказывая первородному наилучший выход. Вскоре старый, едва отремонтированный дом полыхал, сжигая часть жизни, которую гибриду следовало никогда не начинать. Стоя в центре беснующегося пожара и любуясь делом своих рук, глотая вонючий черный дым, Никлаус пошел прочь без колебаний и сожалений. Мольберт попался ему на пути - в клубах дыма проходя через студию, Клаус об него споткнулся. Он поднял упавшую под ноги картину - это оказалось изображение с лицом Кэролайн, еще не тронутое огнем. Криво усмехнувшись, художник взял его с собой. Вскоре его блестящая черная Феррари, которую он заполучил с помощью внушения месяц назад, уносилась вдаль, в направлении, которое даже самому Клаусу было неизвестно…