***
— То есть вы хотите сказать, что моя любимая игрушка покончила с собой? -Ворд яростно сжала в ладони трубку своего смартфона, который еще немного и сломался бы пополам. Слышать такую новость она явно не желала. Мия была такой…стойкой, такой завораживающей, с ней было так приятно играть, видеть страх в ее глазах, чувствовать, как каждая клеточка ее тела дрожит от ужаса при виде ее — Катерины Ворд, Судьи, что стала палачом этой сгнившей школы. Когда она покинула гараж, она была полностью уверена в том, что к ней тут же рванут ее любимая подруга Рейчел Гарднер, а еще этот Зак, который за последние дни стал слишком общительным. Вроде даже завел друзей, благодаря той выскочке. Подруга, которая оказалась такой слабой. — Я хочу развлечься. Сегодня как раз будут проходить сборы, купите три билета. Деньги есть на моем счете, — Ворд отдала последние указания своей шестерке, после чего повесила трубку, продолжая думать о Гарднер. Как же она ее бесила! Нет, чтобы просто прийти к ней, попросить прощение за то, что та ее так унизила, да и еще перед доброй половиной школы, она сейчас будет грустить по умершей подруге, которая весьма ревнивая особа. Кто бы мог подумать, что за отрешенным лицом Мии при виде Зака Фостера, девушка была по уши в него влюблена, чем очень удивила Ворд. Все-таки полезно, когда тебе могут найти любую информацию о человеке, который учится в твоей школе, а плата еще и такая смешная — неприкосновенность. Единственная плата, за которую с нее готовы работать. Прикрыв глаза, Ворд тяжко вздохнула. « Маленькая девчушка трепетно выписывала буквы в тетради, стараясь изо всех сил. Сегодня она впервые сделала домашнее задание сама, не используя интернет и помощь матери, которая сейчас сидела в просторной гостиной и читала какой-то свеженький журнал про путешествия. Ее страсть. Единственное, что она любила в этой жизни. — Мааам! Мама, смотри, — Катерина стремительно настигла диван, после чего уселась рядом с мамой, которая даже ухом не повела, и начала щебетать, — Мам, я сделала домашнее задание сама! Мам, смотри! Я очень старалась! Показывая тетрадь, которая была исписана детским, еще не слишком аккуратным почерком, Рина с блеском в глазах ждала такой долгожданной похвалы, однако мама продолжала вчитываться в какую-то статью не очень популярного журналиста, пытаясь не обращаться внимание на свою дочь. — Мам, ну посмотрииии, — не выдержав, девочка сунула тетрадь поверх журнала, после чего на нее взглянули такие холодные серые глаза, от которых поджилки затряслись. — Катерина! Ты не видишь, что я занята! Тупица! Ты хотя бы посмотри на свой отвратительный почерк! Как ты вообще посмела показать мне такое позорище? Убирайся с моих глаз! — женщина бросила тетрадь куда-то за диван, устремив свой взор в еще недочитанную статью, а девочка, посидев еще немного, тихо всхлипнула и направилась в сторону своей комнаты. Единственного места, в котором ее не трогают. Ее мама, женщина красивая, но очень придирчивая и строгая, никогда не заходила в эту комнату, избегая пересекаться с дочерью даже на кухне. Ворд уже давно поняла, что она не слишком желанна для ее мамы, но она ее любит, и когда-нибудь та увидит, как она старается. Рине уже целых 8 лет. Она в младших классах, каждый день пытается завести и друзей, и теплые отношения со своей матерью. После развода с отцом девочки, женщина стала слишком холодной. Казалось, что семья держалась только потому что Катерина была маленькая, но когда та пошла в школу, семья распалась. Дети терпеть не могли Рину. Та была не как они, она была слишком надоедливой. Она всегда пыталась поиграть с ними, пыталась поддержать разговор даже если не знала темы, однако ее это не останавливало. И вот однажды всем это надоело. — Слушай, не хочешь сходить с нами в туалет, вызвать Кровавую Мэри? — высокая девочка с русыми волосами, лицо которой было покрыто веснушками, а серые глаза ехидно прищурились, смотря на Ворд, кончики волос которой были окрашены в малиновый цвет. Она всегда мечтала покрасить волосы, да и мама как-то не запрещала, она просто не обращала внимание. — А что, можно? — глаза Ворд загорелись в предвкушении чего-то захватывающего. Еще ни разу за все время учебы ее никуда не звали. Видимо она наконец-то произвела на девочек впечатление, раз те все же решили позвать ее, да и еще на такое мероприятие. — Конечно можно. Ждем тебя через 5 минут в женском туалете на втором этаже большого корпуса. Минуты длились неимоверно долго. Рина нервно теребила подол юбочки, которую ей когда то купила ее мама, еще такая добрая и теплая. С тех пор одежду она покупает ей редко, и то, на вырост. Взглянув на часы, на лице девочки расплылась улыбка, после чего та рванула с места, устремляясь к большому корпусу школы, где ее ждали подруги? Такое незнакомое ей слово, но она всем сердцем надеялась, что это слово приживется. И уже сегодня она сможет называть пару девочек из ее класса не просто одноклассницами, а подругами. Влетев в женский туалет, она даже и не заметила, что там пусто. Кабинки были закрыты, свет и вовсе не горел, но, может это часть призыва? Вызывают духов ведь в темноте? Послышался скрип и дверь, ведущая из туалета в коридор, с грохотом захлопнулась, в замочной скважине с характерным щелчком повернулся замок. — Эй, так и должно быть? –Ворд сделала маленький шаг в сторону двери, которая уже была закрыта на замок. Света не было, единственная лазейка, пропускающая свет из коридора, была замочная скважина. Внезапно послышался тихий хохот, после чего позади девушки послышались тихие шаги. — Знаешь, мы все думали, как же сделать так, чтобы ты отстала от нас. Ничего личного, — шагов стало больше, после чего в туалете резко зажегся свет и на девушку вылили ведро с белой краской. Она даже вскрикнуть не успела, как сверху тут же посыпались какие-то бумажки, перья и блестки, — Но ты уже достала всех. Навязываешься ко всем, пытаешься выглядеть умной, а в итоге просто дико бесишь. А теперь сделай улыбочку. Та самая русоволосая девочка с веснушками и серыми глазами достала свой телефон и сделала пару снимков, тихо и гадко хихикнув. Девочки, которые все это время стояли позади с пустым ведром из-под краски и пустым пакетом, в котором когда-то были перья. Секунда. И дверь в туалет распахивается, а за ней уже толпятся школьники, пытаясь увидеть все, что сейчас там происходит. Рина, пытаясь не плакать, медленно развернулась, после чего ее слух сотрясся громким смехом школьников, которые фотографировали ее и показывали на нее пальцами. Смахнув первые слезинки, она вырвалась из этой ловушки, пытаясь как можно скорее оказаться дома… — Да что же ты за дочь такая?! -мама Катерины стояла перед девочкой, тяжело дыша от гнева, — хватит меня позорить! Ты хоть понимаешь меня? Хватит! Господи, почему моя дочь такая тупица?! Она уже не просто кричала, она орала от гнева, смотря на свою дочь, которая с ног до головы была облита белой краской. А поверх всего этого, она была усыпана кусочками бумаги, ошметками перьев и блестками. Рина стояла и смотрела в пол. Внутри что-то оборвалось. Медленно развернувшись, она пошла в свою комнату. — Я обязательно вам отомщу! Вы скоро поймете, что со мной не нужно иметь дела, — девочка посмотрела на себя в зеркало, после чего едко рассмеялась.»Погибшая душа в живом теле
6 июня 2020 г. в 06:38
Этот день не был похож на все остальные. Не было теплого солнышка, которое освещало улочки, даря людям тепло, не было звонких птиц, которые вечно щебетали, перелетая с ветки на ветку. Ничего этого не было. Как по традиции, сейчас лил дождь, небо было затянуто тучами, а над головой иногда пролетали черные вороны, крича что-то на своем.
Почему-то в такие дни всегда пасмурно. Ни намека на лучший исход, только черное небо, гроза и порывистый ветер, который то и дело пытался вырвать из рук находящихся сейчас на улице людей. Черные зонты, черная одежда, черное небо. В этот день все было черным, кроме одной девочки. Мия не любила черный цвет, терпеть его не могла, и все это знали.
Мирно лежа в аккуратном коричневом гробу, который был как раз под размер девушки, она улыбалась, словно мирно спала, и вот-вот проснется. Но все знали, что этого никогда больше не случится.
Когда родители прибыли на железнодорожные пути, они сначала даже и не поняли, что это их дочь. Настолько все было окровавлено и изуродовано. Или они просто не могли смириться с той вестью, что дошла до них. Тщательно отмыв ее, мама нежно провела своей, уже сухой, рукой по ее щеке, роняя огромные горькие слезы. Она потеряла дочь.
Гроб был полузакрыт. То, что было ниже пояса, решили не показывать, ведь только родители знали, что поезд успел не только ее сбить, но и проехаться по ее телу, отрезав ноги и раздавив их. Море крови, море слез.
Пастырь читал какую-то привычную для таких мест молитву, а те, кто решил прийти проводить девушку в последний путь, лишь тихо плакали, пытаясь не думать о плохом. Что тут можно сделать? Подруга, одноклассница, просто хорошая озорная девушка покончила с собой, забрав с собой тайну, причину, по которой она это сделала.
Эдди тихо стоял возле Рей, пытаясь не смотреть на лицо своей подруги. Она как будто умерла, пропала из мира живых, отправившись на поиски своей подруги на том краю реальности. Мешки под глазами, впалые щеки, грустный взгляд и то, что печалило Эдварда больше всего — тусклые, мертвые глаза. Ее прекрасные голубые глаза, которые можно было сравнить с ярким голубым небом, с водной гладью, теперь не источали жизнь. Она будто бы и не жила вовсе. Родители Рэй лишь молча покачали головами, услышав новость о том, что ее подруга скончалась. Ничего больше и не ожидалось, ведь им было не очень-то и интересно, что происходило в жизни дочери. Возвращалась домой? Прекрасно! Она уже взрослая.
— И пусть ее душа найдет покой в том мире, где она сейчас. Аминь! — пастырь тихо захлопнул свой небольшой фолиант, который уже заметно потрепался по краям, после чего поправил подол своего выходного черного платья и направился в сторону машины. Мокнуть под дождем он больше не намерен. Тело предали земле, он свою работу выполнил. Парочка особенно нетерпеливых тоже медленно, но верно начали расходиться, немного подрагивая под натиском холодного ветра.
Постепенно и остальные начали медленно расходиться, в последний раз смотря на счастливую девушку на фотографии небольшого монумента, который родители на скорую руку заказали у местного продавца ритуальных услуг. Тот лишь кратко ответил, что подготовит все в срок, после чего сбросил трубку, и вот уже спустя 1,5 дня эта небольшая гранитная плитка цвета кирпича с черными камушками красовалась над могилой девушки.
— Рей, ты… приходи, мы всегда тебе рады, — к девушке медленно подошла исхудалая женщина, очень напоминающая Мию, но уже намного меньше. В глазах застыла боль потери, а по впалым щекам и сгорбившемуся телу было понятно, что женщина все эти дни не смыкала глаз, пытаясь принять действительность.
Девушка попыталась выдавить из себя улыбку, посмотрев на маму Мии, но вышло это не очень. Взамен, она просто кивнула, а после вновь посмотрела на могилу своей подруги, крепче сжав ручку черного зонтика. Черный, она так его не любила.
Толпа из одноклассников, родственников, с которыми семья Мии никогда не общалась, парочка незнакомых ей подростков, которые, видимо, были ее друзьями, рассосалась, оставив девушку наедине с собой, дождем и могилой. Похоронная процессия не затянулась, поэтому сейчас она могла вдоволь наплакаться, хотя выплакивать уже было нечего. Все эти дни она не выходила из комнаты, рыдая в подушку, а после просто брала телефон и пыталась позвонить Мие на телефон, но «Абонент был недоступен». Принять ее смерть она никак не могла, вновь и вновь крича в подушку о том, что это неправда.
Зонтик медленно упал в сторону, подхваченный порывистым ветром. Уже через секунду он улетел куда-то в сторону, а девушка бесшумно упала на колени, сгребая в кулаки рыхлую землю. Влажная, липкая, она забивалась под ногти, местами резала ладони, но девушка все больше и больше сгребала в руках мокрую от дождя землю, смотря на улыбку на фото. Из глаз тонкой струйкой полились слезы, которые она даже не хотела стирать. Дождь, грязь на руках, коленках, тусклые глаза и счастливая улыбка ее подруги. Единственное фото, на котором она искренне улыбалась, ведь это фото сделала она сама, в конце 8 класса, когда Рей приперлась на День рождения к подруге с куском мокрого асфальта, ведь она так любила этот запах.
Она прекрасно чувствовала чей-то зоркий, прожигающий взгляд, и она прекрасно знала, кому он принадлежит. Человеку, которого она ненавидела больше всего на свете, тому, кто позволил ее подруге умереть. Зак уже 2 дня пытался заговорить с ней, пытался хоть как-то оправдаться, объяснить, что переживал за нее, но она игнорировала его, избегала, даже попросила Эди задерживать этого парня, чтобы тот больше не подходил к ней. Первое время все получалось, а после Зак просто врезал Эдди в нос, чем вызвал гнев завуча, и тот перестал задерживать этого назойливого парня, уступив ему дорогу.
Позади хрустнула ветка, потом еще одна. Звук падающих капель звонко начал ударяться по поверхности зонта, а после девушка и вовсе перестала ощущать мокрые бесконечные капли. Кто-то взял ее зонтик и теперь стоял над ней, скрывая ее от дождя.
— И все же нам следует кое — что обсудить, — после первого же слова девушка вздрогнула, моментально притронувшись к уже мокрому лицо и поспешно смазывая слезы. Зак все-таки достал ее. Достал там, где она уязвима, откуда она уж точно не уйдет, — Рей, прошу.
Девушка медленно обернулась к нему, посмотрев на него тусклым взглядом, пытаясь сказать, что ей пофиг, конкретно наплевать на него, на его всяческие попытки заговорить с ней, на то, что ему все еще нужна была ее помощь, ведь после смерти Мии он снова стал изгоем, потеряв Рей. Она пыталась выдавить из себя самые противные слова, пыталась хоть как-то унизить его сейчас, ведь только он виновен в том, что Мия мертва, но вместо этого она просто разрыдалась вновь. Тихо, не проронив ни звука. Только стояла и смотрела на парня, в глазах которого была боль и скорбь. Он каялся, она это видела, но ничего не могла с собой поделать. Потерять подругу было слишком больно, а ведь в тот самый момент она была с ним, такой счастливой, такой …свободной.
— Рей, я очень виноват в том, что мы опоздали. Я виноват в том, что Ворд все-таки добралась до Мии, а я ничего не сделал, но я пытался сделать все, чтобы эта дрянь не посмела тронуть те…- договорить он не успел. Звонкая пощечина врезалась в его забинтованную щеку, после чего боль моментально накрыла его, заставляя слезы брызнуть из глаз. Ожоги, они ведь до сих пор болят. Прошло уже больше 10 лет, а все его тело каждый день испытывает нестерпимую боль, с которой он привык существовать. Только в последнее время он по-настоящему жил, не существовал. Те мгновения, когда у него появились друзья, когда Рей начала проявлять к нему заботу и внимание. Если бы любой другой посмел бы причинить ему боль, он бы впал в ярость, избил бы до полусмерти этого нахала, прикончил бы его на месте, ведь никто не может прикасаться к нему, но в этот раз все было по другому. Его ударила она, та, что впала в его душу, та, которой он причинил боль, пытаясь защитить.
— Ты знал, где она и что с ней делают, — Рей, сглатывая слезы, выдавливала из себя эти слова. Боль разрывала ее израненное сердце, в котором по-прежнему находился Зак. Она полюбила его, но он ее предал, — если бы ты тогда сказал сразу. Сказал, что Мия находится у Ворд и, что та с ней делала ужасные вещи, мы бы…я бы успела ее спасти. Она бы не покончила с собой. Она столько терпела, а я даже не смогла ей помочь.
— Рей…- Зак сделал едва заметный шаг навстречу девушке, — Рина пыталась добраться до тебя. Разве ты не знала? Она хотела отомстить тебе за то, что ты опозорила ее в столовой, когда смогла отстоять беззащитную девушку. Мия просто оказалась не в том месте. Ворд пыталась добиться того, чтобы ты сама пришла к ней.
Рей молча смотрела на грязные кеды Зака, которые уже насквозь промокли под этим чертовым дождем. Он стоял без зонтика так долго, пока не прошла процессия, чтобы прийти и сказать, что Судье нужна была всего лишь она, а Мию она просто использовала? Он пытался ее защитить? Но предвидел ли он такой исход? Знал ли, что все зайдет настолько далеко, а его опека приведет к смерти лучшей подруги? Как много вопросов, на которые совсем не хотелось искать ответы.
Внутри было как-то пусто, больно, противно. Подруга, которая так внезапно ворвалась в ее жизнь, став тем самым дорогим, что может быть в жизни, так же внезапно ушла, не оставив ничего после себя. Ни ответа, почему она все-таки решилась, ни какого-либо знака. Рей медленно начала опускаться на землю. Больше ничего не хотелось, хотелось просто лечь, завернувшись в теплый плед и смотреть куда-то в пустоту, пытаясь прокрутить в мыслях все самые счастливые моменты с Мией, однако сейчас она была на кладбище. Вполне можно лечь и на уже полностью мокрую землю, которая теперь больше походила на грязное месиво.
— Рей… Рейчел. Я не знаю, как искупить свою вину перед тобой, но я сделаю все, чтобы ты отвлеклась от всего это, продолжила жить дальше. Я…- Зак лишь на секунду замолчал. Пытаясь собраться с мыслями, смотря на все еще плачущую девушку, — я хочу вновь видеть твои живые глаза, в которых постоянно возникают эмоции, хочу видеть тебя живой.
— Оставь меня, — последнее, что услышал Зак.
Все произошло слишком стремительно, но, в то же время все произошло словно в замедленной съемке. Рей, улыбнувшись лишь кончиками губ, упала на мокрую землю, издавая свой последний вздох.