***
Пожалуй, в тот день Намджун тренировался с неменьшим рвением, чем настоящий Чонгук. Физическая нагрузка отлично отвлекала от ненужных мыслей, так как требовала полной сосредоточенности и концентрации внимания. Намджун полностью отдавался распоряжениям тренера и учителя, стараясь выполнять все, что они говорили, превозмогая усталость. В результате, к вечеру он остался совершенно без сил. Зато все его тревоги и переживания ушли. Намджун чувствовал себя опустошенным и совершенно неспособным думать о чем-либо. И ему это нравилось. Приняв душ и переодевшись, он вышел обратно в зал, но, вместо того, чтобы идти домой, он опустился на пол и прислонился спиной к зеркальной стене. Свет был уже потушен, и освещался зал только лампами из приоткрытой двери в коридор. Намджун закрыл глаза и расслабился. Через пару минут он услышал осторожные шаги, и в зал вошел Чимин. Он немного постоял в дверях и спросил: — Ты чего тут сидишь в темноте? Намджун пожал плечами. — Не знаю. Просто тут так спокойно, когда никого нет. — Пойдем в общагу? — Чимин мотнул головой в сторону коридора. — Давай еще немного тут побудем, — попросил Намджун. — Мне надо набраться сил для перехода. — Как скажешь, — согласился Чимин. — Тут и правда неплохо. Он небрежно бросил сумку со сменной одеждой на пол и присел рядом с Чонгуком, а потом улегся головой ему на колени и растянулся во весь рост. — Разбудишь, когда твои силы восстановятся, чтобы идти, — шутливо проговорил он и закрыл глаза. Намджун принялся украдкой рассматривать его лицо. Было полутемно и тихо, ногами он чувствовал приятную тяжесть головы Чимина. Его мягкие черты лица еще больше скрадывались полумраком, темные ресницы подрагивали, а беспорядочно рассыпавшиеся волосы открывали бледный лоб и маленькое серебристое колечко в левом ухе. Его ровное, спокойное дыхание было еле слышно даже в окружающей тишине, и неожиданно Намджуну захотелось прикоснуться к чуть приоткрытым губам. И, лишь поймав себя на этой мысли, он осознал, что все те ощущения, что он испытывал рядом с Чимином — безопасность, спокойствие, умиротворение и полное доверие, желание быть все время рядом и страх в его отсутствие — можно было описать всего одним простым словом. И слово это было «любовь». Намджун немного знал о любви. У него не было ни любящих родителей, ни заботливых друзей, ни второй половинки. Намджун не мог с уверенностью сказать, что хоть раз в жизни был по-настоящему влюблен. Но почему-то ему казалось, что именно так должен ощущать себя влюбленный. Может, это говорили гормоны в его временно подростковом теле. А может за последнее время он поменял взгляд на многие вещи и теперь смотрел на них иначе, чем раньше. Но на секунду он позволил себе забыть все свои обещания о том, чтобы не злоупотреблять полномочиями, данными ему на время. Он медленно наклонился и почти невесомо поцеловал Чимина прямо в губы. Чимин распахнул глаза и сел так резко, что они с Намджуном едва не столкнулись лбами. Прижав пальцы ко рту, Чимин несколько секунд смотрел на него, а потом почти прокричал: — Ты что делаешь? Щеки Намджуна запылали от стыда. И чем он только думал? Что он натворил? — Извини, — заговорил он быстро. — Я просто… Не знаю, что на меня нашло. Мне просто захотелось… — Захотелось? — перебил его Чимин, и Намджун с ужасом осознал, что он злится. — Тебе просто захотелось? Поверить не могу… — Но что тут такого? — Намджун запаниковал и просто выдал первое, что пришло в голову. — Это просто дружеский поцелуй. — Дружеский, значит? — бросил Чимин и подхватил с пола свою сумку. — Ты серьезно? После всего, что между нами было, ты теперь несешь эту чушь? — Что? Я не понимаю… — Ну разумеется, — не дал ему закончить Чимин. — Можешь ничего не говорить. Мне все ясно. Решил использовать меня как запасной вариант, пока Тэхен тебя динамит? Прости, Гуки, но это слишком даже для тебя. Чимин развернулся и быстро вышел из зала. Намджун остался стоять. Мысли в его голове мелькали как в беспорядочно крутящемся на полной скорости калейдоскопе. То, что Чимин вот так уйдет сейчас, было невыносимо. Намджун должен был срочно сделать что-то. Он сорвался с места и кинулся вдогонку. Он поймал Чимина уже на улице — схватил его за руку, принуждая остановиться. Чимин дернулся, пытаясь вырваться. — Отстань от меня! Ты уже причинил мне достаточно душевной боли! Хочешь добавить еще и физической? — Прости, — Намджун разжал пальцы. — Пожалуйста, дай мне сказать… — Я не хочу тебя слушать! Чимин быстро зашагал по дорожке, ведущей в сторону общежития. Намджун поспешил за ним. — Я не хотел тебя обидеть, — попытался он снова. — Я прошу прощения. Это все из-за моего состояния. — Серьезно? — Чимин остановился, заглядывая Намджуну в глаза. — У тебя хватит наглости врать мне об этом прямо в лицо? Намджун выдержал его взгляд. — Я не вру, клянусь. Я… Я поцеловал тебя, потому что хотел. Потому что мне кажется… — Намджун запнулся, — кажется, ты мне нравишься. На несколько секунд воцарилась тишина. Чимин внимательно всматривался в Намджуна, но в его глазах больше не было злости. Только растерянность и непонимание. — Пожалуйста, — наконец начал он тихо, — Гуки, умоляю, если это розыгрыш, я прошу тебя, хватит. Я просто этого не вынесу… — Я говорю правду, — ответил Намджун. — Я так чувствую. Чимин еще некоторое время пытливо всматривался ему в глаза. — Значит, если я тебя сейчас поцелую, ты меня не оттолкнешь? — спросил Чимин еле слышно. Намджун молча покачал головой. Чимин подошел вплотную к нему и прошептал: — Плевать, даже если у тебя с мозгами не все в порядке, я слишком долго этого ждал. И он поцеловал Намджуна. Неистово и сильно, словно это был последний поцелуй на всей земле. Словно через минуту они должны были расстаться навсегда, чтобы никогда не увидеться вновь. Намджун чувствовал жар чужого языка и свое горячее дыхание, которое смешивалось с дыханием Чимина. Их поцелуй был похож на ураган, на цунами, сметающее все на своем пути. А потом он резко закончился — Чимин отпрянул и быстро отвернулся, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Как во сне Намджун услышал доносящийся издалека разговор, а потом мимо них прошли две ученицы школы, тоже, видимо, задержавшиеся допоздна. Они кинули пару удивленных взглядов в сторону парней, но ничего не сказали. Чимин снова повернулся к Чонгуку. — Надо уходить отсюда. — Пойдем ко мне. — Ладно, — согласился Чимин, — но только одно условие. — Какое? — Я хочу остаться на ночь. Намджун испуганно уставился на Чимина. — Я не… Не думаю… — Расслабься, — успокоил его Чимин. — Не собираюсь я тебя насиловать. У тебя же две кровати. Мы можем спать по отдельности. Но я хочу остаться. Ты не имеешь права отказать мне хотя бы в этом после всего, что ты со мной сделал. — Хорошо, — сдался Намджун. Он понятия не имел, о чем говорил Чимин. Они с Чонгуком никогда не обсуждали их отношения, и Намджун не думал даже, что они такие сложные. Что же случилось между этими двоими? Ответ на этот вопрос мог дать только Чонгук. Когда они оказались у комнаты №37, руки Намджуна так тряслись, что он, как и в первый день своего пребывания в чужом теле, смог открыть замок лишь с четвертой попытки. Как только дверь за ними закрылась, Чимин прижал Намджуна к дверце шкафа и снова начал яростно целовать его — Намджун не успевал даже отвечать. Постепенно поцелуи Чимина перешли на шею, и он повалил Намджуна на кровать, усаживаясь сверху ему на бедра. Все начинало выходить из-под контроля. Намджун уперся ладонями Чимину в плечи и проговорил, задыхаясь: — Чимин… Пожалуйста. Ты обещал. Нам надо остановиться. Чимин немного отстранился, чтобы посмотреть Намджуну в глаза. — Почему? По-моему, ты хочешь этого так же, как и я, — Чимин кивнул вниз, и только сейчас Намджун понял, что возбужден, и даже в свободных шортах это довольно сильно заметно. Намджуна затопило новой волной стыда. Господи, что он делает? Ладно Чимин — шестнадцатилетний подросток, который, видимо, давно влюблен в Чонгука. Но он-то — взрослый человек, ему почти двадцать пять. Еще сегодня утром он даже обнять Чимина не смел, ведь понимал, что он не его настоящий друг, а сейчас что? Как он мог позволить себе допустить такое? Как он объяснит это Чонгуку? Очевидно, все эти эмоции отчетливо отразились на его лице, потому что Чимин отодвинулся и уже хорошо знакомым Намджуну озабоченным тоном проговорил: — Ты боишься меня. Почему ты боишься меня? Раньше такого не было. У тебя никогда не было такого взгляда. Намджун лишь глубоко и часто дышал, стараясь успокоиться. — С тобой и правда что-то случилось, — прошептал Чимин, слезая с Намджуна и устраиваясь рядом. — Я до последнего не верил в это до конца, думал, это какая-то игра. Но это правда. Ты как будто не ты. На самом деле. — Я не притворялся, — подтвердил Намджун. — И я не врал сегодня. Все, сказанное мной, было правдой. Я никогда не врал тебе, — повторил он еще раз. — Но тогда почему мы не можем продолжить? — спросил Чимин. — Мы оба хотим этого. Я ждал этого целую вечность. Я хочу тебя, — Чимин снова потянулся к губам Намджуна, но тот отвернулся. — Извини. Понимаешь… Я не могу объяснить. Но если мы сделаем то, что ты хочешь, это будет предательством по отношению к одному человеку. «Человеку, которого ты на самом деле любишь», — чуть не договорил Намджун, но вовремя остановился. — Какому человеку? К Тэхену? — допытывался Чимин. — Нет, не к нему, — Намджун покачал головой. — Я знаю, это сложно, но я прошу тебя довериться мне. Я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Мне жаль. Чимин отодвинулся и откинулся на стену. Они некоторое время молчали. — Мне уйти? — спросил наконец Чимин. — Нет, — Намджун почти выкрикнул это, но потом исправился, — то есть, конечно, ты можешь уйти. Но я бы этого не хотел. Чимин наградил его долгим нечитаемым взглядом. — Мы… Мы можем просто побыть вместе? Просто рядом, — почти прошептал Намджун. Чимин не говоря ни слова перелез через него, оттеснил к стене и лег спиной к нему, прижимаясь всем телом. Намджун обнял его сзади, уткнувшись носом в колючий затылок. Чимин взял обнимающую его руку Намджуна и с силой вжал ее в себя. — Обними меня крепче, — попросил он. — Сожми так сильно, чтобы я не мог дышать. Ты причинил мне столько боли своей нелюбовью. Я хочу хоть раз испытать боль от твоей любви. Пусть останутся синяки, так даже лучше. Бог знает, сколько еще продлится твое помешательство. Может, уже завтра все закончится. И тогда я хотя бы буду знать, что это был не сон. Что это правда произошло. Чимин продолжал говорить что-то еще, но Намджун перестал слушать. Он до боли в ребрах прижимал Чимина к себе, а по щекам его катились горячие слезы, потому что он знал, что только что совершил самый подлый поступок на свете. Он дал человеку надежду, которой у него быть не должно.***
Намджун как обычно очнулся в междумирье. Сегодня им с Чонгуком предстоял долгий и серьезный разговор, поэтому он в нетерпение огляделся вокруг, ища глазами знакомую фигуру. Чонгук обнаружился в углу зала повторяющим конечную связку своего танца. — Интересно, то, что я тренируюсь тут, как-то повлияет на то, как я выступлю в реальном мире? — спросил он, но, не дождавшись ответа, заговорил о другом. — Прости, что в прошлый раз ушел не попрощавшись. Сам понимаешь, фокус с видеовоспроизведением куска жизни весьма энергозатратен. — Да, конечно, — Намджун рассеянно потер шею, прежде чем озвучить свою просьбу. — А ты можешь еще раз проверить того парня, Юнги? Мне тут неожиданно пришло в голову, что его могут обвинить в моем убийстве. Нехорошо получится, — Намджун нервно усмехнулся, хотя ничего смешного в этом не было. — Уже сделано, — Чонгук широко улыбнулся. — Я знал, что ты будешь переживать. Как по мне, так ты слишком уж чувствительный. Ну да ладно… Не волнуйся, никто твоего друга в тюрьму не посадит. Конечно, полицейские его допросили, но, когда установили время убийства, они пробили его по камерам. Они проследили весь его путь до дома. Даже если бы он бежал со всех ног, он не мог быть на месте преступления. Он вне подозрений. — Слава Богу, — Намджун с облегчением выдохнул. — Я так рад, что он в порядке. Чонгук слегка нахмурился. — Если честно, то не совсем. — Что ты имеешь в виду? — Он пьет, — пояснил Чонгук. — Все время. Видишь ли, я не могу просто разглядывать жизнь на земле так, как захочу. Своя для меня вообще закрыта, но почему-то я могу наблюдать за теми, к кому у тебя была эмоциональная привязка. Судя по всему, такой человек был всего один. Вот я и слежу за ним от нечего делать. И по ходу он совсем не в порядке. Алкоголь? Намджун задумался. Это кое-что объясняло. Он ни разу не видел, чтобы Юнги пил алкоголь. Он всегда отказывался, когда Намджун приглашал его в бар. И он так разозлился на Намджуна, когда тот все же вынудил его зайти туда. Возможно, именно это имел в виду Юнги, говоря о срыве. Вполне вероятно, что тяга к алкоголю была одной из причин, по которой он посещал психолога. И, похоже, смерть Намджуна заставила Юнги сорваться. — Вот черт, — проговорил Намджун. — Кажется, это и правда из-за меня. — Ну да, — согласился Чонгук — очевидно, выражение «ложь во спасение» не являлось его жизненным кредо. — Ты сам слышал, он винит себя. И, надо сказать, отчасти он прав. — Хватит, — прервал его Намджун. — Как ты можешь быть таким? — Я просто сказал правду, — Чонгук пожал плечами. — И кому от этого легче? — огрызнулся Намджун. — Лучше подумай, как ему помочь. Я пытался позвонить ему, но… Он видел мое тело в морге. Он ни за что не поверит в то, что ты — это я. Чонгук несколько секунд раздумывал. — Напиши ему письмо, — наконец сказал он. — Уверен, твой старый почерк сохранился и в моем теле. Расскажи ему о своих чувствах. Скажи, что он не виноват в твоей смерти, и что ты… — Чонгук замялся, — не знаю. Успокой его. Заставь его осознать, что ты сам хотел умереть. — Возможно, ты и прав. — Намджун одобрительно кивнул. — Приятно знать, что ты можешь не быть козлом. — Приятно знать, что ты можешь назвать меня козлом, — Чонгук улыбнулся. — А то иногда ты такой слащавый, что меня аж тошнить начинает. Намджун не стал продолжать этот спор. Они с Чонгуком были слишком разными, и поделать с этим было ничего нельзя. Но у них все еще было общее дело, а у Намджуна оставался важный вопрос, который необходимо было выяснить. И он не хотел тратить время на глупые перепалки. Он немного подумал, во что из произошедшего вчера с Чимином стоит посвящать Чонгука, и, решив, что чем меньше он пока знает, тем лучше, спросил прямо: — Что произошло у вас с Чимином? Чонгук удивленно взглянул на него. — С Чимином? А что с ним? Он мой друг. Наверняка, ты и сам уже заметил — он кого угодно задолбает своей заботой. Намджун подавил невольно проснувшуюся при этих словах злость и пошел напролом: — Он вел себя немного странно. Мне показалось, что он… влюблен в тебя? — полувопросительно закончил он. — А, ты про это, — Чонгук вздохнул, — да, есть такое. Какой же он все же прилипчивый… — Расскажи, что случилось, — попросил Намджун, ожидая, что Чонгук откажется, но, на удивление, он не стал возражать. — Мы с Чимином познакомились в тринадцать лет, когда только приехали в Сеульскую школу танцев. Нас поселили вместе, мы были новенькими, никого не знали… Естественно, мы очень сблизились. Мы вечно торчали вместе — вместе ели, гуляли, ходили на занятия. После того, как мы проучились год, и пришло время выбирать специализацию, я пошел на современные танцы, а Чимин на балет, но он и месяца не выдержал. Наши расписания сильно не совпадали, и он перевелся ко мне. Честно, меня тогда это начало немного напрягать, ведь было видно, что современные танцы ему не интересны… Но он говорил, что потерпит, лишь бы мы были все время вместе, как раньше. Чонгук замолчал и начал ходить по залу туда-сюда. — И что потом? — поторопил его Намджун. — Он мне признался. Хотя, мне все уже давным-давно было понятно. Мне было сложно не ответить на его чувства, все же, мы были очень близки. Мне нравилось целоваться с ним, нравилось то, как он обожал меня. Наверное, мне это просто льстило… — Так вы встречались? — Да нет. Я никогда не воспринимал эти отношения всерьез. Так, друзья с привилегиями, — поймав осуждающий взгляд Намджуна, Чонгук повысил голос, — что? Нам было по четырнадцать лет! Мы спали в обнимку и пару раз подрочили друг другу. Для меня это было развлечение на одну ночь. Я и не думал, что для него все это было серьезно. — Но для него было, — сказал Намджун. — Это еще мягко сказано, — Чонгук нервно закусил губу — очевидно, вся эта история была ему не так безразлична, как он хотел показать. — Он начал пугать меня. Я пытался отдалиться, сказать, что все кончено, но это было тяжело. Я постоянно срывался, потому что не мог отказать ему, когда он упрашивал меня. А потом появился Тэхен, и все стало намного хуже. Чонгук потер лоб и на несколько секунд закрыл глаза, словно вспоминая неприятное для него время. — Когда я сказал, что мне нравится Тэхен, и что я хочу с ним отношений, у Чимина вообще крышу сорвало. Он начал меня преследовать, лазить в мой телефон… Доходило до того, что он писал эсэмэски от моего имени, чтобы помешать нашей с Тэхеном встрече. Я тысячу раз говорил, чтобы он прекратил, переключился на кого-то другого, но он не слушал. Он лишь повторял, что никто не любит меня так сильно, как он. Поэтому мне пришлось пойти на крайние меры. — И какие же? — пересохшими губами с трудом проговорил Намджун. — Я сказал, что, либо он прекращает, либо я уеду, и он больше никогда меня не увидит, — ответил Чонгук. — Разумеется, я блефовал, но это сработало. Я предложил даже сохранить нашу дружбу, но только если он будет соблюдать некоторые условия. Он согласился. — Чонгук вздохнул. — Мы разъехались по разным комнатам. Он перевелся обратно на балетное отделение. Мы виделись только за завтраком и во время обеденного перерыва. Старались не оставаться наедине, а если и оставались, то не садились слишком близко. Никаких объятий. Никаких поцелуев. И никакого вмешательства в личную жизнь друг друга. Честно, я не думал, что у нас получится. Но Чимин справился. У Намджуна так перехватило что-то в груди, что он не мог говорить. Чонгук продолжал. — Наверняка, ему было трудно. Но он так сильно боялся потерять меня… Он превратился в образцового друга. Даже помогал мне добиваться внимания Тэхена. Он не дал мне ни единого повода подозревать его в его бывшей одержимости. И я привык. Я чувствовал такое облегчение, что убедил себя, что он преодолел это. И я заставил себя поверить, что ему так же легко, как и мне. — Но на самом деле это не так, — сказал Намджун и отвернулся. — Видимо, раз даже человек, который его не знает, заметил его чувства, — проговорил Чонгук. — Наверняка, ты думаешь, что я поступил плохо, но я никогда ему не врал. Я ничего ему не обещал. Он сам построил все те иллюзии. — Все равно ты поступил жестоко, — сказал Намджун. Внутри него разрастались злость и боль — такие сильные, что ему казалось, что они могут раздавить его своей чудовищной силой. Он просто не понимал, как мог кто-то отказаться от такого человека, как Чимин. Кто еще был нужен Чонгуку? Кто мог бы любить его сильнее? — Он был одержим, — возразил Чонгук. — Это были нездоровые отношения. В глубине души Намджун понимал, что в словах Чонгука есть доля правды. Но он вспоминал, как дрожал Чимин в его руках. Как он до боли сжимал руки Намджуна на своем теле. Как целовал его с неистовством обреченного человека. Он не мог даже приблизительно представить его муки — муки человека, который не может уйти и не может остаться, и вынужден вечно быть прикованным к объекту своего обожания не в силах прекратить эту боль ни на секунду. Видеть, как он влюбляется в другого, и страдать, не смея показать свои чувства. Разве Чимин заслужил это? Разве он был виноват в том, что его пылкое сердце приняло за правду то, что для Чонгука было просто развлечением? Обида, разочарование и жалость затопили сознание Намджуна. Но хуже всего была всепоглощающая, необъятная злость. Намджун ни разу в жизни так не злился. Он посмотрел Чонгуку прямо в глаза и холодно, жестко проговорил: — Ты — тщеславная, расчетливая, эгоистичная скотина, неспособная на любовь. Тебе и Тэхен нужен только ради престижа. И пусть он мудак, даже он заслуживает жалости больше, чем ты. — В голосе Намджуна звенела сталь, и мир вокруг начал трястись и качаться. Зеркала падали со стен, с жалобным звоном разбиваясь об пол. За ними открывался непроглядный мрак, но Намджун не обращал на это внимания. — Как ты мог заставить кого-то так страдать? Как ты мог отвергнуть того, кто был беззащитен из-за любви к тебе? Что за человек мог сделать такое? Гул и грохот вокруг нарастали. Чонгук начал испуганно озираться по сторонам. — Что ты делаешь? — прокричал он, хватаясь за голову. — Ты разрушаешь все, что я создал! Прекрати немедленно! — Я не хочу тебя больше видеть, — продолжал Намджун. — Убирайся из моей головы! — Ты не можешь! Ты живешь моей жизнью! Ты не имеешь права решать… — Вон! — что есть силы закричал Намджун. Раздался оглушительный треск, и все вокруг погрузилось в темноту. Больше рядом с Намджуном ничего и никого не было.