Делай как я

      Желание Намджуна сбылось — всю ночь он проспал без сновидений как убитый, а в шесть утра его весьма бесцеремонно растолкал Чимин.       — Вставай! Пора собираться, — проговорил он, широко улыбаясь, когда Намджун открыл глаза. — Ты такая засоня.       Намджун только страдальчески вздохнул и принялся выпутываться из одеяла.       Они с Чимином быстро позавтракали, попрощались с родителями Чонгука и, пообещав, что еще раз вместе приедут, покинули светлую квартиру, спустились на лифте вниз и направились на пляж.       Конечно, Намджун был не так уж воодушевлен насчет рассвета — в конце концов он все детство провел на побережье и видел их, наверное, целую тысячу. Но в те времена море было скорее врагом, чем другом: из-за него в приюте было сыро, а пронизывающий ветер продувал стены и окна насквозь. Песок на пляже казался серым и грязным, вечно голодные чайки оглашали окрестности неприятными криками, а в порту постоянно гудели грузовые корабли и баржи, наводя тоску на всех, кто их слышал. Но здесь, в Пусане, все было совсем по-другому. Все сияло новизной и чистотой. Пляж окружали красивые дома, а море лениво накатывало на белый песок свои темно-зеленые волны. Все вокруг дышало спокойствием и благополучием. Чимин и Намджун нашли место подальше от романтичных парочек, которые, несмотря на прохладную погоду, тоже пришли встречать рассвет, и стали ждать.       Было ветрено — морской бриз трепал отросшие волосы Чимина, и ему то и дело приходилось их поправлять. Намджун украдкой любовался его профилем, но тут внезапно его озарило: это ведь последний рассвет, который он видит в жизни. И тогда Намджун буквально впился глазами в горизонт, и даже крики чаек зазвучали звонко и радостно, будто подчеркивая торжественность момента. Немногим, думал Намджун, доводилось так осознавать конец собственной жизни. Немногим выпала возможность прожить свой день зная, что он действительно последний.       Солнце медленно поднималось из облачной дымки. Сначала были видны лишь разноцветные отсветы: желтые, фиолетовые и розоватые. Но вот первый луч расчертил небо, потом к нему присоединился второй, третий… Они золотом ложились на водную гладь, а она жадно ловила солнечное сияние, и словно разом проснувшись, заблестела так, что стало больно глазам. Облака на горизонте расцветали самыми разными оттенками, а от свежего ветра и недосыпа голова кружилась как у пьяного. Намджун глянул на Чимина — тот с приоткрытым ртом глядел на море. В его темных глазах плясали золотистые крапинки от солнечных лучей. Заметив, что на него смотрят, Чимин повернулся к Намджуну и проговорил полушепотом:       — Так красиво. Я никогда не видел такого удивительного рассвета. В нем как будто вся жизнь, понимаешь?       — Думаю, да, — Намджун кивнул, а затем, глядя Чимину в глаза, добавил, — мне надо тебе кое-что сказать. Кое-что важное.       Он долго обдумывал этот вопрос и принял решение еще до поездки. Он должен рассказать все Чимину. Он не заслужил вранья и недоговорок. Конечно, изменить ничего уже было нельзя. Но Намджун просто не мог оставить Чимина здесь с разбитым сердцем, когда настоящий Чонгук вернется и снова начнет относиться к другу по-старому. Это было несправедливо. Поэтому Намджун поймал выжидательный взгляд Чимина — ему очень хотелось взять его за руку, но он боялся, что это неуместно — и сказал:       — Я не Чон Чонгук. Думаю, ты и сам это уже понял. Мое настоящее имя Ким Намджун. И я попал в это тело случайно. Это немного сложно объяснить, но это правда. Чонгук сейчас в другом месте. Но он скоро вернется. — И, хотя было тяжело, Намджун заставил себя уточнить. — Завтра.       Чимин несколько секунд смотрел на него, но по его взгляду нельзя было прочитать эмоций. Затем он отвернулся и принялся внимательно изучать горизонт.       — Намджун… — наконец протянул он. — Я помню, тогда, после обморока, ты крикнул: «Намджун! Намджун!». А я еще так удивился, думал, откуда это взялось… Имя еще такое…       — Я тебе сразу не сказал, потому что ты бы все равно мне не поверил, — продолжил Намджун. — Но сейчас, после всего, после всех моих странностей… Ты можешь хотя бы попытаться представить, что я говорю правду?       Чимин крепко сжал губы и сложил руки на груди. Солнце уже наполовину встало, и все окрасилось радостным светом раннего утра. Из города доносилась музыка и шум проезжающих автомобилей. Народу на пляже прибывало, но Намджуну казалось, что их с Чимином от всего этого отделяет прозрачный пузырь, скрывающий их от чужих глаз. Намджун ждал ответа.       — Я тебе верю, — сказал Чимин по-прежнему не смотря на своего собеседника. — Ты совсем не похож на Чонгука. — Он наконец перевел на Намджуна взгляд и продолжил. — Чонгук много лет обожал Железного Человека, собирал с ним все, что мог достать. Но в пятнадцать лет он решил, что это отвлекает его от учебы. И тогда он просто собрал все, что у него было, и выкинул в мусорку. Совершенно хладнокровно.       Чимин повернулся к свету, и Намджун заметил, что в его глазах стоят слезы.       — Когда он сказал, что мы должны остаться друзьями, — говорил Чимин, — я не мог в это поверить. Я даже встал на колени, я умолял его не поступать так со мной, но это было бесполезно. Он ни слезинки не проронил. Никакого снисхождения. Просто поставил мне ультиматум. А что мне оставалось делать… — Чимин глубоко, рвано вздохнул, и голос его задрожал. — Я сам выбрал быть таким слепым. С того самого дня, как ты заменил Чонгука… Я чувствовал, что тут что-то не так. Человек не может так измениться. Чонгук всегда был несгибаемым, а теперь стал зависимым от меня. Нуждался в моей помощи. И мне… Мне просто нравилось то, как ты на меня смотрел. Словно я твоя единственная поддержка и опора.       — Так и было, — подтвердил Намджун. — Ты очень мне помогал…       — Но ведь это значит, — не слушая его продолжал Чимин. — Значит, что не Чонгук любит меня. И я целовался не с ним, и не с ним…       Чимин попытался засмеяться, но по его щекам тут же побежали слезы, и он заплакал. Намджун осторожно обнял его, Чимин уткнулся в его плечо и разрыдался еще сильней, вздрагивая всем телом.       — Тшш… Тише, — Намджун тихонько погладил его по спине, стараясь успокоить. — Ты очень хороший человек. Один из лучших, что я встречал за всю свою жизнь. Я влюбился в тебя за три дня, а до этого не любил никого целых двадцать пять долгих лет. И, если бы я мог остаться с тобой, но это невозможно.       — Почему? — проговорил Чимин сквозь слезы.       — Потому что мне надо вернуть Чонгуку его тело. Думаю, это случится сегодня ночью…       Чимин отстранился и вытер лицо длинным рукавом своей кофты.       — Расскажи мне все, — попросил он. — А то ведь, выходит, я целовался с незнакомцем. Это на меня не похоже.       — Для меня ты не незнакомец. — Слова Чимина больно резанули где-то внутри, но Намджун не показал виду. — Но я понимаю твои чувства. Я поступил нехорошо. Не надо мне было…       — Спасибо, что не позволил мне зайти дальше поцелуев, — перебил его Чимин. — Тогда я чувствовал бы себя просто ужасно.       — А сейчас ты что чувствуешь?       Чимин неопределенно пожал плечами:       — Это слишком невероятно. Не знаю… Разочарование, наверное… Немного страх. И еще, — Чимин улыбнулся горькой улыбкой, — чувствую себя неудачником. Даже вероятность обмена людей телами оказалась выше той, что человек, которого я люблю, ответит мне взаимностью.       Намджун опустил глаза. А чего еще он ожидал? Что Чимин признается ему в любви? Он ведь и правда совсем его не знает. Даже не видел его ни разу. Слабость Намджуна причинила ему боль, а как могло быть иначе… Намджун вздохнул и проговорил:       — Пора ехать на вокзал. Я тебе позже расскажу все, что хочешь знать.       Чимин молча кивнул, и быстро, не оглядываясь, зашагал по песку.

***

      Всю дорогу Чимин молчал. Устроившись у окна, он почти неподвижно просидел все четыре часа подперев голову рукой и задумчиво глядя на проносящиеся мимо пейзажи. Намджун представлял, какие мысли были в его голове, и искренне ему сочувствовал. Пару раз он даже попытался втянуть Чимина в какой-нибудь непринужденный разговор, но тот отвечал односложно и снова погружался в себя. На Намджуна он старался не смотреть.       Уже на вокзале в Сеуле Чимин наконец встретился с ним глазами и сказал:       — Думаю, нам лучше ехать в общежитие по-отдельности. Прости, мне трудно… Трудно смириться, наверное.       Чимин уже собрался уходить, но Намджун успел поймать его за руку прежде, чем он растворился в толпе.       — Подожди! — крикнул он. — А как же… Что, все вот так и закончится? Я обещал рассказать…       — Прости, — повторил Чимин. — Мне надо побыть одному. Я зайду вечером. Может быть.       Он мягко, но настойчиво высвободил руку и смешался с десятками спешащих куда-то людей — Намджун успел лишь пару секунд проследить взглядом его очень прямую спину.       Было около двух часов дня, и до вечера оставалась куча времени. Справедливо рассудив, что глупо в последний день жизни торчать в общежитии, Намджун решил погулять по городу. Он сел в первый попавшийся автобус, идущий в неизвестном ему направлении, привалился головой к стеклу и полностью погрузился в свои мысли, уставившись в окно.       За день он сделал почти десяток пересадок, не обращая внимания на номера и маршруты автобусов. Иногда он недолго брел по какой-нибудь маленькой улочке, разглядывая все вокруг, но потом неизменно возвращался на остановку, чтобы продолжить путь, словно за последние отпущенные ему часы он пытался успеть пройти все предназначенные ему дороги. Мысли его больше не скакали, сбивая с толку. Они плавно текли, будто река, берущая свое начало в его детстве. Намджун вспоминал свои самые ранние годы, приют, тетушек-воспитательниц и приходящих учителей, других мальчишек, таких же, как и он, брошенных и никому не нужных. Учебу в колледже, серое побережье Поханга и рыбный рынок рядом с портом. Совместные обеды с Юнги, работу в магазине, последний день своей старой жизни… Кто бы мог подумать, что все двадцать пять лет, что он прожил, можно будет уместить всего в несколько часов таких вот воспоминаний. И Намджун шел и шел…

***

      Когда он вернулся в общежитие, уже начало темнеть. Намджун чувствовал себя страшно уставшим, но в то же время удовлетворенным. Теперь все. Он сделал все, что мог.       Возле двери в свою комнату он обнаружил Чимина, сидящего прямо на полу. Намджун в недоумении остановился. Увидев его, Чимин быстро поднялся и проговорил:       — Ты где был? Я уж думал, не дождусь тебя…       — Мне показалось, ты не хочешь меня видеть, — смущенно ответил Намджун, нашаривая в кармане ключ-карту, и, открыв дверь, сделал приглашающий жест рукой, — заходи.       Чимин быстро прошел в комнату и сел на краешек пустующей кровати соседа Чонгука. Намджун устроился рядом на стуле. Чимин пару минут посидел молча, водя пальцем по узору на покрывале.       — Извини меня, — наконец проговорил он. — За то, что ушел сегодня. Я не хотел быть таким грубым.       — Не страшно, — Намджун чуть заметно улыбнулся. — Через такое сложно проходить, я знаю.       — Я просто подумал… — протянул Чимин, — ты ведь ничего плохого мне не сделал. Мне не за что на тебя злиться. Скорее, мне следует злиться на себя. За то, что позволил себе поверить…       Чимин не закончил фразу, а потом вскинул на Намджуна кажущиеся черными в полумраке комнаты глаза и попросил:       — Расскажи мне… Ну, про себя, и вообще… Что за история случилась у вас с Чонгуком.       — Придется начать издалека, — сказал Намджун.       Он принялся рассказывать. Про свой неудавшийся поход в бар, ссору с Юнги и встречу с грабителем. Выстрел, свою смерть, а потом осознание того, что он в чужом теле. Про ночные встречи с настоящим Чонгуком, их совместный план по поддержанию его тела в форме. Про их разговоры и ссору в конце.       — Значит, он все тебе рассказал про меня, — прошептал Чимин и закрыл лицо руками. — Ты, наверное, считаешь меня психом, да?       — Вовсе нет, — поспешил убедить его Намджун. — Я разрушил весь мир, созданный Чонгуком, потому, что не мог поверить в то, что ты способен на такое. Я понимаю. Любовь — это не всегда то, что ты можешь контролировать. Это нормально.       Они немного помолчали, думая каждый о своем. Потом Чимин проговорил:       — Я должен перестать. Перестать любить его. Все это больше не имеет никакого смысла.       Намджун медленно опустился на колени рядом с Чимином и взял его за руки.       — Ты — прекрасный человек, — сказал он. — Знаю, мои чувства для тебя ничего не значат, но я говорю правду. Ты заслуживаешь лучшего, чем любить того, кому на это плевать. Это очень тяжело, но тебе надо прекратить с ним общаться. Пока вы рядом, ты не сможешь его забыть. А он…       — Я ему не нужен, — печально проговорил Чимин. — Что поделать. Насильно мил не будешь. Теперь я понимаю.       Намджун крепко сжал маленькие ладошки Чимина в своих и слабо улыбнулся.       — Ты обязательно найдешь того, кто полюбит тебя так сильно, как ты того заслуживаешь.       — А ты? Что будет с тобой?       Намджун еле заметно пожал плечами и слабо улыбнулся.       — Я умру, как и должен был еще неделю назад. Попаду в другой мир, наверное. Или просто исчезну. Кто знает…       — Так жалко… — совсем по-детски протянул Чимин. — Получается, это ведь я должен тебя успокаивать, а не наоборот.       — Ничего, — Намджун успокаивающе похлопал Чимина по коленке. — Мне почти не страшно. Странно немного. Интересно, что там, на той стороне…       — Надеюсь, все будет хорошо.       — Я тоже.       На Сеул тихо опускалась ночь. Прямоугольник окна окончательно потемнел, и Намджун включил свет. Они с Чимином молча сидели друг напротив друга. Больше всего в мире Намджун не хотел его отпускать, но он знал, что должен. Здесь, под желтым светом электрической лампочки он как никогда отчетливо понял: это не его жизнь. Пусть в ней есть друзья, родители и любимое, важное дело, это все чужое. И в первый раз Намджуну захотелось хоть на секундочку вернуться в свою старую жизнь. Помириться с Юнги и в последний раз посидеть с ним на бетонных ступеньках их захолустного магазинчика. Прогуляться в очередной бар в Поханге, поставить пару новых синяков. Все это было знакомо и привычно. И сейчас он пожалел, что так неожиданно со всем этим расстался. Очевидно, фразу про то, что люди не ценят то, что имеют, придумали не просто так. Теперь он это осознал.       Время уже приближалось к десяти. Намджун вздохнул и заговорил:       — Думаю, тебе пора. Завтра у Чонгука конкурс. Ему надо выспаться.       Чимин поспешно встал и сделал несколько шагов к выходу, но остановился, не доходя до двери.       — А он… — начал он, неловко потирая шею, — знает, что мы…       — Нет. Я ему не говорил.       — Хорошо, — Чимин покивал головой. — Пусть так и остается. Не хочу, чтоб все стало еще сложнее.       — Что ж… Тогда прощай. — Намджун тоже встал и подошел к Чимину.       Тот крепко обнял его, и у Намджуна от неожиданности перехватило дыхание. Он не знал, было ли это объятие действительно адресовано ему, или Чимин просто хотел использовать последний шанс прикоснуться к Чонгуку. Это было неважно. Намджун точно знал, что он чувствует, и для него этого было достаточно.       — Я очень рад, что провел последние дни своей жизни с тобой, Пак Чимин, студент Сеульской школы танцев, — проговорил он, улыбаясь.       Чимин отстранился, улыбнулся в ответ и, открыв дверь, махнул рукой на прощанье.       — Спасибо тебе за все, — почти неслышно проговорил он и вышел в коридор.       Намджун стоял в дверях до тех пор, пока Чимин не скрылся на лестнице. Он ни разу не обернулся.       После этого Намджун медленно подошел к шкафу, переоделся в домашнюю одежду и лег на кровать не расправляя. Он боялся, что не сможет заснуть, а пить снотворное не хотел, так как знал, что это может сказаться на физическом состоянии Чонгука. Но, то ли сработала какая-то сверхъестественная сила, то ли банальная усталость, меньше чем через полчаса Намджун задремал. Он даже не выключил свет.

***

      Как и ожидалось, он попал в междумирье. Но в каком состоянии был когда-то красивый, уютный зал… Стены все в трещинах, которые криво забиты досками, зеркала расколоты, пол засыпан пылью и штукатуркой, в нем тут и там зияют дыры.       — Видишь, что ты наделал? — услышал Намджун и, повернувшись на голос, увидел Чонгука.       Он выглядел хмурым, руки были сложены на груди.       — Это все из-за меня? — недоверчиво проговорил Намджун.       — А из-за кого еще? Ты мне все тут разнес. Камня на камне не оставил. — Чонгук замолчал, а потом сердито добавил. — Ты хоть представляешь, каково жить в этой черной пустоте? Ты всех сил меня лишил. Я чуть с ума не сошел, пока не смог хотя бы так все восстановить.       — Извини меня, — виновато сказал Намджун. — Я правда не хотел. Не знаю, что на меня нашло…       — Вот именно! — зло выкрикнул Чонгук. — Я тоже ничего не понял. Да ты ведь Чимина знать не знаешь. С чего это такая эмпатия?       — Я просто его пожалел…       — Пожалел? А меня пожалеть ты не хотел? Это по твоей вине я тут оказался! Теперь, если я не пройду, это будет на твоей совести!       Намджун уставился в пол.       — Даже если мы сейчас будем ругаться, это ничего не изменит, — сказал он. — Я и так достаточно наказан. Я умираю, так что можешь быть спокоен. Больше я жизнь никому не испорчу.       Повисла звенящая тишина, но скоро ее нарушил вздох Чонгука.       — Ладно уж, — проговорил он. — Ты прав. Ты тоже прости. Я жутко перенервничал в этом дурацком месте. Не могу дождаться, когда они наконец меня вернут. Без обид?       — Без обид, — согласился Намджун, а затем добавил. — Я должен тебе сказать… Я ездил к твоим родителям.       — Что? — глаза Чонгука округлились. — Зачем?       — В моей настоящей жизни у меня не было родителей. Просто хотел узнать, каково это. Извини, что сделал это, не спросив тебя.       — Мы с ними вообще-то не очень ладим, — признался Чонгук. — Ну и как они?       — Хорошо. Только очень скучают по тебе. — Намджун улыбнулся. — Знаю, сейчас тебе трудно в это поверить, но они заботятся о тебе и желают добра. И учитель Ким, и помощник тренера, и Чимин… Ты всем им небезразличен. Тебе очень повезло, что тебя окружают такие люди. Ты будь с ними поласковей, ладно? Целеустремленность — это, конечно, хорошо, но нельзя игнорировать всех вокруг. Ты причиняешь им боль. И даже не понимаешь, как важно для тебя их внимание, пока его не лишишься. Поверь, я испытал это на себе.       Чонгук несколько секунд внимательно вглядывался Намджуну в глаза, а потом сказал:       — Что ж… Любой нормальный человек сказал бы: «Не учи меня жить мою жизнь», но доля правды в твоих словах есть. Нехорошо быть в ссоре с родителями. Думаю, после отбора я их навещу.       — Они будут рады, — Намджун улыбнулся.       Неожиданно темные дыры в стенах и в полу засветились белым светом. Намджун удивленно огляделся.       — Что это? — спросил он. — Это ты?       — Нет, — Чонгук покачал головой. — Это они. Они закончили исправлять свою ошибку. Пришло время вернуть все на свои места.       Свет разгорался все я ярче и ярче.       — Слушай, — Намджун замялся, — а ты случайно не знаешь… Ну, что там, за чертой?       — Прости, чувак. Эта информация надежно скрыта. Я не смог разузнать.       — Ясно… Может, так даже лучше.       Намджун уже почти ничего не видел — глаза застилала яркая сияющая пелена. Словно сквозь толщу воды он услышал голос Чонгука:       — Спасибо, что подменил меня. Удачного тебе путешествия.       Намджун попытался что-то ответить, но понял, что у него больше не было ни лица, ни рта, ни тела. Он превратился в чистую энергию. И ослепительный свет наконец поглотил его.