Двухцветное кино

Город кажется неожиданно чужим, старые, выученные на зубок, как четверостишие, улицы не прельщают ни своей атмосферой, ни затерявшейся между пеноблоками загадочностью. Вы прощаетесь скомкано, Хосок чувствует вину, однако все его мысли приклеены к Тэхёну, он над этим не властен, такие эмоции у нас совсем не под контролем. Ничего не говоря, выходишь из машины и скрываешься в подъезде, отсчитывая долгие три минуты, пока юноша не перестанет высматривать тебя в черноте, и машина не исчезнет практически беззвучно, легко прошелестев по асфальту прочь. Что-то в этом мегаполисе бесследно для тебя пропало, незаметно улизнув в первую попавшуюся сточную трубу, что-то изменилось безвозвратно, потому что как-то горько слышать свои одинокие шаги, как-то грустно брести, ничего не выискивая взглядом, просто брести. Не понимать, желаешь ли ты приближения цели, или же наоборот, пытаешься оттянуть встречу с ней всевозможными способами. Подходя к высокому помпезному зданию, проверяешь ещё раз место по карте и заходишь внутрь, капризно оглядываясь на бьющий отовсюду свет, к тебе тут же подпрыгивает швейцар, а ты отмахиваешься и набираешь номер на телефоне. На тебя находит повсеместное раздражение ко всему окружающему: к ни к чему не повинному цветку, стеклянным дверям и к колоннам, так пафосно отделанным под мрамор. Фыркаешь, опускаясь в кресло, телефон разрядился в самый неподходящий момент, в голове возникает мысль провести здесь остаток ночи, если не выгонят, но тот паренёк-швейцар слишком уж подозрительно на тебя оглядывается, придётся вернуться домой. Опять по этим пустым улицам. Глотаешь нежадно, как горькую микстуру от кашля, ночной воздух. Сомнительно, что она действует, так как хрипы лишь усугубляются. Закрываешь глаза и ждёшь подходящего момента, чтобы уйти. Наверное, он сейчас. — Я так и думал, что ты бесполезна, — раздаётся не низкий мужской голос прямо за спиной. — Сразу говорил им, что всё провалишь. Так что же ты, приноравливаешься к старой работе, Т/и? Чувствуешь, да, что вскоре придётся вернуться на улицу? — или всё ещё не время. — А ты с неё так и не уходил, продолжаешь «носить кофе» богатым боровам, пока госпожа не видит? — твоих губ слегка касается улыбка, прежде чем поворачиваешься и нагло оглядываешь собеседника. Одними глазами втаптывая его в грязь, надо сказать, что он платит в ответ той же монетой. — А ты всё также нагло врёшь. Давно не виделись, не так ли? — у высокого мужчины перед тобой тихий и успокаивающий голос, и это не просто видимость. Он может быть истеричной сучкой, но его натура словно тёплая нуга, такие люди как он тоже почему-то оказывались в вашем мире. Сюда заносит всех без разбора, никаких особых качеств никогда не требуется, чтобы провалиться в яму. — Лучше бы этого и дальше не случалось, — подходишь близко, доказывая глазами, в которых навечно чёртики поселились, что Т/и, всё ещё та же Т/и. На тебя никто не посмеет смотреть свысока, даже если в самом росте разница огромная. — Да ну, признай, что соскучилась по мне, — парень хватает девичье тело, разворачиваешься, пытаясь убежать, и пока вы боритесь, на лицах непроизвольно расцветают улыбки. — Джин, хватит! — сквозь смех выкрикиваешь, пока мужчина натягивает тебе на лицо капюшон и отрывает от земли. Зная, что теперь не вырваться, бурчишь: — А вот нормально-то меня никак довести нельзя было? — Хочу порадовать Хекён, — улыбаешься его формулировке, а он, должно быть, обзавёлся где-то рентгеновским зрением, чтобы это сквозь ткань уловить по одному твоему многозначному молчанию. — Хватит зубы скалить и вообще, чего это ты замолчала? — Да ничего, Джинни, — благодаришь про себя, что не тащит как мешок картошки, надрывается и на руках переносит. — Всё образуется, мужик, — шуточно утверждаешь после несколько минутного молчания, говоря о том, что лишь вам двоим понятно, а парень останавливается и практически сбрасывает тебя на пол. — Перестань, Т/и, ты не маленькая девочка, чтобы искать или уж тем более верить в романтику. Тебе ли не знать?.. «Действительно, мне ли не знать? Но он не счастлив в своей любви, я бы хотела, чтобы это закончилось. Неужели совсем никто из нас не заслуживает «хэппи энда»? Неужели, мы прокляты навечно в своих страданиях?» ~ ~ ~ — Джин прав, я жёстко напортачила, — сидишь в полутёмной комнате, вглядываясь в огни за окном, а Хекён, недавно проснувшаяся, смотрит на тебя с кровати. Она сейчас ещё больше похожа на кошку в этой позе и с горящими глазами из темноты. — Есть несколько вещей, против которых ни одна женщина не может пойти. Одна из таких вещей — это мужская дружба, она нам неподвластна и непонятна так же, как им наша. — Он моментально изменился в лице, как только услышал о Тэхёне, — а ты всё ещё на своей волне, прокручиваешь виниловую пластинку прошедшего дня, смакуя каждый скрип. — «Кое-что никогда не меняется», как часто любил повторять Тэхён раньше, — эта реплика возвращает в реальность резко, и не скрываешь удивления. — Ты с ним знакома? — девушка на кровати откидывается на одеяло, сквозь пальцы принимается рассматривать потолок. — К сожалению. Более того, я и с Хосоком слишком хорошо знакома. Точнее он со мной, мы знакомились только в одностороннем порядке, — присаживаешься к ней на кровать, прожигая своими глазами и требуя: — Расскажи, пожалуйста, — на что девушка только глубоко вздыхает, готовясь к тяжёлым объяснениям. — Почему бы и нет? — она бросает на тебя кошачий взор. — К тому же, думаю, самое время. Ты слишком сблизилась с ним, — прерывает жестом ещё не полившийся поток твоих слов и укутывается в одеяло, призывая присоединиться одним жестом под тёплую ткань. * flashback: воспоминания Хекён * — Нет лучшего дополнения к белому вину, чем красное, — имевший в то время в кои-то веки нормальный цвет волос Чон Хосок подавал девушке в прекрасном изумрудном платье бокал красного вина. Он нахально и смело улыбался, очаровывая сузившимися глазами Пак, что только стукнуло двадцать три. Зардевшись, девушка не замечала, как хищно и холодно милые глаза напротив изучают тело, что явно не менее эстетично зелёной тряпки. Хекён вернулась из Норвегии, в которой прожила вместе с матерью больше десяти лет. Её хранили подальше от мужского мира семьи, хоть Чимин никогда и не нарушал общения с младшей сестрой, они вместе создавали неслыханную ранее парочку любящих друг друга искренне и вечно брата и сестры. Пак вернулась в Корею на месяц, желая провести этот день рождения с братом, а в итоге осталась навсегда. Чимин, заметив, что мерзкий отпрыск Чона-старшего ухлёстывает за его сестрой, моментально напрягся. Этот Хосок был в то время тёмной лошадкой, появившийся будто из-под земли, никогда ранее не претендовавший ни на что в работе его отца, парень мелькал то тут, то здесь, влезая во все тонкости ядовитого общества. Он казался всем излишне наивным, на самом деле, наивным было общество. — Не делай этого! Ты никогда не была настолько глупой, чтобы поверить в сладкие речи какого-то мужчины! — Хекён кусала губы, притворялась, что слушает старшего брата, но это было не так. Она не понимала, почему никто не хочет поверить в их чувства. Хекён и Хосок были вместе уже пять месяцев, для неё — срок неслыханный, для него — затянувшаяся пытка. Их семья заключили на том банкете, когда они познакомились, «мирное соглашение». В мыслях Пак было связать жизнь с Чоном, обеспечив тем самым безопасность семье. А что было в мыслях Хо? Об этом позже. Хекён любила так, как может любить только долго созревавшая душа: пылко, страстно, нежно, словно управляемый огонёк на фитиле свечки. Одно дуновение — свеча затухнет, парафин затвердеет. Спустившаяся с небес принцесса и вынырнувший из ада Дьявол — та ещё парочка, захватившая умы каждого и каждой. Они оба взошли на сцену во время антракта, а когда кулисы разъехались, публике не оставалось ничего, кроме как рукоплескать новым актёрам, тяжело высчитывая в уме их возможности и пути развития сюжета на сцене. * flashback end * — Ты действительно полюбила его? — не вопрос, утверждение скорее, растерзавшее комнату на клочья света и тени. Из чего вообще ты сделала такие выводы? В её рассказе не промелькнули слова, выдававшие особенное отношение к Чону. Пак говорила размеренно, глухо, немного пренебрежительно, не глядя тебе в глаза. Её жесты и голос рисовали исключительно гордую натуру, но также мелкие упомянутые детали с неестественной улыбкой на лице кричали об их значимости. Она сама себя корила, что забыть их не смогла. Так бывает, когда мы нечаянно становимся искренними, а потом всю жизнь об этом жалеем и более никогда уже не открываемся. — Его можно либо ненавидеть, либо любить. Третьего не дано. Если этот мужчина появляется в чьей-то жизни, он станет в ней важным ключом для разгадки многих человеческих головоломок, более того, все последующие принятые человеком решения будут связаны именно с его появлением, — Хекён усмехается, прикрывая глаза рукой. Время порой становится осязаемым, тягучим, настоящим, до него дотронуться не составляет труда. Оно выражается в тикающих часах или в мурлыкающей луне. Честно, не важно, в чём именно оно выражается. Но неожиданно понимаешь, что всё же живёшь в его измерении, оно тут король, оно правит всем, его слова — закон, не нуждающийся в подписях. От девушки рядом исходит цветочный аромат, её шелковистые волосы в беспорядке создают картины на подушке, а ты вслушиваешься в мерное дыхание и пытаешься понять, чем оно отличается от дыхания Хосока. Почему оно не успокаивает и не усыпляет? — А что было дальше? — на твой нескромный вопрос Хекён спустила голые стопы на пол, всматриваясь в город, как ты ранее. — А дальше всё было очень просто. Мы уехали с ним на три дня из города, я и не подозревала, что Хосок перевернул ситуацию так, будто похитил меня. Условием стали некоторые важные документы. Отец никак не мог меня найти, Чимин рвал на себе волосы, но им пришлось отдать те документы. Мы были убиты в одно мгновение, я не могла смотреть в глаза родным, — она поднялась и направилась к окну. — Когда я проснулась с утра счастливая, ожидая увидеть его, возможно, застать спящим и полюбоваться этой картиной, никого не было. Он исчез, ничего не сказав, мне его встретить больше не удалось и по сей день. Через час дверь в комнату выломали. Знаешь, что я помню отчётливее всего? Опущенные руки и безнадёжность в глазах брата. Следующий образ: горящая щека от удара отца. Мы многое потеряли из-за моей глупости. И я решила больше никогда не становится обузой, уехала в Пусан. Возглавила бордель, к тому времени отец не выдержал и застрелился, всё свалилось на голову Чимина. Потом до меня слухами дошло, что я была способом для Чона добиться расположения собственного отца, которого он впоследствии убил, — ты лица не видишь, но тебе и не нужно, чтобы следующий вопрос сам по себе соскочил с языка. — Ты смогла разлюбить его? — правда ли ты ей этот вопрос задаёшь? — У меня в жизни всё довольно систематизировано, я знаю что, где, как и почему. А вот этого я не знаю…