Двухцветное кино

Иногда лучшие решения — это те, над которыми вы не ломали головы, которые неожиданно осенили вас, и вы тут же поддались им, не высчитывая все минусы и плюсы. Не знаешь, одним ли из таких было отправиться в квартиру Хосока без приглашения, но тебе это нужно. Нужно его увидеть и для себя всё окончательно прояснить. В голове что-то опять знакомо щёлкнуло и отворилась коробочка с цитатками Юнги. Это даже немного смешно, ты будто папку на компьютере открыла, но на самом деле просто привыкла, что бы ни происходило, спрашивать себя: «А что в этой ситуации сказал бы Мин?». И Мин из твоего личного компьютера всегда подбирал нужные слова, и никого не интересует, что он, возможно, в своё время другой смысл в них вкладывал. «Ты пытаешься всё просчитать на много лет вперёд, но это бесполезно, понимаешь? Когда-нибудь в твоей жизни появится что-то, что перевернёт её не просто вверх дном. Оно спутает юг с западом, но больше всего изменений придётся претерпеть лично тебе. Это будет похоже на всепоглощающий огонь. Потому что мы люди. Мы не умеем посредством любви себя обретать, мы с помощью неё себя только теряем. Но тебе настолько сладка будет эта потеря, что войдёшь в костёр и позволишь языкам пламени обуглить нежную кожу. «А что насчёт меня?» Малыш, я совсем другое, ты после это поймёшь. Я здесь, чтобы, когда ты сгорела, превратить тебя в феникса». — Получится ли у меня самостоятельно обернуться фениксом? — у Хосока головокружительно впечатляющий вид из окна. Неудивительно, ведь у него всегда всё по высшему разряду. Там внизу сотни огней, но они не манят по обыкновению, пугают скорее. Чон будет дома с часу на час, если повезёт. Ты, правда, ещё не решила для себя, чего желаешь больше: чтобы мужчина пришёл или чтобы ночевал сегодня где-нибудь в другом месте. Но ты же помнишь, что Хосок в любом случае сделает всё по-своему. Времени на раздумья парень не даёт и просто появляется в квартире. В его квартире. Застывает в проходе, заметив твою фигуру в темноте, отшатывается немного, и его рука тянется к штанам. Не знаешь, какой там перед тобой Хосок, но чувствуешь, что не лучший расклад на сегодня выпал. Он зол. Юноша ещё раздумывает, не видишь, как он внимательно по каждой твоей черте проходится, сканируя, ты-то прекрасно видна благодаря свету из окна. Он решает трудную задачу по тригонометрии, где выступаешь странной фигурой, для которой готовых формул не существует. Возможно, такой путь решения заведёт его в тупик, но Чон нажимает на выключатель и опускает руку. — Привет, — говорит приглушённо, рассматривая, как мило морщишься от яркого света. — Ты долго, — на мужчине усталость отпечаталась, будто в типографии лучшей её заказывали. Непривычно такого Хосока наблюдать: он мог сочиться яростью, взглядом убивать так, что реально хотелось сброситься из окна, только бы не под этой пыткой жить, он был рядом с тобой маленьким мальчиком, желающим просто много вкусностей и побольше обнимашек. Но даже тогда, когда он дни просиживал с бесполезными бумажками, прикрывающими его «бизнес», когда терял огромные суммы из-за глупых доставщиков или когда оказывался на грани краха, Чон всегда оставался идеальным. А теперь на нём несвежая мятая рубашка, волосы нечистые и глаза, в которых и отголоска вечного огня не осталось. — Зачем ты здесь, Т/и? — а, нет, показалось. Вот он — недобрый такой огонёк. Ёжишься, потому что перед тобой копия того Хосока, которого впервые встретила на вечеринке богатых мажоров. Ему плевать, кто ты, что ты, и, если ты что-то сделаешь не так, он просто раздавит тебя, словно букашку. Обижает, потому что ты действительно давно этого Хосока не встречала, а к подобным «приятным» свиданиям надо готовиться морально несколько часов. — Разве мне нужны причины, чтобы прийти? — Хо, не оборачиваясь, в свою комнату идёт, так что у тебя выбора нет, приходится за ним следовать. — Тебе всегда нужны причины. Но в этот раз я просто не хочу их знать, — вы можете припомнить то чувство, когда неприятный осенний дождь застаёт вас и заливается за шиворот одежды? Когда он вдруг решил, что время ему пролиться, а вы спокойно шли домой, ловя последние тёплые деньки, и он пробирает вас до костей своими прикосновениями, отнюдь не блаженными, от них хочется убежать, спрятаться и переодеться. Вот тебе сейчас точно также хотелось свои чувства с себя снять, как промокшую одежду, желательно скальпелем. — Что-то ещё? — парень нарочито безразличен, отстёгивает кобуру, к которой ещё минуты две назад тянулся. Победа? Хотя бы живой точно сегодня останешься. — Зачем ты это делаешь? — а неприятно от его слов и действий, потому что, как это всегда бывает, подпустила человека непозволительно близко, мужчина же, не оценив, принялся разделывать тебя по частям, и ты не его ненавидишь, а себя, позволившую кому-то разобраться в самой без переводчика. У него на лице написано дёргающимися губами: «Правда не понимаешь или вновь обводишь меня вокруг пальца?». Чон в пользу второго склоняется и, грубо отодвинув тебя рукой, добирается всё же до ванной, тут же запираясь, потому что ему пора привести себя в порядок с помощью холодного душа, выбить глупые мыслишки из головы. Хотя, в голове ли они? В голове ли твой образ, мешающий быть вечно на недосягаемой высоте? Обидно, прежде всего, что ты его выбрала, что вот так решилась наконец-то выложиться перед кем-то, не скрываясь, практически с оголённой душой пришла, на которой только кружевное бельё, ничего не скрывающее, а тебя отпихнули, сказав, что не нуждаются в подобного рода услугах. Так больно бывает, только когда впервые за долгое время перед кем-то открываешься, когда в голове у себя уже построил тысячу ситуаций с этим человеком, когда у тебя на него реальные планы в жизни, когда ради него не в огонь, не в воду пафосно, а просто рядом, даже если придётся зарыть собственный мир на минус втором уровне. И это без преувеличений, просто знаешь, что для мужчины сделал бы, а он тебе в ответ ничего. Молчание да ненависть к самому себе за возможность поверить в счастье на краткий миг. Хосок выходит с более соображающей, но сырой головой, надеясь, что ты всё же ушла. А нет, не так просто. Решает по возможности игнорировать упрямый женский взгляд и сжатые губы, ты гордая, так что это терпеть не будешь и уйдёшь. Думает, что таким образом сможет себе обеспечить на сегодня долю спокойствия. Но о какой гордости тебе говорить? Её за вечер не осталось. Ты гордость сохранила, будучи пожираемой чужими сальными глазами сотни раз, но с душой-то так не выйдет, она единственного оголения не выдерживает и рвётся. — Просто позволь мне остаться, — его то ли смягчает твой шёпот в лопатки, то ли тот ему крышу сносит, однако не выгоняет больше. Хосок делает вид, что спит, позволяя сидеть рядом с ним, ощущать его тепло сквозь сантиметры воздуха и пухового одеяла. Хосок не в себе хотя бы потому, что волосы не высушил, так сразу и улёгся. Он всё ещё чуть-чуть надеется, что исчезнешь, словно иллюзия, но ты грубо заявляешь о своих правах на реальность. Касаешься руками его волос, ерошишь их, мужчина перехватывает девичью, но ты только этого и добивалась. — Не спишь всё же. Неужели сам Чон Хосок меня избегает? — недолго глядит в темноту, а потом вновь глаза закрывает. — Я просто хочу спать, — при следующем твоём касании к его голове вздрагивает, закусывает губу и молчит, пока перебираешь красные локоны в своих пальцах, а запах геля для душа и шампуня участливо разъедают корку твоего мозга. Если прощаешь человека после подобных действий, значит ли это, что просто до идиотизма добрая, пытающаяся разбираться в людях, или что Хосок поселился в твоём мире и безраздельно там правит? — Скоро кому-то из нас придётся уйти. Давай просто распрощаемся знакомыми, не уничтожая другого? «Знал бы ты, как я этого хочу!» У Чона волосы ещё не до конца высохли, поэтому его не особо радует, что на него сверху ещё доля воды льётся. И да, это его не радует не потому, что он не знает, как с этим справиться, не потому, что твои всхлипы, рвущиеся сквозь ладонь у губ наружу — новый вид биологического оружия, не потому, что эритроциты под кровью, управляя его руками, заставляют тебя к себе притянуть и успокаивающе гладить по голове. Он просто не любит воду. Твои слёзы Хосок воспринимает как «нет», и с утра ты его не обнаруживаешь. ~ ~ ~ В кабинете Пака только он сам, его сестра, грациозно устроившаяся на кресле, её вечная тень — Сокджин и Намджун. Последний чувствует себя очень не в своей тарелке, так как парень стал целью всех взглядов. Ещё бы — знаменитый хакер, вылезший из своей норы. — А ты симпатичный, — нарушает молчание Джин, и теперь все смотрят уже на него. Чимин скалится, Джун пытается глаза вернуть на место и не потерять челюсть, а Хекён, повернувшись назад, где стоял её подчинённый, убивает того взглядом. — Кхм, согласна. Не занят сегодня вечером? — однако девушка быстро берёт себя в руки и очаровательно улыбается Намджуну. — По-моему, госпожа, вы сегодня заняты, — Сокджин кладёт руку ей на плечо и сжимает. — Что-то не припомню, — Намджун всё ждёт, когда у кого-нибудь из них от напряжения отвалится улыбка, понимая, откуда у тебя это умение: растягиванием губ заставлять человека желать испариться. — Прошу прощения, голубки, но Ким сегодня занят со мной, — выдаёт Чимин, устало потирая виски, за что Намджун ему очень благодарен. — А теперь давайте к делу. Хекён, ты же обеспечишь меня своими людьми? — Конечно, а что насчёт ме… — Это всё, что мне нужно от тебя было услышать, идём дальше… Ты опаздываешь, жёстко опаздываешь, потому что проспала, уже предчувствуя, как тебя показательно разделают на шашлычок. — Это всем понятно? — вещает Чимин, показывая что-то на плане здания, когда врываешься в кабинет с тяжёлой одышкой. — Господин, — Пак даже злее, чем ты ожидала. Сузившимися глазами пришлёпывает к стене. — Причин спрашивать не буду, но и объяснять во второй раз, честно, не имею ни малейшего желания. Это же ты у нас вроде выбивала себе место главного карателя? — Я хотела насчёт этого поговорить, — произносишь твёрдо, хоть и сжимаешься от его гнева. Намджун заинтересован, он-то прекрасно понимает, о чём хотела поговорить, и одобрительно склоняет голову. — Выйдите все, — тон, которому перечить не осмелится никто в жизни. — Хекён, поезжай в отель, а вот Джин пусть подождёт за дверью, — говорит Чимин, видя, что его сестра собиралась оставить сумку. Она неодобрительно прикусывает щёку, но слушается. — Ну, что, Т/и? Что на этот раз? Знаешь, мы ведь не в игрушки тут играемся, чтобы так часто меняла правила? — Я не могу, — всё же отводишь глаза. История циклична? Перед ним вновь маленькая девчушка неоперившаяся, и её судьба в его маленьких руках. Чимин ожидал таких твоих слов, но ему от этого не легче. Он сам последняя мразь, позволившая неприкаянному подростку свалиться в этот ужасный мир. Ему бы стоило тогда тебя выпнуть отсюда к чертям подальше, да из головы молодой все дурацкие мысли выжить. Правда не факт, что ты бы тогда не пошла к кому-нибудь другому, но он в любом случае наложал и теперь пожинает плоды. У мужчины руки тянутся пройтись по твоим, оставить на себе как можно больше твоих отпечатков, чтобы ими годами согреваться в лихорадке, но Пак никакого права не имеет. — Я тебе раньше не объяснял, потому что ты всё испортила бы. Мне нужен он был живым, чтобы разрушить его империю до основания, — непонимающе хлопаешь ресницами, а парень на ноутбуке открывает какой-то файл, и ты хватаешься за кресло, слыша знакомый голос. — Мы попали в ловушку, это была подстава, — кашель и тяжёлое дыхание, пока дрожащими ногами добираешься до кресла всё же, падая на него. Чимин на тебя не смотрит, сжимает столешницу до побеления костяшек и мысленно вновь опускается в личный котёл в Аду для лицемеров. — Однако я узнал имя правой руки Шинигами, — эта хрипота родная и шепелявость заставляет ком в горле образоваться размером с кулак, но ты, вперившись взглядом в ноутбук, не позволяешь сознанию уплыть. — Имя правой руки Чон Хосока — Ким Тэхён.