Алая земля

      Мое общение с Реттом Батлером не прошло незамеченным для ярких представительниц населения Атланты, и уже спустя три недели в дом Гамильтонов пришло письмо от Эллин О`Хара.       Тетя Питтипэт в испуге прижала ко рту платочек, ожидая моих слов. Мелани сидела, опустив голову.       Я дочитала письмо и положила его на стол.       - Если коротко, то мама требует моего немедленного возвращения домой.       Тетушка коротко вскрикнула и осела в кресле без чувств. Мелани покосилась в ее сторону, а потом подошла ко мне.       - Скарлетт, я напишу миссис О`Хара, что произошло недоразумение. Я извинюсь перед ней за…       - О, Мелани, тебе не за что извиняться. Ведь ты предупреждала меня о репутации Батлера, а я беспечно ослушалась тебя. Мама прекрасно меня знает, и в письме нет ни слова укора в ваш адрес.       Я непроизвольно сжала ее руку, будто в поисках поддержки, и Мелани обняла меня.       Все планы насмарку! Ну что я буду делать в Таре? Смотреть в окно целыми днями? Кататься на лошади? Это все здорово, когда ты дочь плантатора, не подозревающая о предстоящих лишениях, а не девушка из другого мира.       Впрочем, оказавшись дома, я обнаружила не самый очевидный плюс переезда из Атланты – теперь мне не нужно было работать в госпитале.       Тем не менее, зима угнетала меня – в провинции в это время было невозможно заняться решительно ничем.       Сьюлин строчила письма своему возлюбленному Фрэнку, Кэррин погрязла в чтении книг, отец иногда ездил охотиться с соседями, а мама все время была занята домом.       Одним февральским днем к нам прибежал посыльный от Слэттери. Эллин будто ждала его – подхватила свой неизменный саквояж, села рядом с недовольно поджавшей губы Мамушкой и уехала лечить своих будущих убийц. Отец в это время был у Тарлтонов и остановить жену не мог.       Я же решила, что так больше продолжаться не может. Надо что-то придумать с этим семейством. Только что?       Поговорить с отцом, когда он приедет?       Нет. Он слишком сильно любит Эллин и позволит ездить хоть к черту на куличики, если ей это будет надо.       Я вдруг вспомнила, как Сьюлин напоила отца и умоляла его дать присягу Северу.       Что, если соврать, будто Слэттери распускали слух о Джералде, де, он готов хоть сейчас подписать такую бумагу?       Тогда он сядет на лошадь и пристрелит всю их семейку. Или заставит их убраться с нашей земли. Тем самым я смогу обезопасить всю свою семью.       Идея выглядела не самой блестящей, но выполнимой. А главное – должна была решить проблему семьи Слэттери.       Память подкинула мне результат беседы Джералда и Сьюлин, когда он напился, сел на лошадь и сломал себе шею.       Но сейчас же я планирую совершенно другую ложь! Эта ложь будет во спасение нашей семьи, в отличие от слов Сьюлин. И я не собираюсь поить отца алкоголем, что немаловажно.       Надо только подумать, как преподнести эту идею Джералду.       В голову пришел только один вариант – поехать в Джонсборо и подкупить какого-нибудь пьяницу распустить этот самый слух, который якобы пошел от Слэттери. Тогда не только Джералд, но и все почтенные джентльмены возьмут горе-плантатора и его семью за шкирку и вышвырнут отсюда.       В моих представлениях эта идея выглядела дюже загадочной: под покровом ночи в плаще с капюшоном явиться в салун, найти там незнакомого мужика, подкупить его. Убедиться при этом, что внутри нет никого, способного меня узнать. А затем раствориться в ночи.       Похоже, я в свое время перечитала романы Купера или книги про организации плаща и кинжала.       Но деваться было некуда. Других идей у меня не появилось, а время шло очень быстро.       До Джонсборо от Тары было около пяти миль, и я планировала преодолеть это расстояние верхом на лошади в ближайший четверг. Джералд и Эллин в этот день собирались навестить мистера Уилкса. Мамушка наверняка тоже уедет вместе с ними, а сестрам будет не до меня.       Теперь встал вопрос одежды, которая скроет мое лицо и фигуру.       В гардероб отца заглядывать было бессмысленно: в его одежде я утону, так как Джералд весьма упитанный мужчина.       Придется позаимствовать одежду у Порка. В очередной раз, когда он отправится чистить серебро или ворковать с Дилси, я прошмыгну в его комнату.       Плащ у меня имелся, и остался вопрос обуви. Вот как раз сапоги я позаимствую у Джералда. На мое счастье, у него аристократичные маленькие ножки. Прямо, как у меня.       В четверг вечером я бесплотной тенью скользнула к конюшне, самостоятельно оседлала свою пегую лошадку и помчалась в Джонсборо. Штаны Порка норовили сползти с моей тонкой талии, несмотря на предпринятые мной усилия в виде туго затянутого сверху шнура. Рубаха сползала на одно плечо, и это ужасно раздражало. Поправить ее не было никакой возможности. Мало того, что руки были заняты поводьями, так поверх рубахи был натянут старый отцовский жакет, и все это великолепие пряталось под моим плащом.       Все же мне удалось добраться до города и не потерять по дороге ни один предмет своего туалета. Я пустила лошадь шагом и призадумалась. Где же салун?       Я обходила кварталы и улицы и уже хотела спросить дорогу у редких прохожих, как услышала веселые крики, доносящиеся из приземистого здания, а потом увидела двух лошадей у коновязи.       Похоже, я нашла то, что искала.       Это подтвердила и вывеска с соответствующим названием.       Спешившись, я привязала свою лошадку рядом с другими, подтянула штаны и надвинула капюшон посильнее.       Стараясь выглядеть максимально мужественно, я вошла внутрь и растерянно замерла. Я нечасто бывала в салунах. Примерно никогда. И понятия не имела, как себя вести. Должен ли ко мне подойти местный бармен, или же я должна сесть за стол?       Мое стояние истуканом на одном месте привлекло внимание присутствующих. Разные мужские лица, преимущественно бородатые, смотрели на меня, и взгляды их мне не нравились. Я поспешила к стойке и облокотилась на нее.       - Что желаете… мистер?       Эта пауза, сделанная мужчиной по ту сторону стойки явно намеренно, не добавила мне уверенности в себе.       Я закашлялась и просипела:       - Воды.       «Бармен» коротко хохотнул, но поставил передо мной стакан с водой.       - За счет заведения.       Происходящее нравилось мне все меньше. Вместо веселого гогота, встретившего меня поначалу, сейчас я слышала только шушуканье за столами. Иногда мужчины бросали на меня косые взгляды, и я все больше нервничала.       Как, интересно знать, я представляла себе свою поездку в салун? Думала, что войду внутрь и сразу увижу пьяницу, над которым висит красная стрелка, как в компьютерных играх? И он тут же согласится на мое предложение оклеветать Слэттери?       Святая Дева Мария! Какая же я была дура, когда решила сюда приехать! От страха все посетители казались мне близнецами, я не могла выделить никого из них.       Кроме, разве что, одного смутно знакомого человека. Он был не только бородат, но и носил пышные усы. Смотрел он на меня с подозрением, как и другие, но без сального блеска в глазах.       Поймав мой взгляд, он стремительно вышел из салуна. Странный малый.       Что же мне делать? Скоро будет совсем поздно, и если я вовремя не вернусь домой, на мои поиски отправится отец. Возможно, с ним будут соседи и слуги. Встретиться с ними на ночной дороге? Джералд пристрелит меня за столь позднее возвращение. Они с Эллин как раз должны подъезжать к дому. Вскоре они обнаружат мое отсутствие, и пока еще я могу вернуться домой и сообщить, что каталась на лошади и совсем забыла о времени.       Мысли хаотично мелькали в моей голове, и я все больше склонялась к тому, что мне придется уехать отсюда несолоно хлебавши.       Я вдруг вспомнила, что на мне мужская одежда, и представила лицо Эллин, когда она увидит меня.       Нет, больше здесь оставаться нельзя. Вся эта затея изначально была обречена на провал.       - Может, что покрепче… мистер? – раздался громкий голос, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности. «Бармен» смотрел на меня с откровенной усмешкой.       Я отрицательно помотала головой и направилась к выходу. Похоже, я слишком долго находилась среди джентльменов, которым и в голову не пришло бы обидеть женщину. Сейчас же я все отчетливее понимала, что вокруг – сплошной сброд. Все мало-мальски приличные мужчины уехали воевать.       Один из бородачей сплюнул табак и попал мне прямо на сапоги. Я на мгновение замерла. Будь я мужчиной, я бы не стерпела такого оскорбления и убила бы его на месте. Но у меня даже нет пистолета! Что я ему могу сделать?       Я сделала всего пару шагов и тут же почувствовала, как с меня срывают капюшон. От резкого движения шпильки вылетели из прически, и волосы мои рассыпались по плечам. Откуда-то сбоку раздались одобрительные возгласы столь скабрезного содержания, что лицо мое залилось краской.       Тот бородач, который плевался в меня табаком, стоял совсем близко. От него разило потом, алкоголем и бог знает, чем еще.       - Вот это смазливый мальчуган, - протянул он и хохотнул. Похоже, именно он и сорвал с меня капюшон.       Я дернулась в сторону выхода, но бородач схватил меня за рукав.       - Куда же ты торопишься?       - Отпустите меня сейчас же!       - Не то что?       - Не то мой отец пристрелит вас! Не смейте прикасаться ко мне! Я – леди из приличной семьи и не позволю вам так со мной обращаться.       - Поглядите, какая надменная птичка. Какой, к черту, отец? Какая нормальная семья отпустит леди из благородной семьи в салун? Еще и на ночь глядя? Похоже, у тебя какие-то проблемы, и ты хотела решить их здесь, верно?       Я поспешно кивнула. Может, удастся договориться с этими людьми?       - Деньги-то у тебя есть, малышка? Я могу решить твои проблемы, только сперва надо заплатить.       - Да. Деньги в седельной сумке.       Никаких денег там не было, как, собственно, и сумки, но я надеялась, что на улице привлеку внимание криками.       - Ты гляди, она еще и на лошади, - весело заметил сосед бородача.       Мы вышли на улицу, и разница между свежим зимним воздухом и спертым ароматом немытых тел в салуне едва не свела меня с ума.       Не успела я подойти к своей лошадке, как раздался стук копыт, а затем из-за поворота показалась коляска моего отца. Рядом с ним с перекошенным от ужаса лицом сидела мама, а неподалеку скакал тот усач, которого я видела в салуне. Похоже, он успел перехватить их на полдороге к дому, иначе отец не взял бы Эллин с собой. А вот Мамушку похоже высадили посреди поля.       Едва коляска остановилась, Джералд соскочил на землю, достал пистолет и подлетел к нам. Лицо его было красным от злости, но побагровело еще больше, когда он увидел, что бородач продолжает меня удерживать.       Вне себя от ярости, он вскинул пистолет и выстрелил в бородача. Хватка тут же ослабла, и я отбежала в сторону.       Под моим обидчиком растекалась темная лужа, глаза его недвижно смотрели наверх. Эллин вскрикнула и лишилась чувств. Мужчины, что выбежали на улицу, тупо застыли над поверженным врагом, а Джералд поднял глаза на толпу и, тяжело роняя слова, спросил:       - Кто еще посмел коснуться моей дочери?       Ответом ему была гробовая тишина. Подскочил усач и горячо зашептал что-то Джералду. Тот сник и опустил пистолет. Потом перевел взгляд на меня.       Если бы было можно завернуться в огромный мешок, чтобы отец не видел собственных сапог на моих ногах и одежды черного слуги, я бы так и сделала.       Если бы можно было провалиться сквозь землю, чтобы исчезнуть, чтобы все произошедшее осталось страшным сном, я бы так и поступила.       Но дерганые от переполняющих эмоций движения отца давали понять, что это невозможно.       Напуганные выстрелом и последовавшими за ним запахами лошади нервно ржали и переступали с ноги на ногу. Джералд отвязал мою кобылу и привязал ее к коляске. Какое унижение.       - Садись, - коротко бросил он.       Не в силах унять невесть откуда взявшуюся дрожь, я подошла к лошади и обернулась на труп. До этого момента мне казалось, что все понарошку. Я думала, что в любой момент могу проснуться – и все исчезнет.       Запах ржавчины и пороха, поднимающийся от тела бородача, уверил меня, что все всерьез.       - Я приберу здесь, езжайте, - сказал усач, и я перевела взгляд на него.       - Спасибо, - прошелестела я тихо, но он услышал и кивнул в ответ. Взобравшись на лошадь, я дождалась отца. Тот прошел, не глядя на меня. Сел в коляску, убедился, что Эллин все еще без чувств, и стеганул лошадей. Те, стремительно набирая скорость, бросились вперед. Наверное, им тоже передалось нервное настроение, витающее вокруг.       Моя лошадь вынуждена была идти рысью, чтобы не отставать от коляски, но я ничего не замечала от слез, застилающих глаза.       Как я объясню, что делала в салуне? Какого черта вырядилась в мужскую одежду?       Уже завтра утром весь честной народ будет знать, что гордость и любимица семейства О`Хара выкинула такой фортель, что ее теперь ни в одно приличное общество не примут. Не удивлюсь, если у родителей прибавилось седых волос.       Я старалась думать о реакции общества, чтобы заглушить стыд перед родителями и страх перед тем, что могло произойти, не узнай меня усач и не отправься он за моим отцом.       Перед глазами снова встала растекающаяся багровая лужа и тело бородача, замершее в неестественной позе.       Лошадь подо мной с рыси перешла в галоп, и я крепче ухватилась за поводья.       - Папа, помедленнее!       Но тот, не помня себя, все подстегивал лошадей, заставляя их ехать еще быстрее.       К ночи ударил мороз. Если бы днем коляска проваливалась в рыхлый снег, то сейчас она ехала по твердой неровной субстанции из подмерзшего снега и земли.       - Папа, остановись!       Коляска подпрыгивала на ухабах, и Джералд, опомнившись, натянул вожжи и тут же выпустил их из рук на очередной кочке. Лошади бросились к спуску, и коляску повело в сторону.       - Папа! – в ужасе крикнула я, из последних сил хватаясь за поводья. Коляска принялась заваливаться на бок, затормозив тем самым лошадей. Те упали, засучили копытами, а через секунду вслед за коляской упала и моя лошадь. Я вылетела из седла, ударилась о землю и провалилась в темноту.