По обе стороны реки Хан

      Каждому из них нужно их собственное время принятия.       Не смотря на громкие заявления, что Джин будет ходить по квартире голым, по факту делал он так всего пару раз после душа и чувствовал себя чертовски неуютно. Это не так-то просто, если не делал этого ранее. Словно бы нужна была лишь свобода, раскрепощающая возможности, а вовсе не сама такая возможность.       ― Ты будешь завтракать? ― спросил парень, заглянув в ту тёмную комнату, которую сам же называл студией.       Намджун провёл там всю ночь. Лидер повернул голову на вошедшего, сощурился от яркого света со стороны приоткрытой двери и прохрипел: “Да”.       Джин улыбнулся и прикрыл за собой дверь. Прикрыл, чтобы солнечный свет хотя бы небольшой полоской терроризировал невыспавшегося сожителя. Намджун раньше всегда старался не засиживаться. У него было своеобразное правило, что надо обязательно возвращаться в общагу каждый вечер, спать надо в кровати, а не на диване в коридоре здания компании. Он старался всячески следовать правилу, даже если был ужасно уставшим или голова кишила идеями, которые требовали зарисовки. Часто он приезжал в общежитие и уже там садился за компьютер, чтобы закончить начатое, чертыхаясь и плюясь от того, насколько там всё для этого не приспособлено. Безусловно, хорошо оформленная по всем правилам комната в квартире Джина была универсальным выходом из положения. Однако Намджун соскрёб себя с дивана (голова гудела от недосыпа) и подошёл к плотным шторам, закрывающим единственное окно в комнате. Сначала портьеры, затем рулонная штора блэкаут, чтобы едва ли не ослепнуть от пронзительно яркого света. Зимой ослепнуть было шансов не меньше.       Он до сих пор не решил, правильно ли было всё это. Он чертовски скучал по общаге, хотя та была всего в десяти минутах ходьбы. Точнее, он скучал по ощущению целостности, которое пропало, казалось, безвозвратно.       Нельзя было быть счастливым на несчастье других. Да, они конкретно так ошиблись, а точнее стафф, когда не дали Чонгуку и Чимину вволю быть вместе. Стоило полагать, что однажды они должны были начать рваться на волю. И почему Намджун не подумал об этом с самого начала? Очень глупо с его стороны. Они так старались уберечь, что банально не заметили, когда терпение другой стороны стало заканчиваться.       Что ж, в идеале, всё сложилось более чем неплохо. Наверное.       ― Ты там умер? ― спросил Сокджин, распахнув дверь.       Намджун посмотрел на своего “не парня” и вяло покачал головой. Первые полчаса после пробуждения вечно тянуло на лирику. Казалось бы, ну чего тебе ещё от жизни надо? Любимый мужик рядом, студия прямо дома, любимая работа. Ну круто же! Но нет, душа требовала иной раз страдать.       И жизнь рада была подкинуть ему такую возможность!       “Fake Love написана о вас или о ваших потенциальных семьях?” ― вопросы Тэхёна в Какао били под дых.       Намджун тяжело вздохнул и заблокировал телефон. Игнор - самый просто способ отвязаться от этого парня. Абсурд состоял в том, что отношения в принципе, какие они есть, парни могли обсудить только в кругу своей группы, даже с родителями такие разговоры были табу, а значит, если у человека загорался интерес, то это был уже вопрос у кого больше терпения.       “Она была написана другими людьми, а Джун только перерабатывал посыл!” ― ответил Сокджин немногим позже.       Тогда они уже входили в здание компании и вполне вероятно должны были скоро встретиться с остальными лично. Сингапур был не за горами, но сначала Нагоя! 2019 начинался продолжением тура Love Yourself в Японии. Признаться, очень хотелось вырваться из прохладной зимы Кореи и окунуться в тепло более южных стран, но… но сначала вновь вспоминать японский текст песен.       ― Я слышал, там ещё один мировой тур намечается? ― тихо подкатившись на кресле, спросил Юнги.       Намджун кивнул. В последнее время он смотрел в телефон чаще с безысходностью в глазах. Впрочем, нет, не потому что всё это его не радовало или не воодушевляло. Очень даже! Просто понимать, что их тур кончается в апреле и начинается уже в мае, а между ними будет выход нового клипа - это немного страшно утомительно!       ― Вроде как самые огромные стадионы мира собираем. Но это ещё не точно, ― ответил Джун.       ― Ммм, ладно, ― пробурчал Юнги. ― Нас, как обычно, не спрашивают?       ― Боюсь, что всё опять закончится воодушевляющей презентацией аля “смотрите как мы классно придумали”, а что там по пути кони двинуть можно - погрешность.       ― Обожаю нашу компанию…       Имеешь спрос - умей и предложение актуализировать!       ― Мне кажется этот год никогда не кончится.       ― Ты про 2018 или 2019? ― уточил Юнги.       ― Всё одно, ― качнул головой Намджун.       2019 год и правда начался как-то совершенно незаметно. Отгремели церемонии награждений, хотя ещё минимум три были впереди, концертов тоже намечалось всего три - два дня в Нагое и один день Сингапура, а где-то между съёмки, репетиции, новый альбом, который ещё был в самом разгаре. Намджун был рад, что принося домой себя, всё же оказывался в среде отличной от их рабочей. Там уже из работы оставался только компьютер, который всегда можно было выключить.       ― Так всё же? ― спросил Тэхён, стоя рядом с лидером.       Организационные вопросы уже обсудили, пока остальные общались с менеджерами и прочим стаффом, Тэ выкроил время, чтобы спросить лично.       Сделать вид, что не понял, о чём это он?       Вряд ли. По глазам видит, что понял.       ― Джин прав, я лишь адаптировал.       ― Ты сам говорил, что только на живых эмоциях будет настоящий посыл. Объясни мне. Я хочу знать о чём ты думал.       ― Не здесь, ― попросил Намджун.       ― Ладно. Жду от тебя смс.       Очень в духе Тэ, обязать без шансов на отступление.       Джун хотел бы спросить, чего он пристал, но понимал это и сам. Ребёнок был в периоде переосмысления своих приоритетов и взглядов. Это было ожидаемо, потому что столь тесное соседство форменного трудоголика, мастера красного словца Юнги с его предельной откровенностью, и подпольного гения Тэтэ непременно должно было дать свои плоды. И почему-то он не сомневался, что механизм зашуршит именно у младшего.       С Тэхёном было интересно. Он не часто просил откровенного разговора, потому что для будничных тем у него были Джин, Чимин, Чонгук и Хосок в извечных советниках, но когда ему нужно было глубинное понимание, он обращался к Намджуну. И обычно это были довольно выматывающие беседы.       Намджун очень редко говорил о том, что вообще происходило между ними с Джином. Если вопрос стоял: “любишь ли ты его”, Джун без сомнений говорил: “да”. Если же вопрос был: “он любовь всей твоей жизни?”, ответ был однозначно “нет”. Почему? Потому что они жили не в том обществе, где любовь к мужчине могла стать абсолютной. Намджун это понимал и рад был тому, что у них был план. Конкретный план, который разграничивал пространство между безумными чувствами друг к другу и обществом.       Благо, в преддверии вылета у них было достаточно моментов, когда нужно было что-то ждать или куда-то ехать и в руках тотчас оказывался телефон, которым предполагалось убить время.       “Fake Love по сути больше о самообмане. Все мы в чём-то себя обманываем,” ― написал он.       Тэхён почти тотчас начал набирать ответ.       “Но в первую очередь это о лживой любви”.       “Я не переносил этот посыл на меня или наши отношения. Ни к чему. У нас всё честно и искренне, поэтому я больше думал именно о том, как людям свойственно самих себя обманывать, особенно в собственных ожиданиях. И так сложно смириться с тем, что реальность иная”.       “Например?”       “Что айдолы живут в роскоши и блеске, а танцевать и петь не так уж и сложно!” ― привёл банальный пример лидер.       “Как вы оба можете так уверенно говорить, что любите друг друга, но в то же время говорит о будущих семьях и детях?”       Намджун улыбнулся собственному отражению в окне. Он ждал этого вопроса в лоб. Тэхён будто бы не слышал все их аргументы и объяснения, он не верил в то, что любовь - это вовсе не розовые пони на облаках из сладкой ваты. Намджун точно не знал, испытывал ли Тэ хоть раз чувства глубже влюблённости, похожей на эти самые пузырьки шампанского. Потому что сам Намджун испытывал сей дурман очень недолго, буквально до первого же раза, когда увидел Сокджина в слезах. Они были отдушиной друг для друга, а не половинками единого целого. Нет никаких инь и янь, есть лишь те, кто своими моральными качествами может и хочет помогать тебе по жизни. Кого волнует и заботит моральное состояние. Кто будет готов положить себя, чтобы только сделать партнёру легче. Вот это была любовь, привязанность, называйте как хотите. Но именно это было между ними с Джином.       “Сокджин мужчина”.       “Я в курсе!”       “Он не может родить мне детей”.       “Логично!”       “Но при этом мы не видим свою жизнь без полноценных семей. Что нам мешает думать о том, чтобы завести жён и детей, но в то же время любить друг друга?”       “Это как-то лицемерно, что ли?” ― заметил Тэхён. ― “Неужели вы не думаете о том, как будут себя чувствовать ваши жены, если всё так?”       “Любить можно совершенно по-разному, Тэхён. Это многогранное чувство, которые вовсе не обязательно подобно всеподжигающей лаве. Я люблю всю нашу бантан семью, но испытываю страсть только к Сокджину. Это же не исключает того факта, что я могу любить всех сразу?”       “Полиамория, значит!”       “Считай, что так!”       Через некоторое время Намджун покрутил в руках телефон и добавил:       “Любые чувства, какие бы ты не испытывал, стоят того, чтобы взращивать их. Я мечтал заполучить Сокджина себе, а когда получил, то понял, что чрезмерное собственничество может привести нас всех к краху. Любить можно так, чтобы между вами был воздух. Ты любишь другого человека и хочешь, чтобы ему было комфортно. Даже если его личная зона комфорта три с половиной метра радиусом”.       “Я понял!”       Намджун очень хотел в это верить.              Они улетели в другую страну и мысли уже были совсем не об этом. Им уже было не впервой готовиться, морально настраиваться к выступлению, будто и не было этих пары дней передышки, словно бы они так и не побывали дома, потому что, что такое сутки, двое, неделя, две недели? - они пролетают, ты не успеваешь и осознать этого. Только планы, задачи, дела. Хорошо, когда в радость, хорошо, когда получаешь от этого удовольствие.       ― Чимин, ― Тэхён ткнул своего соседа по перелёту в локоть. Пак неохотно отнял наушник от уха и посмотрел на друга. Ни намёка не улыбку, спокойный, абсолютно индеферентный ко всему Чимин, каким он обычно и был большую часть дня. Красивый до безобразия в своей отчуждённости и в то же время безобразно простой парень, которого Тэ знал как облупленного. ― А ты хочешь детей?       Чимин бы удивился, но нет. Даже обидно.       ― Не особо. Я люблю детей, но из-за обстоятельств, ― он понимал, что они не в приватном месте, ― вряд ли смогу их завести. Так что буду тискать твоих.       Тэ усмехнулся:       ― Заранее сочувствую своим детям.       За что получил локтём по груди.       Оба парня улыбнулись.       Пак старался не лезть к другу, когда видел, что тот что-то переваривает. Он знал, что этот процесс не ускорить, да и не предотвратить, если он запущен. Всё будет так, как они сами решат.       И только Чимин со своими милыми розовыми волосами хотел было мило вернуться к прослушиванию музыки, как Тэхён неожиданно продолжил:       ― То есть ты готов признаться, что всё, раз и на всю жизнь?       Пак отвёл взгляд и несколько секунд держал паузу. Шум самолёта будто был вакуумом их тихой беседы.       ― Даже я этого не признаю, как бы не хотелось заявлять об обратном. Мы сами не знаем, что будет завтра. Но очень хотелось бы, чтобы так.       Не такой ответ ожидал услышать Ким. Он опешил. Ну как же так? Ну где же сказка? Почему даже те, от кого “долго и счастливо” услышать было ожидаемо, и люди бы этому легко поверили, потому что они буквально олицетворение этой сказочной взаимности, держали какой-то план отступления.       ― То есть типа ты сложишь полномочия, если вдруг он найдёт себе другую?       Лицо Чимина застыло. Он представил. Спокойствие медленно спускалось с лица парня, оставляя после себя настороженность и сосредоточенность. Одна только мысль о том, что Чонгук мог бы себе кого-то найти на стороне, вызывала у Чимина острый приступ ревности. Не то, чтобы у него был реальный повод думать о Чонгуке, как о неверном типе, но громогласное “моё” вместе с неконтролируемым желанием обладать вылезали без его на то хотения.       ― Если он будет счастлив, ― словно выплёвывая эти слова, выдал Пак.       ― Да ладно? ― усмехнулся Тэхён. ― Не очень-то верится.       Чимин не оценил его иронии.       ― Во всяком случае, я буду очень стараться, ― заверил он со взглядом дьявола.       А вот это уже возможно. Вероятно до состояния полуобморочного самопожертвования с лютыми истериками и выносом мозга окружающих. И нет, не потому что он истеричка, а потому что “будь счастлив” для любимого человека означало встать на собственную шею и забить на себя полностью. Тэхён это видел словно на яву.       ― Знаешь, что-то мне подсказывает, что тебя самого никто не отпустит. Ни-ког-да, ― прошептал Тэхён, наклонившись ближе.       Чимин усмехнулся этому, потупил взгляд на своих запястьях, после чего благополучно растёкся по своему креслу и вернул наушник на прежнее место. Приятный голос тотчас обволок сознание. Чонгук и правда ведь никуда его не отпустит, особенно так просто. Поверить в его роман с кем-то? В самом кошмарном сне разве что.       Тэхён закрыл глаза и вновь погрузился в собственные размышления. Он видел себя с красивой девушкой, у них парочка детишек, которых без меры обожает Чимин, они дружат семьями, у них до конца жизни прекрасные отношения и много общего. Это было бы идеальное будущее. Это было бы очень мило, но банально уже кое-что вызывало сомнение. Можно ли будет открыть тайну Чигуков его потенциальной невесте? Не понесёт ли это печальной огласки? Или к тому моменту они уже и сами сделают камин-аут? Почему он вообще думает о том, сможет ли доверить чужую тайну своей потенциальной спутнице жизни? Разве между ними не будет полного доверия? Но в жизни нет абсолюта, к большому сожалению, люди ошибаются, люди меняются, всё может пойти не так! Тайна их группы в идеале должна оставаться тайной от максимального числа людей. Даже от самых близких. Чтобы парни были счастливы.       И это многое значило!              Отели - особое место! Раньше именно в них парни могли по-настоящему почувствовать себя в одиночестве. У каждого своя комната, у каждого своё личное пространство и монументальное правило: если уж они добрались до своих комнат - могут спать спокойно. И несмотря на достаточно забитый график оставались силы пользоваться этой свободой.       Сцена Нагои ничем особенно не отличалась от уже десятка других в этом туре, стафф встречал команду с интересом. Так было всегда. Бантаны приветствовали встречающих и поддерживали хороший тон, потому что так было правильно. Никому не нужны оправдания, что они устали, только что с дороги и тому подобное, у звёзд не может быть плохого настроения, это просто неприлично.       Тэтэ забавлялся. Он уже битый час выводил Чимина из себя, скидывая ему всякие разные лживые слухи и о ТэГуках, и о ЛизГуках, короче фанбазы умели отрываться и строить теории, которыми так весело было подкреплять начавшийся пожар в душе маленького демона Чимина. Чего только не начнёшь творить со скуки, особенно когда это твой лучший друг и ты как бы это делаешь без задней мысли. Пак умел держать себя в руках, но такие статьи лишали его концентрации и прогон вышел прямо скажем не фонтан. Чонгук, который ощущал дуновение холодка от родного человека, Джин, который случайно попал под раздачу и надулся, Хосок, который терпеть не мог, когда парни так много лажали, особенно там, где уже всё было отшлифовано. В общем день был тот ещё! Намджун смотрел за всем этим балаганом и просто не верил. Он был на языке сцены и смотрел на пустой зал. Как они, такие разношерстные, бестолковые, смогли оказаться здесь? Как из маленькой студии им повезло найти столько сердец, влюблённых в их деятельность? Просто невероятно! Арми невероятные! А парни придурки. Лидер откровенно злился на них, не в силах понять есть ли этому бедламу виновник или же это луна в меркурии? Иногда ему стыдно было смотреть в глаза стаффа, особенно тех местных людей, которые смотрели на них, как на полубогов, а видели семерых самых обычных парней, дающих друг другу подсрачники.       ― Отъебись от меня! ― угрожающе рыкнул Юнги. Он не был зол, но знал, что подобные неудачные дни обычно требуют заблаговременно построенных границ, куда никто не смел соваться.       Хосок чертыхнулся и посмотрел вверх. Почему никто сегодня не хотел нормально работать?       Мин прекрасно знал, что лажанул, и сам это понимал, но становится мишенью удара не собирался. Хоби нередко заносило на поворотах. С Чимином у них были особые тёрки и туда вообще никто не лез, а вот когда главный танцор решил отчитать Тэхёна, то Юнги невольно заступился и за него. Как-то само собой получилось. Просто потому что ему не хотелось, чтобы Тэ потом обижался, хотя по правде терять уже было нечего, команда и так разругалась в пух и прах. Одно было хорошо: за столько лет они научились скрывать подобные моменты от посторонних и не выносить сор из избы. Интонации, взгляды, претензии, немного рукоприкладства. Свои понимали, что происходит, чужие же не могли сказать наверняка. При всей буре эмоций парни всё ещё любили и очень уважали друг друга.       В подавленном настроении вся компашка направилась обратно в отель, мечтая только о том, чтобы разбрестись по комнатам и дожить до следующего дня в целости и сохранности. Но у Тэ всё ещё горел неподдельный интерес.       “Ты мне нужен!” ― сообщение от Намджуна, в появлении которого Джин не сомневался. Лидеру нужно было выплеснуть напряжение, чтобы завтра всё прошло без эксцессов, Сокджину тоже нужно было перезарядиться, так что это было очевидно.       “Приходи”, ― более чем невинное в ответ. Джина подмывало поставить смеющийся смайлик, но так бы полетела вся интрига.       Тэхён лапочка, но с намёками у него туго.       ― Что ты тут делаешь? ― спросил Джун, стоило ему войти в номер “непарня”       ― Я хочу с вами поговорить, ― честно признался младший.       ― Опять?       ― Тебе жалко? Вы же мне братьями нареклись, вот и отдувайтесь, мне больше не у кого выведывать тайны...       ― Пытать, ― шёпотом уточнил Сокджин, и Джун был больше согласен именно с этой трактовкой.       ― И не так уж важно, что мои названые братья устраивают недо инцест, ― проигнорировал их Тэтэ.       ― Напомни, почему ты пытаешь нас, а не Чимина с Чонгуком? ― спросил Намджун, устало опускаясь в кресло. Тэхён сидел на кровати, что в принципе остужало пыл, хотя бы потому что показательно завалить на неё Джина и заняться делом игнорируя этого полудурка было практически нереально. Очень жаль! А так хотелось, прям до зуда в ладонях.       Джун не считал себя вспыльчивым человеком, он вообще редко вымещал свою злобу, скорее по обыкновению стоял посреди пожара и принимал на себя тленность бытия. А всё благодаря тому, что у него был Сокджин, который как якорь держал его в адеквате.       ― Потому что случай Чимина и Чонгука из разряда аномалии, как я вас понял. Так что они не подходят.       ― Что тебя интересует на этот раз? ― спросил его Намджун, в надежде, что чем раньше они начнут, тем больше у них времени останется наедине.       Тэхён похлопал ресницами и улыбнулся:       ― Вы друг друга не ревнуете?       Парни переглянулись.       ― А есть, по-твоему, повод? ― уточнил Джин.       ― Ну хотя бы к будущим потенциальным жёнам?       ― А, ― у Намджуна буквально расправились плечи. ― С чего бы? Отношения между нами не есть отношения с жёнами, это другая роль.       ― Ну как же, тоже любимый человек, тоже…       ― Это другое, ― оторвал его Сокджин, остановившись рядом с креслом лидера. ― Это совсем другая любовь.       ― Да ладно? ― скептически хмыкнул Тэхён. Вот поэтому ему и нужны были их ответы. В его идеалистической картинке оставалось слишком много пробелов. Они говорили о любви, но в то же время речь шла о потенциальной полиамории.       ― Тэтэ, ― устало вздохнул Сокджин и совершенно непривычно для их пары опустился на колени Намджуна. Неестественно для любого из бантан, потому что это было запредельно откровенно для намджинов. Тэхён даже ощутил, как краснеет.       Джун аккуратно обнял свою ношу со спины и пристроил свой подбородок на его плече. Они оба выглядели уютно, настолько уютно, что видно было, будто такое положение их нисколько не смущает. Они словно игнорировали присутствие Тэхёна, хотя именно из-за него парочка просто сидела.       ― Намджун - здесь и сейчас. Любые потенциальные отношения - завтра. Мы договорились, что у нас есть план отступления, мы так решили, потому что это наша безопасность от общества, ― будто выдавливая из себя признавался Джин. Они никогда это не проговаривали, потому что им двоим было очевидно положение дел. Но эти слова тем не менее были признанием, которое отдавалось душевной болью. Они действительно договорились любить тайно, и никогда не верить в то, что это навсегда. ― Доказывай поступками, а не словами. Слова и названия лишь фасад действию, а не наоборот. Мы оба знаем, что нас не примут, поэтому о нас знают только те, кому можно доверить тайну. И пока мы те, кто мы есть, банально думать о жёнах можно только в эфемерном ключе. Когда это ещё будет...., ― Джин осёкся, потому что мягкие губы коснулись основания шеи. Его ресницы невольно задрожали.       Не хотелось даже думать об этом, потому что они построили такой красивый воздушный замок! А пришёл Тэ и как огромный великан порывался сдуть его! Им двоим не нужны были слова, чтобы что-то друг другу доказывать, они были друг у друга сегодня - этого было достаточно.       Тэхён слушал и впитывал. Он не единожды видел эти отношения, но сейчас от парней настолько сильно сквозило интимом, что хотелось смотреть и запоминать. Он видел их чувства, не только слышал о них, а видел. И эти чувства любви, полного обладания, нежности и обожания так и сквозили от парочки на кресле. Они боялись признаться миру, они чересчур скрытничали, чтобы никому ничего не объяснять. Даже Тэхён потому не верил, что слышал только их общие фразы, припасённые общественности. Намджины были честны с бантанами, парни знали правду, но видели её так же, как и люди вокруг. Знали, но не верили. И именно это было удобно! Так и было надо! И только разговоры за общим столом или поведение в полупьяном виде приоткрывало завесу тайны, и увы, зачастую это попросту не вязалось друг с другом! Юнги, который вечно защищал парней друг перед другом и настаивал на том, чтобы они больше прислушивались к желаниям другого. Чимин, который то и дело обсуждал с парнями что-то пошлое и те, то и дело краснели в его присутствии (хотя это работало и в обратную сторону). Чонгук, который просто верил словам и относился к этому как к чему-то, что не вызывало сомнений. Хосок, которому было просто всё равно кто там с кем, потому что это никак не мешало им классно дружить. Каждый воспринимал это по-разному. И только Тэ требовал конкретики, потому что не мог принять это как есть.       ― Но, почему именно вы? Почему не Хосок, Юнги, я? ― спросил Тэхён.       Вопрос был настолько странный, что Намджун оторвался от любимой шеи и нахмурился, а Джин и вовсе выпал.       ― Потому что вы не вызываете такие эмоции? ― хмыкнул Джун. ― Тэтэ, любовь - это не кто попало, это даже не выбор, потому что однажды ты просто просыпаешься и понимаешь, что есть особенный для тебя человек, который тебе больше, чем просто дорог. Все бантаны - семья, за вас всех я готов умереть, и всех люблю, но тут совсем другое.       ― Просто я возбуждаю, а вы нет, ― очнулся Сокджин. ― Всё просто!       Намджун расхохотался:       ― В точку.       “Всё просто!”       ― А если бы не возбуждал, то и не было бы ничего? ― спросил Тэ.       Он копал глубже, куда глубже обычных фраз.       ― Да, наверное так, ― тихо ответил Намджун, перебирая в голове ответы. Противоречия, факты, нежелания называть это такими грубыми словами и объяснять всё физиологией. ― Я хотел им обладать.       Тэ поднял взгляд на лидера и встретился с его глазами. Намджун был серьёзен, он словно бы держал Сокджина в оковах из своего тела, олицетворяя то самое обладание.       ― Любовь бывает разная: нежная, всепоглощающая, больная. Сейчас Джин для меня всё, но кричать громкими заявлениями просто ни к чему. Он мой. Не важно весь ли, но хотя бы какой-то частью - мой.       ― Задницей, ага, ― хохотнул Джин, пытаясь сбросить напряжение. Они не принадлежали друг другу всецело, как и договорились, но им обоим достаточно было принадлежать частично, чтобы полностью этим удовлетвориться. Поймёт ли это Тэ или кто-то другой? Не важно! Потому что с точки зрения обладания они были друг у друга и этого было достаточно!       ― Ладно, Тэ, мне это немного надоело, ― признался Намджун, когда понял, что Тэхён банально пялится и более ничего. ― Финальные вопросы и сматывайся. И я надеюсь, что после этого ты отстанешь от нас, потому что ты вот уже как минут двадцать точно мешаешь нам готовиться к завтра.       Парень на кровати опешил. Что они имели в виду? Завтра концерт. О чём речь? Что они… о! О-о!       ― Вы трахаетесь перед концертами? ― со взглядом бемби спросил Тэхён, открыв для себя другую реальность.       ― Мы сбрасываем напряжение перед концертами, ― вздохнул Намджун. ― Особенно когда репетиция проходит не самым лучшим образом. Потому что это наш способ собраться!       Ох, если бы Намджун хоть на секунду мог поверить в то, что Тэхён поймёт намёк, то лидер начал бы стаскивать одежду с Джина прямо сейчас, но увы, здравый смысл и опыт подсказывали ему, что Тэхён скорее останется поглядеть, чем догадается свалить. Как же с ним непросто! Кто б знал!       ― А задница потом не болит? ― спросил он в лоб.       Джин шумно вздохнул.       ― Тебе так нужны подробности? ― попытался смутить его Джун, но парень напротив только заторможенно кивнул.       ― Я не совсем понимаю, как это влияет, ― пояснил свой интерес Тэхён.       ― Золотце, мы б показали, но ты обойдёшься, ― наконец-то отошёл от шока Сокджин. ― Парочка оргазмов отлично помогает снять напряжение не только в теле, но и мозги прочищает. Если тебе нужны более детальные сведение, сходи в навер, погугли. Это как-то там объясняется с медицинской точки зрения. По факту скажу одно: завтра увидишь. И да, задница не будет болеть, если её не рвать! Секрет прост! А теперь вали к себе, пожалуйста, правда, очень надо!       Как бы Тэ не хотел остаться и обмозговать всё с ними, он понял, что надо всё же оставить их наедине. Тем более выспаться перед концертом и правда бы не мешало. Он неохотно встал с кровати, поправил плед, очень символично, мол “кровать ваша - оставил всё как было до меня”, и медленно пошёл в сторону двери.       Следовало бы ожидать слов “спокойно ночи”, но вместо этого парень бросил: “Удачи потрахаться!”, открыл двери и закрыл её за собой.              Стоило двери захлопнуться, как хватка на боках Джина тотчас стала каменной. Намджун максимально притянул его к себе и жадно впился в шею, стараясь как можно ниже подлезть за ворот футболки. Сокджин заёрзал и буквально заныл:       ― Видно же будет!       ― Не будет, ― едва слышно пробормотал Намджун и уже рукой оттянул футболку ниже, дьявольски придушивая этим своего непарня.       ― Задушишь блин!       ― Прости, ― Джун отпустил несчастью ткань и так же стремительно забрался под неё рукой, чтобы внаглую стянуть её с обожаемого тела. У Сокджина пробежали мысли, что Джун такими темпами убьёт его собственно одеждой. Нелепая была бы смерть. Намджун остервенело кусал кожу на плечах, спине, без следов, но с таким азартом! Желание съесть любимого буквально бурлило в нём, ожидание сыграло не самую хорошую шутку с застывшей под кожей раздражительностью.       Любовь действительно бывает разной и в некоторых случаях по-настоящему собой парни могли быть только наедине со своей страстью. Джин выгибался под его натиском, всё тело вибрировало от накатывающего возбуждения, но всё же была проблемка.       ― Мне надо в душ! ― предупредил он, когда очередной недо укус достиг его шеи.       Намджуну потребовалась целая минута, чтобы оттормозиться. Он досадливо фыркнул и упёрся лбом в плечо парня. Он не мог его отпустить, не так сразу, на это требовалось чуть больше усилия и времени, но Джин и не форсировал события.       ― Ладно, ― вздохнул Джун, ― иди.       Сокджин с улыбкой подскочил с его колен и ринулся искать всё необходимое по сумкам. На кровать полетел тюбик со смазкой, с собой он брал зубную щётку, пасту, специальный шампунь, гель, любимую мочалку, всё, что могло пригодиться в душе. Ему и самому не терпелось, но всё же кое-что его волновало.       ― Что ты будешь делать, если они начнут встречаться? ― спросил он, повернувшись к Намджуну.       Этот человек был для него не просто другом и одногруппником, он был эпицентром группы, от него зависело слишком многое. Когда-то он своими руками чуть не развёл Чимина и Чонгука, прекрасно видя, что между ними происходит. Когда-то он же сдался их с Джином связи, попросту поняв, что мучить себя ради общества, теряя драгоценное время, ни к чему. Бессмысленное истязание. Он идеализировал, но у жизни были свои планы, с которыми Намджуну приходилось примиряться. Джин в этой ситуации нередко становился отдушиной, он прекрасно знал все риски, все крайности, а потом сохранял жесткий нейтралитет в середине их маленькой льдинки в виде безумной страсти по отношению друг к другу. Он соблюдал те правила, которые так идеализировал Намджун.       ― Я очень надеюсь, что этого не случится, ― признался лидер, уставшей куклой развалившись в кресле. День был очень долгий. В голове крутилось столько вопросов, столько задач, что в реальности хотелось нагло сбежать от них хоть куда-то . Он медленно поднял взгляд на своего партнёра и напоролся на совершенно ехидное выражение лица. ― У меня не получилось предотвратить это с чигуками, у меня не получилось даже с самим собой, что я могу? ― спросил он честно.       ― И всё же?       ― Ты ждёшь, что я скажу: “пусть делают, что хотят?”       ― Нет, я жду услышать твои мысли на сей счёт, а затем уйду мыться, ― спокойно уточнил Сокджин.       ― Я устал, ― только и ответил он.       Джин ухмыльнулся и пошёл в ванну. Он хотел бы услышать слова, что Намджун хотя бы близко принял его мнение, что когда уже есть две пары, третья ничего не изменит, но, видимо это было не так. Выходило, что Намджун лишь понял, что всё в этой ситуации зависит не от него. Ему досталась лишь роль свидетеля происходящего, и уж произойдёт что-то или нет - решать Тэхёну.       Горячие струи воды под большим напором обрушились на широкие плечи. Всё тело ныло от усталости, но Джин этого будто не замечал. По привычке. С этим вполне себе можно жить, если приспособиться. Люди - удивительные существа, они могут сносить невероятные тяготы, и там, где одни скажут: “невозможно”, другие будут только совершенствоваться.       Сокджин рад был бы не думать, но не мог выкинуть из головы мысли о их группе, о том, насколько же всё изменилось с тех пор, как обрушились рамки норм и приличий. Стали ли они счастливее от того, что появились эти чувства? Далеко не факт, а вот от того, что они не стали эти чувства убивать - точно сделало их счастливее. Любовь давала возможность жить полной жизнью, дышать полной грудью, испытывать эмоции, с которыми ничто не сравнится. Но в их случае такие чувства, эмоции, были запретными, а значит это уже не касалось только двоих, это касалось сразу всех. И уже остальные непроизвольно становились хранителями, на плечи которых ложилась огромная ответственность. Да, Джин был уверен, что от третьей пары в группе ничего не изменится, потому что ответственность и так уже на всех лежит, все привыкли, он хотел бы счастья всем парням, чтобы они могли испытывать эти эмоции, и в идеале, чтобы эта любовь затем имела продолжение, свадьбы, дети, общая старость, но не в их случае уж точно. Не тогда, когда они группа. Порочный круг. У всех решений были определённые предпосылы, Джина разрывало от мысли, что Тэхён может просто повестись на сладкие речи, поверить в сказку (хотя был твёрдо уверен, что глупить парень не будет), он знал как это больно любить с ограничениями, как много нужно сил, чтобы примириться с реальностью, и не желал всего этого своим лучшим друзьям, но тут уж не ему решать. Предостеречь, попытаться остановить? Но он считал своим делом просто наблюдать, никак не вмешиваясь. Он не навязывает свои принципы, он не лезет в чужие судьбы, он принимает то, что получается и старается с этим жить. Вмешиваться или нет?       Вдруг спину окатило сквозняком. Джин резко обернулся, но тотчас выдохнул, Намджун аккуратно закрыл за собой дверь и прижался со спины, его накаченная грудь упёрлась Намджуну в лопатки, а уверенные сильные руки легли на талию, заставляя ощущать трепет перед этой уверенностью. Горячая вода обволокла тело Джуна.       ― Хватит загоняться, ― зашептал тот на ухо, а ладони заскользили по чужому животу, нехило так возбуждая. Горячее тело за спиной выбивало все мысли из головы. ― Мы оба с тобой ни на что повлиять уже не можем, ― уверенно сказал он.       Сокджин хотел бы возразить, но почувствовал, как Джун прижимается к нему сильнее. Он кротко поцеловал Джина в шею и потянулся к бутылке с шампунем.       “Хочешь сделать быстрее - сделай это сам!” ― поржал про себя парень, поняв, что Джун пришёл его мыть, потому-то сам он слишком долго тупил. Намджун не спрашивал его, а совершенно по-свойски начал процедуру. Следом он намылил себя, подтолкнув парня смывать пену с волос, себе же зализал волосы назад. Затем он дотянулся до геля, вылил неопределённое количество содержимого себе на руку и второй рукой развернул Джина к себе лицом. Вокалист улыбнулся, предчувствуя, что простым мытьём всё не ограничится. И был чертовски прав!       Мыльная рука прикоснулась к жилистой шее, поймав нервное движение кадыка под пальцами, а затем скользнула на затылок и потянула к своему хозяину. Их губы соприкоснулись. Поцелуй был медленный, осторожный, никто не торопился нарушать границы чужого пространства. Они смотрели друг другу в глаза не мигая и едва не срывались на тихие стоны, предвкушая большее, намного большее. Ладонь заскользила по плечу, по груди, размазывая по коже пену. Обладать кем-то всецело хотя бы в эти короткие моменты вседозволенности было настоящим удовольствием, которое хотелось растянуть по максимуму.       Они любили играть друг с другом в долгие прелюдии.       Джун обвёл пальцами границы пресса и закружил вокруг пупка, в то время как в поцелуе появлялось всё больше и больше элементов провокации. Кроткие прикосновения языка к щелочке между губ, но тут же исчезающие, стоит попробовать усилить напор. Руки гуляли по телам, трогали беззащитную кожу, полная свобода действий - бери что хочешь!       На самом деле Намджун хотел лишь ускорить процесс помывки, но видимо всё пошло не по плану, потому что собственный стояк уже откровенно мешал думать, а Сокджин был слишком провокационный в своей манере “моя хата с краю”.       ― Не надо, ― попросил вокалист, когда пальцы партнёра нагло погладили между полупопиями.       ― Почему? ― шёпотом, едва различимым на фоне воды, спросил Джун. Он отдёрнул руку от складки и жадно смял широко раскрытыми ладонями упругую задницу хёна, всеми фибрами души желая, чтобы Джинни сдался. Они никогда не причиняли друг другу боль насилием, никак иначе, только добровольное подчинение.       ― Я не готов.       ― Я помогу тебе, ― продолжил настаивать лидер, аккуратно прикоснувшись губами к уху своего партнёра.       Сокджин медлил с одобрением. Не смотря на их полное доверие друг другу, он всё ещё с трудом принимал заботу в таком ключе. Секс сексом, а уход за собой в его понимании должен быть самодостаточным. Это, так скажем, личное. Он млел от подчинения Намджуну, но это больше касалось постели, нежели других сфер.       ― Нет, ― решил Джин.       Руки на его теле замедлились до полной остановки. Надо было послушаться, но иногда Намджун становился нетерпеливым, немного несносным и упрямым. Больно уж сильно парни его сегодня довели, больно уж тяжело было выпустить из рук того единственного, желанного. Ладно, раз тот не хочет помощи, её можно и не оказывать.       ― Как скажешь, ― с усмешкой согласился лидер, начав целовать парня в шею. Поцелуи были мокрые, местами намджун буквально облизывал его.       ― Джун?       ― М?       ― Выйди.       ― Неа, ― едва сдерживая смех запротестовал он.       Сокджин попытался отстраниться от его поцелуев и в идеале вырваться из объятий, но места для манёвра катастрофически не хватало, особенно в условии, что лидер стратегически придвигал его всё ближе к стене. Шальные поцелуи и ласковые широкие ладони совершенно сбивали с нужного лада, очень сложно злиться, когда тебя ласкают. Чересчур сложно. Вместо агрессии из горла вырывалась только жалобная мольба, вместо резких отмашек лишь жалкие трепыхания. Невозможность собрать себя в кучу убивала трезвое желание получить полную свободу.       ― Чем быстрее я подготовлюсь, тем быстрее мы с тобой сможем потрахаться, ― сказал Джин, от безысходности понимая, что сопротивляться трудно. Чужие руки гуляли по беззащитным бёдрам и едва заметно царапали короткими ногтями, по широкой спине скользили открытой ладонью, губы касались шеи или уха, а чужой член ненавязчиво прикасался к собственному. И изгнать это видение было чересчур сложно, куда проще было сдаться, чего тоже не хотелось.       ― Думаю, мы и так сможем, ― словно змей искуситель, шепнул Намджун.       Если ему припекло, то шансов отбиться без активного сопротивления просто не было. Он уговаривал лаской, лёгким массажем, стимуляцией, ему нравилось изучать идеальное тело руками, была бы его воля он трогал бы Сокджина постоянно, даже на публике, но благоразумие и сам Сокджин были против, поэтому свои грязные мыслишки он оставлял для подобных случаев. Идеальная талия, стальной мышечный корсет, широкие плечи и чувствительная шея. Всё идеально. Прекрасна мокрая кожа, прекрасен её тон, её можно сжать в нетерпении, но куда интереснее наблюдать за изменением дыхания Джина от простых ласковых прикосновений, от едва ощутимых кончиков пальцев на поясе Аполлона, мажущих движений по чувствительным соскам, прикосновений губ к тонкой коже шеи.       ― Намджун.       ― Да?       ― Дай мне помыться.       ― Даю, ― продолжал в той же спокойно манере отвечать лидер, потихоньку оттесняя парня всё ближе к кафельной стене.       ― Да в каком месте? ― возмутился тот и зашипел, стоило спиной наткнуться на холодную мокрую поверхность.       Они встретились взглядами, и в глазах Джина пылал праведный гнев. Его брови хмурились, а взгляд буквально метал молнии, однако он выглядел таким размажённым, что Намджун не смог сдержать ликования.       ― Я могу тебе помочь, либо буду мешать, другого не дано, ― победно объявил он.       И Сокджин понял, что вариантов действительно больше не будет. Драться в скользкой душевой кабине - идея дерьмовая, а с тем стояком, что у парня, выгнать его устно уже было маловероятно. Да и что уж скрывать, сам Джин был уже возбуждён. Все эти ласки не могли не пройти даром.       ― Ты меня моешь и мы идём на кровать, ― поставил условие Сокджин, решив всё же, что помощь в разы ускорит дело.       Только вот по улыбке Намджуна стало понятно, что предложенный вариант, конечно, сильно обнадёживающий. И маловероятный.       ― Здесь скользко, ― напомнил Сокджин.       ― Я знаю, ― согласился лидер и взял с полочки лубрикант и закрытый презерватив. И когда только тот успел там оказаться?       ― Разбить здесь себе лицо в попытке потрахаться очень плохая перспектива, ― продолжил убеждать в небезопасности данного мероприятия старший.       ― Не волнуйся, этого не произойдёт, ― усмехнулся собеседник, занятый раскатыванием презерватива по своему члену.       ― Мне б твою уверенность! ― с сомнением заметил Джин, в открытую пялясь. Ему нравилось отпустить ситуацию и получать кайф, нравилось забываться в реальности. А как тут отпустишь сознание, когда можно поскользнуться просто неправильно поставив ногу. Очень дурная затея!       Намджун улыбнулся его задумчивому виду и подошёл вплотную.       ― Немного присутствия никогда не повредит, ― заметил он, будто читая его мысли.       Чужие руки мгновенно оказались там, где рукам вообще было не место. Намджун не церемонился, липкие от лубриканта пальцы без всяких поглаживаний оказались у ануса и начали своё вторжение. Сокджин схватил парня за плечи и сжал пухлые губы в тонкую линию. От давления хотелось уйти, встать на цыпочки, выгнуться, избежать этого, потому что переживать мягкое растягивание было морально невозможно. Не было никакой возможности отвлечься, не было и шансов активно двигаться, ещё и Джун, как назло, искоса смотрел своим пронзительным взглядом за каждой микроэмоцией. Сокджин был для него постоянным предметом изучения, он любовался им, и он специально не давал старшему то, в чём он так отчаянно нуждался. Это было особой мукой вот так стоять во всей красе перед человеком, которому не всё равно. Джин попытался напроситься на поцелуй, но Намджун с усмешкой отказал ему в этом, потому что ему чертовски нравилось то, что он видел.       Кажется он мог растягивать его вечно, лишь бы только у партнёра так же не сходило с лица смущение. Сокджин гулко сглотнул, стоило пальцам внутри коснуться простаты, его член дёрнулся, дотрагиваясь до Джуна, а пальцы заскребли по мокрой коже плеч.       ― И долго ты будешь глумится? ― спросил Сокджин, в упор посмотрев на Джуна.       Лидер опешил и подавил в себе смесь стыда и возбуждения. Ему нравится наблюдать, но разве это плохо?       ― А ты уже готов? ― спросил в ответ он, будто бы смотрел сверху-вниз. Эти скулы могли свести с ума любого здравомыслящего человека, а у Джина по спине мурашки побежали. Аура полного доминирования обволокла всю душевую.       “Здесь решаешь не ты. Здесь решаю я!”       Он трахал его пальцами, пока Сокджин беспомощно держался за него и не сдерживал стоны, зная, что за подобное можно огрести ещё больше “усложнений”. Быстрый секс - не про них, а точнее не про Намджуна. Чем больше в нём было запала, тем дольше и томительнее всё происходило. Ему нравилось рассматривать, иметь полный доступ к телу, изводить до дрожи в ногах, и когда та появилась, Намджун развернул парня и позволил немного прогнуться вперед, чтобы более безболезненно войти в него. Джин с трудом выдохнул от накатившего удовольствия.       Они впервые делали это так: стоя вдвоём в скользкой душевой, не имея опоры кроме как друг друга, голые и мокрые от продолжающего литься душа. Сокджин буквально терял себя под мощными голодными толчками, приходящимися прямо по заветной точке. При попытке ухватиться за мокрую рейку для душевой лейки, Намджун переставил его руку и прижал обратно к телу, бессовестно второй рукой обхватив беззащитную шею. Этого в целом стало достаточно, чтобы Сокджин кончил.       ― Жив? ― спросил Намджун, дав парню прийти в себя.       Джин высвободил свою руку и посмотрел на него через плечо, оценивая свои силы. Ноги, если честно, тряслись после такого. Вряд ли у него получится быстро прийти в себя. Они специально не двигались, не провоцируя гиперчувствительность и не давая Намджуну окончательно выйти.       ― Давай я руками? ― предложил старший.       ― Нет, ― улыбнулся лидер, медленно выходя из парня. ― Иди на кровать.       ― Что? Почему? Я хочу помочь!       ― Там и поможешь.       ― Э-э, ― ну раз уж парню доставляет удовольствие ходить со стояком по номеру - флаг ему в руки, наверное, ― ты уверен?       ― Да, ― дёрнул бровями Джун. ― Хочу минет.       ― О, ― только и смог на это ответить Сокджин и больше вопросов не осталось.       Джин любил удобство в постели, Намджун это прекрасно знал, а значит, чтобы всем угодить, им стоило переместиться на мягкую кровать.              После всего они не могли долго наслаждаться уединением. Намджуну надо было возвращаться в свой номер, но перед этим всё равно хотелось понежиться.       ― Я люблю тебя, ― прошептал он на ухо почти спящего Сокджина.       ― Я знаю, ― пробурчал тот в подушку.       Джун улыбнулся и погладил его по волосам.       ― Я тоже тебя люблю, ― отозвался Сокджин и повернул к нему голову. В груди лавой растекалось тепло и непонятно откуда появившаяся боль. Такой ненавязчивый спазм, который тем не менее давил на нервы. ― Я бы так хотел, чтобы это было навсегда.       ― Мы здесь навсегда, ― понял его Намджун и наклонился, чтобы мягко коснуться губ. Они были припухшие, не хотелось причинять боль глубокими поцелуями, скорее было желание вылечить. Мама всегда целовала место удара, чтобы быстрее зажило. ― Пока есть Бантаны, мы будем вынуждены отказываться от прочих отношений, и я верю, что на сцене мы будем ещё очень долго, ― усмехнулся он, прикоснувшись губами к его щеке.       ― Угу.       У них был план отступления, но они прекрасно знали, что нынешняя реальность ещё долго не допустит их до его реализации. Когда-нибудь потом у них будут шумные семьи с женами и детьми. Потом. Не сейчас.              Тэхён действительно много думал. Обо всём. О том, что сказали ему хёны, о собственных словах. От того, что люди становились бисексуалами или геями, ничего не менялось в общественной жизни, он прекрасно понимал, что большинство из его друзей ждут от него чего-то такого. Дурной пример, как говорится, заразителен. Но это Юнги, с ним всё не так просто. В первую очередь потому что он был не только другом и одногруппником, но и потому что Тэхён искренне восхищался им.              В Сингапуре было гораздо теплее, чем в Японии. Фанаты стояли на улицах в футболках и майках, у них было много мерча и они были заметно более оживлённые. Тэхён устал думать о том, как ему следует поступить. В конечном счёте он решил, что не надо ничего менять. И так же неплохо? Он жил все эти годы без отношений, и дальше вполне с этим справится. Тоска может съедать сколько угодно, но это вовсе не повод бросаться на шею одногруппнику. Хочется эмоций, настоящей любви, а не страха и замешательства только от мысли, что всё это может стать непоправимой ошибкой. Да, так было правильнее. Однозначно.       Хотелось чего-то на уровне Чонгука и Чимина, но этих двоих тянуло со страшной силой друг к другу с момента знакомства и нет, это однозначно был не их с Юнги случай. Рэпер всего лишь услужливо поддавался на провокации извне, он здраво оценивал соотношение выгоды и урона, и судя по всему выгоды тут было больше. Но были ли там чувства? Тэхён был уверен, что нет. Нет смысла играть в отношения без чувств.       Но друзья думали несколько иначе. Примерно настолько, чтобы Хосок в один из дней ворвался в номер Тэхёна и бесцеремонно упал на его кресло, рядом с которым уже стояли ноутбук и каталка с ужином. Такой плавный намёк, что Хоби хочет поговорить, проигнорировать было невозможно. Тэ вздохнул и присел на пуфик, понимая, что отвертеться от разговора не выйдет. Точно так же, как он донимал Намджинов, Хоби в последнее время донимал его, правда Тэхён умел более настойчиво избегать разговоров, если того хотел. А с условием, что он сам с собой-то договориться не мог, выворачивать перед кем-то душу тем более не хотелось, а с Хосоком иначе не получалось.       Тёмные волосы гостя были влажные, сам он был в пижамном комплекте, который надевал исключительно для того, чтобы мигрировать между номерами, а цепкий взгляд сверлил Тэтэ, побуждая начать выкладывать что у того на уме тотчас же.       ― Ты сегодня хорошо потрудился, ― ласково начал главный танцор, буквально со скрипом заставляя диалог двигаться.       ― Ага, ― не дюже способствовал тому Тэхён. Они оба прекрасно знали, чем это кончится! Сколько бы они не разговаривали о работе или каких-то нейтральных темах, это лишь оттягивало время перед настоящим разговором.       Хосок всё же добился своей. После недолгой беседы он задал ключевой вопрос:       ― Так, что ты думаешь об этом всём?       Тэхён всеми фибрами души не хотел отвечать на него. Это личное. Но “личного” между Бантанами ничего не было, это уже давно было фактом. Они слишком сильно притёрлись друг к другу, чтобы переживать за друга, как за себя. И как бы да, это переживание заставляло их вытягивать друг у друга потаённое, помогать решать какие-то внутренние проблемы, ибо иначе они не могли свободно дышать полной грудью.       ― Я решил, что мне всё это не надо. Отношения без чувств не имеют никакого смысла, ― выпалил он на одном дыхании, молясь, чтобы на этом тема была закрыта.       Потому что собственно принятое решение было настолько шатким, что напоминало кубики, собранные годовалым малышом в башню. Тэ не успел ещё зацементировать всё это в нечто адекватное, потому что душа рвалась от тоски. Ему было чертовски одиноко. Настолько одиноко, что иногда хотелось закрыть глаза и лишь мечтать-мечтать, что всё сложилось в корне иначе. За всеми этими мечтами он даже забыл, как преодолел грань гетеросексуальности и успел уже признать и потенциальную состоятельность виминов, вигуков, даже виджинов. И даже Вихоупов.       Кстати об этом.       ― А ты сам, хотел бы… попробовать? ― спросил Тэхён, вперив внимательный взгляд на собеседника.       Хосок удивлённо поднял брови и рассмеялся.       ― Попробовать начать встречаться? С кем?       ― Со мной, ― без тени смущения ответил Тэ.       Улыбка Хоби замерла и обмякла. Его это расстроило? Он не выглядел смущённым. Тэхён не понимал, что происходит с другом, потому что совсем не этого ожидал.       ― Он ждёт тебя, ― тихо ответил Хосок, а взгляд его поплыл по витееватому узору ковролина. ― Ждёт твоего решения. И ты зря думаешь, что ему всё равно. Вы оба мои друга, но сначала разберитесь между собой, расставьте все точки окончательно, а там я готов буду с тобой поговорить об этом.       Повисло молчание. Внутри у Тэхёна всё клокотало от беспокойства. Каждое слово, посыл, чувство выбивало у него почву из-под ног. Хотелось зажать уши и отмотать время вспять, чтобы не терять и без того шаткую башню из кубиков. Ему должно быть всё равно, почему он ждёт решения от него? Почему всё зависит только от него?       ― Я не могу даже обсуждать что-то такое за спиной своего лучшего друга, ― признался Хосок. ― Тэтэ, я люблю тебя всей душой, ты часть моей семьи, я горы за тебя сверну, но и за Юнги тоже. Не ставь меня перед таким выбором.       ― Но мне проще решиться на то, чтобы попробовать с тобой, чем с Мином, ― едва слышно пробормотал Тэ.       ― Почему?       Вопрос был непростой.       Точнее, не так уж просто было на него ответить, если честно.       ― Потому что между нами больше общего?       ― Это чего же? ― усмехнулся Хоби. ― На самом деле я не думаю, что отношения стоит начинать только лишь потому что между людьми есть что-то общее, куда лучше, когда впереди ещё много непостижимого, когда есть, что ещё открывать. Ты так не думаешь? Иначе людям быстро становится скучно друг с другом.       ― Мы все слишком хорошо друг друга знаем, что нового я ещё могу выяснить?       ― Ну, например познать, как он любит? ― мягко произнёс Хосок.       ― Слабо себе представляю Юнги влюблённым. Да и не очень-то верится, что он когда-нибудь влюбится в меня. Разговор скорее шел про секс и взаимовыручку.       ― Ну, это по-своему тоже любовь, ― признал Хоби. ― Любовь к телу, страсть, доверие, возможность дарить и получать наслаждение. И моё мнение, мы с тобой оба слишком нерешительные для того, чтобы вести в этом аспекте.       ― С чего ты это взял? ― возмутился Тэхён.       ― Я разговаривал с Юнги, ― не стал юлить тот.       О том, что именно мог Юнги поведать своему другу на счёт Тэхёна не поддавалось сомнению. И младшему захотелось в отместку больно пнуть Мина. Понятное дело, что они всех со всеми обсуждают, но узнать об этом было неприятно.       ― Если вы там такое уже обсуждали, так почему вы сами не хотите друг с другом попробовать?       ― Поверь, я не страдаю от недостатка человеческого тепла, ― весело сказал Хосок. ― Мне совсем не хочется иметь отношения, потому что мне хватает того, что у меня есть. Семья, вы, работа, этого достаточно.       ― По тебе этого не скажешь, ― с сомнением покачал голубоволосой головой Тэхён. ― Ты же настоящий прилипала с манией всех тискать.       ― Я знаю чего я хочу, и знаю как этого добиться, ― запросто отбил Хосок. ― Все эти отношения не для меня. Даже когда мне хочется секса, я знаю что мне делать!       И как бы не хотелось Тэхёну спросить и что же тот делает, но ответ как-то и сам напрашивался. Всё же конструкция в целом у них одна.       ― Значимость секса переоценена.       Хоби поднял брови и громко фыкнул.       ― Что, скажешь не так? ― надулся Тэхён. ― Джун и Джин говорят, что секс помогает им сбросить напряжение, Чимин и Чонгук ебутся как кролики, потому что, даю руку на отсечение, воспринимают это за состязательный спорт, аля кто дальше или больше раз кончит. Не вижу себя во всём этом.       Хосок прыснул, и начал откровенно гоготать, не в силах остановиться. Тэхён тоже начал смеяться, видя, как друга уносит. Когда же их обоих отпустило, старший всё ещё посмеиваясь сказал:       ― Для каждого это своё. Могу сказать только за Юнги: он устал справляться сам. Ему нужна помощь.       ― Класс, и я как единственный, кто подвернулся под руку, очень даже отличный вариант? ― возмутился Тэхён.       Хоби не больно шлёпнул его по затылку и прошипел:       ― Не говори так о моём друге! И нет, конечно нет! Как ты вообще мог так подумать? Он скорее видит в тебе такого же страждущего.       ― Напомни, а почему ты не страждешь?       ― Господи, Тэхён, ты начинаешь меня бесить! Не лезь в мои проблемы, их нет, точнее они не связаны с одиночеством или сексом.       ― Меня начинают всё больше интересовать подробности, ― по обыкновению пытаясь выбить собеседника из колеи продолжал разгоняться Тэ.       Но Хоби был кремень.       ― Ты давишь, ― констатировал он. ― Мне это не нравится.       Тэхён пожал плечами. Он и не обязан всем угождать.       ― Решите всё с Юнги. Поговорите лоб в лоб, и тогда уже делайте выводы. Мин давно уже всё решил, ― и с этими словами Хосок посмотрел на экран своего айфона и издал какой-то невразумительный звук, похожий на кряканье, после чего поспешно распрощался и вылетел из номера.       Что это было - не ясно.       Но Тэхён решил прислушаться к его совету и действительно поговорить с Юнги о том, как оба они это видят, чтобы уже окончательно что-то решить.              Раньше у Тэхёна были шумные соседи в большом общежитии, друзья, перед которыми было стрёмно спалиться, люди, мнения которых были ему не безразличны. Теперь всё изменилось. Они всё ещё дружили, но теперь их разделяли не стены, а дома и дороги, не было больше ощущения, что вас всех законсервировали в одной среде и оставили мариноваться. Не было больше опасности быть застуканным за дурным занятием. Было только одиночество, которое ледяным ветром опаляло душу.       Любимый человек, по мнению Тэхёна, был тем, кто должен был закрыть эту форточку.