Когда всё взрывается

      Ледибаг быстро прибыла в школу, проскользнув в окно одного из пустых классов, и сняла трансформацию.       Кровь так стучала в висках, что она даже не слышала успокаивающих слов Тикки, пытавшейся хоть как-то поддержать ее. Тревога скручивала желудок. Она знала, что ее сила восстанавливает всё в том виде, как было до сражения, но до какой степени? Если Черный Кот серьезно ранен, будет ли этого достаточно? И если…       Маринетт энергично тряхнула головой, отказываясь рассматривать неприемлемое. Она чувствовала, как ее панцирь потихоньку трескается: будто плотина, до сих пор сдерживавшая потоки эмоций, с которыми она боролась, грозилась вот-вот рухнуть.       Маринетт поспешила к двери, яростно вытирая застилавшие глаза слезы и пытаясь обуздать сотрясавшие руки спазмы. Выйдя в коридор, она принялась всматриваться в лицо каждого попадавшегося навстречу ученика, ища Адриана.       Вдруг она услышала, как кто-то кричит ее имя.       Обернувшись, Маринетт увидела, как к ней, размахивая руками, бежит Алья.       — Маринетт! — воскликнула она, схватив ее в объятия. — Где ты была? Я искала тебя! Здесь полнейшая паника, ты видела…       Она прервалась, немного отстранившись от подруги, с беспокойством разглядывая ее.       — Маринетт? — мягко позвала Алья. — Всё… всё в порядке? Ты ужасно выглядишь.       Нет. Нет, всё не в порядке.       — Да, нормально, — ответила Маринетт с бледной улыбкой. — Просто нападение немного потрясло меня, не беспокойся.       Явно не убежденная до конца, Алья слегка сжала ее ладонь, стараясь поддержать.       — Надо сказать, оно было впечатляющим, — согласилась Алья и продолжила, искренне пытаясь подбодрить подругу: — Но не бойся, опасности больше нет. Черный Кот и Ледибаг чудесно справились.       Внутренности Маринетт заледенели от этих слов. Ей пришлось призвать всё свое хладнокровие, чтобы скрыть от подруги отчаяние, обуздать сотрясавшую ее тело сильную дрожь. Она не находила себе места от тревоги за Черного Кота.       За Адриана.       Словно в кошмарном сне она снова и снова переживала сцену, когда видела его в последний раз. Как его тело врезалось в стену, чудовищный звук удара… И чем больше она перебирала в уме воспоминания, тем больше ее охватывала тошнота. Удар был невероятно сильным — невозможно, чтобы Черный Кот остался невредим.       Маринетт чувствовала, что ей вот-вот станет дурно, едва заметила, как Алья мягко положила ладонь ей на спину, убежденно заявляя, что теперь всё хорошо, все в безопасности.       Маринетт хотела бы спросить Алью, не видела ли она Адриана, но не была уверена, что ей удастся не разрыдаться, если она начнет говорить о нем. И изо всех сил стиснув челюсти, чтобы не стучали зубы, она благодарно улыбнулась подруге, прежде чем продолжить путь.       Маринетт быстрым шагом двигалась по коридорам к школьному двору. Когда она до него добралась, пришлось констатировать, что снаружи всё еще царит хаос. Облака пыли лениво плавали в воздухе, создавая легкий золотистый туман, сквозь который просачивался солнечный свет. Ученики собирались группами тут и там, обсуждая недавнее сражение, подбадривая друг друга. Нынешняя атака явно произвела впечатление.       Чтобы получить лучший обзор, Маринетт переместилась на середину лестницы, с такой силой вцепившись в перила, что у нее побелели костяшки пальцев. Она лихорадочно осмотрела двор, но вынуждена была признать очевидное. Адриана там не было.       Вдруг на галерее появилась знакомая фигура.       У Маринетт закружилась голова, и она задалась вопросом, не обманывают ли ее глаза.       Но нет.       Это точно был он.       Адриан, Черный Кот, ее драгоценный напарник.       Он был взлохмачен и покрыт пылью, а лицо стало мертвенно-бледным и встревоженным: в тысяче миль от приличного приглаженного облика, который он поддерживал обычно, но он был жив и цел.       Адриан остановился на мгновение, окидывая взглядом окрестности. И тут он заметил Маринетт. Он слегка пошатнулся, испустил глубокий вздох, словно с его плеч свалился гигантский груз.       Ни на секунду не отрывая от нее взгляда, Адриан быстро зашагал к ней, а Маринетт помчалась по лестнице ему навстречу.       Не сговариваясь, без единого слова они бросились в объятия друг друга, стиснув друг друга изо всех сил. Они дрожали всем телом, цеплялись друг за друга, как утопающий держится за спасательный круг, с трудом осознавая, что оба вышли из бури целыми и невредимыми.       Борясь с наворачивающимися на глаза слезами облегчения, Маринетт свернулась в объятиях Адриана, прижавшись ухом к его груди, слушая стук его сердца. Оно билось немного слишком быстро, но сильно и размеренно, и для нее это была самая прекрасная музыка в мире. По сравнению с этим, собственное сердце казалось ей обезумевшей птицей, беспорядочно бьющейся о клетку ребер.       Адриан наклонился к Маринетт, уткнувшись лицом ей в шею, хмелея от нежного запаха ее кожи. Прижимая ее к себе, он чувствовал сквозь одежду исходящее от ее тела тепло. Она была здесь, с ним. Она была в порядке. Адриан знал, что иначе быть не могло. Придя в сознание, он увидел, что Вечериночника рядом нет. И, отчаянно разрывая обломки в поисках напарницы, он увидел проявление силы Ледибаг, которая всё восстановила, как будто сражения никогда и не было — явное доказательство победы напарницы.       Но этого было недостаточно, чтобы успокоить дикий ужас, скручивавший внутренности Черного Кота с тех пор, как он увидел, как Ледибаг завалило жуткой лавиной кирпича и бетона. Ему необходимо было собственными глазами убедиться, что с ней всё хорошо и этот кошмар остался позади.       И теперь он, наконец, ее нашел. Адриан чувствовал, как она дрожит, прижавшись к нему, и сам не мог сдержать сотрясавшую тело дрожь. Потрясение было слишком жестоким, тревога слишком сильной, им необходимо было время, чтобы оправиться от мощной встряски, задевшей обоих до самых глубин души.       Маринетт издала странный звук — полусмех, полурыдание, — а потом дрожащим голосом прошептала:       — Я так испугалась… Я думала… думала…       Ее голос прервался.       Взволнованный Адриан крепче сжал ее в объятиях, шепча бессмысленные слова, пытаясь успокоить, насколько мог, зная, что и сам на грани срыва. Он только что пережил чудовищную бурю эмоций, перейдя от крайнего ужаса к холодному неумолимому гневу, от страха потерять свою Леди навсегда к безумной надежде, а потом к неописуемому облегчению, когда он, наконец, увидел ее целой и невредимой.       Теперь буря улеглась, оставив его выдохшимся, с обнаженным сердцем, и он отчаянно цеплялся за Маринетт, пытаясь сохранить видимость рассудка.       Маринетт глубоко дышала, стараясь успокоиться, изо всех сил сдерживая эмоции. Она испытывала такое облегчение, что хотелось разрыдаться, позволить слезам смыть отчаяние, охватившее ее с того страшного момента, когда она подумала, что потеряла напарника.       Но Маринетт отказывалась поддаваться истерике, не желая тревожить Адриана еще больше. Когда он посмотрел на нее, она видела на его лице отражение собственного страха, который испытывала за него, и не хотела добавлять еще. Напротив, она хотела быть сильной, и ее пальцы машинально выписывали круги на спине напарника в попытке его успокоить.       Немного отстранившись — но не слишком сильно, отказываясь покидать тепло его рук, — Маринетт подняла на него глаза. Она положила ладони Адриану на спину, а он крепко держал ее за талию. И тоже, кажется, не желал отпускать ее.       Маринетт рассматривала напарника, словно видела впервые. Она терялась в его невероятных зеленых глазах, в которых теперь, когда сквозь тучи пыли проникли солнечные лучи, появились завораживающие золотые отблески. Видя его сейчас так близко, она могла заметить, что его зрачки расширились от беспокойства, а на лице облегчение по-прежнему боролось с тревогой.       Светлые волосы совершенно растрепались — обычный вид для Черного Кота, но абсолютно немыслимый для Адриана, всегда внимательного к своей внешности. Маринетт машинально подняла руку, чтобы пригладить несколько взъерошенных прядей, не сознавая, что в ее взгляде появилась грусть из-за бледности напарника. Она упрекала себя в том, что так напугала его.       Зато Адриан уловил легкое изменение в выражении ее лица.       Подобное ее состояние заставляло волноваться. Обычно Маринетт была улыбчивой, искрящейся — настоящий солнечный лучик. Сейчас, хотя она явно была счастлива видеть Адриана невредимым, она казалась лишь тенью себя. Страшная тревога, которую она испытала недавно, оставила на ее лице заметные следы.       Маринетт была бледна, так бледна, по сравнению с обычным видом — и Адриан почувствовал укол в сердце.       Он наклонился к ней, легонько поцеловав в щеку, инстинктивно пытаясь подбодрить ее, показать свою поддержку. А потом, слегка нахмурившись, поцеловал еще раз. Ему не показалось: щеки Маринетт оставляли солоноватый привкус на губах. Слезы, высохшие до его появления, оставили на ее коже невидимый соленый след.       Маринетт удивленно расширила глаза, когда Адриан снова стиснул ее в объятиях.       Оба были полностью поглощены друг другом, однако в конце концов медленно осознали, что все одноклассники повернулись к ним, недоверчиво наблюдая за встречей, спрашивая себя, что бы значила эта сцена.       Маринетт испустила тихий вопль ужаса и уткнулась лицом в плечо Адриану, не осмеливаясь смотреть дальше.       — О, нет, нет, нет, — выдохнула она, находясь на грани нового приступа паники. — Скажи, что все не смотрят сейчас на нас.       Адриан обвел взглядом двор, и на его губах, вопреки по-прежнему сильному напряжению, постепенно появилась позабавленная улыбка.       — Что ж, — начал он перечислять, — у Хлои такой вид, словно она вот-вот что-нибудь сломает. Макс подмигивает нам, Роза задыхается, даже Ким и Аликс смотрят на нас. Алья выглядит на грани истерики, и я уверен она вывихнет Нино плечо, если продолжит так его трясти. А, и у Нино восхищенный вид. Только Милен и Ивану наплевать, поскольку они тоже нежничают друг с другом.       Маринетт даже не обратила внимания на последнее замечание. Застонав, она подняла глаза к небу.       — Как мы им всё это объясним? — сокрушалась она.       — Сбежим? — предложил Адриан. — Ну да, это только отложит вопросы. Ну, я всегда могу пожаловаться на помрачение рассудка, скажем, мне на голову упал кирпич, — продолжил он лукавым тоном, достойным Черного Кота, пытаясь подбодрить напарницу.       — Тогда каждому по кирпичу? — ответила Маринетт, наконец, бледно улыбнувшись. — Мне кажется это не очень-то правдоподобно.       Размышляя, она нервно прикусила губу. Этот жест немедленно привлек внимание Адриана, и его сердце пропустило удар.       И он прекрасно знал почему.       Он знал это с того мгновения, когда схватил Маринетт в свои объятия.       Он понял, что просто прижимать ее к себе — недостаточно. Он был без ума влюблен в эту девушку, и вопреки страху, который еще леденил его внутренности, ощущение тепла ее тела неизбежно возрождало влечение, которое он всегда испытывал к своей Леди. И после того, как он сжимал ее в объятиях, он захочет жадно попробовать на вкус ее кожу, пьянея от ее аромата.       Их жизни были слишком короткими, слишком хрупкими, и он больше не хотел терять время. После того, как он едва не потерял ее, он всей душой хотел поцеловать ее.       Почувствовать ее живой под своими губами.       Адриан осторожно положил ладонь на щеку Маринетт, а другой рукой крепче сжал ее талию. Она была так близко, что он почти мог пересчитать ресницы, обрамлявшие громадные лазурные глаза.       Сердце Адриана неистово колотилось.       — Или мы можем сказать, что встречаемся, — хрипло выдохнул он, подняв на напарницу вопрошающий взгляд.       Конечно, не так он хотел признаться, но он был не в состоянии думать. Мысли толкались в голове в бесформенном хаосе страха, возбуждения, надежды, к которым по-прежнему примешивалась тень той глухой тревоги, которая не желала отпускать после последнего сражения.       Щеки Маринетт ярко покраснели, резко контрастируя с бледностью ее лица. Адриан почувствовал, как ее пульс участился под его пальцами, а дыхание стало быстрее.       — Звучит как предложение, — прошептала она, не осмеливаясь поверить.       Адриан глубоко вдохнул, пытаясь успокоить обезумевшее сердце. Он не хотел теперь отступать.       — Это оно и есть, моя Леди, — прошептал он в ответ.       Маринетт слегка пошатнулась, а когда подняла на него взгляд, ее глаза сверкали, словно звезды в летнем небе. Адриан чувствовал, что она по-прежнему напряжена, по-прежнему дрожит, но ее губы слегка приоткрылись и изогнулись в нежной улыбке.       Маринетт попыталась заговорить, но горло сдавило от эмоций. Тогда она подняла руку к лицу Адриана, нежно проведя костяшками пальцев по щеке. Наконец, ей удалось произвести хриплое: «Да», — которое заставило Адриана, взволнованного ответом его Леди, пошатнуться.       Маринетт глубоко вздохнула, сердце бешено колотилось. Ее пальцы нервно сжались на плечах Адриана. Она болезненно осознавала изучающие взгляды одноклассников, и ее охватило неконтролируемое желание сбежать.       Уйти отсюда быстро и далеко, укрыться в объятиях Адриана, чтобы забыть, наконец, этот ужасный день.       Похоже, Адриан разделял ее мысли. Он вдруг отодвинулся от Маринетт, схватил за руку и бегом потащил ее по коридорам. Он подсознательно искал зал изобразительных искусств, зная, что большую часть времени там пусто. И там им будет спокойно, вдали от посторонних взглядов.       Адриан небрежно открыл дверь, а потом резко захлопнул за Маринетт и снова изо всех сил стиснул ее в объятиях. Одной рукой он обнял ее за талию, а другую прижал к лопаткам, и так держал ее, словно хотел никогда не отпускать.       Маринетт подняла к нему лицо, и он наклонился навстречу, их губы вдруг потянуло друг к другу, как магниты. Их первый поцелуй был хаотичным, они дрожали всем телом, их рты врезались друг в друга, носы и зубы сталкивались в спешке.       Подавив разочарованное ворчание, Адриан переместил ладонь на скулу Маринетт, пытаясь улучшить контроль, а она скользнула пальцами на его затылок. Сплетенные таким образом, они целовались снова и снова, понемногу находя в этом хаосе ритм.       Но в их поцелуях по-прежнему не было ничего от спокойствия — наоборот. Они целовались с жаром, окрашенным отчаянием, охваченные ощущением срочности. Словно им необходимо было доказать себе, что напарник действительно жив, изо всех сил цепляясь за бурю ощущений, которая обрушивалась на них, убеждаясь, что это не сон. Тепло их тел, так сильно прижатых друг к другу, что между ними не оставалось ни малейшего пространства, электризующее прикосновение кожи к коже, запах, при каждом вдохе одуряющий еще немного больше… Все их чувства были обнажены, с невыразимым облегчением напоминая, что это страстное мгновение происходит на самом деле.       Их дыхание стало тяжелым, в своей торопливости они едва успевали отдышаться.       Маринетт зарылась пальцами в волосы Адриана, еще больше взъерошивая светлые локоны.       Когда она слегка наклонила голову, скользнув языком в рот напарника, Маринетт почувствовала легкий железный привкус — послевкусие крови. Должно быть, он прикусил себе щеку, когда упал. Она не смогла сдержать дрожь от этого болезненного напоминания о том, чего они избежали, и со стоном еще сильнее прижала Адриана к себе. Захлебываясь в пламенных поцелуях, Маринетт настойчиво целовала его, чтобы прогнать тревогу, грозившую снова заморозить ее, неосознанно ища убежища в тепле его рук.       Кошмар закончился, Адриан жив, без конца повторяла она себе, вцепившись в него изо всех сил, сражаясь с навернувшимися на глаза слезами.       Оглушенная этим ураганом поцелуев, Маринетт не слышала больше ничего, кроме бьющейся в висках крови от колотившегося с бешеной скоростью сердца и звука прерывистого дыхания Адриана.       Какое-то время спустя она слегка отстранилась, пытаясь отдышаться. Адриан отказался разрывать контакт. Он пробежал губами по ее лицу, пылко целуя нос, щеки, веки, подбородок, словно ему было необходимо попробовать на вкус каждую частичку ее кожи, чтобы убедиться, что он не сошел с ума и что Маринетт действительно в его объятиях.       Он прижался губами к ее горлу, чувствуя, как под ними бешено колотится ее пульс.       Живая.       Она была чудесно живая.       Он едва не плакал от облегчения.       Маринетт скользнула пальцами под его подбородок, и после этой молчаливой просьбы Адриан, не теряя ни секунды, снова начал жарко целовать ее.       Минуты текли, и атмосфера изменилась: Маринетт и Адриан, наконец, расслабились, а их беспокойство рассеялось. Терзавшая их ужасная тревога понемногу растворилась в страстном объятии. Их поцелуи по-прежнему оставались пылкими, но теперь ими руководило только безумное влечение, которое они испытывали друг к другу.       Их сердца бились в унисон, а дыхания и языки поочередно переплетались.       Отстранившись на мгновение, Маринетт провела линию жарких поцелуев вдоль горла Адриана, начиная от ключиц и до подбородка, вырвав у него тихий стон удовольствия, заставивший ее задрожать всем существом. Она продолжила свое нежное исследование до шеи за ухом. Глубоко вдохнув, она вдруг ощутила легкую нотку одеколона, благоухание которого тонко смешивалось с запахом кожи Адриана. Получавшийся в результате аромат был невероятно пьянящим, и у Маринетт вдруг возникло впечатление, будто ее кровь вскипела в венах от возбуждения, а пульс резко участился. Ее губы немедленно оторвались от кожи Адриана, чтобы жадно захватить его рот.       Напарник с жаром ответил на поцелуй, прижимаясь к ней всем телом, а его язык томно ласкал язык Маринетт. Он остановился, только чтобы слегка прикусить ее нижнюю губу, втягивая сладкий запах ее кожи, используя все чувства, чтобы глубже погрузиться в восхитительный водоворот ощущений, который вызывала у него его чарующая напарница.       — Адриан… — хрипло выдохнула Маринетт, когда он, наконец, отпустил ее.       Адриан вздрогнул от звука ее голоса, чувствуя, как последние обрывки рассудка грозят улетучиться в любую секунду. Слегка оглушенный, он обратил взгляд на Маринетт, и от этого зрелища его сердце бешено заколотилось о грудную клетку. Она была немного растрепанной, но более чем когда-либо завораживающей — с сияющими от удовольствия громадными голубыми глазами, нежно покрасневшими щеками и особенно губами, слегка влажными и благодаря его восторженным стараниям розовыми как никогда.       Адриан мягко поднял руку к ее лицу, в нежной ласке пробежавшись пальцами по щеке. В ответ Маринетт послала ему сияющую улыбку, а потом слегка повернула голову, чтобы нежно поцеловать его ладонь.       Вдруг раздался какой-то шум, заставив обоих подпрыгнуть. Где-то в коридорах их звал чей-то голос. Одноклассники явно отправились на поиски, заинтересовавшись, куда они могли исчезнуть.       Маринетт с Адрианом обменялись коротким взглядом. Они совершенно не хотели, чтобы их нашли сейчас, как и не хотели подвергаться ожидающему их неизбежному допросу. Мягко прижав палец к губам Адриана, Маринетт подбородком указала на одно из окон. Адриан молча кивнул, и они тихонько ускользнули из коллежа, выбравшись через это окно.       Какое-то время друзья продолжали их искать, но Маринетт и Адриан остались неуловимы.       Они нашли убежище в комнате Маринетт. Удобно устроившись на ее кровати, они постепенно приходили в себя от эмоций, весело поедая печенье из коробки, которую Маринетт стащила с кухни.       Когда напряжение понемногу спало, на несколько мгновений возникло смущение. Всё произошло так быстро, так интенсивно, им всё еще было сложно привыкнуть. Но они наилучшим образом справлялись с ситуацией, перемежая обсуждения, слова поддержки и шутки, а также при каждой представившейся возможности крадя друг у друга нежные поцелуи.       Полностью поглощенные друг другом, они не обращали ни малейшего внимания на свои телефоны, которые оставили на столе Маринетт, и которые не переставали вибрировать с тех пор, как они сбежали.       Позже, проверив телефоны, они в полной мере осознают, что может их ожидать в следующее появление в коллеже. На двоих они получили не менее двадцати семи пропущенных вызовов от Альи, из которых двадцать три достались Маринетт. Каждый сопровождался сообщением на автоответчик, приказывающим немедленно ей позвонить, и это не считая смс. Что касается Нино, он ограничился почтенным числом в восемь звонков, поровну распределенных между Маринетт и Адрианом. В половине сообщений, которые он оставил на голосовой почте Адриана, на заднем плане слышался голос Альи, пытавшейся дозвониться до Маринетт.       Маринетт получила еще небольшое поздравление от Розы, которая сообщила, насколько романтичными она их считает, также как смс от Аликс и Джулеки, которые не могли ее не поздравить.       Адриан со своей стороны получил четыре возмущенных сообщения от Хлои, которая заявила, что его абсолютно иррациональные реакции отлично показывают, что он страдает от посттравматического стресса. В то же время она уточняла, что Маринетт должно быть стыдно так воспользоваться его шоковым состоянием, и что она может порекомендовать ему отличных психиатров, с которыми ему следует как можно скорее проконсультироваться.       Их возвращение в школу точно станет великолепной катастрофой.       Но сейчас им было абсолютно на это наплевать, и они обменивались нежными поцелуями со сладким вкусом печенья.       Сейчас они были вместе.       И только это было важно.