Когда всё взрывается

      На следующий день Алья заявилась к Маринетт, поскольку та не могла обойтись без совета лучшей подруги. Она позвонила ей тем же утром, и Алья примчалась с такой скоростью, что Маринетт могла бы заподозрить ее в раскрытии секрета телепортации или путешествия во времени.       Теперь подруги находились в комнате Маринетт, в центре которой скопилось впечатляющее количество одежды всех фасонов и цветов.       — Это гениально, Маринетт! — ликовала Алья, роясь в шкафах и критическим взглядом изучая каждый предмет одежды, на который натыкалась. — Ты отдаешь себе отчет? Твое первое свидание с Адрианом. Великий день.       Маринетт с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Речь шла лишь о простой прогулке двух школьников, но Алья пребывала в таком перевозбужденном состоянии, что можно было подумать, будто она мать, выдающая дочь замуж.       — Мы просто идем в кино, знаешь? — заметила Маринетт с лукавой улыбкой.       Алья подмигнула ей и театрально прижала ладонь к груди:       — Что ты хочешь, я взволнована. Как подумаю, что моя малышка Маринетт идет на свидание с Адрианом Агрестом. Адриан Агрест! Я так довольна! И так горжусь тобой! Кажется, будто ты только вчера объявила, что встречаешься с ним.       — Алья… — вздохнула Маринетт, закатив глаза, тем не менее не в силах избавиться от широкой улыбки. — Это и было вчера.       — Ты придираешься, девочка моя, — отмахнувшись, возразила Алья. — Имею я право радоваться за лучшую подругу, или нет? После того, как я годами наблюдала, как ты вздыхаешь по Адриану…       — Месяцами. Пожалуйста, — снова поправила позабавленная Маринетт.       — Да-да, если это доставит тебе удовольствие, — рассеянно ответила Алья, вытаскивая из шкафа розовую юбку. — Эта! Она идеальна! — с энтузиазмом воскликнула она, поворачиваясь к Маринетт, которая прыснула со смеху на ее торжествующее выражение.       Она не смогла бы выразить, до какой степени была благодарна Алье за то, что та пришла помочь ей собраться. Даже если она взволнованно притоптывала от мысли о скорой встрече с Адрианом, она нервничала далеко не так сильно, как было бы без поддержки подруги. Благодаря ей Маринетт не только удавалось сохранять спокойствие, но и весьма приятно проводить время. Кроме того, Алья позволила ей избежать немалого количества катастроф, не дав опрокинуть лак на любимую футболку, неудачно задушить себя собственным воротником или же уступить порыву самой подрезать челку из-за воображаемой непокорной пряди. За этот последний пункт Алья в особенности заслужила ее вечную признательность.       Маринетт послала Алье широчайшую улыбку — такую широкую, что казалось, она должна несколько раз обернуться вокруг лица.       Алья решительно была лучшей подругой на свете.       Если Маринетт позвала на помощь Алью, Адриану не было необходимости связываться с Нино. Тот сам решил, что лучший друг совершенно не сможет обойтись без его помощи и бесценных советов насчет первого свидания, и сам пригласил себя к нему, даже не потрудившись предупредить.       Разрываясь между весельем и отчаянием, Адриан смотрел, как друг вышагивает туда-сюда по комнате и пытается объяснить ему, как идеально провести время с Маринетт.       — …потому что, понимаешь, — объяснял Нино с абсолютно убежденным видом, — с девчонками вся штука в том, чтобы произвести на них впечатление, но при этом не перестараться. Потому что иначе ничего не выйдет, они тут же улавливают фальшь, думаю, у них есть шестое чувство на такие вещи. Надо суметь их поразить, но изящно. Понимаешь, что я хочу сказать?       — Да-да, прекрасно понимаю, — ответил Адриан, понятия не имевший, к чему ведет Нино, с трудом следя за его бессвязными объяснениями, и с легкой улыбкой уточнил: — Но хочу напомнить, что мы просто идем в кино. Не понимаю, как я могу быть впечатляющим, выбирая фильм…       Кроме того, даже если Адриан не мог отрицать, что с удовольствием впечатлил бы свою Леди, в данный момент ему больше всего хотелось насладиться спокойным общением с ней. Эта неделя была для них достаточно изматывающей. Он хотел просто побыть с ней.       Нино продолжал свой доклад, но Адриан слушал рассеянно одним ухом, его мысли сосредоточились на Маринетт и на том, что через несколько часов он, наконец, ее увидит. Внешне он демонстрировал олимпийское спокойствие, но на самом деле кипел от нетерпения.       Он идет на свидание с Маринетт. С Ледибаг. Со своей дорогой Леди.       Еще неделю назад Адриан даже в самых безумных мечтах не верил, что такое возможно. А теперь ему казалось, будто он сгорает изнутри, так не терпелось увидеть Маринетт. Сердце колотилось с невообразимой скоростью, и Адриан уже не контролировал мысли; единственное, на чем мог сосредоточиться его мозг — остался один час, тридцать семь минут и горсточка секунд до того, как будет пора идти на встречу с Маринетт.       Он подпрыгнул, когда Нино резко повернулся к нему. Адриан с ужасом понял, что не имеет ни малейшего представления, о чем говорил друг. К счастью для него, Нино, похоже, не ждал ответа и возобновил свою речь.       — И потому существует одежда, — многоопытным тоном продолжил он. — Надо выглядеть первоклассно, и, однако, не быть напыщенным. На самом деле всё дело в дозировке. Вот ты, например — уверен, синий будет тебе к лицу. Но с джинсами, чтобы остаться естественным, и маленьким мазком цвета, как, например, красные кеды или шапка.       Возможно, Нино не отдавал себе отчета, но он в точности описывал свой излюбленный стиль, и Адриану стоило невероятных усилий не расхохотаться, воображая себя блондинистой версией лучшего друга.       — Думаю, я настолько далеко зайду в естественности, что оденусь, как обычно, — лукавым тоном ответил Адриан.       Оборвав возмущенные протесты друга, он предложил ему партию в видеоигры, надеясь таким образом убить время, остававшееся до встречи с Маринетт.       Адриан так торопился встретиться с ней, что пришел на место на добрых двадцать минут раньше. Он притоптывал от нетерпения, не переставая посматривать на часы, и секунды текли отчаянно медленно.       Чтобы скрасить ожидание, он рассеянно осматривал окрестности. Погода стояла совершенно потрясающая: солнце сияло в небе без единого облачка, и было совсем тепло. Парижские улицы оживленно бурлили, многие горожане тоже решили подышать воздухом в такой чудесный денек.       Легкий ветерок лениво шевелил ветки деревьев вокруг, притягивая взгляд Адриана, мечтательно наблюдавшего за вялым танцем листьев. Вдруг его внимание привлек зовущий его по имени ясный голос.       Раз в жизни Маринетт умудрилась продемонстрировать образцовую пунктуальность.       Адриан повернулся к ней, и слова приветствия, которые он готовился произнести, застряли в горле.       Маринетт сияла, широкая улыбка освещала ее лицо, словно луч солнца, а глаза сверкали, точно звезды. На ней была розовая юбка, разлетавшаяся вокруг ее коленей, и белая блузка без рукавов. И она распустила обычные хвостики, позволив волосам свободно струиться по плечам.       Пока Маринетт приближалась, ее щеки очаровательно покраснели, делая ее столь восхитительной, что у Адриана ослабели колени. Он чуть ли не спотыкался, идя ей навстречу, а, приблизившись, протянул руку, чтобы взять ее ладонь.       — Ты… я… э… Здравствуй? — пробормотал он к великому изумлению Маринетт, которая совершенно не привыкла, чтобы ее Котенку не хватало слов.       К облегчению Адриана, ей хватило деликатности не смеяться над его замешательством, и она только нежно улыбнулась ему.       — Здравствуй, Адриан, — ответила она, чуть сильнее сжав его пальцы.       — Ты очаровательна, моя Леди, — сделал комплимент Адриан, наконец, придя в себя, и наклонился, чтобы оставить на ее розовых губах нежный поцелуй.       Маринетт радостно засмеялась, провела ладонью по его щеке и приподнялась на цыпочки, чтобы в свою очередь поцеловать его. Легкий как перышко, нежный, как ласка, поцелуй, который она тут же прервала, отступив назад.       Маринетт не решилась продлить его, не уверенная, что может доверять своему самоконтролю и не продолжить целовать Адриана часами, вместо того чтобы пойти в кино, если слишком задержится на его губах.       Близость напарника кружила ей голову, а сердце, похоже, решило побить рекорд по числу ударов в минуту. С трудом верилось, что оно может колотиться с такой скоростью, тем более что еще с той минуты, как Маринетт увидела Адриана, оно уже сильно ускорилось.       — Наверное, нам пора идти, — предложила она, глубоко вздохнув в последней попытке вернуть себе спокойствие.       Адриан послал ей сияющую улыбку и повел ко входу в кинотеатр.       Адриану удалось сосредоточиться примерно на трети фильма, что он посчитал весьма приличным, учитывая завораживающую близость его Леди. Он мог бы поклясться, что они пришли задолго до начала сеанса, но свет погас ровно в тот момент, когда они вошли в зал.       Вначале Адриан пожалел, что лампы погасли так рано, лишив его возможности еще несколько мгновений созерцать, как очаровательно черные волосы напарницы ниспадают на белые плечи. Но разочарование длилось ровно до того момента, когда Маринетт запнулась за ступеньку, не заметив ее в темноте, и Адриан инстинктивно положил ладонь ей на бедро, помогая удержать равновесие. Маринетт позволила ему оставить пальцы на своей талии всё время, что они добирались до своих мест.       Официально – чтобы она не упала снова.       На самом деле Маринетт, конечно же, была прекрасно способна перемещаться между двумя рядами кресел самостоятельно, но оба просто наслаждались приятным контактом.       Когда они устроились в удобных креслах, Маринетт на ощупь нашла ладонь Адриана, и ее тонкие пальцы переплелись с его. Первые минуты сеанса он провел, сконцентрировавшись на ощущении тепла ее кожи, прежде чем решил, наконец, переключить внимание на происходящее на экране.       Однако вскоре он снова отвлекся на напарницу. Адриан с восхищением обнаружил, что Маринетт напряженно переживает историю, разворачивавшуюся перед их глазами, и ее лицо оживляется эмоциями, которые она испытывала при просмотре фильма. Это зрелище было настолько завораживающим, что он немало времени провел, больше пожирая ее взглядом, чем следя за фильмом, наслаждаясь тысячью выражений, появлявшимися на лице Маринетт.       Фильм закончился, и Адриан с Маринетт принялись оживленно обсуждать продолжение своего свидания. Маринетт предложила погулять в соседнем парке, и Адриан немедленно одобрил идею. Они шли, держась за руки и весело болтая, когда внимание Маринетт вдруг привлек восхитительный сладкий запах. На входе в общественный парк, к которому они как раз приблизились, крошечный магазинчик в домике из белого дерева предлагал блины, мороженное и другие лакомства.       — Адриан… — начала Маринетт, замедляя шаг и не отрывая взгляда от магазина.       Адриан не сдержал улыбки при виде вожделения на ее лице и сверкающих желанием глаз.       — Проголодалась? — смеясь, спросил он, когда Маринетт мягко, но настойчиво потянула его к магазину.       — Нет, это исключительно лакомство, — со смешком признала Маринетт. — Мне всегда было сложно сопротивляться сладкому.       — Удобно, когда живешь над булочной, которую содержат твои собственные родители, — поддразнил ее Адриан, когда они встали в очередь за несколькими людьми.       — Ты даже не представляешь, какие нужны усилия воли, чтобы сопротивляться всем этим печеньям и пирожным, — вздохнула Маринетт, драматично подняв глаза к небу. — Ежедневная борьба.       Адриан невольно рассмеялся на ее притворно раздраженную мину. Он никогда не замечал завороженность Маринетт или Ледибаг сладостями и поспешил отметить эту информацию в уголке сознания, радуясь, что смог узнать немного больше о девушке своей мечты.       Маринетт, со своей стороны, с гордостью заметила, что теперь в состоянии разговаривать с Адрианом без заикания и внезапных приступов паники. Вероятно, в большой степени скорость, с которой она стала чувствовать себя свободно в его компании, была заслугой Черного Кота. Адриан всегда приводил ее в замешательство, но с Черным Котом она чувствовала себя легко и непринужденно, и осознание, что они являются одним и тем же человеком, сильно помогло ей нормально общаться с Адрианом.       Подошла их очередь, и они прервали разговор. Маринетт купила блин с клубничным вареньем, а Адриан соблазнился шоколадным гофром. Маринетт настояла заплатить за обоих, и когда он попытался протестовать, заверяя, что она не должна платить за всё, она ответила, что он оплатил билеты в кино, так что всё справедливо.       Некоторое время они брели по парку, а потом устроились на расположенной немного в стороне скамейке, скрытой от взглядов гуляющих великолепным кустом, пышные цветы которого распространяли вокруг приятный запах.       Адриан еще смаковал свой гофр, когда Маринетт покончила с блином и облизывала пальцы, чтобы не потерять ни малейшей частички сахара.       — Вкусно? — со смехом спросил он.       — Восхитительно, — ответила Маринетт, удовлетворенно прищелкнув языком. — А у тебя?       — Абсолютно изысканно, — заявил Адриан с широкой лукавой улыбкой.       Он прекрасно заметил вожделеющий взгляд, который Маринетт бросила на остатки его пирожного. Она явно не лгала, когда призналась, что ей тяжело сопротивляться всему сладкому, и он не мог не поддразнить ее.       — Я бы даже сказал, это лучший гофр, что я ел за всю жизнь, — шутливо продолжил Адриан. — А этот шоколад — настоящее чудо…       Прекрасно понимая его игру, Маринетт закатила глаза, однако продолжала улыбаться.       — О, может, ты хочешь попробовать кусочек? — продолжил Адриан с лукавой ухмылкой, достойной Черного Кота, проводя гофром в нескольких сантиметрах от носа Маринетт.       — Котенок… — вздохнула она. — Я… Да, мне бы очень хотелось. Но полагаю, это будет не так просто? — она одарила его осторожным взглядом.       — Как ты жестока! — воскликнул Адриан, драматично прижав ладонь к груди. — Будто это похоже на меня — доводить тебя до исступления, — он покачал головой, состроил задумчивую мину, а потом подмигнул ей. — Предлагаю поцелуй за половину того, что у меня осталось от гофра. Что скажешь?       — Кажется мне честной сделкой, — со смехом ответила Маринетт и протянула к Адриану руку, чтобы медленно провести по его щеке костяшками пальцев.       Адриан положил остатки гофра на край скамейки, накрыв их бумажной салфеткой, и наклонился к Маринетт. Осторожно провел пальцами по ее волосам, играя с темными прядями, касающимися ее плеч и создающими очаровательный контраст с бледностью ее кожи. Он наклонился еще немного, оставив легкий поцелуй на ее предплечье, а потом выпрямился, чтобы едва коснуться губами скулы, прежде чем захватить ее губы.       Их поцелуй был сладким — с привкусом клубники и шоколада, которые еще остались на их языках, переплетающихся в идеальной гармонии. Они оторвались друг от друга, только когда легкие взмолились о пощаде, отчаянно требуя воздуха. Маринетт скользнула пальцами по затылку Адриана и, как только они восстановили дыхание, притянула его к себе, чтобы поцеловать снова — еще и еще. Положив ладони на ее талию, Адриан с удовольствием жарко отвечал на ее поцелуи.       Только двадцать минут спустя они вдруг вспомнили о несчастном кусочке гофра, позабытом на краю скамейки. Они поделили его пополам и, отведав свою часть, спокойно возобновили прогулку до тех пор, когда Адриан проводил Маринетт до дома.       Половина дня прошла с невероятной скоростью, и ни тот, ни другой не имели желания расставаться, но настало время заканчивать свидание. Они обменялись еще несколькими сладкими поцелуями и нежными словами, пока ждали шофера Адриана. Когда машина появилась, они расстались не без грусти, но и с удовлетворением от чудесного проведенного времени.       Выполняя обещание Маринетт, на следующий день Адриан пошел к Хлое, чтобы попытаться убедить ее, что она всё выдумала насчет Маринетт и природы их отношений.       Это заняло больше времени, чем хотелось бы, поскольку Хлоя крайне неохотно соглашалась бороться с инстинктом собственницы. То, что он теперь встречается с Маринетт, она восприняла как личное предательство, будто Адриан был ее собственностью и его только что подло у нее украли.       Однако если не считать этого нервирующего впечатления, она, похоже, искренне тревожилась за него. Конечно, она не сказала этого прямо. Хлоя была для этого слишком горда.       — Ты слишком, слишком милый для твоего же собственного блага, Адриан. И потом, понимаешь, ты совершенно ничего не знаешь о людях, и это приводит в отчаяние. Для тебя было бы гораздо лучше, если бы ты встречался с людьми своего круга, — заметила Хлоя с поразительной неспособностью сделать комплимент, чтобы попутно не отпустить язвительное замечание.       Адриан сдержал вздох. Он пришел сюда не для того, чтобы спорить с Хлоей насчет бесконечной истории с социальным кругом. Вместо этого он, широко улыбнувшись, слегка наклонился к ней.       — Благодарю за беспокойство обо мне, ты настоящий друг, — ответил он, посмотрев ей прямо в глаза. — Но всё хорошо, уверяю тебя.       Глаза Хлои слегка расширились от удивления, потом она тихонько фыркнула — ей хотелось сделать это презрительно, но Адриан не обманулся. Под своим толстым панцирем Хлоя была тронута признанием дружбы.       — Я не беспокоюсь, хочу тебе заметить. Просто наши отцы хорошо знают друг друга, и будет ужасно неудобно, если твое имя свяжут со скандалом. Не хватало еще, чтобы это отразилось на моей семье, — ответила она, ошеломительно быстро вернув себе самообладание.       Разговор снова перешел на Маринетт, и Адриана в который раз поразила враждебность Хлои. Он знал, что девушки никогда не были подругами, но изменение в личной жизни Адриана, похоже, вызвало у Хлои новую волну антипатии к Маринетт. Даже если она согласилась поверить Адриану в том, что за их внезапным сближением не скрывается ничего нездорового, она отказывалась верить Маринетт, заверяя, что та хочет только воспользоваться им, его богатством и привилегированным положением в мире моды.       — Ради тебя я согласна предоставить ей презумпцию невиновности, — наконец, после долгих споров уступила Хлоя. — Но если она совершит малейшую ошибку, если она ранит тебя, знай: я ей этого не спущу.       Адриан невольно вздрогнул при виде ее сверкающего взгляда и нервно провел ладонью по волосам. Вероятно, на большее нельзя было и надеяться. Но, по крайней мере, ему удалось убедить Хлою, что нет смысла пытаться раскопать темные тайны о его связи с Маринетт — и то хлеб.       Следующие дни проходили словно во сне, и даже нападения не нарушали мирные будни Адриана и Маринетт. Всего одна единственная жертва Бражника напомнила им о тяжелых обязанностях и не менее тяжелой тайне двойной жизни. В течение этих чудесных дней они могли побыть лишь влюбленными школьниками, пользующимися каждым проведенным вместе мгновением.       Они понемногу заново узнавали друг друга, привыкая к едва уловимым вкраплениям их альтер эго в поведении. Как будто раскрытие личностей, наконец, подарило им свободу полностью быть собой, и когда они были вместе, их двойные личности понемногу смешивались. Адриан с восторгом открывал уверенную в себе, дерзкую Маринетт, а она видела, как он с каждым днем всё больше раскрывается, позволяя себе выйти из роли идеального мальчика. Он легко смеялся, с удовольствием дразнил ее и наслаждался каламбурами, один абсурдней другого.       Эти чудесные моменты, проводимые вместе, перемежались поцелуями в тени коридоров — то легкими, как перышко, то такими глубокими, что перехватывало дыхание и сердце готово было взорваться. В такие моменты все чувства казались обнаженными, словно каждое ощущение резко усиливалось. Стоило лишь вдохнуть запах друг друга, как они немедленно погружались в ощущение опьянения. Кожа становилась такой чувствительной, что малейшее прикосновение тут же пускало электрический разряд по позвоночнику, заставляя дрожать всем существом. Вкус губ завораживал, только усиливая желание обмениваться жаркими поцелуями.       Восхитительно пьянящие и затягивающие ощущения, которые, казалось, никогда не надоедят.       Увы, эти идиллические мгновения были грубо нарушены дюжину дней спустя, когда пронзительный крик разорвал воздух, словно лезвие, разрезающее легкую ткань.       Бражник снова нанес удар.