Когда всё взрывается

      Пораженный Адриан мгновение спрашивал себя, не спит ли он — возможно, после тяжелого дня он просто заснул от усталости, даже не заметив. Но нет, зрение не обманывало его, и Ледибаг действительно сидела перед ним в нескольких метрах над полом. От окна, которое она приоткрыла, чтобы войти, прилетал легкий ветерок, лениво шевеливший несколько прядей, выбившихся из ее прически, а садящееся над городом солнце окружало ее ослепительным золотым ореолом.       Не зная точно, поток ли свежего воздуха или чудесное видение вызывало у него дрожь, Адриан завороженно смотрел, как она плавно спускается со своего насеста и беззвучно приземляется на пол.       — Ну что, Котенок, — насмешливо бросила она, — ловишь мух?       В этот момент Адриан понял, что с того момента, как она появилась, смотрит на нее, приоткрыв рот, и поспешно захлопнул его, невольно покраснев. Ледибаг не спеша подошла к нему, ища его взгляд вроде как с опасением.       — Надеюсь, я тебе не мешаю, — начала она, — но я… — она прервалась на мгновение, подбирая слова, после чего, наконец, подарила ему искреннюю улыбку. — Я хотела увидеть тебя.       Оправившись от удивления, Адриан засиял счастьем и протянул к ней руки, приглашая подойти ближе.       — Я правда сожалею о сегодняшнем, моя Леди. Я тоже хотел тебя увидеть, — прошептал он, когда она была в нескольких сантиметрах от него.       Улыбка Ледибаг стала шире, и она подняла руки, аккуратно положив ему на скулы, заключив его лицо в свои ладони.       У Адриана перехватило дыхание.       К счастью для него, легкие автоматически заставили его возобновить тяжелые вдохи, иначе он наверняка забыл бы дышать, так был пленен Ледибаг. Задумавшись об этом, если, конечно, его мозг вообще способен был сейчас функционировать, Адриан понял, что прежде у него никогда не было возможности находиться так близко к напарнице в геройском обличии. Или, во всяком случае, не настолько долго, чтобы внимательно рассмотреть ее.       Он был абсолютно заворожен сверкающей синевой ее глаз, невероятный лазурный цвет которых казался еще ярче, подчеркнутый пурпуром маски. Впрочем, маска не полностью скрывала очаровательные веснушки, усеивавшие ее нос, как и не прятала легкий румянец, которым украсились ее щеки. Адриан не помнил, чтобы видел, как его Леди краснеет, и находил это зрелище абсолютно очаровательным.       Ледибаг осторожно переместила пальцы, скользнув одной ладонью ему на затылок, а другой мягко спустившись по шее, остановившись на уровне ключицы, и от этой ласки его с ног до головы охватила восхитительная дрожь.       Ледибаг слегка приподнялась на носках и поцеловала его. В этот момент последние функционировавшие нейроны Адриана резко сдались, и он уже не способен был выстроить две связные мысли. В мире не существовало больше ничего, кроме нее и ее сочных губ.       Адриан положил ладони на бедра Ледибаг, притягивая ее к себе, и в ответ услышал удовлетворенный стон, который едва не лишил его рассудка окончательно. И когда он крепче сжал ее талию, отчаянно пытаясь вцепиться в последние обрывки разума, которые у него еще оставались, он почувствовал, как она улыбается, чуть-чуть сильнее надавив пальцами на его затылок.       Она приоткрыла рот, мягко прикусывая нижнюю губу Адриана, побуждая его сделать то же самое. Когда он с энтузиазмом подчинился, Ледибаг тут же скользнула языком между его зубов, обернув его вокруг его языка с нарочитой медлительностью. Эта ласка произвела на Адриана эффект спички, брошенной в лужу бензина — пылающий огонь мгновенно разлился по всему телу, воспламеняя чувства. Адриан попытался ускорить ритм этого лихорадочного танца губ, но Ледибаг не позволила ему, принуждая сохранять размеренный темп.       За те недели, что они встречались, у Адриана было множество возможностей целовать ее, но этим вечером он открывал новую и очень приятную черту напарницы.       Маринетт была импульсивной. Ее страстные поцелуи были восторженными и взрывными. Поцелуи Ледибаг были не менее жаркими, но она твердо сохраняла над ними контроль. Даже почти не двигаясь, она подвергала его медленному сгоранию, старательно играя с каждым нервом. Она не торопилась, ее можно было почти посчитать небрежной, если бы сладострастная ласка ее языка не была такой настойчивой.       Ледибаг слегка переместила руку, лежавшую на груди Адриана, ее тонкие пальцы теперь лениво играли с вырезом его футболки у основания шеи, и прерывистое прикосновение материала костюма к коже посылало электрические разряды вдоль его спинного мозга.       Адриан глубоко вздохнул, пьянея от околдовывающего запаха ее кожи, а от нежных жестов напарницы ноги будто становились ватными.       Он полностью был в ее власти, и она знала это.       Ледибаг наслаждалась каждым мгновением, восхищенно отмечая эффект, производимый на напарника. Это было пьянящее ощущение — чувствовать, как он дрожит под ее пальцами, когда она нежно проходилась ладонями по его коже; слышать, как он испускает легкие вздохи, когда она наслаждалась его губами; отмечать, как удары его пульса с каждым мгновением становятся сильнее и быстрее.       Ледибаг оторвалась от его губ, только чтобы провести линию горячих поцелуев по челюсти — медленно и методично, с трудом сдерживая удовлетворенную улыбку, чувствуя, как Адриан вздрагивает каждый раз, когда она прикасается к нему. Его кожа была необычно нежной, почти как шелк. От нее исходил запах средства для снятия грима, смешивавшийся со знакомым ароматом его одеколона, подтверждая, что это ощущение шелковистости было следствием ухода, который он перенес для последней фотосессии.       Продолжая свои нежные исследования, Ледибаг оставила лицо Адриана, чтобы осторожно прикусить мочку уха, вырвав у него глухое ворчание. И с удовольствием почувствовала, как он конвульсивно стиснул руки на ее талии, почти пошатнувшись от этой неожиданной ласки.       Забыв, что стоял прямо возле кровати, Адриан машинально отступил на шаг, пытаясь найти устойчивое положение. Реальность резко напомнила о себе, когда он наткнулся на матрас и, потеряв равновесие, упал на спину, потянув за собой Ледибаг.       За удивлением от неожиданного падения последовало короткое мгновение паники, когда Адриан внезапно осознал, что, ни больше ни меньше, как увлек за собой девушку в кровать. Более того, над Парижем постепенно спускалась ночь, погрузившая спальню в полумрак, который рассеивался лишь приглушенным светом лампы на ночном столике и серебристым светом луны. А означенная девушка одета лишь в облегающий костюм, который не особенно скрывал ее изгибы.       Адриан в ужасе поспешно вскинул руки, боясь, что они нечаянно окажутся там, где им нечего делать.       Легкий смех, сорвавшийся с губ Ледибаг, успокоил его — она теперь лежала на нем, уткнувшись лицом в плечо. Ее теплое дыхание ласкало его шею, когда она повернула к нему голову, а потом приподнялась, опираясь на его грудь.       Адриан тут же воспользовался возможностью, чтобы положить ладонь ей на затылок, зарывшись пальцами в темные волосы, и притянуть к себе, чтобы жарко поцеловать. Он едва расслышал тихое удивленное восклицание, немедленно заглушенное, когда он завладел ее ртом.       Самоконтроль Ледибаг сразу же покинул ее, последние остатки великолепного самообладания, которое она демонстрировала до сих пор, растворились в пылких поцелуях Адриана. Мгновение она смотрела в его зеленые глаза, после чего опустила веки, чтобы отдаться иным чувствам. Вдыхая запах его кожи, наслаждаясь вкусом его теплых влажных губ, отчетливо слыша каждый приглушенный вздох, который срывался с его губ.       Они едва успевали вдохнуть воздух в лихорадочном стремлении целоваться, задыхаясь, пока легкие не требовали пощады, заставляя их дышать, а потом снова обменивались жаркими поцелуями. Их сердца теперь бились в унисон с такой силой, чтобы они уже не в состоянии были отличить собственный пульс от пульса напарника.       Наконец, Ледибаг немного отстранилась, машинально проведя языком по измученным губам. Ее охватило приятное ощущение головокружения, она задыхалась, а щеки покраснели от возбуждения. Казалось, будто поверхность ее кожи воспламенилась, до такой степени прикосновение губ Адриана заставляло гореть всё тело.       — Мне надо идти, — хрипло произнесла Ледибаг, отчаянно пытаясь вернуть себе присутствие духа посреди шторма ощущений. — Мои родители… Могут заметить мое отсутствие…       Растрепанный Адриан тоже казался слегка оглушенным, его глаза скользили по лицу Ледибаг, задерживаясь по очереди на ее скулах, носе, губах… Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, пока он с трудом наполнял легкие воздухом, и он был не способен произнести ни слова.       — Завтра… — наконец, сумел он выговорить, проведя пальцами по темным прядям Ледибаг.       Она слегка поднялась на локтях, чтобы освободить Адриана от своего веса, который придавливал его, мешая восстановить дыхание.       — Завтра после обеда, — снова начал он, его голос прерывался, поскольку ему не удавалось замедлить дыхание. — У меня… еще одна фотосессия. Но фотограф — мой друг. Если… если хочешь, можешь прийти поприсутствовать.       Ледибаг буквально засияла, ее губы изогнулись в солнечной улыбке, а глаза сверкали от радости.       — Буду счастлива, мой Котенок, — прошептала она. — Я приду.       Она оставила на губах Адриана воздушный поцелуй и, отстранившись, запрыгнула на подоконник. Обернувшись, она послала ему последний привет, забросила в воздух йо-йо и исчезла в ночи, оставив Адриана задыхающимся, оглушенным, но счастливее, чем когда-либо за последние дни.       Когда на следующий день Маринетт прибыла на место, фотосессия уже началась. Благодаря слегка сумасшедшей привязанности, которую она прежде испытывала к Адриану, у нее уже была возможность наблюдать, как он работает моделью. Но сейчас она впервые была официально приглашена посмотреть на него, вместо того чтобы будто случайно оказаться поблизости.       Адриан уже работал, послушно выполняя инструкции фотографа. Заметив Маринетт, он заговорщицки подмигнул ей и продолжил позировать с непринужденностью и профессионализмом, выдающими годы опыта.       Как каждый раз, когда она видела его в роли модели, Маринетт была покорена. Его жесты были невероятно точными, движения — полны кошачьей грации, не ускользнувшей от нее. Адриан теперь менял позы с впечатляющей скоростью, стараясь каждый раз принимать разные выражения и положения, чтобы предоставить наибольший выбор для фотографий, которые будут затем отобраны для рекламной кампании его отца.       В одно мгновение его взгляд становился невероятно пронзительным, фокусируясь на объективе так, словно он хотел пронзить его взглядом. В следующее мгновение его глаза становились мечтательными, направляясь в точку за фотоаппаратом, но по-прежнему сохраняя крайнюю интенсивность. Целая гамма выражений сменяла друг друга, и наблюдать за ней было для Маринетт настоящим наслаждением.       Зрелище тем более завораживало, что теперь она знала, что Адриан — тот, кто прячется под маской Черного Кота. В некоторых его позах она замечала мимику его альтер эго. Вызывающая манера приподнимать бровь. Удовлетворенная ухмылка. Лукавый блеск в зеленых глазах…       Маринетт задумалась, понимает ли он, что таким образом приоткрывает Черного Кота. И зная его, предположила, что это вполне вероятно. Он любил играть с границами, а кроме того должен был оценить иронию ситуации: призвать свое альтер эго, влюбленное в свободу, ради той работы, которая являлась синонимом тяжелых отцовских требований.       Маринетт была так поглощена лицом и позами Адриана, что ей понадобилось некоторое время, чтобы понять: она не только получила удовольствие наблюдать за ним в действии, но и увидеть на закрытом показе часть новой коллекции Габриэля Агреста.       Ее сердце будущего дизайнера заколотилось от волнения. Конечно, Адриан будто вдыхал жизнь в одежду — с такой грацией и элегантностью он ее носил, — но эта новая линия и сама по себе была великолепна. Покрой разнообразных костюмов был точным и смелым, в идеальном созвучии с выбранными тканями. Каждый кусок кишел деталями, которые добавляли утонченный штрих целому.       Маринетт мысленно отметила несколько моментов, привлекших ее внимание, пообещав себе использовать их для вдохновения в будущих работах.       Когда фотосессия подошла к концу, Маринетт испустила ностальгический вздох, глядя, как разнообразные ассистенты начинают уносить элементы коллекции, убирая их из ее поля зрения. Возможно, однажды она тоже получит возможность работать над созданием столь идеальной одежды, но ей предстояло еще многому научиться, прежде чем достичь такого уровня. Затем ее взгляд остановился на Адриане, который беседовал с фотографом — худым мужчиной с безупречно зализанными гелем темными волосами. Адриан еще не переоделся и по-прежнему был в джинсах и элегантном темном пиджаке, в которых позировал в конце. Перехватив взгляд Маринетт, он широко улыбнулся ей, сделав знак подойти.       — Так, значит, вот она — знаменитая подружка Адриана! — воскликнул фотограф, когда она поравнялась с ними. — Признаюсь, я был удивлен: он впервые спросил меня, может ли он пригласить кого-то на фотосъемку.       Маринетт и Адриан одновременно покраснели — у Маринетт щеки немедленно сделались пунцовыми, а у Адриана то же самое произошло с ушами. Она глубоко вздохнула, пытаясь сохранить спокойствие. Не время паниковать. Даже если она гораздо больше интересовалась дизайнерской частью индустрии моды, чем фотографией, от этого она была не менее впечатлена, как и слегка смущена словами мужчины.       — Э… Здравствуйте, — произнесла она несколько более высоким голосом, чем хотелось бы. — Меня зовут Маринетт.       — Счастлив познакомиться, Маринетт, — приветливо ответил фотограф, дружески пожимая ей руку.       Его смеющиеся глаза перешли с Маринетт на Адриана, и он продолжил с широкой улыбкой, явно не в силах противиться искушению подразнить свою модель:       — В любом случае, юная барышня, должен вам сказать, обычно работать с Адрианом одно удовольствие, но сегодня он превзошел сам себя. Подозреваю, вы имеете отношение к этому всплеску вдохновения, так что не стесняйтесь приходить, когда захотите, — заключил он, подмигнув подросткам, которые покраснели еще больше.       Адриан смущенно хихикнул, нервно потерев затылок.       — Ты как? — спросил он Маринетт, пытаясь отвлечь разговор от темы его желания произвести на нее впечатление. — Не слишком скучала, пока ждала меня?       Маринетт повернулась к нему, с трудом сдерживая возбуждение, ее глаза засверкали как звезды.       — Шутишь? Это просто гениально! — восторженно воскликнула она. — До сих пор не могу прийти в себя от того, что так близко видела новую коллекцию твоего отца. Вся эта одежда — супер! И потом я смогла…       Она замолчала, резко покраснев.       «И потом я смогла увидеть тебя», — подумала Маринетт, не осмелившись произнести этого вслух, когда фотограф стоял рядом с ними. Тот окинул их позабавленным взглядом, а потом, наконец, изящно махнув на прощание, ушел собирать вещи, предоставив им достаточно уединения, чтобы продолжить разговор в безопасности от нескромных ушей.       Однако Адриан не собирался позволять Маринетт так просто выпутаться. Он наклонился к ней со сверкающими озорством глазами, и на его губах появилась лукавая усмешка.       — А что ты думаешь о модели? — выдохнул он тоном соблазнителя.       Маринетт покраснела еще больше, с трудом сдерживаясь, чтобы не закатить глаза, настолько выражение лица Адриана в это мгновение было выражением хвастливого Черного Кота. Хихикнув, она легонько щелкнула его по носу.       — Модель не слишком плоха, отдаю тебе должное, — поддразнила его Маринетт великолепно равнодушным тоном.       — Не слишком плоха? — с притворным возмущением воскликнул Адриан. — Такое телосложение на улице не валяется! А эта улыбка, этот профиль… Не слишком плоха? Какой недостаток вкуса, — вздохнул он и подмигнул ей, разрушив всю драматичность, которую пытался придать своим словам.       Маринетт искренне расхохоталась на его тираду. Черный Кот в своем репертуаре, никаких сомнений. Она приблизилась к нему, осторожно переплетя их пальцы.       — Ладно, признаю, модель скорее хороша, — ответила она с легкой улыбкой в уголке губ и, когда Адриан скептично приподнял бровь на эту вялую похвалу, поправилась: — Даже прекрасна. Лучшая, что я когда-либо видела.       — Другое дело, моя Леди, — со смехом одобрительно произнес Адриан и наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.       Фыркнув на его удовлетворенное выражение, Маринетт свернулась в его руках, пытаясь обнять так, чтобы не слишком помять одежду, которая была ему выдана на время фотосессии. Она была абсолютна довольна своим днем — и тем, что наблюдала Адриана за работой для рекламной кампании отца, и тем, что открыла для себя новую коллекцию, которой была посвящена эта кампания, но особенно она была довольна тем, что получила возможность приятно провести время со своим парнем.       Ее радость достигла новых вершин, когда фотограф, вернувшись, предложил сфотографировать их, чтобы увековечить это мгновение, пока Адриан не вернулся к себе. После чего абсолютно сияющая Маринетт пошла домой. Несколько часов спустя, открыв электронную почту, она обнаружила письмо от Адриана с теми самыми фотографиями.       Адриан на фото нежно обнимал Маринетт посреди парка, масса цветов которого составляла великолепный фон. Подростки сияли в объектив улыбками, а их глаза сверкали радостью. Фотография была потрясающей, и Маринетт поспешила распечатать ее и с любовью вставить в рамку, которую поместила на прикроватную тумбочку, а потом еще установила фоновым рисунком на телефон.       Этот день был идеален.       Вечер накануне был идеален.       А скоро рекламная кампания закончится, и Адриан вернется к нормальному расписанию. Всё налаживалось, и Маринетт казалось, что даже нападение акуманизированного злодея не сможет испортить ей настроение, настолько оно стало великолепным.       К несчастью для нее, следующий день стал жестким возвращением к реальности.