Baby, did you forget to take your meds?

Шелест деревьев перебивается громкими разговорами. Где-то смеются, где-то — плачут. Солнечные лучи обнимают случайных прохожих, что пробегают мимо забора. Они знают, что за место скрывается за железными прутьями. Все знают, поэтому не останавливаются. Маринетт прижимается к холодной больничной стене, сидя возле входа в отделение. Как бы ей сейчас хотелось просто встать и уйти! Куда угодно, лишь бы не видеть эти проклятые места. Да, отделение Агреста оказалось более комфортным, чем то, в которое Мари изначально попала. Но даже все «удобства» не могли изменить простую картину — Дюпен-Чен закрыта в психиатрической больнице. Она — больная. Ей нужно лечение. Мама ушла совсем недавно — Маринетт сама отправила ее домой поскорее, чтобы перестать чувствовать эту неловкость между ними. Это был первый раз, когда девушка не могла спокойно говорить с родительницей. Всю жизнь они были достаточно близки — Мари могла сказать, что мама — ее лучшая подруга. Но в этот раз между ними будто что-то сломалось, оборвалось… Что-то важное и неуловимое, но ощутимое во время разговора. Сабин явно смущалась, повторяя раз за разом «мы с папой хотели как лучше». Она волновалась за дочь, она хотела помочь… И цена оказалась достаточно высокой. Маринетт злилась на все эти отговорки. Какая теперь разница, чем руководствовались родители? Девушка застряла здесь на несколько месяцев — и с этим уже ничего не поделаешь. Как, впрочем, не изменить и того, что Хлоя помолвлена с Лукой. Мари не знала, что испытывать по этому поводу. С одной стороны, ее одолевала грусть и обида — парень казался очень искренним, когда говорил о любви. Он пел ей песни, помогал с работой в пекарне, без спроса не прикасался… Лука казался таким милым и надежным, что Маринетт даже подумать не могла, что они разойдутся именно так. С другой — Хлое давно пора обзавестись отношениями, и имея кого-то рядом девушка станет добрее и мягче. Тем более, если это будет Лука. Он сделает мисс Буржуа лучше. Это для ее же пользы. Это для всеобщей пользы. Однако, даже положительная часть не спасала настроение Дюпен-Чен. — Черт! — Ругаешься с утра пораньше? — Джулекка появилась так внезапно, что Маринетт невольно вздрогнула. — Прости, задумалась, — девушка улыбнулась соседке. — Что-то случилось? — Мой бывший женится на моей начальнице, — выпалила Дюпен-Чен. — Я не знаю, что с этим не так! Я обижена, что он даже не сообщил о расставании. Но я рада за них. Хлоя заслуживает хорошего отношения. Может, станет лучше благодаря Луке. — Сколько тебе лет? — Джул внезапно прервала излияния Мари. В Париже тысячи парней с именем Лука. Не факт, что речь об ее брате. — Восемнадцать. — Это не последний парень в мире. Тем более, в богатых кругах все еще сохранилась традиция договорных браков. Ты понимаешь, о чем я? — Да, — вздохнула девушка и покраснела. Она даже не подумала о том, что Лука может жениться не по своей воле! Господи, ну когда же она научится не делать преждевременные выводы?! Теперь злиться оставалось только на себя. — Эй, смотри, — Джулекка ткнула соседку в плечо, указывая рукой куда-то вправо. — Это разве не из отделения Менделеевой? Маринетт сглотнула ком в горле. Внезапно показалось, что на улице не теплая погода, а лютый мороз, пробирающий до неприятных мурашек. Где-то в груди образовалась пустота. Все, что было в голове, вытеснялось неподдельным чувством безысходности и ужаса. Мускулистая мулатка везла в инвалидном кресле Алью. Девушка была привязана ремнями, чтобы не могла упасть. Из краешка рта белыми каплями стекала слюна, оставляя темные отметины на оранжевой футболке. — Боже мой, — только и смогла выдохнуть Мари. — Как видишь, ее накачали лекарствами, — усмехнулся прозрачный силуэт за спиной Джулекки. — Ой, какая печаль! С тобой могли поступить так же. Девушка тряхнула головой, не желая слушать галлюцинацию. Но замолкать призрак явно не собирался. — Подумать только, какая удача! Тебя перевели раньше, чем назначали лекарства. — Замолчи, — фыркнула Маринетт. — Что, прости? — голос Джулекки стал неестественно тихим. — Прости, кое-что показалось, — девушка не знала, как что-то объяснить и только растерянно посмотрела на Джул. Соседка промолчала и тактично ушла обратно в корпус. — Присмотрись — у нее же видно свежие синяки, — продолжил силуэт. — Смотри, смотри! Они же привязывали ее ремнями! Маринетт хочет отвернуться, но не может. Она смотрит, как заколдованная, на Алью. Даже издали видно темные пятна на открытых руках. Черно-фиолетовые, грязные, небрежные. Мари могла бы подойти, поздороваться — но она понимает, что Алья ее не услышит. Она вообще никого сейчас не услышит, даже если сильно захочет. Ее сознание запутано и сбито, дозировка лекарств в ее крови превышает адекватные нормы. И самое страшное в этом то, что Маринетт Дюпен-Чен могла быть на ее месте. Это ее могли бить по щекам, крича, чтобы она перестала двигаться. Это ее могли привязывать грубыми ремнями к железной кровати, чтоб лишний раз не дергалась. Это ей могли колоть лекарства, не уточняя рецептуру или дозировку. Тошнота подкатывает к горлу. Девушка сгибается — и непереваренный завтрак оказывается на бетонном крыльце. Овсянка на воде, но с кусочком масла — желтое пятно среди размякшей крупы. Кто-то протягивает Мари платок, она не глядя берет его и вытирает рот. — Пойдем, — бормочет Адриан, придерживая девушку за локоть. Он, конечно, чувствовал, что стоит прийти в больницу, несмотря на выходной, но не ожидал, что сюрприз будет ждать его прямо на пороге. Маринетт послушно идет за мужчиной, преодолевая пост Рози и несколько кабинетов, пока не оказывается в процедурной. — У меня в кабинете раковины нет. Здесь есть, — поясняет Агрест, снимая с себя пальто. Он оглядывается в поисках крючка, но натыкается только на узенький шкаф, из которого торчит розовый плащик медсестры. Усмехнувшись, мужчина оставляет пальто в нем. Мари стоит рядом с раковиной, но не может самостоятельно включить воду. Ее трясет, как в первый день. Дрожь пробивает до костей, заставляет искать точки опоры и глубже дышать. Липкая черная грязь снова стекает по ней. Это ее вина. Это она должна быть на месте Альи. Это все неправильно. Адриан вздыхает. Он подходит к девушке со спины, протягивает руки слишком близко от ее талии, но лишь затем, чтобы включить воду. Его ладони накрывают ее и подставляют под теплые струи. Мари прижимается к нему инстинктивно, не понимая, что расстояние между ними сошло на нет. Адриан пахнет мятным гелем для душа и летним воздухом, когда Маринетт провоняла дешевым мылом насквозь. Но тепло мужчины успокаивает, позволяет «заземлиться» и расслабиться. Объятие затягивается. Кажется, девушка целую вечность моет руки, чувствуя спиной пуговицы на рубашке Агреста и жесткий ремень его брюк. Адриан сдается — уговаривая себя, что это просто случайность. Он проводит кончиком носа по шее Маринетт и шепчет: «Это не твоя вина. Все хорошо. Слышишь? Ты за других не отвечаешь». Девушка вздрагивает и прикрывает глаза. Хочется поверить. Голос Агреста пробивается сквозь темноту и грязь лучиком яркого света. Он не может разогнать весь ужас и исправить все сразу, но острое ощущение вины отступает. Мари чувствует себя спокойнее, как в детстве, когда мама укрывала ее мягким одеялом, чтобы кошмары ушли. Адриан отходит первый. Он понимает, что если не отойдет сейчас — то нарушит все кодексы и уставы окончательно, прямо на деревянном отполированном столе возле окна. — Пройдем в мой кабинет? — спрашивает он, а голос предательски хрипит. — За чаем? — Мари выключает воду и поворачивается к мужчине. Если бы не румянец на ее щеках, то она бы ничем не выдала своего волнения. — Да, нужно успокоить твой желудок, — уже абсолютно спокойно отвечает Адриан. Он смотрит, как девушка выходит первая, и только после этого закусывает губу до боли. Пора бы ему научиться хоть какой-то выдержке. Когда он выходит в коридор, то сталкивается с Рози. Медсестра улыбается. — О, мистер Агрест! А почему Вы в больнице? Сегодня же суббота. — Хотел взять домой кое-что по работе, — врет, не краснея. — Если Вы свободны, то можем пообедать вместе. Мне кое-что нужно Вам рассказать! — девушка так серьезно говорит, что это кажется забавным, с учетом ее тоненького голоска. — Конечно, — улыбается Адриан и кивает. — Мне нужно в мой кабинет. — Хорошо-хорошо! — Рози идет прямо в процедурную, и мужчина чувствует себя школьником, которого поймали на прогулах. Его пальто осталось в шкафчике. Агрест молча чертыхатся, но все же идет в свой кабинет. Медсестра все равно видела, что он провожал побледневшую Дюпен-Чен в процедурную. Мари стоит возле двери, переминаясь с ноги на ногу. Девушка волнуется — и это слишком заметно даже для того, кто не обладает какими-то знаниями психологии. — Проходи, — мужчина несколько раз проворачивает ключ в замке, после чего тяжелая дверь поддается. Маринетт садится на стул, на котором уже сидела несколько раз. Кабинет начинает казаться привычным местом, более безопасным, чем то, что снаружи. Здесь ее хотя бы услышит только один человек, а не целое отделение. — Рассказывай. Что случилось? — Адриан сидит напротив, на расстоянии рабочего стола. — Хлоя выходит замуж за моего парня. Бывшего парня. Он правда не сообщил мне о нашем расставании, — фыркает Мари. — Но вырвало тебя не из-за этого. Или ты так сильно обижена на них обоих? Маринетт вздыхает. — Не из-за этого. У нас с Лукой и отношений-то толком не было, — говорит девушка, вжимаясь в стул, а затем расслабляясь. — Мы познакомились на конкурсе афиш для нового тура Джаггета Стоуна. Лука играл в каморке за залом ожидания. Я услышала красивую мелодию и захотела подойти поближе… Честно-честно, только послушать! Мари резко спохватилась, обеспокоившись тем, что о ней подумает Адриан. Мужчина едва заметно улыбнулся. — Ничего такого, только послушать! Мы разговорились тогда, обменялись номерами и начали общаться. Он первый предложил встречаться, — продолжила Дюпен-Чен. — Он казался таким заботливым и надежным, что я подумать не могла, будто мы расстанемся. Я не представляла с ним будущего, и, наверное, даже не любила его. Меня обижает даже не то, что мы расстались. Меня обижает, что он сам мне об этом не сказал. — Значит, тебе неприятно то, что вы не поговорили лично? — уточнил Адриан. — Да, именно так, — кивнула Мари. — Он мог просто побояться это сделать. Или ему стало стыдно. Представь себя на его месте — смогла бы ты перечить Хлое, при этом рискуя всем? — Вряд ли, — вздохнула девушка. — Вы правы. Но еще… — Что тебя напугало сегодня? — резко спросил Адриан, как будто окатив Мари ледяной водой. — Я в-видела Алью, — прошептала Мари, тут же съежившись. — Девушку с соседней койки. Она… она была прикована к коляске. Агрест молча сглотнул. Методы Менделеевой в действии. Повезло, что мужчина вовремя вытащил Дюпен-Чен. Не дождавшись ответа, девушка затряслась. В помещении будто бы стало темно и душно, воздух казался каким-то неполным, неспособным подарить норму кислорода. Мари цеплялась пальцами за край стола, но он назло ускользал. Ей казалось, что сейчас ворвутся санитары, сделают ей укол — и она проснется привязанной к кровати, а над ней будет стоять смеющаяся Менделеева. Девушка даже не слышала, как сказала: — Это я. Это я должна была там быть. Адриан молча стянул с себя халат, бросив его на стул. Мужчина обошел стол и встал позади Маринетт, положил ладони ей на плечи, несильно сжав. — Вдохни. Задержи дыхание, пока я не досчитаю до пяти. Выдыхай. Вдохни. Раз, два, три, четыре, пять. Выдыхай, — он повторял уверенно и громко, следя за тем, чтобы девушка прислушалась и начала выполнять упражнение. Когда ее дыхание стало более спокойным и размеренным, Агрест замолчал. Через несколько секунд Адриан снова заговорил, не убирая рук. — Ты не отвечаешь за действия других людей. Ты отвечаешь только за себя. То, что случается с другими — не твоя зона ответственности. Ты не должна брать на себя вину за то, что сделали другие. Маринетт отозвалась не сразу. Она не хотела прислушиваться, но твердый голос пробивался в сознание. Она не виновата. Это не ее ответственность. — Вы можете что-нибудь сделать для Альи? Она показалась мне милой, — проговорила девушка. Стол перестал трястись, дневной свет снова стал привычным. — Я попробую, но ничего не обещаю. — Хорошо, — Мари выдохнула. Адриан так и не спешил отстраняться. Он только потянулся руками ниже, собираясь обнять подопечную, как в дверь постучали. — Доктор Агрест, обед, — проверещала Рози. — Да, бегу, — улыбнулся он, мысленно послав медсестру всеми известными ему ругательствами. — Я пойду? Спасибо за сегодня, — пискнула Маринетт, спеша обратно в палату. — О, Вы принимаете пациенток в нерабочее время? Какой альтруизм! — пропищала Рози без какого-либо злого умысла, но для Адриана это было насмешкой. Лишь бы чертова блондинка не догадалась.