Wrong Turn

      «CBS News, срочные новости.       Следственный комитет проводит проверку, чтобы установить причину возникновения пожара в полицейском участке города Файрлэйк, штат Западная Вирджиния. Об этом сообщил старший помощник руководителя следственного управления штата, Петер Лангерманн, прямо с места происшествия:        — Органами следственного комитета организована проверка, — докладывал крупный коренастый мужчина в форме по ту сторону экрана. — …в рамках которой будут установлены причина и обстоятельства возгорания, а также точная причина смерти шерифа Картер и ещё одного человека, чью личность установить пока не удалось. Мы не исключаем, что по результатам комплекса мероприятий может быть возбуждено уголовное дело. Однако, спешим заверить: жителям города ничего не угрожает. Пожар ликвидирован. Ситуация находится под контролем…»       ЩЁЛК!       С полным безразличием ко всему Грег Вашингтон смотрел, как в одно мгновение вместе с лицом некоего Линдерлинна-или-как-его-там погасает экран плазменного телевизора.       С тяжёлым, протяжным вздохом Грег спрятал лицо в ладонях.       Ему было плевать. На пожар, на погибших, на этого чёртова Лангерманна. Мало в мире никчёмных, безответственных неумёх, не способных совладать даже со спичками? Как они там выразились? Уголовное дело? Чушь собачья! Причина возгорания очевидна — неуклюжий дурак, решивший покурить в перерыве между ночными сменами.       Почему вечерние новости вещают об этом пустяковом деле вот уже на нескольких каналах, и почему он, Грег Вашингтон, должен это слушать?       «Что, черт побери, такого особенного в обыкновенном пожаре?!»       Нервным движением он взлохматил уложенные волосы, затравленный взгляд забегал по комнате, не фокусируясь ни на одной вещи.       Куда больше его заботили собственные проблемы.       «Остынь, Грег, твою мать, успокойся…»       Но этот человек, некогда волевой и сильный духом, а теперь снедаемый неотступной душевной болью, уже долгое время не мог найти покоя. И вряд ли бы смог, даже если бы очень этого захотел.       Накатила бессильная злость, от осознания собственной ничтожности стало тошно. Его посетило желание выйти из этой уютной и просторной комнаты, стены которой удушливыми тисками давили на него со всех сторон, покинуть этот богато обставленный, холодный дом и очутиться далеко за его пределами. Остаться там надолго. Быть может, не возвращаться всю ночь и весь последующий день. Просто забыть дорогу…       Но Грег, как и многие, был заложником чувства ответственности перед другими людьми, которых именовал клиентами и… своей семьей.       «Семья».       Он вскочил с дивана, больше не в силах бороться с мучительным давлением в груди. От невообразимой боли в висках он едва не рухнул на пол, но удержался на ногах и крепко зажмурился. Злость в нём крепилась всё прочнее и становилась отчаяннее.       «Что… такого… особенного?!»       Не щадя разболевшейся головы, Грег прокручивал этот вопрос снова и снова, пока скорое озарение не снизошло на него. Он распахнул глаза, и его изумлённый взгляд упал вниз.       На прозрачном стеклянном столике лежала маленькая зажигалка.       «Установить причину возникновения пожара».       Грега сковал смертельный ужас. Он вцепился в лицо так, словно собрался содрать с него кожу, и глухо застонал. Уголки губ медленно поползли вверх. Он воспротивился этому действию, потому что не хотел улыбаться — это было слишком странно для человека, который испытывал такой живой, всепоглощающий страх. А когда не получилось воспротивиться, он руками схватился за рот и что есть силы потянул уголки губ вниз. Но и это не помогло — улыбка всё равно озарила перекошенное ужасом лицо Грега. Из горла вылетел протяжной, жалобный смех, больше похожий на крик о помощи, который никто не услышал.       Он воззвал к единственному человеку, который мог спасти его:        — Бет!       Его милая Бет.

***

      Всё ли добро то, что мило на вид?       Элизабет Грейс Вашингтон, старшая из двух дочерей Каслвудского банкира Грега Вашингтона, этот «озорной ангел во плоти», как её прозвали многие знакомые отца, выросла не знающей стыда развязной оторвой. Но вопреки этому факту невозможно было отыскать человека более доброго и отзывчивого, склонного к искренним переживаниям о других людях — поразительным, непонятным даже ей образом Бет удавалось сочетать в себе столь разные качества.       В силу достаточно юного возраста — девушке едва исполнилось шестнадцать — худшие качества пока не вытесняли лучшие. Бет производила впечатление образцового, беспроблемного подростка, и, хоть это не всегда соответствовало правде, такое положение дел её устраивало. Пока никто из знакомых не знает, чем она занимается в свободное время, всё будет в порядке.       Труднее всего было скрывать свою «плохую сторону» от отца, который, имея доступ к каждой комнате, мог прознать о её увлечениях буквально в любой момент… Например, сейчас.

***

      Дело было в обыденный вечер субботы.        — Да ты шутишь! — звонко смеялась Бет. Вдруг подумав, что смех получился излишне громким, она умолкла и с некоторой опаской оглянулась на дверь. Тишина. Никто её не услышал.        — Нисколько. Давай, сделай это.        — Ты смеешься надо мной! — вернув былую улыбку, обернулась Бет к своему взрослому «другу» по ту сторону экрана ноутбука. — Надо мной, наивной маленькой девочкой! Как так можно? — но рука уже шарила под столом в поисках заранее приготовленной вещи. Бет знала, что её попросят это сделать, и, как всегда, думала наперёд.       В процессе взгляд снова непроизвольно упал на дверь. Её комната большая, как все в этом доме, а стены достаточно плотные, чтобы не пропускать громкие звуки за пределы. И всё-таки… лучше ей быть настороже. На всякий случай. Едва отец узнает…        — Маленькие наивные девочки не зависают на таких сайтах, — голос собеседника насмешливый, но смотрит он на неё тягучим, липким взглядом. — Они слишком заняты своими детскими делами, — он помолчал, ещё раз внимательно осмотрел её. — Ты точно школьница?       Бет сделала самое милое своё лицо. Обезоруживающе улыбнулась.        — Конечно, — честно ответила она. Но приврала насчет возраста. — Мне четырнадцать.        — Хорошо. Это очень хорошо… — мужчина вздохнул, заметно напрягся. — Ты красивая девочка, Бетти.       Она отвернулась, смущённая, но улыбка не сошла с её губ.       «Несомненно».       Рука наконец нашла искомую вещь. Бет показала это мужчине. Он довольно кивнул.        — А что именно во мне красивого? — лукаво спросила она, прежде чем начать.       Он глядел на неё долго.        — Глаза, — ответил он наконец. — Они такие… светлые. Чистые. Как бывает только у ребёнка. Это очаровательно, Бетти. — он снова медленно, почти мечтательно вздохнул.       Она не удержалась и снова отвела взор. Это никак не вяжется с тем, что она делает здесь, прямо сейчас, перед этим чужим, незнакомым мужчиной. Чувство вины кольнуло что-то в груди. Почему, почему она, неся в себе такой свет, совершает столь тёмные дела? Бет робко посмотрела на дверь.       «Отец не должен знать».       Она боялась даже представить, что будет, если однажды он узнает.        — Смотри на меня.       Подтянув колено, она обхватила его руками и сделала, как он просил. Напустила на себя весёлый вид, на миг померкнувший от мимолетных тягостных мыслей. Человек по ту сторону откинулся на спинку стула, не отводя от неё всё того же тяжёлого взгляда.        — Начинай.       Она открыла помаду, которую сжимала в руке. Не торопясь, продолжая смотреть ему в глаза, накрасила тонкие губы. На кожу лег тёмно-красный цвет. В беспрекословном молчании мужчина неотрывно следил за ней, её плавными движениями.       Закончив, Бет отложила её в сторону, так же, как он, откинулась на спинку своего кресла и подтянула второе колено.       Замолчали.       Он пристально вглядывался в её лицо, уделяя особое внимание теперь накрашенным губам, делающим её облик соблазнительным, и глазам, так привлекшим его. Она глядела на него прямо и открыто, но взгляд — точно у кроткого ягнёнка! Как его манила детская, невинная доверчивость в этом взгляде! Мужчина закусил кожу на костяшках пальцев, не находя в себе сил отвести взгляд, прекратить это пронзительное, граничащее с бесстыдством созерцание.       Светло-русые локоны, отливая золотом, ниспадали на худые плечи. В голубых глазах, пристально следящих за ним, заплясали смешливые искорки. Но было в них что-то ещё … Обеспокоенность? Уж не поэтому ли она столь часто косится на нечто сбоку? Может, дверь?        — Ты дома не одна? — придав голосу небрежности, как бы без интереса спросил мужчина. Он не желал выдать своего истинного чувства: беспокойства. Ему не хотелось участия третьих лиц и не хотелось… отключаться. Эта девочка очень ему понравилась. Ах, вот бы она позволила ему остаться с ней как можно дольше!       Бет чуть склонила голову и едва заметно, но коварно улыбнулась. От её зоркого ума не могли укрыться его самые потаённые мысли: она увидела, что заинтересовала этого человека.        — Я заперла дверь, — уклончиво ответила Бет и неторопливо выпрямила одну ногу, как бы невзначай демонстрируя её длину и стройность. Исподлобья мужчина скользнул взглядом вдоль бедра. — Нас не могут побеспокоить.        — Хорошо.       Они снова замолчали.       Дверь была закрыта, но не заперта на замок.       Немного нервно Бет поправила сползающую лямку кружевного топа, уставилась на что-то под столом.       «Всё будет хорошо».       Она не знала, стоит ли о чём-либо говорить с ним. И если стоит, то о чём? Она пыталась придумать тему для разговора.       Но он первый прервал молчание. Тишину нарушил его очередной, полный неги вздох.        — Ты прекрасна сейчас, Бетти.       Она промолчала, но неизменно улыбнулась его словам. О, как приятно быть прекрасной в чьих-то глазах! Не он первый из мужчин, кто говорит ей об этом, но каждый раз для неё по-своему особенный. Все они убедили её, что это неизгладимая правда. А красота — страшная сила. И Бет бессовестно пользовалась ею, уже с юных лет имев представление, как женское обаяние может воздействовать на противоположный пол.        — Уолтер, — неожиданно нежно произнесла она его имя, указанное где-то на странице социальной сети. — Спасибо.       Он всколыхнулся, немного подался вперёд. Взгляд опустился ниже, а голос, ставший непроницаемым, неожиданно сел, даже охрип:        — Раздвинь свои ножки, девочка.       Не просьба, не приказ — он не принуждал её к этому действию. Это была словно данность. Словно не существовало иного расклада их мимолётной встречи здесь, в паутине мировой сети.       Бет оторопела, но только на миг. И послушалась его. Сделала то, чего хотела сама. То, ради чего и затеяла это. В этот момент её не терзали муки совести: она получала удовольствие от процесса и отбрасывала прочь моральные устои.        — Шире, милая.       Она тихонько вздохнула, закусила нижнюю губу. Под короткой юбкой не было ничего: на такую встречу не нужно надевать нижнее бельё.       Взгляд Уолтера теперь откровенно похотливый. За гранью её видимости он опустил свою руку ниже, и…        — Потрогай себя, — будто уже не своим голосом произнёс он. — Медленно.       Бет хихикнула, слегка откатилась назад, чтобы он, наоборот, видел больше. Всем мужчинам, которых она повстречала на этом сайте, было нужно одно и то же. И это её скорее забавляло. Она понимала происходящее между ними. Ей нравилось, что она так на них воздействует. Что она нравится им, и что то короткое время, которое они проводят с ней, она имеет над ними некую власть. Но забавнее всего было наблюдать за их горящими алчной ненасытностью лицами. Они хотели её, но не могли заполучить в свои руки, и дрожали от неутолимого желания обладать ею, и ничего не могли с этим поделать.       Её пальцы осторожно прошлись по лону. Дразняще, медленно трогали нежные складки кожи. Бет рвано вздохнула, замерла на миг, и продолжила. Ей было приятно от своих прикосновений, но она не чувствовала никакого сексуального желания. Человек перед ней не пробуждал в ней заветных чувств.       О том, что делает его рука где-то внизу, она могла не только догадываться. Она знала — видела, как мастурбируют мужчины. Но Уолтер, увы, решил уберечь её от излишних подробностей. Не то, чтобы ей очень уж хотелось подглядеть за ним… но мужская мастурбация тоже забавляла её. Эти быстрые, судорожные движения вверх-вниз… будто они хотели вырвать свои члены с корнем!       Стоило только подумать об этом, и она больше не могла сохранять серьёзный, сосредоточенный настрой. В голове засела воображаемая, совершенно неуместная картинка.       «Нет-нет-нет! Ну не в этот же момент, Элизабет!»       Бет убрала руку и весело рассмеялась. Выражение удовольствия на лице Уолтера сменилось озадаченностью.        — Э-э… Бетти?        — Извини, извини, Уолтер! — сквозь смех поспешила успокоить она его. — Это не из-за тебя совершенно, честное слово! Мне кажется, я сегодня немного не в том настроении.       Уолтер не скрывал своего недовольства: сердито поджал губы и смотрел на неё мрачно.        — Бетти, ты первая девочка, которая мне по-настоящему понравилась, и у тебя не то настроение?       Она озорно кивнула ему, свела ноги и одёрнула юбку. Уолтер фыркнул, окончательно разочарованный.        — Теперь ты смеёшься надо мной?       Пришла очередь Бет изображать лёгкое, деланое недоумение.        — Эм-м… Нет. Нет! — она подавила смешок и сделала удивлённый вид. — Я не смеюсь, Уолтер! Я виновата в том, что не настроена? — выдержав паузу, Бет вдруг улыбнулась и безжалостно добавила: — Что же поделать, если ты мне совсем не понравился?       Казалось, мужчина даже опешил от такого поворота событий.        — Не понравился? — глупо переспросил он.       Бет снова захихикала, но теперь это был злорадный смех. И куда только подевалась чарующая доброта в её взгляде?        — Не понравился! — она потянулась к ноутбуку и, послав Уолтеру воздушный поцелуй, одним ловким нажатием кнопки покинула страницу сайта.       «Есть!»       Следующее нажатие погасило экран. Бет откинулась назад, запрокинула голову к потолку и стала прислушиваться к тихому тиканью настенных часов — единственному источнику шума теперь. Она представила Уолтера, брошенного ею в гордом одиночестве. Интересно, что он теперь делает? Скорее всего, продолжает растерянно глядеть в свой потухший экран, гадая, что же с ним не так? И жалеет о том, что она отказалась от него — обязательно жалеет! На красивом лице Бет сама собой появилась ехидная, торжествующая ухмылка.        — Очередной голубчик попался в мои сети, — сказала она сама себе и вдруг почувствовала, как её одолевает грусть. — И ни один из них не тот! — она подавила печальный, граничащий с отчаянием вздох. — Ну почему они все не те?       Она сердито оттолкнулась носком от пола и крутанулась на кресле вокруг своей оси.        — Может, это со мной что-то не так?       «Нет!» — последовал было незамедлительный ответ, но Бет отмахнулась от него и крепко задумалась над своим вопросом.       Она не помнила точно, каким по счёту был Уолтер. Наверно, седьмым. Или восьмым. Она не брала в счёт тот факт, что с некоторыми из них виделась несколько раз.       Семь или восемь мужчин — не страшных, не глупых, иногда даже весьма и весьма интересных. Но ни одного, кто бы понравился ей по-настоящему, как она понравилась Уолтеру. А ей так хотелось наконец повстречать того самого! При взгляде на которого перехватит дыхание, заколотит сердце, проскочит долгожданная, ликующая мысль: «Вот он! Вот же он!» О подобных чувствах она могла знать только из сюжетов романтических книг. Её же эти чувства старательно обходили стороной.        — Когда-нибудь и я… — она не заметила, как невольно скрестила пальцы на обеих руках. — …я тоже узнаю, каково это!       Она так глубоко погрузилась в мысли, что не услышала шагов за стеной. Чья-то рука схватилась за дверную ручку с той стороны, и, судя по силе хватки — слишком крепкой и увесистой для маленьких рук сестры — Бет поняла: это мог быть только отец.       «Вот чёрт!»       Она сделала крутой разворот спиной к двери и принялась энергично стирать помаду с губ.        — Чёрт! — тихо выругалась она снова, поняв, что в спешке делает это о кисти рук. А дверь тем временем открылась, и на пороге показался отец.        — Бет! — голос его был зол. Крайне зол. — Я зову тебя уже пятый раз подряд! Чем ты занимаешься?!       Сердце провалилось в пятки.       «Он не должен знать! Он не узнает!»       Наспех она вытерла остатки помады с кистей о подол юбки и торопливо обернулась к нему. И за краткий миг, как умела только она, придала искажённому от страха лицу совершенно искреннее выражение радости. Которое снова сменилось страхом, стоило ей увидеть его. Вид отца говорил лучше всяких слов — он был в бешенстве. И это здорово напугало Бет. Она очень редко видела его в таком состоянии — в его потемневших глазах чуть ли не буквально пылал дикий огонь. Со страху она вжала голову в плечи.        — Пожалуйста, прости меня, папочка! — пролепетала Бет самым жалобным голосом. — Я же не специально! Я просто… — она растерянно обернулась на стол. — Слушала музыку в наушниках! — она указала на яркие розовые провода, так удачно лежавшие на нём. — Я не могла услышать тебя, но… но в следующий раз обещаю, что услышу!       Она ненавидела врать без нужды, однако уже давно заметила, что делает это без зазрения совести.       «Сейчас так действительно надо!» — жёстко одёрнула она себя.       Отец не посмотрел на стол, вместо этого он начал осматривать её комнату. Его странный, быстрый, будто измученный взгляд скользил по стенам, бегло прошёлся по предметам мебели и остановился на испуганной дочери. Он больше не злился — рассерженность прошла, уступив место страшной усталости.       Чуткая Бет сразу заметила внезапную перемену. Заставив себя откинуть страх прочь, она бросилась к нему, взяла за руки и повела к кровати.        — Прошу тебя, присядь!       Неровным, словно неохотным шагом отец прошёл за ней следом.        — Я напугал тебя, милая? Я не хотел… — бормотал он. — Я не хотел пугать тебя… просто, я…       Они сели. Бет обеспокоенно заглянула ему в глаза, но он избегал взгляда.        — Извини, что не пришла сразу, — сказала она ещё раз, чтобы окончательно убедить его в своем притворном раскаянии. — Ты хотел мне что-то сказать?       Её насторожило его непривычное поведение. Сейчас он будто бы не был собой. Этот потерянный, напряжённый человек перед ней — не спокойный, рассудительный Грег Вашингтон, который как никто другой умеет сохранять душевное равновесие и всегда держит лицо. Что произошло?       Ободрённый участием дочери, он позволил себе немного расслабиться. Но ощущение навязчивой тревоги не оставляло его в абсолютном покое.       Наконец, Грег нашёл в себе силы посмотреть на Бет. Вздохнув, он взял в руки её лицо и долго смотрел на неё. Она же нервно сглотнула.       «Хоть бы я вытерла всю помаду, хоть бы хоть бы хоть бы!»       На всякий случай она вытаращила глаза, чтобы отец получше их разглядел.       Он попытался улыбнуться ей.        — Ты так похожа на меня, Бет… — его голос, ещё недавно гневный, приобрёл редкую мягкость.       «Почему он вдруг заговорил об этом?»       «Ну отпусти меня, ну пожалуйста!»        — Да, — моментально согласилась она и легонько дёрнулась, пробуя высвободиться. Безрезультатно. — Поэтому я такая красивая получилась. — она сделала вид, что задумалась, и попробовала пошутить: — Но, конечно, не такая красивая, как Софи. Потому что я первая, а первый блин комом.       Он очень хотел улыбнуться. Но опять не получилось.        — Не говори глупостей, детка. Вы обе на редкость красивы. Вы… — он вдруг запнулся. — Мои…       Так и не договорив, он выпустил Бет из рук и умолк, уставившись в пол.       «Наконец-то!»       Она быстро потёрла губы, но, к счастью, больше не обнаружила следов помады. И не сдержала облегчённого вздоха.       А Грега мучали тяжёлые, горькие мысли. От напряжения он почти дрожал.        — Я хотел бы… выйти на улицу, — он закрыл лицо руками и надолго замолчал. — Пойдём со мной, Бет.       Она удивилась тому, как внезапно охрип его всегда ровный голос.       «С ним творится что-то неладное. И мне это очень, очень не нравится».       Чувствуя внутри неприятный холодок беспокойства, она поднялась с кровати.        — Хорошо, — легко согласилась она и протянула ему ладонь. — Только дай мне немного времени, чтобы одеться по погоде… А куда мы пойдем?       Он вложил свою руку в её и поднялся следом.        — Куда глаза глядят, Бет, — сказал он печально. — Куда угодно.

***

      Она настояла на том, что хочет прогуляться вдалеке от дома, и непременно в безлюдном месте, где не будет никого, кроме них — интуитивно ей казалось, что отец сам не захочет сейчас бывать в обществе посторонних людей — и поэтому они пошли в лес.       Каслвуд — небольшой город на отшибе с населением в пару десятков тысяч человек. Такой же, как большинство городов Западной Вирджинии. Люди здесь жили тихой, размеренной жизнью, и редкостью было событие, способное нарушить этот ход времени. Хорошее помнили долго. А если случалось нечто плохое, об этом почти сразу старались забыть. Местные жители очень трепетно относились к поддержанию благоприятного духа в городе и не позволяли плохим вещам негативно влиять на их настроение. Само окружение способствовало людям в этом — со всех сторон город обступал бескрайний, густой хвойный лес. А лесной воздух испокон веков славился своими целебными свойствами.       Однако, избавившись от стен вокруг, Грег едва ли почувствовал себя лучше. Он наконец перестал ощущать удушливый холод, когтями впившийся во все внутренности, но на смену ему пришел болезненный, раздирающий жар. Дрожь по телу била сильнее обычного.       «Возьми себя в руки! — плотно сжав челюсти, приказал себе он. — Не пугай хотя бы её!»       Самовнушение сработало: через силу, но ему удалось унять дрожь и принять более менее спокойный вид.       Оставшись с дочерью наедине, Грег понял, что совершенно не знает, как начать разговор. И о чём вообще говорить. Мысли роились, накладываясь друг на друга, и никак не могли собраться в разумное предложение.       «Думай же! Думай!»       Он откашлялся, прочищая горло, однако после всё равно молчал с минуту. Бет осторожно покосилась на него.        — Сегодня ночью в Файрлэйке был пожар… — невпопад начал он, но тут же осёкся. Какое его дочери дело, что творится в чужом городе далеко отсюда? И отчего он вдруг заговорил об этом происшествии? Всего пару часов назад он злился, вынужденный по нескольку раз выслушивать одну и ту же информацию, а теперь сам невесть зачем и не к месту поднял эту тему.       Но Грег ошибся: услышав о Файрлэйке, Бет оживилась и уставилась на него округлившимися от изумления глазами.        — Пожар? Сегодня ночью?        — Да. Передали по новостям.       Она поёжилась, обхватила себя за плечи. Файрлэйк находился далеко на юге штата, но по расположению был ближе всех к их Каслвуду. Бет никогда не посещала его, но планировала однажды там побывать.        — Это так странно, — пробормотала она. — У них же только вчера… был праздник!       Незаинтересованный Грег, который о праздниках знал только благодаря календарю да порой слышал из уст других людей, притворился, что ему интересно.        — Какой-то фестиваль, я точно не знаю… — встретив его вопросительный взгляд, поспешила пояснить Бет, и с некоторым равнодушием дёрнула плечом. — Что-то связанное с горами. Или типа того.        — Понятно, — фыркнул отец. — Горы. Очень в духе Западной Вирджинии… — он пнул камень под ногой и рассеянно пробормотал: — Не задался у них праздник, в общем. Есть пара жертв. А почему ты так удивилась?        — Пара жертв? — ужаснулась сострадательная Бет. — Какой кошмар! — помолчав, она сбивчиво объяснила: — В Файрлэйке живет… одна моя подруга, Джессика. Мы познакомились в летнем лагере… года два назад… ох-х, боже… этот город такой маленький! Надеюсь, с ней всё хорошо!       Грег внимательно посмотрел на встревоженную дочь. Их разговор утекал совсем не в то русло.        — Я не о Файрлэйке хотел с тобой поговорить, Бет…        — Ой, извини!       Она пообещала себе, что обязательно свяжется с подругой сегодня вечером, а сейчас приготовилась выслушать отца.       Грег начал нервно заламывать руки и бросил на неё беспомощный взгляд. Он всё ещё не знал, что именно говорить! Но начало положено, и пути назад нет.        — Бет…       Она думала, что он расскажет ей о своем состоянии. О том, что с ним стряслось и почему его поведение так неожиданно изменилось. Но он ни словом не обмолвился об этом.        — Последние несколько месяцев для нашей семьи выдались… довольно сложными, не находишь? — осторожно начал он. — Я знаю, что я не лучший отец в мире. Моя работа… отнимает у меня почти всё время, и я редко… — он замялся, вздохнул и поправил себя: — …очень редко уделяю внимание тебе и Софи. Пока что с этим ничего нельзя поделать, но… но я…       Он умолк и отвернулся. У Бет появилось ощущение, что он вот-вот заплачет. Она тяжело сглотнула, наблюдая за ним во все глаза. Её отец никогда, никогда не плачет!       Грег молчал, разглядывая затянутое тёмными тучами хмурое небо, и подавлял желание дать волю нахлынувшим чувствам. Когда почувствовал, что может говорить снова, продолжил:        — Буду с тобой предельно честен, Бет. Я не думаю, что когда-либо смогу наверстать упущенное. Мне… нам… наше время почти истекло… — на последней фразе его сдавленный голос сорвался и вновь умолк.       Бет тоже молчала — чувствовала, что это не всё, что он хотел сказать. Но затем отец вдруг заговорил о ней, и её захлестнула бесконтрольная паника.        — Я жалею о том, что ты выросла, а я так ничего и не узнал о тебе. А мне очень хочется знать тебя. Твои интересы, хобби. Чем тебе нравится заниматься?       Помертвевшая Бет подавила нервный смешок и стала увлечённо поправлять прядки волос.       «Чем мне нравится заниматься?»       Она уже вспоминала недавнюю встречу с Уолтером.       «Лучше тебе не знать!»        — М-м… мне много чего нравится, на самом деле, — скромно заявила она. Откровенничать с отцом не хотелось, и дело даже не в её тайных увлечениях. Он прав: за время, проведённое не вместе, они слишком отдалились друг от друга, и попытка пойти даже на мало-мальское сближение приводило лишь к обоюдной скованности и неловкости.       Ей стало по-настоящему грустно. Вряд ли они уже найдут точку соприкосновения. Может, будь она помладше…        — Многое? — робко переспросил Грег. — Что ж… это хорошо. Хорошо…       Он не стал выпытывать большего. Он всё понимал и не смел идти напролом, боясь уничтожить и без того хрупкое доверие, что у них осталось. Но он был обязан сказать главное.       Бет удивлённо глядела, как он опускается на колени перед ней. На плечи мягко легли его крепкие руки.        — Что бы ни произошло в обозримом будущем, Бет, я прошу тебя… — он смотрел на неё так, словно она — последнее, что осталось в целом мире. — …знай: ты и Софи — моё самое большое сокровище. Никакими благами, никакими богатствами я не дорожу больше, чем вами двумя, — показалось ли ей, или в его глазах мелькнул дикий, почти одержимый огонь? — И никто… никогда… не заберёт вас у меня! — его хватка стала крепче, а взгляд отчаяннее. — Ты поняла меня, Бет? Никто и никогда! Я люблю вас! Я так сильно люблю вас обеих!       Сказав это, он ожидал почувствовать долгожданное облегчение. Но на сердце по-прежнему было тяжело. И ему, скорее, стало только хуже. Он порывисто обнял дочь и разразился рыданиями, больше не в силах бороться с грузом, давящим на его плечи уже многие месяцы.       «Он плачет! — испугалась Бет. — Он правда плачет!»       Что было сил она вцепилась в него в ответ и с ужасом поняла, как чудовищно напряжено его тело.        — Всё будет хорошо! — пролепетала она. — Обязательно!       Но что могло быть хорошо, если она не знала, что было плохо?

***

      «Я очень сильно люблю вас…»       Слова отца громовым эхом отдавались в ушах. Бет отдалённо верилось, что она не ослышалась, и он действительно так сказал.       «Тёплые слова от него — огромная редкость. Мы с сестрой практически не слышим их. Почему же… он сказал их именно сейчас?»       Она мучилась этим вопросом, идя по улице с отрешённым, взволнованным видом.       «И почему всё, что я чувствую, это страх? Я боюсь… но чего мне бояться?»       Чувство неотвратимой беды сковало изнутри. Она шла и почти не замечала всего, что её окружало. Ноги несли невесть куда, и Бет остановилась.       «Так. Стоп. Стоп! Сейчас же прекрати об этом думать!»       Она зажмурилась, отгоняя прочь мрачные, негативные мысли, и продолжила путь уже с ясной головой.       «Меня ждёт Софи. Нужно забрать её с занятий, — Бет сверилась со временем. — Которые, к слову, уже завершились… что значит одно — мне следует поторопиться».       Скоординировав маршрут, она спешно направилась к месту назначения — в образовательный центр для детей дошкольного возраста. Там Софи учили читать и писать — образованию девочки уделяли время чужие люди, потому что у Грега Вашингтона никогда не было времени. Бет, занятая школой, также не была помощницей в этом деле.       «Главное — не дать ей понять, что меня что-то тревожит. Софи вообще не должна знать о том, что с отцом творится какая-то чертовщина. Просто незачем ей знать! Она ещё такая маленькая…»       Девочка ждала её у крыльца. Бет сбавила шаг и делано улыбнулась, приближаясь к ней.       «Нет, не так!»       Она сбросила эту улыбку, подумала о чём-то хорошем. О том, что скоро всё непременно придет в норму, и всё вернётся на круги своя. Бет ласково посмотрела на сестру — эту маленькую, хрупкую копию себя, и улыбнулась по-настоящему.        — Привет, Финик, — поздоровалась она с ней. — Идём?       Привычным движением Софи ухватила её за руку.        — Опять ты зовёшь меня Фиником, — вздохнула малышка и беззлобно потянула её за рукав куртки. — А я пока не придумала, как обозвать тебя.       Такое прозвище младшая сестра получила из-за своего двойного имени: Софи Николь. Части этих имен крайне удачно складывались в нужное слово «финик», и Бет никак не могла упустить возможность дать сестре это прозвище. Несмотря на безобидность, самой Софи оно не очень нравилось, и девочка пыталась достойно ответить старшей сестре, в отместку придумав ей прозвище аналогичным способом. Но, к сожалению, у неё ничего не вышло. Бет уже успела побывать и «Элизарейс», и «Грейлис», но это не могло звучать лучше, чем Финик.       «Я скажу папе, чтобы он нас переименовал! — однажды в сердцах возгласила нежелающая быть Фиником Софи Николь. — У меня будет твое красивенькое имя, а ты возьмёшь мое дурацкое и сама будешь Фиником, вот!»       Но опять у неё ничего не вышло, и Фиником осталась она.        — Я хочу есть, — Софи ещё раз дёрнула Бет за рукав, в этот раз более требовательно, и умоляюще заглянула ей в глаза. — А ты? Куда мы пойдём?       «Куда глаза глядят…»       Бет содрогнулась, невольно вспомнив недавний разговор с отцом дома накануне.       «Нет! Я не буду думать о нём, когда провожу время с сестрой!»       Она оглядела знакомую округу.        — Предлагаю одно уютное кафе чуть выше по улице, как раз совсем недалеко отсюда. В это время там мало посетителей, так что, возможно, никто не сделает тебе замечание за громкие разговоры.        — Ага, идём! — тут же согласилась сестра и чуть ли не бегом бросилась вперёд. — Я подумаю, хочу ли сегодня громко разговаривать!       Вздохнув, Бет поспешила за ней следом.       В городе их знали многие. Вашингтоны здесь — не последняя семья. Грег Вашингтон, один из ключевых финансовых магнатов Каслвуда, имел свой бизнес в банковской отрасли и среди народа был непременно узнаваемым человеком. Конечно, местные жители знали в лицо и его дочерей — неизбежная знаменитость отца коснулась и их тоже. Софи была слишком мала, чтобы понимать свой статус и задирать нос (почему-то Бет считала, что именно этим бы занималась её взбалмошная сестричка), а самой Бет всё это было не очень интересно. Она просто думала, что их семья всего лишь чуть известнее прочих.       И всё же, зайдя в кафе, она легонько скривилась, когда столкнулась с узнающим взглядом кассира за барной стойкой. Подобные этому случаи раздражали.        — Сёстры Вашингтон! — радушно поприветствовал их мужчина. — Добро пожаловать, девочки!        — Привет! — улыбчивая Софи активно помахала ему, растопырив пальцы.        — Добрый день, — сдержаннее поздоровалась Бет и наметила милую улыбку под стать сестре.       Как предсказывала девушка, людей, за исключением них самих, здесь оказалось совсем немного. Сёстры прошли к ближайшему свободному столику у окна. Плюхнувшись на красный кожаный диванчик, Софи тут же схватилась за меню.        — Я буду ванильное мороженое! — с полной готовностью сообщила она, едва открыв первую страницу. — Весь день о нём мечтала!       Бет взяла второе меню и начала сосредоточенно изучать его. Взгляду предстал с десяток аппетитных блюд на любой вкус.        — Нет, Софи, ты не будешь ванильное мороженое, — мягким голосом разрушила её маленькую мечту старшая сестра.       Девочка вытаращила изумлённые глазища. Бет стукнула ногтем по окну, указывая на улицу снаружи.        — Сейчас осень, Софи. Относительно тёплая, но всё же… Если ты съешь мороженое, то заболеешь. А я не хочу, чтобы ты болела.       Но Софи уже открыла рот, готовая бороться за право получить желаемое:        — Я сегодня получила много хороших оценок! — начала приводить она железные доводы. — На занятиях! Только они остались на столе у миссис Мэй! Она хвалила меня, — честно-честно! — потому что у меня уже гораздо лучше получается читать вслух! Я заслужила это мороженое!       Категорично настроенная Бет покачала головой, но не сдержала хохотливой насмешки:        — А ну-ка прочитай мне, что здесь написано, герой, — она тыкнула в первое попавшееся блюдо на картинке меню.        — Легко!       Софи уткнулась в страницу и замычала. После недолгих раздумий прочла, водя пальцем по слогам и сбиваясь на каждой второй букве:        — Годя-ви-на-с-ов-ошным-рагу!       Бет расхохоталась, а пристыженная Софи вспыхнула.        — Здесь слова глупые, поэтому получилось не очень!        — Верю. И в то, что твои «хорошие» оценки остались у миссис Мэй. Давай, выбирай что-нибудь нормальное.       Понурый вид девочки говорил лучше всяких слов: она оставила надежду заполучить мороженое и смирилась с поражением. Но Бет было не пронять — она слишком хорошо осознавала свою ответственность за здоровье маленькой сестры.       В конце концов Бет заказала зелёный чай и ов-ошной салат, а Софи, подумав немного дольше, выбрала молочный коктейль и шоколадное безе.        — Хороший выбор, — прокомментировала старшая сестра. — Лучше, чем мороженое.       Заказ принесли быстро. Обслуживающая официантка, мило им улыбаясь, поинтересовалась, не нужно ли что-нибудь ещё. Бет отрицательно покачала головой, а Софи по-деловому попросила счёт.        — Софи! — строго одёрнула её Бет.       Но официантка, неизменно улыбаясь, бросила: «Будет сделано!» и направилась высчитывать стоимость их незамысловатого обеда.        — Что? — с невинным видом спросила девочка.        — Счёт просят после того, как поедят. — сухо просветила её сестра.       Софи пожала плечами и принялась крошить вилкой своё безе. Бет опустила глаза на салат, равнодушно осмотрела зелёные листья в ярких порезанных овощах. Есть совершенно не хотелось. Мысли вернулись к волнующей теме.       «Что происходит с отцом? Может, у него возникли проблемы на работе? — она зябко поёжилась. — Почему наше время почти истекло?»       Бет отложила салат и обхватила ладонями горячую чашку чая, надеясь согреться. Но холод шёл изнутри.       «Может быть, если оставить его в покое, через несколько дней он сам придёт в норму? Как вариант?»       Она украдкой поглядела на сестру. Софи безуспешно нанизывала на вилку кусок рассыпчатого пирожного.        — Финик… — бесцветным голосом позвала её Бет.       «Нет! Бери себя в руки! Никакой тревоги перед ней!»        — М-м?       Бет отпила немного чая, чтобы привести голос в норму. Нос приятно щекотнул запах душистой мяты. Самое то для раздражённых нервов.        — Когда мы придем домой… — она старалась подобрать самые правильные слова, чтобы не вызвать лишних подозрений. — Давай не беспокоить папу, хорошо? У него сейчас… — Что у него сейчас? Ну что у него сейчас?! — …очень много дел на работе. И он очень занят.       Софи выглядела такой беспечной, будто сказанное её нисколечко не взволновало. Бет вперила в неё внимательный взгляд.        — Софи?        — У него всегда много дел на работе, — просто сказала она, продолжая ковырять своё несчастное безе. — И он всегда занят.       Слова сестры сначала вогнали её в ступор, а потом заставили сердце сжаться от жалости к ним обоим. Бет завертела чашку в руках, не обращая внимание на то, что она всё ещё была слишком горячей.       В каком страшном положении оказалась их семья! Отец, неспособный уделить внимание своим детям, потому что хочет построить для них светлое, безбедное будущее, и эти же дети, которые растут без любви и учатся только одному: жить, не любя! С каким безразличием Софи только что практически призналась: «Да, он занятой, но мне всё равно, что с ним происходит». Что будет дальше? Она вырастит такой же закрытой, как её старшая сестра? Отец и про неё ничего не узнает, и всё, что будет их связывать, это мрачный холод недоверия?       «Нет, не нужно так о ней думать! — мысленно прикрикнула на себя Бет. — Она ещё ребёнок! Она просто ничего не понимает!»       Глаза застелил непрошенный влажный туман, а к горлу подкатил ком. Ей очень хотелось, чтобы в отличие от неё самой, её сестра никогда не замыкалась в себе. И чтобы непременно знала, что…        — Он любит нас, Софи… — одними губами прошептала Бет. — Что бы ни произошло, он никогда нас не оставит.       Если бы она только осознавала это в полной мере!       Незаметным движением Бет смахнула слёзы и вновь стала собой.        — М? — Софи подняла опущенный в меню взгляд. — Ты что-то мне сказала?

***

      Вечером, когда все уже были дома, Бет тихо прошла в свою комнату и решила наконец связаться с Джессикой.       «Очень интересно, что она расскажет о пожаре. Если… если с ней всё хорошо».       Смутившись своей мысли, Бет тряхнула головой и неуверенно улыбнулась.        — Конечно же с ней всё хорошо, — вслух сказала она сама себе. — Джессика всегда и везде осторожна. Она же маленькая мышка-трусишка, скорее всего, она вообще сидела дома. Ну с чего бы ей пострадать?       Бет села за ноутбук. Фыркнула, вспомнив об Уолтере и том, что между ними было.       «Сколько простых, скучных мужчин мне ещё встретить, прежде чем я найду «того самого»? И появится ли он?..»       Она вздохнула и открыла диалог с подругой. В последний раз они общались в начале октября, несколько недель назад. Джессика была онлайн как раз вчерашним вечером, и это дало надежду, что она всё-таки не угодила в неприятности.       «Привет, Джес! Я слышала новость о том, что стряслось вчера в вашем городе. Это просто кошмар! Прямо в день праздника! Я очень надеюсь, что ты в порядке. Напиши мне, что всё хорошо!!!»       Отправив сообщение, она некоторое время провела в ожидании быстрого ответа, но его не последовало. Бет закрыла ноутбук и, оттолкнувшись носком от пола, откатилась на середину комнаты.       «Завтра утром точно ответит», — решила она и устало прикрыла глаза.

***

      Джес не ответила.       Мельком проверяя чат утром, Бет увидела, что отправленное сообщение так и осталось непрочитанным, а сама подруга не заходила в сеть.       «Ладно… Ответит днём, — Бет подавила в себе искру беспокойства. — В крайнем случае вечером. Наверно, она просто занята… или ужасно долго спит! В конце концов, у них в Файрлэйке сейчас несколько дней каникул…»       Бет начала собираться в школу. Выложив необходимую одежду, она приготовилась переодеваться, но её внимание привлёк глухой звук откуда-то снизу. Будто упало что-то тяжёлое, но не на пол, а… ударилось о стену.       «Что там такое?»       Оставшись в одной пижаме, она высунулась за порог комнаты и прислушалась. Странный звук повторился, и определённо точно раздавался он из кабинета отца внизу.       Бесшумной тенью Бет скользнула к лестнице и спустилась на первый этаж. Кабинет располагался в самой дальней части дома.       «Удивительно, что я вообще услышала этот звук…»       БАМ!       Бет вздрогнула, когда он раздался в третий раз, теперь совсем близко от неё. Она остановилась у двери, неуверенная, стоит ли заходить внутрь.       «Может, отец что-то кидает в стену? — простодушно подумала она. — Ну… мячик? Это, вроде как, помогает расслабиться, а ему сейчас это совсем не помешает…»       Стук прекратился, теперь за стеной она улавливала звуки быстрых, суетливых шагов туда-сюда.       «Пожалуй, я всё же не буду его беспокоить. Мало ли…»       Стараясь не создавать шума, Бет тихо развернулась и на цыпочках пошла к себе.        — Чего тебе здесь нужно?!       Она испуганно подскочила, словно её застали за непристойным делом. Дверь за спиной распахнулась совершенно бесшумно. Бет обернулась к отцу, вышедшему на порог.        — Я… м-мне…       Он был таким же злым, как вчера, и впился в неё столь яростным взглядом, что у Бет перехватило дыхание.       «Но я же не сделала ничего плохого!»       Она случайно посмотрела на его руки. Разбитые костяшки пальцев были в крови. Словно завороженная, Бет следила за тем, как несколько капель падают вниз и на древесном паркете собираются жуткие лужицы крови.        — Ничего мне не надо! — она резко развернулась и бегом бросилась наверх. От страха сердце чуть ли не выпрыгивало из груди.       «Откуда эта кровь?!»       «Он сошел с ума!!!» — вкричало всё её нутро.       Первым побуждением Бет было запереться в своей комнате и ни под каким предлогом не выходить наружу. А потом в голове пронеслась дикая, оглушительная мысль: «Софи! Он может причинить вред Софи!»       На половине пути Бет, едва не подскользнувшись на скользком паркете, резво сменила курс, рванув в комнату сестры.        — Софи, ты здесь?!       Она влетела в комнату и торопливо заперла за собой дверь. Начала искать ребёнка безумным, мечущимся взглядом. Оглядела детскую двухъярусную кровать и мягкое кресло в одном конце комнаты, письменный стол в другом.       «ЕЁ ЗДЕСЬ НЕТ!!!»        — Чёрт! — Бет открыла только что запертую дверь и выскочила наружу.       И с размаху врезалась в грудь отца.        — Зачем ты ищещь Софи, Бет? — пугающе ровным голосом спросил Грег Вашингтон.       Она отпрянула от него. Но он вдруг вмиг превратился в нормального человека — его взор стал ясным, а вид участливым.        — Бет, что с тобой?       «Что со мной? Со мной что-то не так?»       Она с ужасом уставилась на его окровавленные кулаки. Грег торопливо спрятал руки за спину.        — Не надо. Не смотри… — он обеспокоенно заглянул в её испуганное лицо. — Я не хотел, чтобы ты это видела…        — Где Софи? — холодно выпалила Бет, чувствуя, как весь страх стремительно вытесняет закипающая ярость.        — Во дворе, гуляет. Сегодня у неё нет занятий, но она все равно встала пораньше. И да, кстати, я хотел тебе сказать…       Но Бет не слушала его. Она кинулась к окну и выглянула в их двор. Девочка действительно была там: она проводила время на качелях, не догадываясь о том, что прямо сейчас старшая сестра чуть не сошла с ума от волнения за неё. С огромным облегчением Бет выдохнула и приложилась лбом к холодному стеклу.        — Что ты хотел мне сказать? — уже совсем равнодушно спросила она в пустоту.        — Что сегодня ты не пойдешь в школу. И завтра тоже. Я позвоню твоему классному руководителю, предупрежу, что тебя не будет.        — Не пойду? Почему? — обернулась к отцу озадаченная Бет.        — Потому что я хочу, чтобы мы провели время вместе.       Слова как гром среди ясного неба. Она замерла, растерянная, и глупо переспросила:        — Что?       Грег улыбнулся уголками тонких губ.        — Понимаю твоё удивление. Я решил наконец взять небольшой перерыв, — пояснил он ей. — Хватит пока с меня этой работы… Пора вспомнить, что мы — одна семья.       Бет повернулась к окну и поджала губы, не спуская глаз с раскачивающейся на качелях Софи. Что она должна сейчас чувствовать? Радость? Радость от того, что спустя месяцы разлуки они наконец-то будут вместе! Все! Но что она чувствует на самом деле? Что это за беспричинная тревога на душе?       «Нет, она не беспричинная. Я знаю, что меня тревожит».        — Сперва скажи мне, почему ты бил кулаками стену. — холодно потребовала Бет.       Как она может оставаться спокойной, когда он — Грег Вашингтон, её отец, самый, чёрт побери, невозмутимый человек во всём белом свете! — нисходит до такого ненормального поступка? А если бы это увидела Софи?       Он молчал. Бет повернулась к нему, и они встретились взглядами. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он ответил:        — Что ты хочешь услышать от меня, Бет? Что я вдруг обезумел? — его рот скривился в горькой усмешке. — Я не расскажу тебе всего. Есть вещи, о которых тебе незачем знать.        — Плохо. Я не смогу тебе доверять.       Он очень удивился словам дочери.        — Ты что… ты подумала, что я могу поднять руку на тебя? На вас обеих?        — Нет… — Бет поморщилась, будто он вправду её ударил. Было неприятно, что он столь быстро её раскусил. — Я не это имела в виду… Я просто…        — Напугалась, — мягко закончил за неё Грег. — Прости меня, Бет. Я знаю, что очень тебя напугал. Не надо было мне так бросаться на тебя. Заверяю, этого больше не повторится. И бояться нечего… Мир?       Она внимательно вгляделась в него. Сейчас он старался выглядеть как можно более приветливо, но она видела, чувствовала на подсознательном уровне, что он до сих пор таит в себе неизменную, мучительную усталость. Возможно, бить стены для него — единственный доступный способ снять это напряжение. Она представила, как ему сложно, как тяжело справляться со всем в одиночку, и ей захотелось заплакать. Она хотела понять причину его недуга, забрать себе его боль, лишь бы ему стало хоть немного легче и он больше не был один.       «Но я ничего не могу сделать! Ничего!»       Не в силах бороться с подступающими рыданиями, Бет дала волю чувствам.        — Ну почему ты ничего мне не говоришь?!       Он посмотрел на неё с такой жалостью, что лишь распалил ее отчаяние.        — Моя маленькая…       Она бросилась к нему, вцепилась так же крепко, как вчера, в лесу.        — Почему мы ничего друг другу не доверяем?!       Грег осторожно обнял её в ответ и с грустью глянул на свои разбитые руки. Кровь на костяшках засохла и стянула кожу, а раны, ещё свежие, неприятно ныли. Но физическая боль не беспокоила его. Осталась только душевная — та, которую уже ничем не излечить.        — У нас почти не осталось времени… — зашептал он еле слышно, легонько поглаживая дочь по волосам. Сквозь плач Бет не слышала его слов, и так было лучше для неё. — Его никогда не хватает, верно?        — Я просто хочу, чтобы мы все были вместе! — плакала она. — Ты, я и Софи! Всегда! Я тоже очень, очень люблю тебя, но мне так страшно!        — Не нужно бояться. Мы всегда будем вместе.        — Но это неправда!       Он вздрогнул от этих слов. Руки сами собой сжались в кулаки, и корка крови потрескалась, пустив новую кровь.        — Нет, Бет, это правда. — отчеканил он резко, и тут же добавил мягче: — Это правда. Я не оставлю вас, вот увидишь.       Грег отпустил её, чтобы случайно не запачкать в крови.        — А сейчас мы вот что сделаем… — с воодушевлением начал он. — Ты, маленькая, успокоишься. Ничего страшного не случилось, слышишь? Я пойду к себе, а ты к себе. Мы соберёмся, подберём Финика и поедем отдыхать. И больше никакого плохого настроения. Ну, как тебе такой вариант? Или ты предпочтёшь дальше слёзы лить?       Она подняла голову, ещё раз посмотрела на него. Отец улыбался ей самой доброй и сочувствующей улыбкой.       Бет с силой вытерла слёзы с щёк.        — Нет… — тихо ответила она. — Мы поедем… вместе.       А что ещё ей было ответить?        — Прекрасно! Тогда за дело. Через час жду вас в машине.       Грег снова улыбнулся ей и покинул комнату Софи. Но стоило ему повернуться к Бет спиной, как его лицо приняло холодное, ожесточённое выражение.       «Наше время на исходе».

***

       — И куда мы поедем? — полюбопытствовала оживлённая возникшей суетой Софи, когда они с сестрой сели в автомобиль.        — Пристегнись, — сухо напомнила ей Бет и помогла застегнуть пряжку ремня.        — Так куда?        — Я пока не знаю. Сейчас папа придёт и всё нам скажет.       Глаза у Софи загорелись лукавством.        — И всё-таки я хочу мороженое, — мечтательно вздохнула она. — Как думаешь, если мы поедем в кафе, папа разрешит мне мороженое? — Бет не пришлось отвечать на вопрос. Софи сделала это сама: — Должен разрешить! Только ты одна у нас такая злюка, которая ничегошеньки не разрешает!       Бет весело потрепала её по волосам.       …Грег стоял в своём кабинете и неотрывно смотрел на окровавленную стену. Прижав к уху телефон, слушал долгие, монотонные гудки.        — Слушаю, — наконец ответили на том конце.        — Мистер Тидеманн, — бесцветно произнёс Грег. И откуда в их штате столько немцев? — Это Вашингтон. Элизабет сегодня не будет на занятиях.        — Доброе утро, мистер Вашингтон! — голос собеседника, напротив, оживился. — Очень жаль это слышать. Я ждал её на уроке литературы… Пока мы на связи, мистер Вашингтон, спешу сообщить, что я довольно продолжительное время хотел переговорить с Вами об одном деле… — ни с того ни с сего он вдруг начал расхваливать его Бет: — Вы знаете, что у вашей дочери просто поразительные способности к выразительному чтению?       Грег промолчал, но его сердце тронула невыразимая печаль.       «Нет, Тидеманн, не знаю, — хотел было честно ответить он. — Я ничего о ней не знаю. Она никогда не читала мне вслух…»        — …к тому же, — увлечённо продолжал классный руководитель. — Я заметил в ней задатки актерского мастерства. То, как Элизабет преподносит себя, свои эмоции — это что-то невероятное! Настоятельно рекомендую Вам записать её в театральный кружок! Уверен, там её талант оценят по достоинству… Она чудесная девочка, мистер Вашингтон.       Грег молчал, погружённый в свои мысли. Всё глядел на кровавые разводы на белоснежных обоях. Так и не дождавшись ответной реакции, Тидеманн решился на вопрос:        — Простите мне моё любопытство… — было слышно, как он замялся. — Но почему Элизабет не будет сегодня присутствовать? Она не заболела?       Сначала Грег думал, что не ответит на этот вопрос. Что физически не сможет озвучить такие страшные слова. Но чувствовал, что больше не в силах хранить молчание, ни перед другими, ни перед самим собой:        — Она умерла, мистер Тидеманн.       В груди что-то оборвалось. Между собеседниками повисла напряжённая, мрачная тишина.        — Простите?..       Предвидя ненужные расспросы, Грег опустил телефон и отключился.       … — Если ты так стремишься заболеть, Финик… — Бет хитро прищурилась и шутливо пихнула сестру под бок. — …то дождись зимы! Как только выпадет снег, я обваляю тебя в самом огромном сугробе Каслвуда!        — А вот и не напугала! — Софи одарила её ответным пинком. — Ничего у тебя не выйдет! У меня самый сильный иму… инму… им-му-ни-тет в мире!        — Ха-ха! — прыснула Бет. — Не убедила!       Отмахнувшись от сестры, она оглянулась на дом, стала высматривать отца, не идёт ли он. Прошло уже довольно много времени, а его всё не было.       Софи влепила ей по щеке.        — Ай!        — Вот увидишь, я получу своё мороженое!       Наконец, он объявился в поле зрения. Почему-то он вышел с заднего двора, а не с парадного входа. Заметив пристальный взгляд Бет, Грег приветливо махнул ей рукой и ускорил шаг.        — Простите за задержку, милые дамы, — впопыхах сказал он, садясь за руль. — Едем?        — А куда? — Софи потянулась вперёд и обхватила его сидение руками.        — Для начала — торговый центр. Наберем еды, и — на природу!        — Ух ты! — воскликнула Софи. — Пикник! Это здорово!       Бет прижалась к стеклу и с сомнением глянула на пасмурное небо.        — Пикник? В октябре? — спросила она.       Грег обнадёживающе улыбнулся ей:        — В багажнике шерстяные пледы, для особо чувствительных к невероятно жестокому вирджинскому морозу, — усмехнулся он над дочерью. — Брось, Бет. Осень в этом году тёплая. И мы тепло одеты. Но пледы всё равно возьмём — с ними даже уютнее будет.        — А потом куда?       Грег видимо запнулся. Ответ дался ему нелегко:        — Куда-нибудь… — он отвернулся, забарабанил пальцами по рулю. Бет отметила, что он замотал кулаки несколькими слоями бинта. Видимо, чтобы не пугать Софи. — Можете сами выбрать место. У нас впереди весь день и вся жизнь!        — Ой! — встрепенулась девочка. — Я хочу к озеру! Которое самое большое в округе, кажется, к югу от города!       Бет заведомо решила не препираться с выбором сестры.        — Нет проблем, милая, — отец вновь посмотрел на старшую дочь. — Бет, а ты что скажешь?        — Я не против озера. Мне нравится тамошний запах размокшей почвы в это время года.       Грег слабо улыбнулся её сентиментальности.        — Значит, единогласно. Тогда, так уж и быть, после покупок сразу едем к озеру. Все пристегнулись? Выезжаем!

***

      Бет покачала головой и устало потёрла переносицу.        — Нет, Финик, мороженая пицца — это не лучший вариант, — она отобрала у сестры коробку с полуфабрикатом и сунула обратно в холодильник. — Кто нам в лесу её греть будет?        — Мы разведём огонь! — не сдалась находчивая Софи. — И сами погреем.        — Пошли в кондитерский отдел.        — Пошли!       Мысль о пончиках заставила её тут же позабыть о пицце.       Девочка обратила восхищённый взор на огромные полки с самыми разными кондитерскими изделиями.        — Я хочу всё, что здесь есть!        — А не лопнешь? — хихикнула Бет.        — Не знаю!       Они долго выбирали, что взять из доступного ассортимента. В итоге взяли не слишком много: пару пачек печенья, огромную упаковку маршмеллоу и несколько любимых Софи карамельных пончиков.        — Возьмём что-нибудь существенное, когда придёт отец, — сказала Бет, поглядывая на сестру через плечо. — А сейчас на кассу! Не отставай!       Заглядевшаяся на остальные пончики малышка нагнала её и пошла рядом.        — Папа сказал, что мы весь день будем вместе, и вот снова уехал! — вздохнула она и погрустнела. — Оставил нас одних, как всегда!        — Не драматизируй. Он сказал, что отлучится совсем ненадолго. Сейчас купим всё и он подъедет, вот увидишь!       …Но Грег Вашингтон, который к этому времени вернулся домой, никак не мог отлучиться «ненадолго». Ему требовалось намного больше времени. Но всё же он надеялся завершить последние дела быстро, чтобы поскорее вернуться к девочкам. Он обещал им…       «Мы всегда будем вместе».       Грег недвижимо стоит в гостиной. Перед ним — телевизор, работающий в беззвучном режиме. Зачем он включил его? Бесстрастный взгляд всё равно опущен в пол, он не видит ничего — ни тяжелую канистру у ног, ни маленькую зажигалку, сжатую в ладони.       Что он тут делает?       Что он должен делать?       Рука крепче стиснула предмет, кожу прожёг холод металла, который стал стремительно теплеть в ладони.       Он чувствовал запах бензина. Едкий, отравляющий. Повсюду… Весь дом пропах этим мерзким запахом. Теперь он будет преследовать его до конца. Как и дрянная боль утраты, что в конце концов сломала, уничтожила его. Лишила сердца, вывернула наизнанку нутро, растоптала мечты и забрала все надежды на лучший итог.       Перед глазами возник образ дорогого, давно покинувшего его человека.       Он уже не мог поступить иначе.       «Ты знаешь, что тебе делать».       Неторопливо, ощущая тяжесть в каждом шаге, Грег направился к выходу и на ходу щёлкнул крышкой зажигалки.       …Софи держала в руках пакет с купленными продуктами, а Бет стояла над ней, тихо напевала песенку и крепко прижимала маленькую сестру к себе.        — Как странно мне, что он такой.       Он был противный, очень грубый, просто злой!       Сейчас он мил, не лезет в спор.       Где ж это всё таилось в нём до этих пор?       Софи сразу узнала мотив из любимого мультфильма. Она закрыла глаза, слушая приятный, хорошо поставленный голос Бет, и чувствовала себя в полной безопасности рядом с ней.       Поднялся ветер. На небе, пасмурном вот уже несколько дней кряду, не было ни одного просвета. Ни один лучик солнца не мог прорваться сквозь столь плотную завесу туч, и любое время суток было по-осеннему мрачно.       Софи поёжилась от холода, который нагнал этот ветер. Бет тут же принялась растирать ей плечи, чтобы согреть.        — Совсем недолго осталось, — пообещала ей старшая сестра. — Он уже близко, нужно лишь чуть-чуть подождать…       Они не знали, что на той стороне улицы за ними наблюдали двое.

***

      Милая старушка вышла на веранду своего дома и уселась в кресло-качалку. Недовольно поглядев вверх, она поворчала на плохую погоду и плотнее укуталась в тёплую шаль. Осматривая тихие улицы Каслвуда, она сразу обратила внимание на двух девочек по ту сторону дороги, и теплота тронула её старое сердце. Вскоре к ней присоединился мужчина помладше, видимо, её сын.        — Холодает, — заметил он, как она поглядывая на недружелюбное небо. — Может, тебе лучше вернуться в дом?       Но старушка отмахнулась от его слов.        — Смотри, Джейкоб, — произнесла она добрым, скрипучим голосом. Мужчина проследил за её взглядом и тоже уставился на девочек.        — Ну?        — Сестрички Вашингтон, — она улыбнулась, почти любовно глядя на них. — Хорошие они малышки.        — С чего бы это? — пренебрежительно фыркнул он. — Они дочери этого дьявола Грега.       Проигнорировав его резкий тон, женщина терпеливо пояснила:        — Старшая из них, кажись, её зовут Элизабет, на прошлой неделе помогла мне донести тяжёлую сумку. Ох и набрала я туда добра! — она покачала головой, коря себя за опрометчивость. — Идти-то было несколько кварталов! Сама бы точно не справилась. А она, умница, тут как тут, и давай сразу помогать! К тому же такая красавица! Хорошее это дело, когда красота сочетается с добрым нравом…       Джейкоб ничего не ответил, но снова фыркнул и отвернулся. Задумчиво пожевав губами, старушка спросила:        — Почему ты считаешь Грега дьяволом?       Мужчина тут же вспыхнул, и его лицо стало злым.        — Почему? — рявкнул он. — Да потому что он… его банк… — казалось, что он сейчас задохнётся от собственной злости. — Его чёртов банк обирает нас, честных граждан!        — В самом деле? — спокойно спросила она, не припоминая случая, чтобы банк, одним из основателей которого являлся Вашингтон, обобрал её.        — Этот заправила прекрасно осведомлён, как низок в нашем городе уровень зарплат, и всё равно выдаёт кредиты под непомерные проценты! — с неменьшим запалом продолжил бушевать Джейкоб. — А выбора у нас и нет! Чертов монополист всея Каслвуда, мать его! Чтоб он… — и он добавил весьма крепкое слово, но женщина намеренно прослушала его.       Она тихо вздохнула, понимая истинную причину его злости.        — В том, что твой бизнес прогорел, не виноват никто, кроме тебя, сынок, — с прежней невозмутимостью напомнила она ему. — И брать кредит также было исключительно твоим решением… Я не вижу здесь вины Вашингтона.        — Дело уже даже не в моём кредите и бизнесе! — дал заднюю Джейкоб, но и не подумал умалить своего гнева. — А в самом… нём! Он — сущий чёрт! Прикидывается добрячком, строит из себя дипломата, весь такой собранный и непоколебимый! Но сам-то… дьявол!        — Это ты решил, исходя из личного знакомства с ним?        — Э… нет.       Он не стал признаваться, что не знаком с таким высокопоставленным лицом. Но действительность его слов и без того была очевидной.        — Это и так понятно! — с жаром повторил он и распалился окончательно. — Все они, магнаты, такие! Не от мира сего! Куда нам до них! Небось, как попал на верхушку общества, так возомнил о себе невесть что! — он прищурился и посмотрел на девочек с откровенным презрением. — Готов спорить, детки его точно такие же лицемеры! Живут в лоске, денег не считают, а добрые дела у них — не более, чем прикрытие…       Тут терпение пожилой дамы лопнуло.        — Ну всё, хватит тебе, разошёлся! Негоже так о детях отзываться! — заворчала она и стукнула его тростью по ноге. — Кто-кто, а они точно ни в чём не виноваты! Кыш отсюда! Я вышла подышать воздухом, а не твоей желчью!       Когда Джейкоб, потирая ушибленное место, скрылся с поля её зрения, старушка отложила трость и с прежней лаской уставилась на девочек. Они до сих пор тихо стояли на месте в ожидании кого-то. Вскоре рядом с ними остановился белый автомобиль — их приехал забрать отец. Машина тронулась так же быстро, как и затормозила.       «Мира и всего хорошего вашей семье, милые сестрички!» — искренне пожелала она им, провожая взглядом автомобиль, ускользающий за поворотом.

***

      Бет первая заметила подъезжающего отца.        — А вот и он! — она тряхнула задремавшую Софи и выхватила пакет из её рук. — Эй, соня, подъём! Не говори мне, что умеешь спать стоя!        — А? Что? — девочка вздрогнула и открыла глаза. — Приехал?        — Да, идём!       Шустро, как мышки, они юркнули в салон, но едва успели устроиться на сидениях, как машина вновь устремилась вперёд.        — Ай! — пискнула Софи, когда внезапный бросок назад вынудил её удариться головой о мягкую спинку. Бет кинула пакет под ноги и начала торопливо пристёгивать к ней ремень безопасности.        — А можно было немножко подождать? — с недовольством спросила она у отца.        — Вот-вот! — так же недовольно подхватила Софи. — Я ударилась!        — Молчать!       Его неожиданный крик заставил их разом подскочить и умолкнуть от испуга.       Грег вырулил за поворот и прибавил газу. Девочек снова отбросило, а Бет, которая ещё не успела пристегнуться, полетела вбок и с размаху врезалась в дверную ручку. Место под рёбрами пронзила острая боль, и она сдавленно зашипела.       «Что происходит?!»       Она вцепилась в кресло перед собой и с непониманием посмотрела на отца. Его искорёженное ужасом лицо отражалось в зеркале заднего вида. Бет моментально захлестнула бесконтрольная паника.       «Нет! Нет, нет! С ним опять что-то не так!»        — Ч-что случилось, папа? — беспомощно пролепетала она.       Грег тяжело дышал. Он посмотрел на дочь лишь мельком, и продолжил дико озираться по сторонам. Он дрожал, словно его знобило в лихорадке, и схватился за руль с такой силой, будто хотел сломать его, вырвать из вала.       Бет быстро глянула на Софи, чтобы убедиться, что она в порядке. После окрика девочка сидела тихо, боясь пошевелиться, и, слава богу, смотрела под ноги и не замечала, в каком состоянии находился их отец.       Бешеная пульсация закладывала уши. Грег тряхнул головой, надеясь избавиться от этого ощущения, и наконец заметил на себе взгляд Бет. Проклятье! Он снова напугал её!        — Всё хорошо, милая, — выдавил из себя он и изо всех сил постарался ей улыбнуться. Получилось плохо — во рту пересохло от волнения, и лицевые мышцы не слушались его. — Пр… простите меня. Я не хотел на вас кричать.       Он наконец-то сбавил скорость. Но на всякий случай Бет всё равно пристегнула ремень со своей стороны.        — Куда мы едем? — выпалила она.       Грег зажмурился, ещё несколько раз помотал головой. Проклятая пульсация не прекращалась. Куда они едут? Что им сказать?        — В лес, как и собирались, — его лицо вдруг озарила счастливая улыбка, и от неё Бет стало не по себе. — Семейный отдых на природе! Всё как мы хотели. Всё как я говорил. Мы всегда будем вместе. Ничто нам не помешает. Теперь нет никаких преград. Всегда вместе. Мы. Всегда. Вместе. Всегда, мы, всегда… — слова перешли в неконтролируемый смех.       «Что он несёт?!»       Софи дёрнула её за рукав. Бет повернулась к ней. Лицо девочки выражало настоящий страх — её тоже напугали странные, бессвязные слова отца, и она почти плакала от ужаса.        — Я не хочу в лес! — еле слышно прошептала она сестре. — Скажи ему, что я хочу домой!       Видя, что она вот-вот заплачет, Бет торопливо погладила её по щеке и обернулась к отцу.        — Мы хотим домой! — громко произнесла она. — Поехали назад!       БАХ! Руки мужчины со всего размаха обрушились на руль.        — ДОМОЙ! ДОМОЙ! — заорал он, передразнивая её. Его глаза метали молнии. — НЕТ НИКАКОГО ДОМА!       Он отпустил руль, схватился за виски и застонал, как от боли.        — Всё хорошо, — уже спокойнее добавил он и взялся за руль прежде, чем машина пошла под откос. — Я обещаю, что никогда вас не оставлю.       Повисла гробовая тишина. Отец стал таким, как прежде: невозмутимо спокойным. Он открыл окно со своей стороны, пуская внутрь свежий воздух, и глубоко вдохнул.        — Прекрасная погода, — заметил он.       Девочки осторожно переглянулись.        — Что с ним такое? — очень тихо спросила Софи. Она была готова начать плакать.        — Не надо, — прошептала в ответ Бет, заметив, как дрожат её губы. — Не плачь. Всё хорошо! Сейчас я его успокою!       Она потянулась вперёд, к его сидению, и мягко взялась за отцовское плечо. И подавила стремление отдёрнуть руку.       «Он горит! Господи, он так горит, что я ощущаю жар через ткань рубашки!»        — Папа… — как можно спокойнее обратилась она к нему. — Давай остановимся и поговорим. Пожалуйста. Скажи нам, что происходит!       Она понимала — он на грани. И важно было не дать ему сорваться. Против своей воли, но очень живо она представила, как отец, теряя последние крупицы самообладания, вслед теряет контроль над управлением и их машину уносит в кювет. Или, быть может, в самое дерево. На всей скорости.       Бет коротко зажмурилась, прогоняя созданные воображением пугающие картинки, и крепче стиснула его плечо. Грег никак не реагировал, поэтому она потянулась ближе к нему.        — Папа…       …и уловила исходящий от его одежды запах гари.       Бет замерла и с опаской принюхалась. Что за…       «Это… бензин?»       Первым её помыслом было отпрянуть от ударившей в нос резкости, но она продолжила принюхиваться к этим невесть откуда взявшимся запахам, и глаза её округлились от ужаса.        — Папа, т-ты… ты ранен?! — выпалила она первое предположение и быстро подалась вперёд, чтобы осмотреть его.       Но он с силой пихнул её плечом, отчего её отбросило обратно на сидение.        — Не трогай меня, Бет! — рявкнул он на неё. — Не смей мешать мне! Не-е… сме-е-ей… — с его губ вновь сорвался протяжный стон, и она поняла, что сделала только хуже.       «Чёрт!»       Пришлось послушать его и сидеть тихо. Но подозрения уже терзали её мысли и не давали ни минуты покоя.       «Он весь пропах гарью! Что он делал? Что-то жёг? Прямо сейчас? Или был рядом с местом, где что-то жгли? Или он…»       Разные кошмары приходили на ум. Не в силах совладать с переполняющим сердце страхом, Бет резко развернулась к стремительно удаляющемуся городу и стала искать взглядом столпы дыма.       «О БОЖЕ!»       Огромный, почти чёрный столп сразу же бросился в глаза. Он поднимался ввысь где-то с окраины города, но был слишком далеко от них, чтобы представлялось возможным определить его более точное местоположение… И всё-таки… всё-таки…       «Что у нас в той стороне? — судорожно соображала Бет. — Книжная лавка, стоянка фургончиков с мороженым… Что ещё? Давай, думай! — что же ещё? Она что, вдруг забыла собственный город? — Э-э… Фургончики с кофе? Черт, нет! Район коттеджей! Наш район?»       Сердце пропустило удар. Бет развернулась обратно и с выражением полной ошеломлённости уставилась себе под ноги. Она гнала прочь самые худшие мысли, но руки уже начала сотрясать мелкая дрожь.       «НЕТ НИКАКОГО ДОМА!»       «Горит наш район? Нет, это невозможно! Как это может быть связано с отцом? — она закрыла глаза, помотала головой. — Нет, нет, нет! Пожар реален! Реален! Но отец тут ни при чем! Случайный свидетель?..»       Она едва удержалась, чтобы не задать ему последний вопрос, но вовремя прикусила язык. Не хватало только больше разозлить его!       «Может, он… может, кто-то умер? Погиб? В огне… Отец не успел?..»       «Нет… никакого… дома!»       От переживаний она не замечала, как до боли заламывает руки, и пришла в себя только тогда, когда услышала сбоку тихое, жалобное всхлипывание.       «Софи!»       Девочка сидела, зажмурившись, и не смела поднять головы.        — Мне страшно, Бет… — едва слышно шептала она. — Я так боюсь… Почему наш папа стал таким странным?       Бет не нашлась с ответом. Вместо этого она нащупала руку сестры и мягко сжала её, вкладывая в пожатие всю свою уверенность в хорошем исходе. Однако вместе с этим она начала пристально следить за отцом, подмечая малейшие изменения в его состоянии. Кто знает, что у него сейчас на уме? И на что он готов?       Они встретились взглядами в зеркале заднего вида.        — Вы не должны бояться, — заверил Грег притихших дочерей спокойным и оттого неожиданно страшным голосом. — Расслабьтесь, девочки. Это будет прекрасный день.       Сёстры, не сговариваясь, крепче вцепились друг в друга. Вряд ли они поверили его словам, которые в этой непростой ситуации звучали скорее угрожающе… Но разве могли они сейчас пойти ему наперекор?       В салоне вновь наступила тишина. Стал слышен лишь тихий шелест шин по дороге, да мягкий свист ветра за приоткрытым окошком. Погода тем временем только ухудшалась — начал накрапывать мелкий дождь.       Чтобы хоть немного отвлечься, Бет стала смотреть в своё окно. Путь предстоял неблизкий, но она уже потеряла счет времени. Наверно, уже миновал полдень…       «Так… так, спокойнее! Мы всего лишь посидим на природе… Разве это так уж плохо? Всё будет хорошо! Как только мы выйдем в лес, папе станет лучше, обязательно станет…»       Она прикрыла глаза, глубоко вдохнула.       «Если что-то пойдет не так, я постараюсь успокоить его. Что бы ни произошло, он никогда не причинит нам вреда. Так зачем же бояться? Я успокою его…»       Но неуёмное волнение продолжало удерживать её в своих цепких когтях.       «Что-то грядет…»       Казалось, прошло ещё бесконечно много времени, прежде чем автомобиль вдруг свернул с основной дороги на тропу, ведущую в самый лес. Машинально Бет оглянулась назад, потом с недоумением поглядела на отца. Она точно знала — эта тропа не ведёт к озеру!        — Папа?..       Софи, которая ещё крепче стиснула её руку, не думала иначе.        — Что происходит, Бет?        — Не волнуйся…        — Да, маленькая, не волнуйся, — мертвенным эхом отозвался отец. — Мы всего лишь немного срежем путь.       «О-ох… теперь это так называется?»       Ехали они уже так долго, что этот путь никак нельзя было назвать «срезанным». Бет только крепче убеждалась в том, что с отцом творится что-то неладное, и цель его — совсем не озеро за городом.       «Но тогда что?»       Она так хотела спросить. Хотела. Но боялась. Настойчивые вопросы могут только усугубить и без того шаткую ситуацию.       Им предстояли мучительно долгие полчаса езды по лесным тропам, петляющим то налево, то направо, но неизменно ведущим их к одному — к неизвестности. Бет беспокойно ёрзала на месте, растерянно вертела головой, пытаясь самостоятельно определить конечное место их поездки, понять, какого пути придерживается отец, и всё норовилась спросить у него, куда он их везёт. Волнение внутри неё нарастало с каждой минутой. Но очень скоро на смену ему пришло совершенно другое чувство — злая, порывистая раздражённость. Она не знала, что происходит, и злилась от этого незнания. Бет плотно сжала губы и с откровенной враждебностью посмотрела на своего отца.       «Что он себе позволяет?! Везёт нас чёрт знает куда, без нашего на то позволения! Словно… словно мы животные какие-то, которых даже спрашивать не нужно!»       Будь она одна, то, возможно, смолчала бы, позволила событиям идти своим чередом. Но с ней была сестра! Маленький, ничего не понимающий ребёнок, последний человек, которого должны касаться безумные выходки отца!       «Ну уж нет! Я имею право знать! О чём он вообще думает?!»       Она потянулась к нему, преисполненная готовностью требовать незамедлительных ответов и в случае отказа идти напролом.       Но её отвлёк показавшийся впереди просвет. Бет метнула беглый взгляд вперёд и обомлела. Взору открылась асфальтированная дорога. Автомобиль вновь выехал на общую трассу, и Бет едва не заплакала от облегчения. От неожиданно накатившего бессилия руки сами опустились вниз.       «Наконец-то!»       Её решительность тоже куда-то улетучилась. Она посчитала, что вместе с выездом на открытую местность они оказались в относительной безопасности, и позволила себе немного расслабиться.       «Если я буду донимать отца расспросами, то лишь распалю его плохое настроение, — снова и снова внушала себе Бет. — Не нужно сейчас провоцировать его, не время! А за сестрой я присмотрю в любом случае…»       Это было лучшим решением.

***

      Грег не отрывал взгляда от дороги, и больше не смел смотреть на дочерей. С запоздалым сожалением понял, что уже никогда не сможет посмотреть им в глаза, не испытав при этом горестной боли и жгучей ненависти к себе.       «Они ещё не знают всего… Как я могу объяснить? Как могу заверить их, что бояться нечего?»       Он прибавил скорости. Счёт шёл на часы.       «Едва ли они поймут меня… И пути назад нет».       Маячивший под носом запах гари был тому подтверждением. Как ему хотелось избавиться от него! Не помогало даже открытое окно, и свежий, влажный от дождя воздух. Грег был прав в своих мыслях: этот запах станет вечным, неотделимым напоминанием о том, какой он жалкий слабак. Какое он ничтожество, неспособное смириться с роком судьбы. Нервозным движением он отряхнул рукав от невидимой золы.       «Я не могу отступить!»       Он не представлял, куда они едут. Озеро осталось далеко позади, город — ещё дальше. Вокруг только лес да бесконечная полоса дороги впереди… Про себя он отметил, что давно не видел встречных машин. Их окружала такая неживая, неестественная пустота, словно во всём мире наступил апокалипсис и они спасались от него бегством. Цивилизация осталась позади? С каждой минутой Грег нервничал сильнее, и любые его движения приобрели чрезмерную резкость.       Что-то было не так.       Он скосил взгляд на другой рукав, и дёрнулся в очередной раз. Проклятье! Чёртовой золы стало больше. Мужчина принялся с усердием стряхивать с плеч эту мерзопакостную дрянь.       «Если на мне останется хоть немного золы, я сойду с ума!»       Воспоминания о пожаре были слишком живы в его памяти. Как наяву он чувствовал опаляющий жар огня, хотя не помнил точно, как прикасался к нему. На руках не было ожогов, но кожа зудела, как если бы он получил множественное их количество.       «Что это?.. До чего больно! Мои руки… они болят?»       Недоумевающий Грег оставил рукава и начал тереть зудящие кисти. Почему он чувствует то, что не должен?       «Что за…»       В какой-то момент ему показалось, что кожа отстаёт от костей. Грег испуганно подскочил и с ужасом уставился на свои руки.       Всё было в порядке.       «Что за херня?!»       Он готов был поклясться, что чувствовал мясо, оставшееся под ногтями, и тонкие ручейки крови, сползающие вниз по кистям. И тем не менее всё было в полном порядке.       А возобновившееся зловоние гари напомнило ему, что он весь усыпан золой. Грег раздраженно мотнул головой и продолжил активно отряхиваться.       «Почему она не может исчезнуть?!»       По местам, которые так просто не очищались, пришлось хлопать ладонями. Но и это не помогало. Что же делать? Он не мог оставить это просто так, терпеть это было невыносимо!       Грег пропустил миг, когда хлопки стали ожесточёнными ударами по телу. Пропустил миг, когда вместе с этими ударами изо рта начал рваться страшный крик. Несуществующая, но такая осязаемая зола, запах жжёной древесины, снова и снова возвращающий его к месту давешнего пожара, ощущение мокрого холода на голом мясе вывернутых наизнанку рук — всё это стремительно доводило его до окончательного срыва.       Не осознавая подлинных причин возникновения этого кошмара, он всё же понимал — проблема в голове. Грег Вашингтон обрушил множество тяжёлых ударов по вискам.        — Грёбаная чертовщина, почему ты не исчезаешь?! Почему ты не можешь оставить меня?! Оставь меня, оставь, ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ!!!       Удар за ударом. Он не жалел себя, колотил от души и вопил что есть мочи.       Он уже сошёл с ума? Или это ему только предстоит?       Его отвлёк слабый блеск вдалеке. На дороге что-то лежало. Кое-как он заставил себя прекратить побои и вглядеться в этот странный, непонятно как оказавшийся там предмет получше. До его плохо соображающего мозга не сразу дошло, что это было. А когда дошло, Грега с головы до пят окатило могильным холодом ужаса.       У него оставался один миг на принятие решения.       Что было сил он вдавил педаль тормоза в пол.

***

      «ТОЛЬКО НЕ ЭТО!» — взмолилась до смерти перепуганная Бет.       Долгое время они обходились без происшествий. Отец наконец-то успокоился, и вид его не выдавал никаких волнений. Он не проронил ни слова всю оставшуюся поездку, но Бет это не встревожило. Было лучше, когда он молчал — своими словами, какими бы они ни были, он пугал Софи, а состояние сестры заботило её больше всего остального. Единственное, что по-настоящему беспокоило Бет в отце — странная бледность его лица. Она была уверена, что ему не здоровится, и раздумывала над тем, чтобы вызвать ему неотложную помощь.       Немного второпях она достала телефон, чтобы осуществить задуманное. В глаза сразу же бросилось новое сообщение в строке уведомлений. Не раздумывая ни секунды, она нажала на него, рассчитывая прочитать как можно быстрее, и не без удивления поняла, что оно от Джессики.       «Кошмар — это не то слово, Бет!!!» — так начиналось это неожиданное сообщение.       «А?»       Пришлось слегка поднапрячься, чтобы вспомнить, что именно она писала своей подруге из Файрлэйка. На память пришли расплывчатые образы праздника, омрачённого возникновением пожара. Бет невольно содрогнулась, подумав об огне, охватившем её родной Каслвуд, и с нехорошим предчувствием продолжила читать:       …«Если бы пожар был нашей главной бедой!!! Я видела такое, что никак не назвать кошмаром, Бет, это ГОРАЗДО ХУЖЕ…»       На этом короткое сообщение в строке уведомлений прервалось.       «Пожар на фестивале? — рассеянно подумала Бет. — Чёрт, Джес, мне сейчас немного не до этого…»       И всё же она нажала на сообщение, намереваясь мельком дочитать его до конца. Но тому не суждено было сбыться: отец увёз их слишком далеко от города. Они уже находились вне зоны действия интернет-сети.       Раздосадованная, она оставила эту идею и набрала номер неотложной помощи. Крах поджидал её и здесь: сеть пропала и для телефонных звонков тоже.       «Что за невезение!»       Окончательно разочарованная Бет отложила телефон и угрюмо уставилась в окно.       А потом раздался визг тормозов. Автомобиль начал резко останавливаться, и Бет бросило вперёд. Если бы не ремень безопасности, она бы сломала все кости, какие могла, о сидение перед собой. Сердце пропустило удар, а потом заколотилось как бешеное, и ещё долго не могло вернуться в прежний ритм. Кровь застыла в жилах, и она затряслась, как посреди беспощадного мороза, от осознания, что они сейчас правда могли разбиться.       «Боже, что это за день такой?!»       Справа от неё снова раздался плач: до смерти перепугавшаяся Софи уже не скрывала своих чувств и заливалась горькими слезами. Отточенным до автоматизма движением Бет притянула её к себе и крепко стиснула в объятиях. Она хотела что-нибудь сказать, успокоить её, но лишь беспомощно открывала рот и не могла вымолвить ни слова. Испуг был слишком силён.       Грег поражённо смотрел перед собой и тяжело, прерывисто дышал. Пальцы, сжимающие руль, дрожали, на бинтах проступила кровь. С трудом он опустил глаза и уставился на предмет, из-за которого он и его дети едва не отправились на тот свет. Ещё секунда, только секунда, и ничто не смогло бы им помочь…       Ярость накрыла его с головой. Резко, едва не выломав к чертям он открыл дверь и выбрался наружу. Его встретил мелко моросящий холодный дождь и пронизывающий до костей ветер, но он не обратил внимание на непогоду. Он стремился вперёд, увидеть это снова, удостовериться, что ему не померещилось, что это не чья-то глупая шутка.       Ему не померещилось.        — КТО?! — взревел взбешенный Грег Вашингтон. Словно безумный, он начал озираться по сторонам, ища мерзких злоумышленников, уверенный, что они где-то поблизости. — КТО ЭТО СДЕЛАЛ?!       Замерший лес молчал, не желая выдавать своих секретов.       Грег вертел головой, долго прислушивался, но не услышал ничего, кроме своего разгорячённого от злости дыхания. Вокруг никого не было.       Он впился ненавидящим взглядом в колючую проволоку, раскинутую поперёк всей дороги так, словно тут ей самое место. Шипы угрожающе поблёскивали в слабом дневном свете, и если бы не этот блеск, он бы ни за что не заметил её.       «Меня хотят остановить?»       Мысль возникла сама по себе, но он легко поверил в неё, поверил в то, что ловушка предназначалась именно для него. Ему вдруг стало весело — как легко он разгадал замысел тех, кто был причастен к этому! Грег почувствовал, как его переполняет торжествующее злорадство, и истерично рассмеялся.        — Это так не кончится… — прошептал он, внимательно прослеживая направление проволоки. Её концы тянулись за пределы дороги, к коротким, но, должно быть, крепко вбитым глубоко под землю столбам. Натянутая до предела, она раскинула свои шипы и коварно поджидала свою жертву. Поджидала его. Кто же так постарался? — Так просто не кончится… — он презрительно хмыкнул, а потом голос его снова взлетел, сорвался на крик, наполнился прежней злобой: — Слушайте, те, кто хочет помешать мне! Если вы здесь — а вы здесь, я знаю это! — вы все, черти, ждущие моей скорой кончины, ОБЛОМИТЕСЬ, МАТЬ ВАШУ!!! Я СДЕЛАЮ ТО, ЧТО ЗАДУМАЛ, И МЕНЯ НЕ ОСТАНОВИТ ЭТА ПАРШИВАЯ ПРОВОЛОКА! МЕНЯ НЕ ОСТАНОВИТЕ ВЫ, И ПУСТЬ ПРОТИВ МЕНЯ ВЫЙДЕТ ВЕСЬ МИР, НИКТО НИЧЕГО НЕ СМОЖЕТ СДЕЛАТЬ! Я СДЕЛАЮ ВСЁ, КАК НАДО, И НИКТО МЕНЯ НЕ ОСТАНОВИТ!!! — постояв немного в ожидании возможного ответа и не дождавшись его, он перевёл дыхание и издевательски плюнул: — ПРИДУМАЙТЕ ЧТО-НИБУДЬ ПОЛУЧШЕ СРАНОЙ ЖЕЛЕЗКИ, РУКОЖОПЫЕ СВОЛОЧИ!!!       Оцепеневшая от ужаса Бет не знала, куда себя деть. Впервые в жизни она наблюдала за тем, как её до сегодняшнего дня спокойный отец активно рукоплещит и орёт в пустоту.       Когда он круто развернулся и направился к автомобилю, она невольно задрожала, прижала сестру ближе к себе.        — Ты не ушиблась, Финик? — одними губами спросила она Софи.        — Нет… — так же тихо отозвалась та и ткнулась лицом в её куртку. — Как страшно он кричит…       Бет настороженно смотрела, как отец появляется в салоне. Грег перевалился через свое сидение и замер, а потом медленно повернулся к ним. Бет вздрогнула. Она словно собственноручно прикоснулась ко льду, которым был переполнен его взгляд. Отец смотрел на них долго и будто бы сквозь.        — Выходите, — приказал он им охрипшим от крика голосом. Бет замешкалась под этим взглядом, и он добавил жёстче: — Немедленно.       Она заставила себя сбросить оцепенение, послушно открыла дверь со своей стороны и выбралась наружу. Затем помогла вылезти Софи, которая, едва ступив на землю, кинулась обратно к ней и спряталась у неё за спиной. Бет охватила прежняя злость, и в этот раз она не могла смолчать:        — Ты пугаешь нас, — она всеми силами старалась придать дрожащему голосу твёрдости и даже гордо вскинула голову. От дрожи избавиться не получилось. — Что с тобой происходит? Зачем ты ругаешься? Мы не хотим здесь находиться, поехали назад!       Он молчал. Хлопнул своей дверью, стал обходить автомобиль и исчез за дверью с той стороны. Старательно делал вид, что их здесь нет?        — Хватит нас игнорировать! — в сердцах крикнула на него Бет. — Не хочешь думать обо мне, и пусть! Но подумай хотя бы о Софи! Она плачет из-за тебя! Как ты можешь быть таким бессердечным?       Грег сжал челюсти и ничего не ответил. Как он может быть таким бессердечным? Если бы они знали, каких сил ему стоило лишить себя сердца!        — Ответь же!       «Замолчи, Бет!»       Он полез в бардачок, собрал необходимые вещи и надежно спрятал их под одеждой. Несколько раз перепроверил, взял ли всё, что планировал. Когда со сборами было покончено, он достал сигнализационный брелок, нажал на кнопку. Раздался короткий сигнал, уведомляющий, что все двери теперь заперты. Грег опустил руку, и брелок бесшумно упал на землю.       Затем, не видя перед собой ничего, он шагнул в сторону леса. Как издалека он услышал свой мёртвый голос:        — Идите за мной, девочки.       Скоро всё закончится. У них почти не осталось времени.

***

      «Проклятье!» — мысленно выругалась Бет. Она снова осталась ни с чем. Всё, что они могли делать — это слушаться его.       Нехотя, но она направилась следом за отцом, увлекая за собой Софи.        — Машина, между прочим, осталась посреди дороги, — раздражённо буркнула она ему в спину. — Нужно было отогнать её на обочину.       Грег не ответил.       «Час от часу не легче… Да что у него на уме?!»       Обозлённая Бет пошла увереннее, а Софи, напротив, среди мрачного пейзажа почувствовала себя очень неуютно.        — Я не хочу быть здесь! — жалобно лепетала девочка, робко поглядывая на окружающий их лес. Длинные тонкие стволы тесно прилегающих друг к другу деревьев походили на силуэты притаившихся костлявых людей. Слишком живое детское воображение воспринимало их как почти реальную угрозу. — Бет, скажи папе, что мне очень страшно, что я хочу пойти назад! Пожалуйста, давай вернёмся!       «Если бы я могла что-то изменить…»        — Я рядом, — сквозь зубы процедила та. Но тут же прикусила язык. — Тебе нечего бояться, Финик. Я с тобой. — сказала она гораздо мягче.       Но что делать, если она сама боялась не меньше? Кто защитит её, если…       «Он никогда не причинит нам вреда».       Софи крепче схватилась за её рукав.        — Люди, — произнёс Грег.        — Что? — Бет вскинула взгляд на внезапно заговорившего отца и вновь нахмурилась.        — Какие-то… шутники раскинули поперёк дороги колючую проволоку… — не оборачиваясь к ней, прорычал он. — Поэтому я не отогнал машину на обочину. — посчитав, что этот ответ не в полной мере устроит Бет, Грег пояснил: — Люди, которые будут проезжать по этой трассе, заранее увидят её и сбавят скорость. Это поможет избежать аварии. Видишь, как всё просто…       Голос отца отрешённый, загробный, но Бет вдруг воспрянула духом. Он беспокоился о других людях! Это дало ей надежду, что его состояние не так безнадёжно. Возможно, очень скоро ему станет лучше. Этот дурацкий день закончится, и они наконец поедут домой, и всё закончится хорошо!       Воодушевлённая этой мыслью, она осмелилась задать новый вопрос:        — А что же сейчас? Мы идём к какому-то определённому месту?       Грег молчал, обдумывая ответ, решая, какой из возможных вариантов не окажется ложью.        — Нет. Мы просто идём.        — А почему мы не поехали к озеру, как планировали? К чему весь этот объездной путь через лес? Уже вечереет, мы потеряли столько времени!       «Его никогда не хватает, верно?»       Тяжёлый выдох. Поток вопросов выматывал его. Каждое слово стало даваться с огромным трудом:        — Я отвечу… позже, Бет…       Грег расстегнул пару пуговиц, чтобы разгорячённого тела коснулась такая необходимая теперь прохлада ветра.       «Я отвечу… я отвечу… за всё».       Легче не становилось.        — Простите меня…       Бет ускорила шаг, чтобы лучше расслышать его тихие слова.        — Что?       Он остановился, и она вместе с ним. Софи по-прежнему пряталась за её спиной и с опаской поглядывала на странного мужчину, которого звала своим папой.        — За что ты просишь прощения?       Он чувствовал, что не может ответить сейчас, и свернул к другой, не такой болезненной теме:        — Простите, что… вам пришлось пройти через всё это. Такая дурацкая поездка вышла… Не так я себе всё представлял. И это моё… совершенно ненормальное поведение… — он уронил голову на грудь, горько усмехнулся. — Я здоровски вас напугал, когда начал колотить себя, не так ли?       Бет не поняла его.       «Начал колотить?»       Осторожно переглянулась с Софи. Сестра, как она сама, выглядела озадаченной.       «О чём он говорит?»       Грег обернулся к ним, чтобы узнать, почему они молчат.        — Думаю, мне уже лучше, — поспешно заверил он их, столкнувшись с настороженными взглядами. — Не стоит волноваться, — и нервно улыбнулся. — Я уже в норме.       Беспросветная ложь. Кто бы знал, как плохо ему было.       Бет сглотнула, не решаясь говорить, но всё-таки вынудила себя сделать это:        — Ты не… колотил себя, папа, — голос неожиданно осип, и она кашлянула. Осенний воздух теперь показался особенно холодным. — Большую часть дороги ты… молчал, ничего не говорил. Наверное, тебе что-то померещилось.       Улыбка медленно сошла с его лица. Несколько долгих секунд Грег безо всякого выражения смотрел на неё, потом опустил взгляд на свои руки и зачем-то начал их осматривать.       «Ему не стало лучше, — поняла Бет, с тревогой наблюдая за его действиями. — Он всё ещё не в себе…»       Вместе с этой неутешительной истиной она вдруг отчётливо осознала и то, что они с сестрой были одни в самой глуши леса, одни посреди сгущающихся сумерек, в неизмеримой дали от дома и других людей, а их родной, но уже такой незнакомый отец всё ещё был не в себе.       Земля ушла из-под ног. Только теперь до Бет дошло, в каком опасном положении находилась она и её маленькая сестра. Девушка задрожала, невольно отступила назад. Её охватил первобытный, инстинктивный страх — впервые она стала бояться за свою жизнь.       «Нужно уходить, — запульсировало в голове. — Мы должны вернуться к дороге!»       Она знала, что только там они будут в относительной безопасности. Никак не здесь, не под ветвями деревьев этого гнетущего леса. Не рядом с ним.       Так, чтобы того не видел отец, она схватила Софи и начала медленно пятиться назад.       С пугающей быстротой Грег заметил их отступление. Он вскинул голову и посмотрел на них с таким ужасом, будто они обе вдруг обратились в страшных чудовищ. Бет вздрогнула от мысли, что он сейчас бросится на них, и внутренне приготовилась к такому повороту событий.       Но он лишь шагнул вперёд, протянул к ним руки и с мольбой выпалил:        — Я должен сказать вам!       Бет не хотела, но всё-таки замерла.        — Что? — в тон ему бросила она.        — Я… — Грег сделал еще несколько шагов навстречу им и осёкся. — Чёрт… чёрт! Я должен… сказать вам! Прошу вас, не бойтесь, выслушайте меня!       Она лишь мотнула головой и продолжила отступать, не спуская с него испуганного и почти злого взгляда. Как они могут не бояться?! Отец споткнулся о какой-то корень, пошатнулся и едва не упал, но продолжал тянуть к ним свои руки.        — Послушайте, я должен… я привёл вас сюда, чтобы вы всё узнали!        — Узнали что? — она удивилась, насколько зло прозвучал этот вопрос с её уст. Видимо, сказывались сдавшие нервы. — Почему сюда? Почему именно сейчас? Сколько можно ходить вокруг да около?! Оно того стоит?! Говори, как есть! Что узнали?!       Грег содрогнулся от этого неожиданного, непривычного тона её голоса и даже потерял дар речи.        — П-прошу, Бет, только не кричи… — чуть не плача прошептал он. — То, что я хочу вам рассказать, для меня очень, очень важно! Оно того стоит, Бет, оно — всё, что не даёт мне покоя! Оно — вся моя жизнь и моё проклятие!       Он всё-таки заплакал. Сорвался, влекомый непосильным грузом боли, скопившейся за долгие месяцы молчания. Бет остановилась, беспомощно наблюдая за тем, как он закрывает лицо, безуспешно прячет от них свои слезы, и ощутила себя полным, гадким ничтожеством.       «Господи, что я творю! Ему ведь так плохо! Всё это время… Я же видела, как он страдает! Как я могу сейчас упрекать его в чём-то, как могу быть настолько бессердечной?!»        — Ну так говори наконец, — вопреки голосу совести вырвалось холодное требование. — Немедля! — ей стало тошно от самой себя, но она никак не могла сменить этого тона — в ней смешались откровенная злость и жгучее нетерпение.       Грег вдруг перестал рыдать, наспех вытер слёзы, выпрямился и ответил ей точно таким же холодным взглядом. В очередной раз Бет стало не по себе, но она больше не подавала виду и твёрдо глядела ему прямо в глаза. Желание разобраться во всей истории теперь было сильнее страха.        — Как скажешь, милая.

***

      Необходимое знание неотвратимо ускользнуло от неё — одна-единственная маленькая деталь, которая была способна круто изменить их судьбу. Непрочитанное сообщение от Джессики могло уберечь Бет и близких ей людей от неминуемой гибели, но теперь, оставленное далеко среди мертвой, пустой дороги, оно утратило свою ценность.       Если бы она только знала, что саму её ожидает участь страшнее смерти.       Ступив на земли ожившего, самого бесчеловечного кошмара, они стали невольными участниками игры её кровожадных обитателей. Больше никто в целом мире не в силах был помочь этой обречённой семье.       «Они пришли ИЗ ЛЕСА!!! НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ХОДИ В ЛЕС И ВСЕМ СВОИМ ЗНАКОМЫМ СКАЖИ ЧТОБЫ НЕ ХОДИЛИ!!! ТУДА НИКОМУ НЕЛЬЗЯ ХОДИТЬ БЕТ ЭТО НЕ СОН ЭТО ВСЁ ПО-НАСТОЯЩЕМУ И ЭТО ГОРАЗДО ХУЖЕ!!!       Я видела как они УБИВАЛИ НЕСЧАСТНЫХ ЛЮДЕЙ ПРЯМО ВО ВРЕМЯ ПРАЗДНИКА они гнались за ними и ВОНЗАЛИ В ИХ ТЕЛА НОЖИ и РВАЛИ ИХ КОЖУ и ЛОМАЛИ КОСТИ ЭТОТ ХРУСТ О БОЖЕ Я ВИДЕЛА СЛИШКОМ МНОГО И Я ТАК ХОЧУ ЗАБЫТЬ, но ХУЖЕ ВСЕГО ЧТО ОНИ НЕ ПРОСТО УБИВАЛИ ИХ!!! СНАЧАЛА они УБИВАЛИ А ПОТОМ ВСПАРЫВАЛИ ИМ ЖИВОТЫ ВЫТАСКИВАЛИ НАРУЖУ ВНУТРЕННОСТИ И ЖРАЛИ ИХ ПЛОТЬ!!! ОНИ ЖРАЛИ ИХ БЕТ ХАХА ОНИ ЖЕ ЧЁРТОВЫ КАННИБАЛЫ ТЫ МОЖЕШЬ В ЭТО ПОВЕРИТЬ???       ХАХА А ТЫ ПОМНИШЬ КАК НАС В ЛАГЕРЕ ПО НОЧАМ ПУГАЛИ СКАЗКАМИ О КАННИБАЛАХ??? НЕ ТАКИЕ УЖ ЭТО СКАЗКИ КАК ОКАЗАЛОСЬ А ЧТО ЕСЛИ ЭТО ТЕ ЧТО ПРИШЛИ С ГОР??? Это так безумно я не хочу об этом даже думать я хочу ВСЁ ЭТО ЗАБЫТЬ А ТЫ ЖЕ НЕ ХОЧЕШЬ СЕБЕ ТАКОЙ УЧАСТИ ДА??? НЕ ХОЧЕШЬ ЧТОБЫ ТЕБЯ ТОЖЕ СОЖРАЛИ КАК ТЕХ БЕДНЫХ РЕБЯТ??? ТОГДА СИДИ ДОМА И НОСА НЕ СМЕЙ СОВАТЬ В ЭТОТ ДРЯННОЙ ЛЕС».