Часть 2. 321 - 340 годы
19 июля 2019 г. в 21:12
Он много пил в последние годы, этот Джон Сноу, заливал вином и тем, что варят одичалые, убийство любимой женщины. Причины его гибели в разных источниках не совпадают: летописание за Стеной в его правление только зарождалось, а южнее Стены внутренними делами соседей мало интересовались - на погибель себе.
Сами его подданные говорили, что он спьяну набросился с ножом на жену, дочь того рыжебородого великана Тормунда, что принял его в свой народ; в бреду он называл её именем своей тёти. Якобы женщина выхватила нож и перерезала Джону горло. Постыдная в таком случае кончина для человека с одной из самых удивительных судеб, которые знали Семь Королевств. Другие рассказывали, что его задрал медведь на охоте, или добила рвота с похмелья. Так или иначе, Эйегон Таргариен умер, и его корону принял сын, наречённый при рождении Эддардом.
Сам он никогда не любил своё имя, предпочитал называться Рейегаром. Эддард-Рейегар, в отличие от отца, никогда не забывал о своих предках, о правах на Семь Королевств и там, где отец выбирал мягкость, предпочитал силу. В этих убеждениях он вырастил и собственных детей. Я ещё вернусь к этим троим, а пока считаю нужным растолковать нюанс, способный вызвать затруднение у читателя.
Я написал – «его корону принял сын». Но Короли-за-Стеной никогда не передавали власть по наследству. Каков был титул Джона Сноу? Сам он величал себя простым воином, но правильней будет сказать – военный вождь. Вместе с Тормундом, отцом своей жены, он делил власть над народом одичалых, а после его смерти распоряжался жизнями подданных абсолютно. Сын Джона, Рейегар, преобразовал первобытные отношения «племя-вождь» в полноценную монархию по образцу Вестероса и увенчал чело короной с драконьими головами.
Тело героя сожгли в Чёрном замке: традиция Ночного Дозора переплелась здесь с обычаями дома Дракона. Моя королева и король Рейегар были на похоронах; я сопровождал Сансу. С трудом успел к сожжению и архимейстер Тарли, к моменту описываемых событий зрелый мужчина, нарастивший ещё больше живот и огромную плешь. Он представлял Четыре Королевства и, кроме того, имел личные причины для поездки.
Так мы и познакомились. В учёных беседах обрёл я надёжного друга, прекрасного советника и знатока жизни. Сорок лет спустя, когда он снова ехал в сторону Стены, разум уже отказывал мейстеру Тарли, и тогда я, на свой страх и риск (прекрасно, к слову, оценённый мною) вызвался наблюдать за ним. Наблюдение это длится до настоящего момента.
Меж тем от Четырёх Королевств Брана Старка грозилось отколоться ещё одно. Лорд Штормовых Земель, Джендри Уотерс, которому по воле Дейенерис была присвоена фамилия Баратеон, выступал против разрыва отношений с Гаванью, не желая распалять огонь войны; но сын его, тоже Джендри, сменивший отца после смерти того от чумы в 321 году, придерживался иного мнения. «У нас есть право не посылать войска», сообщал он в частных беседах, «в случае, если короне угрожает опасность. Мой отец выторговал его, когда нам грозила война с Севером. Мы не посылаем налоги в казну, строим корабли и замки за свой счет и для личных нужд – почему бы нам не пойти дальше?» Он связал себя браком с Леониной Мартелл, номинальной принцессой Дорнийской. Женитьба была вполне счастливой, несмотря на значительную разницу в возрасте, и немолодая уже супруга подарила лорду Баратеону трёх прекрасных дочерей.
Короля не заинтересовал даже тот факт, что Штормовые земли присоединились к союзу «Междуморье» с Дорном во главе, ибо так могло поступать лишь независимое государство. (Туда уже входили Железные острова, определившийся со своей стороной Старомест и некий лиссенийский корсар, устроивший на Ступенях своё государство). Король наблюдал. Сутками он мог сидеть в своём кресле в богороще под бдительным присмотром Подрика Пейна или самой Леди-Командующей, Тартской Девы. Наблюдал он, очевидно, вполглаза, ибо ухитрился пропустить тот момент, когда Королевскую Гавань снова охватила революция.
Пожар вспыхнул сразу в трех концах города; примечательны они были тем, что там жили богатейшие септоны столицы. И фанатики всех мастей взбирались на бочки и при большом стечении толпы провозглашали: да, эти северные язычники хотят погубить истинную веру в Семерых, потому и поджигают дома её священников! (Не упоминали, впрочем, лишь о том, что священники эти и их имущество не пострадали, что заставляет заподозрить их в пособничестве бунтовщикам.) Население Гавани в царствование Серсеи Ланнистер составляло около миллиона человек; огненная жатва Дейенерис оставила от них чуть более ста пятидесяти тысяч. За 20 лет население едва ли доросло до двухсот тысяч, и четверть из них, вооружившись всеми подручными средствами, двинулась к Красному Замку.
Его так и не восстановили полностью, а в последующие годы перестройку и вовсе забросили. Зато успели расчистить тайные ходы, где хранили черепа драконов и где близнецы Ланнистеры встретили свою судьбу. Замок некому было оборонять, и Твердыня Мейегора сдалась довольно скоро. Короля вынесли на руках гвардейцы и усадили на лодку, отплывшую к Драконьему Камню.
Операция эта, казалось бы, незначительная в масштабах истории, подарила певцам Вестероса немало сюжетов для баллад. Иные стали не менее известны, чем «Медведь и прекрасная дева» или «Дожди в Кастамере». Например, «Сапфиры далёкого острова» - о том, как пала, сражаясь с шестерыми, Бриенна Тартская, передав перед смертью свой пост Командующего Подрику Пейну. Или «Кровь и вино» - о неравной схватке Тириона Ланнистера, лупившего атаковавших за неимением оружия винной чашей. Своевременно подобранный топор не помог ему избежать ранения: потеря правого глаза мучила его до самой смерти, пришедшей полтора года спустя.
Причинами этого восстания занимались многие мейстеры, и среди всевозможных домыслов можно найти общее зерно. Со времён Таргариенов верховный септон жил в Королевской Гавани, и, если это бывал человек падкий на житейские блага, между Верой и Короной царил мир. Деснице Ланнистеру удавалось находить таких людей вплоть до 321 года, когда разъярённая толпа осталась недовольна новым кандидатом и представила своего вождя. Революция эта осталась в истории как Септонская.
Официальной резиденцией монарха стала крепость Эйегона Завоевателя, и система выборных королей окончательно потеряла всякий смысл. Королевские земли распались: северная половина отложилась к владениям Риверрана, южная – к Штормовому Королевству, где Джендри Первый обрёл желанный трон. Робин Аррен, несмотря на общее мнение о нём как о человеке безвольном, проявил большую прыткость и привёл свои земли под защиту могущественного союзника. Долина Аррен и острова Сёстры присоединились к царству Сансы Старк, как земли её принца-консорта. Таким образом, Север одним росчерком пера увеличил свою территорию едва ли не на четверть.
Развалины Королевской Гавани переходили из рук в руки; герои и злодеи царствовали там, слишком мимолётным было их величие, чтобы останавливаться на них. Но и на это разбойничье гнездо нашлась крепкая рука. Случилось это, однако, нескоро.
Читатель вправе спросить, почему Драконий Камень, эта ключевая точка среди морских путей Вестероса, оставалась нетронутой, и никто не покушался на него. Разумный вопрос. Чем туже закручивался клубок противоречий, тем громче заявлял лорд Эдмар Талли о своей преданности монарху и его защите в тяжёлую минуту. Он действительно защищал: в 323 году было выиграно морское сражение, где погиб флот Джендри Первого, а потом и для самих Штормовых земель настали тяжёлые времена. Севернее лежали земли Старков, и щитом служили родственные узы. Никого, впрочем, не обманывала показная забота лорда Талли: не забыта была его попытка сделаться королём в далёком 301 году, и, вполне возможно, он надеялся, что Бран Старк всё же когда-нибудь передаст ему свой титул за заслуги.
В 325 году слегла с воспалением лёгких принцесса Леонина, и на ней оборвалась искусственно продолженная династия Мартеллов. Дорнийские лорды устали играть в кукольных монархов и решили учредить аристократическую республику по образцу Древней Валирии. Постановили, что Сенат будет встречаться каждые три луны для решения всех важных вопросов; женщины по дорнийскому праву также допускались к управлению государством.
До следующего собрания лордов дожила едва ли половина. Овдовевший Джендри Баратеон вознамерился взять наследство трёх своих дочерей силой и огнём и мечом проложил дорогу к Солнечному Копью, где разгорелась гражданская война. В битве на пути к Копью он потерял, однако, руку, а в паническом бегстве до границы оставил и ногу, так что вернулся домой усечённым. Под этим прозвищем – Джендри Усечённый – он и остался в памяти потомков.
Грязное лето… Как я уже говорил, после гибели Иных времена года стали ходить по привычному своему кругу, деля год поровну между собой. За 25 лет нагревания и охлаждения Стена, это ледяное чудо света, то рыдала, как невеста перед свадьбой, то покрывалась коркой, словно сердце старой вдовы. Она пошла трещинами во многих местах, и братья Ночного Дозора уже не рисковали подниматься туда. Какой смысл, если с Одичалыми (к этому времени их уже можно называть Цивилизованными) заключён долгий, прочный мир?
Стена сама погубила своих защитников. На четырнадцатый день третьей луны 327 года колоссальный кусок Стены раскололся сверху донизу, “как огромный алмаз”, по выражению путешественника, ставшего нечаянным свидетелем этого прекрасного и кошмарного зрелища. Он выжил, поскольку находился далеко от места падения; Чёрному Замку повезло куда меньше. Тысячефунтовая глыба льда погребла под собой всех, кто находился там, около шестисот человек. Обвалы происходили и в других местах, но нигде не достигали такой силы. С тех пор Ночной Дозор окончательно прекратил своё существование. Выжившие бежали на север, к королю Рейегару, а новых преступников предпочитали отправлять на рудники или другие опасные места.
“Это знак,” сказал Бран Старк, узнав о разрушении Стены. Мейстер Сэмвелл присутствовал при этом разговоре и записал его дословно. “Стену создавали для защиты от Иных. Иных больше нет и Стены тоже – путь открыт. Меня ждут на той стороне.” “Другой стороне чего, мой король?” - спросил Сэмвелл. Старк улыбнулся. “Ты знаешь ответ. Лучше, чем прочие.” Затем он приказал, чтобы его отвезли в Сад Эйегона, где росло единственное на Драконьем Камне чардрево. Искорёженное, оно пережило и огнепоклонников Станниса, и драконью королеву; наверное, оно всех нас переживёт. Бран попросил, чтобы его оставили наедине с собой; эта просьба была исполнена. Последний образ короля, запечатлённый Командующим Пейном: силуэт, расплывчатый в сгущающихся сумерках середины лета.
Поутру нашли лишь пустое кресло. Мысль об утоплении отбросили сразу, поскольку он, парализованный, не уполз бы далеко; убивать его не имело смысла. Сэмвелл Тарли как будто догадывается, где искать этого Сломанного Короля, но даже теперь, когда его разум слаб, он не выдаёт своей тайны.
Причём тут грязь, спросите вы? Глыбы льда таяли неделями, заливая кристально чистой водой просёлочные дороги. И до самой осени не высыхала грязь в тех местах, где лежали руины чуда света, некогда прославленного Мелисандрой Асшайской.
В Винтерфелле весть об исчезновении Брандона Старка встретили, если так можно выразиться, с облегчением. “Кто бы ни был новым королём,” провозгласила Санса, “с ним хотя бы можно будет нормально поговорить.” Дел у неё было по горло: к сорока пяти годам она вскормила двоих детей, ждала внуков и готовила первенца Теона к управлению государством. (Она утверждает, что назвала его Теоном в честь Теона Старка, Голодного Волка из северных песен, но я подозреваю, что дело в Теоне Грейджое, её друге, убитом здесь.) Младшую же дочь, Лианну, просватали за самого Рейегара Таргариена, потерявшего тогда в родах свою вторую жену.
Договорный брак, скажете вы. И будете правы. Однако следует учесть, что здесь я вступаю в скользкую область сплетен, слухов и противоречий.
Итак, в пятой луне 335 года между Застеньем и Севером был заключён тайный союз. Договор, скрепивший его, был прозван Договором Льда и Пламени. Он предусматривал полную военную поддержку Севером всех завоевательных походов Рейегара и его потомков. В обмен Винтерфелл получал значительную свободу в самоуправлении, когда Вестерос и – как знать – другие земли Известного Мира вновь перейдут под руку Таргариенов.
Многие считали потомка Джона Сноу безумным, безумным же сочли его предложение не подписывать никаких бумаг, а принести клятву по-старинному, на крови. Я не знаю, что происходило в шатре, но я видел изрезанные ладони моей госпожи и застывшие слёзы, которые она прятала ото всех.
Санса Старк не доверилась бы планам сумасшедшего. Доказательства, что его намерения исполнимы, предоставил не кто иной, как её сестра Арья, к этому времени закончившая свои знаменитые шесть походов.
- Дитя Дейенерис живо, - сказала она.
- Неужели? – ответила Санса. – Я полагала, она умерла бездетной.
- Троих детей она имела. Драконы. Я знаю, где именно искать Дрогона.
Она действительно знала. Первые пять походов Арьи Старк были отданы морю; не ограничиваясь открытием короткого пути в Эссос, она – едва ли не случайно – обнаружила северную оконечность Вестероса, в существовании которой под конец разуверился даже сам Морской Змей. Это очень интересная, местами неожиданно забавная история, но она не имеет отношения к исторической хронике, над созданием которой я работаю. Разве что в качестве источника посоветую «На волнах жизни», написанные на исходе лет самой Арьей.
Шестой же маршрут пролегал по суше, в неизведанные глубины Эссоса, через Дотракийские степи, где устроил себе гнездовье ездовой дракон Королевы-на-день. Степь огромна, и точное местонахождение его приюта долгое время оставалось загадкой: дракон редко показывался в одних и тех же местах. Дорого обошлось это знание Арье, и ещё дороже заплатил за него Вестерос.
Санса запретила сестре делиться этими сведениями с кем бы то ни было ещё. Вообще она всячески сопротивлялась развитию конкурентов, Застенья в частности, понимая, что правителем многочисленного, яростного в битве народа является прямой потомок той династии, которую много лет назад помогал свергнуть её отец. К тому же потомок этот имел права на всю территорию Вестероса – Север в том числе. Поэтому Винтерфелл отправлял туда самые некачественные товары – а благодаря бурно развивающемуся флоту контролировал все маршруты на юг. Застенье в конце концов обрело новых союзников в лице вольного города Лората, острова Иба – и Браавоса.
У Железного банка есть какая-то демоническая способность правильно определять, во что выгодно вкладывать деньги. Не прогадал он и на этот раз. До сих пор не утихают слухи, что в Винтерфелле в те годы обитал Безликий, отправлявший все секреты напрямую Рейегару Таргариену и, в своё время, его детям, близнецам Визерису и Дейенерис. Сансу за Стеной прозвали Сансой Скупердяйкой; пусть так. Возможно, именно её политика помогла оттянуть наступление ещё одного витка бессмысленной бойни.
Альянс «Междуморье» показывал зубы. По всестороннему соглашению была объявлена война Простору, где мелкие склоки раздирали на части этот некогда цветущий край. Спустя восемь лун был подписан Хайгарденский мирный договор, по которому земли Простора поровну делились между победителями. После смерти Тириона, последнего из Ланнистеров Утёса Кастерли, власть перешла к ланниспортской ветви его семейства. Всё это семейство было сожжено заживо вместе с городом Ланниспорт, и Западные земли тоже расчленили. Планировался уже и поход в Речные земли, где корону Семи Королевств примерил честолюбивый Эдмар Талли – сплетня гласит, что выбрали его таковым лишь жена и дети, но гибель в бою Яры Грейджой остановила приготовления.
Яра, будучи последней из своего семейства, оставила двух дочерей. Наследницы не спасли её мужа, Эрика Айронмакера, от свержения: без потомка мужского пола единое Королевство Железных островов раздробилось, и непрекращающаяся эта вражда вошла в легенды, сгинувшие с возвращением драконов в Вестерос.
Вскоре пало и пиратское государство на Ступенях. «Междуморье», простоявшее чуть больше одиннадцати лет, сгинуло; изрядно округливший свои владения Старомест наравне со Штормовыми землями вмешивался в раздоры дорнийских лордов, добивая недавнего союзника. Страна, как спелый плод, лежала у ног Рейегара Таргариена.
Суровый Дом до Игры Престолов был единственным местом, которое можно было, хотя и с натяжкой, назвать постоянным поселением. Дурная слава витала над этим местом с тех пор, как Король Ночи вырезал и воскресил здесь из мёртвых тысячи одичалых. Рейегар, как и его отец, не верил в приметы и предзнаменования: именно из этого порта весной 340 года отбыл корабль, экипажу которого суждено было записать ещё несколько куплетов для Песни Льда и Пламени. Ибо Визерис Таргариен, сын и наследник Рейегара и внук Джона Сноу, отплыл с благословения отца на поиски последнего дракона Дейенерис.