***
- В смысле… коньки отбросил? – настороженно спросил Пип. – Откуда ты узнала? - В самом что ни на есть прямом, - ответила мадам Бернадотте. – Сарафанное радио донесло. У Ефросиньи сын в милиции работает, они с Пеньковым коллегами были. - Погодите, - Виктория взволнованно перевела взгляд с одного лица на другое. – Вы сказали, что он водкой отравился. Но он же взял бутылку у… Три с половиной пары глаз разом уставились на Пипа. Смерть в очередной раз провела своей косой по горлу наемника, поиграв на нервах, но оставив лишь легкую царапину. А ведь он уже собирался открыть бутылку, и если бы не вовремя подоспевшие Интегра с Викторией… У каждого из присутствующих в голове промелькнула одна и та же мысль – в жизни капитана вчера мог настать последний день. - Уголовное дело завели, - продолжила мадам Бернадотте. – Подозревают, что Пенькова намеренно отравили. Сначала даже на вас с Алукардом думали, - вампир с наемником одновременно вскинули головы. – Но двадцать человек были свидетелями, что майор сам выхватил бутылку у тебя из рук. - Хоть одной проблемой меньше, - мрачно отметил Пип, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку, раскурил одну из них, а затем протянул весь набор Интегре. - Но она должна была откуда-то появиться, - холодно рассудил Алукард. – Хозяин, где вы ее взяли? На мгновение капитан задумался… А затем его осенило. - Там были еще два человека за барной стойкой, – ответил он. – Я когда полез за спиртным, они ж буквально втолкнули мне эту полторашку! - Как они выглядели? – резко поинтересовалась Интегра. - А вот лиц их я не видел, - наморщил лоб капитан. – У них были капюшоны низко надвинутые. Да и вообще… не до того мне было тогда. - Ну это понятно, - хмыкнула мадам Бернадотте. – А ты, Алукард? Ты же тоже там бесчинствовал. Чем ты был занят, а? Вспомнив, чем он был занят на тот момент, носферату решил умолчать о некоторых подробностях и признался, что так же ничего не видел. С минуту все пребывали в молчании, переваривая полученную информацию. Пип сел на лавку, раскуривая уже третью подряд сигарету прямо в помещении. Итак, они чуть не влипли по самые уши. Двое неизвестных пытались отправить его на тот свет, и это означало, что они, скорее всего, были в курсе, кем рыжеволосый иностранец является на самом деле. И если бы не загребущий нрав почившего милиционера… Погодите-ка. Наемник в задумчивости поскреб подбородок. Одна маленькая деталь не могла не настораживать. - Я тут подумал… А по чьему звонку приехала милиция? - Да мало ли по чьему, - взглянула на него с недоумением Виктория. – Может, кто-то с улицы драку заметил. Или внутри кабака. - Ну допустим. А если внутри все были заняты дракой? - Бармен, - предположила Интегра. - Не мог, - отрицательно щелкнул языком Пип. - Почему? - По одной простой причине – он сам в это время ушел бить морду. - А телефон находился как раз у барной стойки, рядом с местом, где сидели двое неизвестных, - добавил новых деталей Алукард. – Вывод напрашивается сам собой, не так ли? - Хозяин, послушайте! – живо откликнулась Виктория. – Я знаю, как установить личность того, кто вызвал наряд! Каждый звонок в отделение автоматически записывается, чтоб, в случае ложного вызова, было с кого требовать ответ. Я работала в полиции. Когда-то, - объяснила она для офицера ВДВ. Речь дракулины мадам Бернадотте слушала, все более растягивая ухмылку. - Правильно говоришь, девочка. Но вот тут мы с вами, ребятки, подошли к самому интересному, - старушка выдержала театральную паузу, обводя взглядом лица всех присутствующих. – Дело в том, что вскоре после поступившего звонка запись просто… исчезла. С минуту Алукард, Пип, Интегра и Виктория пребывали в легком шоке. - Как она могла исчезнуть?! - Будто ее кто-то стер. Конечно, объясняют это поломкой аппарата… Но выглядит более чем странно, забодай меня комар. Леди Хеллсинг медленно опустилась на стул, напряженно сведя брови. - То, что вы вчера оказались в этом кабаке, и то, что Пипу протянули бутылку с метанолом, как и то, что запись вдруг исчезла с аппарата… Это не может быть просто совпадением. - Думаете, в православном монастыре узнали о нашей тайне? – предположила Серас. Дракулина краем глаза заметила, что Алукард недобро клацнул клыками. Или ей показалось?.. Леди Хеллсинг достала из пачки очередную сигарету и раскурила ее, напряженно раздумывая. Затем медленно, но уверенно покачала головой. - Не думаю. Им гораздо выгоднее представить нам список требований в силу нарушения нами договора, на что Русская Православная церковь имеет полное право, чем уничтожить нас поодиночке. - Но кто же, кроме них? - Предположений нет, - Интегра стряхнула пепел в мусорное ведро. Глаза девушки безжалостно сузились. – Но это необходимо выяснить в ближайшее время. - Решили вновь повоевать, хозяйка? – Алукард выступил вперед, хищно оскалившись. Вся его обманчиво расслабленная фигура говорила о жажде битвы. - Зря ты так радуешься, вампир, - холодно ответила девушка. – Мы на чужой территории, поэтому действовать придется тайно. Но клянусь – если кто-то решил бросить вызов семье Хеллсинг, да еще и самым гнусным образом скрывая свое лицо под маской… ему это не сойдет с рук. Дверь с легким скрипом распахнулась, и на пороге появилась встревоженная баба Маша. - Слыхали, участкового-то нашего, майора Пенькова, водкой отравили! - Да слыхали, бабуль, - кивнул Пип, ловко пряча бычок за спину. – Вот буквально только что узнали. Старушка мелкими, но торопливыми шагами прошла к столу. - Век в деревне живу уже, а такой беды здесь отродясь не случалось, - запричитала она, обеспокоено качая головой. – Поразвелось везде бандюков всяких, эх, не те уж времена, что раньше… На миг Интегре показалось, что ей снова пятнадцать, и она слушает лекцию Уолтера о старых добрых временах, когда деревья были большими, а Алукард порхал по особняку маленькой милой девочкой в белой шапочке. - …Говорила я, Ира, не будет нам нормальной жизни с этими демократами! Ишь, до чего страну довели! На каждом углу милицию травят! – двадцать минут спустя все разливалась баба Маша. – Ну да чего уж там… Старого все равно не воротишь… Внучок? - Мм? – отозвался Пип, отправляя потухший бычок за плиту. Потом подберет, когда бабули рядом не будет. - У нас в горнице стол подкосился, сделаешь что-нибудь? - Да не вопрос. Щас подложим что-нибудь. - Точно! На чердаке много досок ненужных валяется. Пойду принесу несколько… - НЕ НАДО!!! – разом воскликнули Интегра, Пип, Алукард и Виктория. Старушка от такой реакции вздрогнула и замерла, озираясь. - В смысле, не надо тебе никуда идти, бабуль, - успокаивающе начал объяснять Пип. – Там высоко, устанешь еще, чего тебе по лестницам топать. Мы сейчас сами все принесем! - А вы сидите и не напрягайтесь, - доброжелательно прибавила Интегра. - Не хотите – как хотите, - слегка оторопело пожала плечами баба Маша. Затем со строгим видом повернулась к леди Хеллсинг. – А ты б хоть в помещении дымить постеснялась! Девушка выкинула сигарету и очень нехорошо выругалась про себя. Пип с Алукардом тем временем отправились на чердак: наемник – за досточками, вампир – к гробу. За все время обсуждения Короля Нежити тревожили смутные сомнения, к концу разговора успевшие оформиться в весьма четкие подозрения. В отличие от Интегры, носферату не был так уверен в отсутствии связи между отравлением и православным монастырем. Ведь единственный, кому известна сущность высокого иностранца в алом плаще – это молодой послушник. То, что кроме него в обители больше никто не знал тайны, было очевидно – иначе еще сегодня утром к воротам дома пожаловала бы делегация от Патриарха. Алукард ядовито усмехнулся. Он всем своим существом чувствовал, что грядет что-то интересное. Но мальчишка… Неужели он решил разобраться с ним таким топорным методом? Это просто до ужаса глупо, даже для послушника. Однако кто, если не он? Вампир в задумчивости выглянул в окно, из которого в нескольких десятках метров были видны золотые купола монастыря. Пока что нужно соблюдать осторожность и ничего более. А ночью на тренировке он выяснит, так уж ли был искренен и безобиден юнец на самом деле. А если нет… Что ж, его еженощное развлечение продлилось не слишком долго.***
- Иван, да не маши ж ты так лопатой, окаянный! - Ой, - послушник Иван отвел снегоочистительную лопату в сторону от сгруппировавшегося в защитной позе брата Афанасия. – Простите, брат Афанасий, задумался маленько… - Вижу я, как ты задумался, чуть мне голову не сшиб. Неча на крыше руками аки крыльями размахивать! Солнце только вышло из-за горизонта, а в Михайловском монастыре уже вовсю кипела жизнь. Монахи отслужили утреннюю литургию и принялись за ежедневный труд. Послушник Иван с братом Афанасием на данный момент счищали снег с покатой крыши колокольни. За последнюю неделю его выпало немало, а конструкция была старая и хлипкая, в любой момент рисковала проломиться. Юноша и монах были крепко привязаны к крепежу около шпиля колокольни общей веревкой в качестве страховки. Брата Афанасия с самого утра одолевали скверные думы. В деревне явно творилось что-то неладное. От других монахов он уже успел узнать о смерти местного участкового и о странных событиях, сопровождавших ее. Так же слышал он о четырех приезжих – двоих мужчинах (один из них, правда, был сыном проживающей здесь офицера ВДВ) и двух женщинах весьма необычного вида, принимавших участие в погроме деревенского кабака. Примечательно, что Иван в последние несколько дней стал вести себя донельзя странно – эти его отлучки во время дозора тоже не успокаивали. Кстати, про отлучки. - Иван? Послушник, не переставая энергично орудовать инструментом, откликнулся: - Да? - Куда это ты все время деваешься во время дозора, а? Вопрос Афанасия застал юношу врасплох; тот резко дернулся, и снег с лопаты, вместо того чтобы полететь вниз, кучей свалился на монаха. - Иван… - Ой, и-извините! Я случайно! - Да еще б ты специально… - Я сейчас все стряхну! - Я сам! – резко вскинул руку брат Афанасий. – А ты пока ответь на мой вопрос, отрок. Иван замер, почесывая затылок и устремив взгляд себе под ноги. - А… в смысле, деваюсь? Да никуда я не деваюсь, просто лес обхожу… - И поэтому чуть мы из-за ворот вышли, так сразу и припустил, что есть мочи? - Да! То есть, нет! – нервно замахал руками послушник. – Вы не так поняли, брат Афанасий! Просто так гораздо быстрее и удобнее, ежели мы поодиночке ходить будем! Ни один кровопийца от нашего взора не укроется! - Все верно, да только странно, что на одной и той же поляне я тебя нахожу. Уж не видишься ли ты с кем-нибудь? Грозный взгляд Афанасия из-под кустистых бровей словно прожигал насквозь. Юноша поневоле попятился. - Вижусь? Я? Скажете тоже… Ну с кем я могу там видеться? - Много с кем, - монах сложил морщинистые ладони на рукояти лопаты. – Подумав, несложно догадаться, с кем именно. Иван сглотнул, изо всех сил вцепившись в ручку своего инструмента. Неужели их раскрыли? Но как?! Он же соблюдал величайшую осторожность, запутывал следы как мог... - Знаешь ли ты, что прелюбодеяние есть тяжкий грех, отрок? – серьезно изрек брат Афанасий. Послушник тупо уставился на него. - Прелюбодеяние?.. - Одно из сильнейших прегрешений, сын мой. Поэтому ежели ты по ночам ходишь к девице какой… Иван еще сильнее сжал лопату, не зная, что ему делать – отрицать или оставить все, как есть. Хотя… пусть уж лучше брат Афанасий так думает. - …То должен оставить ты эти попытки, ибо блуд суровым наказанием карается, - продолжал назидательно объяснять монах. – Ты меня понял, Иван? - Понял, - поспешно кивнул Иван, сдерживая себя, чтоб не захохотать в голос. – Я сделаю так, как вы говорите. - Ну вот и ладно, - лицо монаха из строгого сразу же преобразилось в добродушное, однако про себя он был искренне удивлен, что послушник так быстро согласился. – А не поделишься ли, ради кого ты все это время от дозора отлынивал? Уж не была ли это дочь бывшего председателя колхоза? - Не совсем, - медленно покачал головой послушник, изо всех сил пытаясь подавить желание прыснуть от смеха. - Что ж, не хочешь говорить – дело правое. На первый раз я сообщать настоятелю не буду. Но знай, ежели повторится это… - Не повторится, брат Афанасий! – Я вас не подведу! Не выйду я больше за пределы ворот этих… Желая убедить наставника, Иван слишком резко взмахнул рукой в направлении монастырских ворот, но не рассчитал силу, и снегоочистительная лопата пролетела к самому краю крыши колокольни, норовя свалиться. - Я сейчас! – юноша со всех ног припустил к инструменту. – Я ее поймаю! - Да куда ж ты понесся, окаянный! – гневно пробасил монах. – Сверзишься же! - Со мной все будет нормально, брат Афанасий, я не упа… ААААААА!!! Не удержавшись на скользком склоне, послушник с диким воплем полетел вниз. - Иван! – брат Афанасий хотел уже бежать и смотреть, что случилось с его подопечным, но запоздало сообразил, что веревка у них была одна на двоих, и она неумолимо натягивалась. Широкая лопата так и осталась лежать на краю крыши.***
Настоятель Михайловского монастыря, игумен Димитрий, сидел у себя в кабинете и занимался хозяйственными расчетами, когда дверь вдруг открылась, и в внутрь вбежал встревоженный брат Федор. - Настоятель! Там послушник Иван с колокольни сверзился! - Что, опять? – невозмутимо отозвался Димитрий. – Уже четвертый раз за месяц. Чего ты меня по пустякам сущим отвлекаешь? - Так с ним и брат Афанасий сверзился! Игумен сразу же изменился в лице. - Так что ж ты мне сразу не сказал?! И два черноризца вместе устремились во двор.***
Многократные, чуть ли не еженедельные падения Ивана с колокольни уже давно стали привычным делом. Кое-кто даже предлагал выставлять послушнику оценки по шестибалльной шкале – за фигуры, выполненные в воздухе, кривизну траектории… Но вот полет брата Афанасия был чем-то новеньким. Выбежавшим во двор игумену Димитрию и брату Федору представилась такая картина: совершенно целый и невредимый послушник Иван со всех ног убегает от целого и, хоть и частично, но невредимого брата Афанасия, размахивающего лопатой. - ИВААААН!!! А ну поди сюда, ирод! Я тебе покажу, как страховку закреплять, если руки из срамного места растут! - Но все же целы, брат Афанасий! - Ты у меня полетаешь еще, охламон! Так наподдам – локтей пятьдесят аки птица пронесешься! За всей этой сценой с интересом наблюдала группка беседующих монахов, к которым игумен Димитрий не преминул присоединиться. - О чем спор ведете, братья? - Илья говорит, что догонит Афанасий Ивана, а я говорю, что убежит отрок от него, - с охотой пояснил брат Андрей. - Не сможет, - уверенно покачал головой брат Илья. – Он всегда его догонял, да за уши драл. Не было еще такого, чтоб от Афанасия уходили. - Ты смотри, Иван ведь за последние месяцы тоже подрос! Вслед за этими словами с другой стороны колокольни, где в это время находились монах с послушником, донеслись такие вопли: - Брат Афанасий, не надо! Не вы ли говорили, что гнев есть один из страшнейших грехов?! Ай! Нет, только не лопатой! АЙЙ!!! Убедившись, что ничего необычного не произошло, и все идет своим чередом, игумен Димитрий уже собирался уйти обратно в свой кабинет, как вдруг заметил, что через ворота заходит группа дозорных монахов. Они пришли гораздо позже, чем было положено, поэтому настоятель спешно отправился к ним. Но открывшееся зрелище стократ усилило все тревоги и подозрения. На руках монахи несли окровавленного послушника Тихона. Парень был в сознании, и, болезненно стиснув зубы, пытался перетерпеть боль. Ткань на бедре была насквозь пропитана кровью и разодрана, на коже виднелись длинные, глубокие рубцы. - Лекаря сюда! – громогласно возвестил игумен Димитрий. – Несите его в ближайшую келью! Уже через минуту Тихон находился в келье, и монастырский лекарь обрабатывал раны. Кровать обступили взволнованные, перешептывающиеся насельники. Прибежали запыхавшиеся Иван с братом Афанасием. - Что с ним приключилось?! - Уже под конец службы на него волк набросился, - объяснил ходивший в дозор брат Георгий. – Мы смогли отогнать да пристрелить тварь, но успела она раны оставить тяжелые… - Волки? Да откуда им взяться? И с чего вдруг на человека нападать? – нахмурил брови брат Афанасий. - Необычный это был волк, - тревожно покачал головой монах. – Выскочил он из тьмы, да набросился, словно бешеный. От стрел арбалетных с демонской скоростью уворачивался, а силы в нем было на двадцать лошадей… - Волкодлак?! – взволнованно выдохнул Иван. - Невозможно это, - решительно возразил наставник. – Всех волкодлаков в округе еще полвека назад порешили. - Это и впрямь не мог быть волкодлак, - брат Георгий повернулся к успевшему успокоиться благодаря анестезии послушнику Тихону. – Эти твари перед смертью обязательно в человека превращаются – сам свидетелем был. Да только повадками и мощью он сильно походил… И сгорел в пламени, перед тем, как пристрелили его. - А он… А разве так и должно быть? – спросил Иван, переводя взгляд с одного лица на другое. - Не должно, - брат Афанасий в замешательстве сжал ладонь. – Сколько лет уже служу, а не видал еще такого… Юноша невольно напрягся. Даже его наставник озадачен, а ведь он один из сильнейших и опытнейших борцов с нежитью! - Братия мои, - раздался в келье зычный голос игумена Димитрия. – С этой ночи решено усилить дозор. Теперь будем отправляться командами по трое человек с расширенным комплексом вооружения. Надобно проследить, откуда эти волки являются. Ежели видели вы в последнее время что-то неправильное или странное – не смейте утаивать, ибо теперь в великой опасности вся граница находится… - Ты ведь ничего не примечал, отрок? – серьезно вопросил брат Афанасий и положил руку подопечному на плечо. Иван перевел тяжелый взгляд на уснувшего на кровати раненого Тихона. Потом опустил глаза. Лицо его при этом приняло какое-то странное выражение – смесь изумления с недоумением и разочарованием. - Нет, наставник… Я ничего не видел.***
Вечером послушник Иван сидел в своей келье и перебирал деревянные четки. Это помогало успокоиться и привести разрозненные мысли в порядок. А таковых было немало. Брату Афанасию он бесстыдно солгал. Кое-что странное и ужасное действительно появилось в эти дни – тот иноземный вампир. Неужели он обманулся? Поддался демонским чарам? И те волки, почти волкодлаки – это и впрямь его рук дело, и теперь Тихон чуть не погиб, а над всей деревней нависла угроза только из-за того, что Иван промедлил и не прикончил вурдалака, когда следовало?! Юноша с силой откинулся на кровать. Он принял решение. Сегодня он обещал брату Афанасию, что больше и шагу не ступит за пределы ворот: ведь лучше уж пропустить встречу на поляне, чем полностью раскрыться, но обстоятельства изменились. Придется нарушить обещание. Пусть даже в последний раз.***
- Нет уж, Ирин, сколько ты меня не переубеждай, а жена Пипу нашему непутевая попалась, - задумчиво протянула баба Маша, наблюдая из окна, как леди Хеллсинг сквозь кусты и преграды продвигается к туалету. – Эх, сведет она внучка в могилу раньше времени, совсем о сыне не думаешь… Мадам Бернадотте подавила инстинктивный порыв хлопнуть себя ладонью по лбу. - Да она ж в хозяйстве не смыслит вовсе. Чем внучка будет кормить? Она ж, поди, даже готовить не умеет… - Я бы так не утверждала, - рассеянно ответила офицер ВДВ, переключая каналы радио. «Владимирский централ, ветер северный…» «Людям, родившимся под знаком Козерога, не рекомендуется в этот день выходить из дому…» «Беспрецедентная кража в центре Москвы: из Исторического музея похищены старинные свитки…» «Глобальное потепление грозит вымиранием редкому виду монгольских тушканчиков…» «Власти Бухареста приняли решение провести в центре столицы гей-парад», - вслед за этой новостью из комнаты донеслись грязные ругательства Алукарда. «Убийство в центре Парижа взволновало всю мировую общественность…» Ничего стоящего. - Ну не беда, я внучку глаза-то раскрою, - внезапно воодушевилась баба Маша. У мадам Бернадотте появилось нехорошее предчувствие. – Пусть Дизъюнкция нам сегодня ужин приготовит, вот и посмотрим, как она с этим справится! На этот раз офицер ВДВ фейспалм сдержать не сумела.***
Вечером того же дня Интегра ван Хеллсинг стояла в сенях и глядела на плиту так, словно перед ней было не приспособление для готовки, а внезапно оживший майор Монтана. Как обращаться с кухонной утварью, девушка представляла очень смутно. Готовила она до этого всего один раз в жизни, когда делала для Пипа булочку с кофе, чтоб потом добавить туда лошадиную дозу пургена. И то получилось не слишком съедобно. А сейчас ей надо приготовить целый торт, а как именно – Интегра не имела ни малейшего понятия. Но налаживание отношений с бабой Машей – задача первостепенной важности, так что ничего не попишешь. - Хмм… Что тут у нас? Ручки с рисунками на передней панели выглядели китайскими иероглифами. Но девушка не привыкла сдаваться, и поэтому со всей решимостью принялась осваивать неизвестный предмет. Результаты, однако, были нулевые – плита по какой-то причине отказывалась работать. Промучившись где-то минут двадцать, Интегра все же сообразила, что кухонный прибор не включен в розетку. Леди Хеллсинг триумфально взглянула на своего железного противника. Первое препятствие успешно пройдено! Воодушевленная победой, девушка принялась за рецепт. Все ингредиенты уже были на столе, осталось только смешать их в правильном порядке. Ничего сложного. Однако результат оказался совсем не таким, какого ожидала Интегра.***
- Бабуль, ведь никто не умрет, если мы спать пойдем? – сонно произнес Пип, ковыряя вилкой дубовый стол. Он сам, Алукард, Виктория, баба Маша и мадам Бернадотте уже полчаса сидели в горнице и ждали ужина, но минуты шли, а Интегра все не появлялась. - Сегодня твоя жена вызвалась готовить, ты что, не хочешь попробовать ее стряпню? – слегка возмутилась баба Маша. Пип, почесав затылок, решил не отвечать на этот вопрос, а Алукард, вспомнив про кулинарные способности хозяйки, возрадовался, что уже мертв. - Да чего ее напрягать-то? Лучше б в кабак пошли, там поели… - Вас после вчерашнего туда едва ли пустят, - рассудила Виктория. – И скорее всего леди Интегра настигнет вас и убьет прежде, чем вы до него доберетесь. Уже когда Пип намеревался заснуть прямо за столом, дверь открылась, и появилась запыхавшаяся Интегра с огромным шоколадным тортом на тарелке. К своему собственному удивлению Пип отметил, что торт выглядит вполне съедобно, и от него даже паленой резиной не пахнет.***
Через пять минут на тарелке не осталось ни кусочка. Мадам Бернадотте призналась, что, забодай ее комар, лучше торта она в жизни не пробовала, Пип же не сказал ничего – его челюсти были заняты непрерывным жеванием, что само по себе вполне красноречиво. Даже плохо чувствующие вкус пищи Алукард и Виктория попросили добавки. Интегра сдержанно принимала благодарности, но внутри сияла, словно начищенный пятак. Только одно обстоятельство портило всю малину – за все время баба Маша не притронулась ни к одному куску и вообще сидела мрачнее тучи. - Ведь можешь же, когда захочешь, - произнес с набитым ртом Пип, ухватывая последнюю часть тортика. Леди Хеллсинг с достоинством кивнула, и подумала, что надо бы спрятать магазинную упаковку от торта подальше и понадежнее. Но что-то ей подсказывало, что ее негласная война со старшей свекровью еще далека от завершения. Примечания от автора: 1)Волкодлак - в славянской мифологии то же, что и вервольф в немецкой. Отличие волкодлака от оборотня заключается в том, что первый может превращаться в волка по собственному желанию, независимо от фазы лунного цикла и времени суток. 2)К сюжету не относится но если кому-то будет любопытно... В августе я поездила по скандинавским странам (собственно, поэтому продолжение так и задержалось), узнала там одну интересность. Фамилия правящей шведской династии - Бернадотт, по имени наполеоновского маршала Жана Батиста Бернадотта, эту династию основавшего. А кронпринцессу Швеции зовут Виктория :) 3)У автора начинается последний учебный год в школе, меня радостно ждут ЕГЭ, подготовка, вступительные и прочие прелести жизни, поэтому главы будут выкладываться реже, чем было до этого... Хорошо, если раз в месяц.