Как сумасшедший

Воздух сыреет. Над головой в вечернем розово-голубом вареве кружатся птицы, и в промежутках между крыш загораются первые звезды. Тэхену нравится здесь. Поздно ночью, когда все соседние дома спят, выйти на крышу - значит сделать ночь незабываемой. Пара кресел-мешков, которые кто-то заботливо притащил сюда задолго до него, перевернутый ящик из-под фруктов между ними , уютно светящие желтоватым светом гирлянды. и небо. Бесконечное, с торчащими кое-где пеньками крыш тех немногих домов, что были выше его собственного. Тэхен ступает босыми ступнями по согретому за день бетону, подходит к страховочным перилам, вглядываясь в капельки прохожих далеко внизу. Ветер еще теплый, гуляет под свободной фланелевой рубашкой, и парень поджимает пальцы ног, жмурясь и подставляя ему лицо. Юнги выходит на крышу спустя пару минут с бутылками пива в охапке, бросает их на ближайшее кресло и останавливается в полушаге. - Вылет из аэропорта Инчхон через 10 дней. Я связался с Амстердамом ночью, они все приготовили, картины поедут отдельным рейсом, но в музее для тебя еще кое-что приготовили. Я спросил у мистера Рюгера, как вы можете потрындеть, он позвонит тебе в пятницу по видеозвонку. Он директор музея, в котором я работаю, Тэ, вздумаешь беседовать с ним в пижаме - я вырву тебе ноги. - Придется остаться на ночь в студии, - Тэхен задирает голову, разглядывая облака, - Глянь. Плывут, как киты. - Как кто? - Как большие белые киты, - протягивает Тэ с улыбкой и тыкает в небо пальцем, - А вон там.. - Так, дружок, сосредоточься. Юнги легонько встряхивает его за плечи. - Мистер Рюгер. Пятница. Ночь. Он позвонит по видеозвонку. Ты расскажешь ему, на сколько, куда и главное какого хрена я увожу предметы из его сокровищницы. - С ним не говорили профессор Чон и профессор Ким? - Говорили, но они не организаторы. Ты сам знаешь, как это работает. - Знаю, - Тэ кивает, разминая шею, - Пойдем выпьем и посмотрим на облака, пока они красивые. Они обмякли на креслах, и Юнги, вытянув ноги, открывает пачку с чипсами. - Тебе понравится Амстердам. Может, съездим на рыбалку в Овер на несколько дней. Сейчас все расцвело, там так классно нажираться по вечерам на бережку реки.. - Юнги, я не хотел бы задерживаться надолго, - Тэхен виновато смотрит на него исподлобья, - У меня здесь Чонгук, я не хочу оставлять его во всей этой работе одного. Мин Юнги смотрит на друга так, будто у него отросли рога. Медленно моргнув, он ставит бутылку на столик и подается вперед. - Что-что у тебя тут? - Мой ассистент. Тот самый, к которому ты прикопался. - Тэхени, ты крышей поехал?, - Юнги спрашивает вкрадчиво, тихо смеясь, - Какое нахрен оставлять одного? Ему что, пять лет? - Он не может работать за двоих. Он устает..В общем, я просто не поеду в Нидерланды надолго, Юнги-хён. Извини, не в этот раз. Тэхен хмурится, отпивая пива. Верный признак того, что тему развивать бесполезно. - Ты можешь хотя бы объяснить, что такого может случиться в твоей студии, если ты задержишься на пару дней? Или дело персонально в Чон Чонгуке? Тэхен прихлебывает пива и складывает ноги по-турецки, наблюдая, как кружатся над соседними крышами птицы. - Вот оно что.., - Юнги смеется и пихает друга в бок, - Теперь понятно, почему ты его так защищал. - Я защищал его, потому что Чон Чонгук этого заслуживает, Юнги, - голос Тэхена становится еще более низким от серьезности, и Мин умолкает, - Ты бы видел, что творилось с ним несколько дней после твоего "налета". - Он громко плакал? - Он не переставал работать. Переправлял и перерисовал что-то по нескольку раз, а когда я сказал ему, что хочу разместить его работы в центральном зале галереи, знаешь, что он мне ответил? Тэхен встречается с другом глазами, и во взгляде пробегает холодок. - Что он этого не заслуживает. Юнги пожимает плечами, выуживая из пачки снек. - Иногда такие подначивания очень стимулируют на развитие. - Он заслуживает, Юнги, - отвечает парень с нажимом на второе слово, - Он очень заслуживает. Тэхен запускает пятерню в недавно покрашенные синие волосы, задумчиво перебирая мягкие пряди. Сгущается сумрак. В молочной дымке далеко наверху проступают пригоршни звезд. Юнги наблюдает за другом с улыбкой, играя с полупустой бутылкой пальцами. - Мы с тобой оба неплохо знаем, какие чувства вызывает в человеке живопись. На что она способна. - Точно, - Юнги кивает, отпивая. - Ты чувствовал когда-нибудь то же самое, глядя на обычного человека? Юнги молчит. - Мне так спокойно с ним. Каждую минуту столько мыслей в голове, что я не слышу сам себя. "Ван Гог показал тебе мир, мальчик мой, а ты - покажи им". Так сказали мне год назад наши с тобой преподы и вытолкали на первый семинар. Юнги кивает, ероша непослушные волосы. - Я помню. - Если бы я знал, что выбрал, то пошел бы другой дорогой. Я приходил в Академию, чтобы научиться чувствовать и понимать живопись. Только для этого был весь этот путь. И все слова, что я говорил при этом сам себе, были моими. И сам не заметил, что больше они мне не принадлежат. Вся вселенная во мне пляшет вокруг того, как найти нужные фразы, чтобы выразить все то, что я через себя пропустил, день за днем дотрагиваясь до картин, чтобы отдать кому-то еще. Я вижу в десятках глаз, глядящих на меня, блеск понимания, часто даже восхищения, и я честное слово, рад. Пусть иногда оно адресовано не тому, о чем я говорю, а моему...Лицу. Тэхен слегка кривится, и друг протягивает ему пачку с чипсами, выражая, видимо, так свое сочувствие. - Я счастлив произносить свои ощущения вслух . Но когда все заканчивается, и я стою на сцене, слушая гул аплодисментов или поздравления очередного старикана , я остаюсь совершенно один. Мои чувства - больше не мои, и поэтому они - пыль. И я сам, вечер от вечера, медленно в нее превращаюсь. Тэхен медленно вздыхает, екая, когда прохладная сухая рука сжимает его пальцы. - Я не стану работать меньше, потому что в этом вся моя жизнь. И не смогу не преподавать, потому что это то, что я должен делать. Но когда Чон Чонгук рядом со мной - это похоже на.. маленькую магию. Видел бы ты его, как вижу я. Он приходит рано утром, открывая настежь ставни, и стоит, прислушиваясь, что готовит ему сегодняшний день. Что готовлю ему я. Ему бывает тяжело, очень часто. Я знаю, что он напряжен, неуверен в себе. Но он занят тем, к чему шел всегда, каждый день шагая вперед. Перед ним есть холст и его краски, чашка с кофе, которым он сутками обпивается и открытое окно. И его воспоминания. Когда я смотрю, как он учится чему-то, что любит по-настоящему, то сокровенное, что во мне остается, совсем не страшно растерять. Юнги смотрит очень внимательно, и рук не размыкает. Большой палец оглаживает тонкую тэхенову ладонь, и Тэ сжимает его пальцы в ответ. - Мы вместе работаем, я читаю вслух все, что должен буду сказать на выставке, и он часто слушает. Я вижу, как он внимательно смотрит, но не чувствую себя опустошенным. Он не заберет, потому что у него есть свое. Более того, я часто жду, что он поправит меня, или предложит слово получше, но он только слушает. Он сам похож на картину, я сказал ему об этом сегодня. Такая..молчаливая, скрытая красота. Тэхен выдыхает, встречаясь с Мином глазами. - Я говорил на своих лекциях, что искусство - это люди, в своих надеждах, мечтах. Воспоминаниях, как любили кого-то. Но чем дальше - тем больше я сам это забываю. Он мне напомнил. Он - то самое искусство и есть. Юнги тихо смеется: - Я уж и не надеялся. - На что? - На то, что услышу от тебя такое. Что есть еще кто-то, от кого ты не шугаешься. Тэхен поднимает голову. Огромные пышные облака лениво проплывают прямо над головой, не так уж высоко, руку протяни - и в ладони останется белоснежный мягкий комочек. Он улыбается, думая, кому бы это уж точно пришлось по душе. - Ему бы понравилось это зрелище. - Пойдем, Тэхени, - Тэ не заметил, как друг, встав за спиной, обнял его за плечи, - Пойдем, мне пора ехать. Уложу тебя спать. Невесомый, пропитанный заботой поцелуй в макушку. Тэхен встает , поднимая с пола пустые бутылки. - Раз уж рыбачить ты отказался, можно я хотя бы съем пару печенек, которые тебе твой ненаглядный оставил? Или так и будем просто на них глазеть? - Еще немного. Пусть полежат еще немного. *** - Гуки, я слышу по голосу, что что-то не так. Что произошло? Вы с Тэхеном поругались? - Нет! Все хорошо, хён, когда я тебе врал? - Лучше спроси, когда ты говоришь правду. Чонгук идет медленно, пиная носками кед мелкие камушки. - Расскажи лучше, как у тебя прошел семинар для выпускников. - Как обычно, - Чимин раздраженно цокает языком, - Я не мог начать почти час, все старики с нашей кафедры решили сказать прощальные слова именно на моем занятии. Хоть бы уж не повторялись в своих речах, так все одно и то же кряхтят.. Гук улыбается тротуарной плитке: - У нас на последнем семинаре профессор говорил наставительные слова полтора часа. Ощущение, что это было вчера. - Это и было практически вчера, - бурчит Чимин и, судя по звукам, заводит машину, - Гуки, не спрыгивай с темы. Пока я не услышу, что произошло, я не положу трубку. - Хён, - Гук поправляет сумки на плече, - Мы с Тэхеном просто много работали. Последние пару дней хрен пойми, что происходит, нужно подумать обо всем. Приду домой, слопаю пару крыльев из KFC и попялюсь в дорамы. - Давай я привезу поесть? - Чимини, - морозить друга жутко неудобно, и Гуку стыдно, что его уговаривают, как маленького ребенка. Но если он начнет рассказывать о произошедшем, Чимин не отпустит его до завтра, - Не суетись. Я же не маленький. - Ты всегда маленький, Чон Чонгук. Это и страшно. - Я люблю тебя, - искренне и просто. Гук не видит, но готов поспорить, что друг улыбается. - Напиши, когда приедешь, и пожалуйста, не парься за мою великовозрастную задницу. Гук наблюдает за светофором, стоя на переходе. Чимин молчит еще пару секунд, прежде чем добавить: - Если ты не будешь спать всю ночь, я узнаю. По тупым картинкам, которые ты лайкаешь в Reddit. И кладет трубку. Вечер выдался по настоящему летним и теплым. Гук выходит на балкон с бумажным пакетом, полным сладко пахнущих персиков. Высоко над крышами клубятся пышные облака, немного ветрено. Усевшись на одну из валявшихся здесь дощатых коробок, он неторопливо жует, наблюдая, как загораются окна в соседних домах. Ему хорошо. Несколько часов назад Ким Тэхен стоял позади Гука, держа в своей ладони его дрожащий кулак, и говорил вещи, в которые было сложно поверить, а воспроизвести в голове - еще сложнее. Капля сока, стекая с подбородка, звонко ударяется о плитку. Тихо ругнувшись, Гук утирается рукавом. Он относился к похвале с осторожностью, и, когда на конкурсе его расхваливал очередной критик, не воспринимал это всерьез. Оценить его способности по-настоящему мог только старикашка-преподаватель по стилистике и Пак Чимин. Первый молча зачеркивал работу, второй , поглядев, говорил со смехом: "Зато ты добрый, Гуки, это самое главное". На этом фоне слова Тэхена совсем не казались правдоподобными. Гук хмыкает, откладывая косточку, и тянется в пакет за новым персиком. И он должен был просто кивнуть, вежливо поблагодарить за поддержку и уйти домой, но не смог. Не с ним. Когда Тэхен замолчал , они еще долго стояли в пустой комнате напротив зеркала, Гук - слегка в шоке, Тэхен - бережно сжимая в ладони его руку. И, стоя почти вплотную к куратору в той полутемной комнате, парень чувствовал, что слова, которые он ему говорит, успокаивают что-то глубоко внутри. Гук накрывает ладонью собственный кулак, пытаясь вспомнить недавние ощущения. Заботливое, тихое тепло. Странное тепло. Второй раз за их непродолжительное знакомство Ким Тэхен залазит к нему в голову, находит в ней проблему и, как хирург, бережно вытаскивает, ничего не объясняя. Можно было бы обозлиться - не то, чтобы Гуки просил об этом, - если бы не было так спокойно на душе. Закуривая, он поднимает взгляд на темнеющее небо. Облака над головой - величественные и медленные, как белые киты. Тэхену бы эта мысль понравилась. *** Впервые это случается в понедельник. Выходные проходят спокойно. Гук действительно провалялся на диване, глядя дорамы, и отлучался только за тем, чтобы поесть. Мысли пришли в порядок, эмоции поутихли, и он пришел на работу с четкой установкой "не приноси проблем ближнему своему." Точнее, Тэхену. Он поглядывает на куратора из-под приоткрытых век. Пришла жара, и Тэ передвинул стол ближе к окну, вытянул на него бледные босые ступни, пристроив ноутбук на коленях. Иногда подливает себе чая из заварника. Профессор Чон позвонил Гуку на счет каких-то китайских студентов, как всегда, попросил его "повисеть на телефоне минуточку" и пропал на двадцать, и парень, лежа на диване, наблюдает за руководителем. - Нужно сверить расположение картин. Я знал, что ты будешь против, поэтому сам утвердил тебя на лекцию по "Звездной ночи". - Целая лекция на одну картину? - Да. Тэхен неловко вырывает из "Молескина" кусок бумажки и начинает что-то рисовать. - В малый зал - полностью ранние годы творчества. "Дорогу с кипарисом и звездой" - в правое крыло, я попросил отделать стены темным. Не будет контраста картины со стеной, иллюзия "присутствия". Тэхену идет его новый цвет. В прогретом воздухе кружится пыль, солнечные блики играют в ярко-синих волосах, и он выглядит очень домашним, задумчиво почесывая затылок. Гук тихо приподнимается на локтях, глядя, как воображение куратора, разыгравшись, отражается на красивом лице. Взгляд скользит по мелким капелькам пота на лбу, линии скул и вздрагивающему бугорку адамова яблока. Мысли Тэхена явно ушли далеко - с объяснений он перешел на невнятное бормотание себе под нос, и того, что Гук на него пялится, не замечал. Он задерживает взгляд на четко очерченных, блестящих губах, и осознание звонко щелкает Гука по носу, так, что он несколько раз моргает, проверяя, не привиделось ли. Чонгуку хочется поцеловать его. "Добрый, блять, вечер", - пораженно проносится в голове. Гук не то, чтобы хорошо целовался. Если те неловкие несколько раз можно было считать поцелуями. Одноклассница в старшей школе и несколько смазанных поцелуев на студенческих вечеринках, которые так ничем и не закончились. Каждый раз это напоминало борьбу носов и зубов, выходило жутко неловко, и Гук старался в принципе об этом не вспоминать. Пьяные юноши, "продувшие" в бутылочку - не лучшие учителя, но глядя на куратора, понимание, что нужно делать, приходит само. Приблизившись вплотную, запустить ладонь в непослушные вихры, вдохнуть поглубже знакомый цветочный запах. Почувствовать жар, идущий от кожи и коснуться уголка губ, пробуя на вкус. Гук стеклянным взглядом смотрит куда-то сквозь куратора, рассуждая, что в этой ситуации самое бредовое - он, его внезапный порыв или то, что без приключений их отношения прожили ровно два дня, пока телефон не разрывается входящим сигналом. - Чонгук, дорогой, извини меня. Чем ближе открытие, тем больше проблем, в деканате сумбур с этими приезжими...Послушайте, мой мальчик, я написал.. Чонгук бросает последний взгляд на Тэхена и облегченно вздыхает, обращаясь в слух.