Как сумасшедший

Дождь шел всю ночь. Тяжелые капли стучали по подоконнику, брызги заносило в приоткрытое окно, но встать и закрыть его Тэ не мог - неожиданный "сосед" проспал на его груди всю ночь без намека на смущение. Тэхен не выспался. Чтобы не разбудить Чонгука, ему пришлось пролежать, не двигаясь, большую часть ночи, и мышцы порядком затекли. Тэ слегка наклоняет голову, осторожно принюхиваясь к Гуку: запах виски еще не выветрился. Пообещав себе сожрать Мин Юнги при первой же встрече, он, вздохнув, откидывается на подушку: не думать, кто, прижавшись, лежит рядом с ним практический голый, удавалось с трудом. Ладонь Чонгука, обнимая, покоится у Тэхена на груди, ступни - между его ступней. Лицо расслаблено, и он тихо сопит, иногда шевеля губами. Тэхен все еще обнимает его в ответ. Рука, лежащая на гуковой спине, слегка онемела, и он аккуратно шевелит ей, невесомо поглаживая пальцами горячую ото сна кожу. "Он был пьян вчера, и нихрена не соображал, скорее всего", - рассуждает Тэ сам с собой, все еще бездумно выписывая на гуковой лопатке узоры, - "Сейчас он проснется, и все кончится. Это, вероятно, первый и последний раз, когда ты его видишь таким, Ким Тэхен." Ветер в очередном порыве вбрасывает в комнату жменю дождевой воды, и ставни распахиваются, с грохотом ударяясь о стену. Тэ ругается сквозь зубы, замирая. Надежды на то, что Гук выспится, рушатся, как карточный домик: спина под тэхеновой ладонью напрягается, и Чонгук шевелится, тихо что-то мыча. Приоткрыв глаза, Тэхен наблюдает, как парень, медленно и тихо сев на постели, оценивает окружающую обстановку. Ему нравилась эта открытая, немного детская мимика: Чонгук рассеянно моргает, окидывая взглядом небольшую комнату. Брови сползаются к переносице, и он жмурится, выговаривая немые ругательства. Проходит с полминуты. Глубокий вздох, грудь, скрытая покрывалом, тяжело вздымается, и Чонгук, потерев ладонью еще сонное лицо, аккуратно свешивает ноги с кровати. Открытый и понятный. Под упавшим одеялом всего на секунду мелькает участок кожи со сморщенным от холода соском, и Тэхен ловит это мгновение, любуясь. Гук поворачивает к нему свою взъерошенную голову, и Тэ закрывает глаза, стараясь дышать редко и глубоко, как во сне. Кстати, о любовании. Любоваться на Чонгука было сродни фотографированию: из часов работы выйти мог один единственный кадр, но сводящий с ума своей красотой. У Чонгука задумчивый, со смешинкой, взгляд. У Чонгука милая белозубая улыбка. Чонгук пахнет персиками и совсем немного - терпко и горько - красками. У него мягкие, темные волосы и тихий, со смешинкой, голос, и Тэхен наблюдал за всем этим столько раз, что сейчас, закрыв глаза, мог с легкостью нарисовать его лицо у себя в голове. Гук притих, может быть, просыпаясь окончательно, а может быть, наблюдая за ним, и, если честно, Тэхен надеялся на второе. Он все еще чувствует легко тепло от гуковой подушки, и мерное, легкое дыхание совсем рядом. Чонгук, откинув с себя одеяло, аккуратно прикрывает его, положив его вторым слоем. "Заботливый." Чонгук встает, невесомо ступает босыми ногами к окну. Легко, как кошка, все еще немо ругаясь, и Тэхен почти готов сдаться и засмеяться, глядя на это. Парень поеживается от ветра, завывающего в оконной щели - кажется, лето бесповоротно кончается, - и прикрывает окно дрожащими пальцами. Замерз. Подхватывает висящую на стуле рубашку. Подавляя зевок и ероша примятые после сна волосы, осматривается. Тэхен не то, чтобы очень любил приглашать сюда кого-то. Основными его гостями были доставщики еды и курьеры из магазинов, а в постели, кроме него, и вовсе никто никогда не спал. И как он позволил другим людям (Чонгуку) здесь обосноваться , оставалось вопросом. Но он позволил, и давно. Просто не было повода. Чонгук стоит посреди единственной комнаты, вглядываясь в окружающие предметы, и Тэхен, неслышно повернувшись, ложится поудобнее. Вид отсюда открывался впечатляющий: Чонгук в одних черных боксерах, накинув рубашку на плечи, ищет штаны, и вокруг - вещи, цвета, запахи - через призму его восприятия. Парень, отчаявшись найти одежду, выпрямляется, блуждая взглядом вокруг, а Тэхен - за ним. В углу - мольберт, пара замызганных планшетов, на одном булавкой прицеплен клочок бумаги с матерным словом. Юнги. Долгая история. Под ними - коробки с красками и баллончики для граффити - подарок его же, который Тэхен так и не опробовал. "Увижу, что стоят не распакованные - Бэнкси появится на стене в твоей уборной". Взгляд Гука замирает на полочках с парой-тройкой футболок, - видимо, оценивает скромность своего куратора, - и Тэхен даже не станет его переубеждать. Человеку, который носит одну рубашку по несколько недель, ни к чему знать, что у Тэхена для одежды есть гардеробная в ванной. Гук был очень красивым сейчас, и Тэхен почти перестал дышать и моргать, наблюдая за ним. Отходя от тумбочки, тот наклоняется, разминаясь, и под слегка карамельной кожей перекатываются крепкие мышцы. Тэхен, неожиданно, знал причину и следствие всем своим ощущениям, он ведь не дурак: он уже довольно долгое время только тем и занимался, что искал красоту, в людях в том числе. Увидел и здесь. Это могло кончиться, как обычно: Чонгук исчез бы из виду, а потом из головы, как и должно было быть, оставив приятное воспоминание. Но этого не произошло. Ему нравилось просто находиться рядом с этим парнем, младше всего на пару лет, оказавшимся в его подчинении. Он может просидеть, насупившись, над чистым холстом час, но секунда, когда мысль озаряет его лицо, стоит всех потраченных секунд. Когда он видит любимое лакомство, его глаза загораются. Когда он устал, ему хочется разгладить морщинку между бровей. Когда он смеется - его хочется...На него нужно постоянно смотреть. Ловить нужный кадр, чтобы складывать в папку "популярное" где-то в памяти. Но Тэхен потерял над этим чувством контроль. Давно потерял, потому что полюбил то, какой он сам, когда был рядом с ним. Взгляд без зазрений совести блуждает по крепким, подкачанным ногам, ступням, бледным от утреннего холода, темным густым волосам. Чонгук встает на цыпочки, разглядывая фотографии на полке. Это Тэхен и его мама в аквапарке в 2006м, они с маленьким Тэ Тэ впервые выбрались в столицу. Здесь - Тэхен и Пак Чимин. Знакомое лицо? Чонгук ласково ухмыляется, проводя по фотографии самым кончиком пальца. На самой последней - Мин Юнги с рыбкой в руках. Ту поездку на Мальту Тэхен забудет не скоро - проторчать шесть часов на жаре ради этого задохлыша? Увидев Юнги, Гук коротко вздыхает и отходит от полки, напоследок окинув ее взглядом. От Чон Чонгука исходило тепло. Тэхен не спорил - от солнца или обогревателя тоже, но Чонгук был теплее. Ярче. Тэхену нравился вкус кофе, который он варил, песни, которые Гук, заработавшись, начинал мычать себе под нос. Как он взрослеет, преодолевая собственные страхи. Нравился он сам. Он подходит к крошечной кухне - две тумбочки, мойка да холодильник, - и заглядывает в большую стеклянную миску с серо-бежевым месивом. Тэхен, неслышно сев на кровати, наблюдает за происходящим с улыбкой: Чонгук долго смотрит, прежде чем, приподняв пищевую пленку, закрывающую тесто, осторожно ткнуть в него пальцем. - Это для молочного хлеба. Гук подпрыгнул, кажется, до потолка от неожиданности, выдергивая из миски ладонь. "Что я там говорил про взросление?" Тэхен свешивает с кровати ноги и разминает затекшие плечи, улыбаясь испуганному соседу. - Доброе утро. Чонгук застыл со злосчастной миской в руках, кажется, не зная, что делать: ставить миску, застегивать рубашку или искать штаны. Тэхен, прошлепав пару метров через комнату, решает это за него: - Я хочу испечь его к завтраку. Гук молча смотрит, как из его рук забирают посуду. Миска отправляется на стол, а Тэхен - в душ, потому что смотреть на голого Чонгука сил не остается никаких. - Пойду вымоюсь. Я быстро, - заверяет Тэхен, заглядывая в темные глаза. - Конечно. И спасибо за все, - кажется, Чонгук стушеван окончательно, и, застегивая рубашку подрагивающими пальцами, упрямо смотрит куда-то мимо Тэхена, - За помощь и приют..Я не очень помешал? Он злится на себя. Постоянно злится на себя, и сейчас снова. Ноготь большого пальца колупает заусенец на указательном, губы поджаты, и во взгляде читаются такие реплики в собственный адрес, что даже говорить неприлично. - Я буду рад, если ты останешься. Я приготовлю завтрак. И еще мне пришлось бросить твои брюки в стирку, - Тэхен кивает головой на стиральную машину , в которой лежали гуковы штаны, - Ты немного притерся где-то, пока мы шли, вся штанина в грязи. - Тэхен, мне так стыдно за себя..Я позвоню Чимину, он привезет все, что нужно, и заберет меня, - Гук осматривается в поисках пиджака, - Надеюсь, телефон не сел... - Не нужно никуда звонить. Побудь здесь пять минут. Я правда быстро, - Тэхен не глядя, подхватывает с полки полотенце, - Не уходи! Дверь в ванную захлопывается, оставляя за собой недоумевающего Чонгука, и Тэ, вздохнув, на мгновение прислоняется к ней лбом. *** Горячая вода убаюкивает, но Тэхен моется по-солдатски быстро, торопливо намыливаясь. Когда Чонгук говорил про него вчера, выпаливая , не думая и глядя прямо в глаза, в голове будто включился диктофон, который все записал, до последнего слова, и теперь, без остановки, повторял ему эти слова. "его рука..всегда держит мою." "...у него очень красивые губы." От них слегка перехватывало дыхание и становилось легко в голове, и Тэхен ненадолго замирает, опустив руку с зажатой в ней мочалкой. "Можешь немного поговорить со мной? Я хорошо сплю от твоего голоса." Он сказал так, потому что был пьян? Временное помешательство? Неверно подобранные слова? Теплые приятельские чувства? К гукову голосу в голове примешивается ощущение теплого, крепкого тела, вжавшегося в него, блеск сонных глаз и опаляющее дыхание всего в нескольких миллиметрах от его шеи, и Тэхен, опершись о стену, шумно выдыхает через ноздри. Волна возбуждения прокатывается до самых кончиков пальцев, и, быстро глянув вниз, Тэхен переключает воду на холодную. "Еще чего не хватало." Мозговому штурму было тесно в черепной коробке, и все, что приходило на ум, хотелось написать здесь же - на запотевшей плитке пальцем. Тэхен выходит из кабинки, подхватывая полотенце, и с раздражением понимает, что решить его проблему способен один-единственный человек. Который, кстати, ее и создал. "Я доберусь до тебя, Юнги-хен, и ты объяснишь мне все. Значение его долгих, задумчивых взглядов на меня, печенья с подсолнухами, прошедшей ночи и как мне теперь засыпать в собственной постели одному." Тэхен выходит из ванной через несколько минут, закинув в стирку гуковы штаны, с пижамным комплектом в руках и твердым решением позавтракать и закончить рассуждение на тему "Почему я зависим от Чон Чонгука?" Гук присел по-турецки у планшетов (где же еще ему быть?), и, наклонив голову, пытается разглядеть что-то в стопке листиков и скетчбуков, сваленных здесь же на тумбочке. Услышав шаги за спиной, он чуть поворачивает к Тэхену голову. - Я не смог пройти мимо. - Ожидаемо, - Тэхен улыбается, шлепая к нему через комнату. - Я чуть не сожрал взглядом твои краски. Где ты их.. - Это подарок мне на выпускной от родителей. Довольно странно, я ведь почти не рисую красками. Чаще уголь или карандаш.. - Я не видел мольберта в твоей студии. Ты рисуешь только дома? - Рисовал. Сейчас очень редко. -Я взгляну? - Конечно, - не совсем уверенно. Вряд ли Гук мог найти там что-то, что его впечатлило бы, - Я писал дипломную работу по гиперреализму. Не совсем мое направление, но.. Гук вопрошающе смотрит на него, показывая небольшой листик с одним ярко-красным глазом. - Но не нам выбирать, - смущенно бурчит Тэхен, - Это более позднее творчество. - Я, кажется, видел подобное в галерее Академии, - Чонгук внимательно рассматривает злосчастный глаз, и Тэхен давится смехом, - На черном фоне.. - Да, это моё. А вот это, - Тэ указывает на следующее полотно, - это я перерисовывал Марка Домина. Гук отводит глаза, задумываясь, но Тэхен прерывает его хлопком по плечу: - Его почти никто не знает. Друг Юнги из Нидерланд, прекрасный художник. - А это.. -Автопортрет. Картина была с историей. Тэхен ухмыляется, вспоминая, как рисовал ее спустя полторы бутылки соджу прямо на улице, напротив венской оперы, и орал хохочущим друзьям, что его жизнь - симфония, а он - скрипичный ключ. Чонгук ежится - все-таки, в квартире прохладно, - и на бедрах проступает гусиная кожа. - Оденься, - Тэ накидывает на него пижамную куртку, но Чонгук, кажется, его не слышит, - Еще и простынуть хочешь? - Мне нравятся твои цвета, - Чонгук отставляет картину на мольберт и отклоняется, разглядывая издалека, - Мне нравится, как на них ложится холодный свет. Вот здесь..Это скрипичный ключ вместо головы? - Да. И отпечаток лапки собаки Юнги-хёна. - На моих картинах собаки не расписывались, - почти с сожалением отвечает Чонгук, вылавливая из пузатого скетчбука какие-то вырезки, - Ох, это же Баския.. - "Ядовитый оазис", я делал репродукцию на третьем курсе - кивает Тэ, наблюдая за парнем. Он слегка растерян, взгляд блуждает по картине, иногда вглядываясь в детали. Тэхен тупит взгляд : "Специфичное творчество для человека, которому доверили Ван-Гога и расхваливают на каждом углу, да, Чон Чонгук?" Они сидят еще некоторое время, Гук - рассматривая бесконечные зарисовки и эскизы, Тэхен - наблюдая за ним. Здесь были четыре года его студенческой жизни - несколько работ с пленэров, пару натур, но в основном - то, что они рисовал дома. Лицо Чонгука расслабленно. Он слегка улыбается и что-то шепчет сам себе под нос, иногда подолгу разглядывая рисунок или холст. Погода понемногу стихает. Из распахнутых штор, наконец, пробивается свет, холодный, но в комнате светлеет, и Гук охотно подставляет редким лучам лицо. Внутреннее самобичевание, кажется, окончательно сменилось интересом, и наблюдая за этим, Тэхен, честное слово, готов был достать ему еще столько же рисунков, холстов и баночек с красками. Лишь бы это не прекращалось. - Тэ, - парень тихо зовет его, аккуратно разворачивая рамку в оберточной бумаге, - Это можно смотреть? - Да, разворачивай смелее, - Тэхен забирает у него бумагу из рук, сдерживая улыбку. Он закончил ее совсем недавно, и то была одна из немногих работ, которую Тэхен вставил в рамку, подписал и, собственно, пока не отправил по назначению. Гук молчит, кажется, вечность, вглядываясь в мелкие штрихи. -Почему я не помню этот пленэр? - Потому что это не пленэр, - Тэхен указывает ему на крошечный бревенчатый домик в самом углу картины, - Это деревня недалеко от Тэгу. Гук поворачивается к нему, широко улыбаясь: - Та самая? Где живет твоя бабушка? - Ага. Нарисованная дорожка, идущая от дома, теряется в холмах, и на горизонте, разгораясь малиновым, рдеет закат. Тэхен вглядывается в знакомый пейзаж до щемящего чувства в груди. Когда он успел стать такой барышней? - Бабушка очень радовалась, когда я приехал к ней в гости прошлым летом. Дедуля не особо болтлив, и ей одиноко. Я столько вспомнил с ней, она рассказала, что я сбегал от нее в холмы, в рощу, где росли молодые вишни. Потому что поверил ее сказке про добрых духов, которые наблюдают за нами из-за деревьев. - Пошел искать?, - Гук застегивает пижамную куртку, усмехаясь. - Разумеется. И нашел. И еще она напомнила про то, как я в детстве любил рассказывать про лунных кроликов. Я и сейчас люблю, вообще-то. Но, на всякий случай, узкому кругу лиц. Гук смотрит на него с обыкновенной, неприкрытой нежностью, и где-то в животе екает. - Я бы хотел побывать там. Увидеть духов и кроликов. И, - он стыдливо стихает, - Обожраться тем ягодным печеньем. - Она будет в восторге, - смеется Тэхен, принимая из гуковых рук картину, - Видел бы ты, как она меня закормила. Она очень скучает, я же рос с ней почти все детство. А сейчас..Все, чем я могу напомнить о себе - это рисунок ее дома. Сейчас я вспоминаю свою деревню, и удивляюсь, сколько по-настоящему красивого сокрыто в разных уголках земли. Там терпко пахнут травы, и прекрасно поют птицы. Там было так спокойно и радостно жить. Было что-то божественное в этом всем: сильная, нетронутая земля. Похоже.. "На тебя", - хочется сказать Тэхену, но он заканчивает по-другому: - Похоже, там действительно здорово. Они молчат некоторое время. Чонгук притих, перебирая оставшиеся холсты, и Тэ представил на секунду, как он смотрел бы на все это снова, если бы пришел туда с ним. "Бабушке он бы точно понравился." - Можно забрать глаз? - Что?, - Тэхен встряхивает головой, отгоняя мысли, и фокусирует взгляд. - Глаз, - Чонгук взмахивает рисунком, стеснительно улыбаясь, - На память. Можно взять? *** Они стоят рядом у плиты, почти соприкасаясь плечами. Картинка с глазом пристроена на тумбочке, и Тэ поглядывает на нее, едва сдерживая смех. Чонгук заваривает кофе, высунув кончик языка от усердия, Тэхен ждет из духовки хлеб. Он дал ему шипучку от похмелья и новую зубную щетку, - и, кажется, Гуку легче. Пританцовывает под что-то в своей голове, встряхивая мокрыми после душа волосами. И пахнет его, Тэхена, шампунем и гелем для душа. "Что, если я его сейчас поцелую?" Простой вопрос, абсолютно безумный, но Тэхен готов вжать его в столешницу и целовать, пока не кончится воздух. Зарыться пальцами в волосы, прильнуть всем собой, не оставляя ни сантиметра пространства. Привлечь к себе, не аккуратно и бережно, как несколько часов назад во сне. Отчаянно и искренне, чувствуя бархат кожи под руками и вдыхать ее запах, пока не закружится голова. И целовать. Бесконечно, снова и снова, до тех пор, пока не расскажет ему все, что знает о нем. Что видит в нем. Слышит в нем. И пока не почувствует все, что Чонгук готов дать в ответ. Но готов ли? Тэхен слышит, что его дыхание сбилось, и в животе тихо разгорается что-то тяжелое и горячее. Гук стоит всего в нескольких сантиметрах, так близко. И страшно. - Тэхен, можно мне салфетки? Я здесь немного насорил... Он не хочет, чтобы Чонгук уходил. С этой кухни, потому что он здесь - самое гармоничное и правильное, что может быть. Из этой квартиры, когда распогодится. Из..их студии по вечерам, потому что рядом с ним все чувства ярче, острее, и он влюбляется в мир заново каждый раз. В свою жизнь, в Сеул, в "подсолнухи" в студии на стене. И, кажется, в парня, стоящего рядом. - Тэхен?, - тихий, мягкий голос с нотками тревоги. Тэхен делает шаг вперед, опираясь на столешницу. Маленький, неловкий, и, кажется, он влез пальцами в масло, таявшее на тарелочке. Плевать. Тэ медленно моргает, понимая, что между их лицами, от силы, сантиметров десять. Он может разглядеть каждую ресничку на веках напротив, маленький, едва видный шрамик на лице. Мелкие трещинки на губах, которые он, Гук, облизывает. - Гуки, я.. "Если ты выдумал себе все, что замечал все это время, тебе врежут по морде. И он уйдет, и не до понедельника, а насовсем, Ким Тэхен." Судорожный вздох. - Я..у меня кончились салфетки. И, с ощущением, что двигает локомотив, Тэхен отстраняется. - Я вытру чем-нибудь после, давай завтракать. Духовка щелкает, оповещая о готовности, и Тэхен думает с тоской, решится ли когда-нибудь на это вообще. *** - Кстати, знаешь, что я вспомнил? Гук, тихо ругнувшись, облизывает палец от растекшейся по тарелке глазуньи. Буря кончилась, но с крыш еще капало, а далеко внизу, на опустевших улицах, потоками стекала вода. По комнате блуждали ароматы омлета и тостов, и они, удобно примостившись с ногами на стульях, неспешно ели, разговаривая. - Мм?, - Тэхен поднимает от тарелки голову, вытирая губы, - Что? - Случай, когда я впервые попробовал алкоголь, - Гук глотает, причмокивая от удовольствия, и тянется за чашкой, - Рассказать? - Если ты про вчера, то мне уже рассказали, - улыбается Тэхен и отправляет в рот кусочек тоста. - Вообще-то нет, мистер "Ха-ха". В общем. Мы поехали к морю с Чимином отмечать мой День Рождения. С нами никого не было, только я и он, - Гук отпивает из чашки, жмурясь от удовольствия, - И через пару дней Чимину стало скучно, потому что мы, видите ли, не ходим тусоваться, а только плаваем. Я спал по двенадцать часов, и мне все нравилось. - Да, я с таким сталкивался, - бурчит Тэхен, вспоминая абсолютно все поездки с Юнги, и намазывает себе тост. - Он сказал, что хочет с кем-нибудь познакомиться в одном отеле, он был нам не по карману. Пять звезд, бассейн..Там отдыхали какие-то очень крутые ребята, и он, вроде бы, себе там кого-то высмотрел, - Гук хмыкает, отставляя пустую тарелку, - Но без пропуска туда не проберешься, и мы решили идти ночью. Стафф уже расходится, и можно потихоньку пробраться к бассейну и бару. - И что пошло не так? - Все, - Гук вздыхает, слегка ухмыляясь и с предвкушением глядя на Тэ, - Мы улеглись на газон передохнуть, и вдруг включилась оросительная система. Прямо под нами. Чимин вскочил и начал орать, охрана нас заметила, включила прожекторы.. Тэхен поскуливает от смеха, уткнувшись лбом в столешницу. - Ничего смешного! Нам заорали, чтобы мы убрались оттуда в течение минуты, и только я встал, холодная струя из шланга ударила мне точно в затылок. Но я не убегал, просто шел, - Гук приподнимается на стуле, изображая собственную походку, - Печаль и смирение. - Я бы оттуда улепетывал, что есть сил. - Я хотел! Но Чимин... Тэхен замечает, что наступает вечер, только когда свет за окном из серого становится фиолетово-розовым. Его всегда поражало, почему даже в хмурые, серые дни, закат неизменно прекрасен. А еще поражал Чонгук. Он рассказывал ему без остановки обо всем - о том, откуда у него шрам на щеке, почему он любит пиццу с ананасами, как познакомился с Пак Чимином и почему не общался с одноклассниками на собственном выпускном. Он говорил, и чем дальше, тем больше Тэхен понимал, что Гук делится таким не со всеми. Между ними начинало по крупицам что-то рушится, в брешах и трещинах сочился песок, и он ощущал это почти физически, раз за разом натыкаясь на гуков взгляд. Все время, что они работали вместе, Тэхен мог только наблюдать за тем, как Чон Чонгук существует в своем собственном глухо закрытом мире, в котором он для себя все решил. Но с каждым его словом, взрывом смеха, с каждой историей, Тэхен, кажется, становился его частью. - Он серьезно сам себе врезал?, - Гук недоверчиво усмехается, отпивая чаю, - Он никогда не рассказывал мне об этом. Давно стемнело, они пьют, кажется, уже четвертую чашку чая, развалившись на кровати. - Серьезно. Представляешь, насколько нужно было разогнаться? Сам себе врезал, оставил шрам на плече, и это уже навсегда. - Я посмотрю у него, сразу как увижу, не могу поверить, что он скрывал это все время. Гук умолкает, глядя куда-то в одеяло несколько секунд, прежде чем, подняв голову, сказать: - Нужно ехать домой. Я написал Чимину, он обещал забрать мою задницу через пару минут. "Черт. Уже?" Гук, поднимаясь с кровати, бродит по всей квартире, собирая собственную одежду. - Метро ходит до часу. Я..мог бы провести тебя. Останься. Парень путается в пижамной рубашке, но Тэхен, пристально за ним наблюдающий, замечает его заминку. Всего на секунду, прежде чем, высунув-таки голову из злосчастной горловины, Гук натыкается на его взгляд. - Я очень хочу остаться. Ты даже не представляешь себе, как мне не хочется возвращаться в свою нору, - Гук усмехается, но во взгляде блещет что-то невеселое. - А тебе нужно выспаться. Ты же спишь, обязательно обнимая что-нибудь, помнишь? В самолете можно обнять, разве что, стюардессу. Тэхен растерянно разглядывает его лицо. "Пожалуйста, не уходи." "Пожалуйста, не желай уходить." Он сам не знает, что ищет. Между бровей пролегла еле заметная морщинка, Гук дышит глубоко, улыбается, но смотрит куда-то мимо. - Я проведу тебя до крыльца. *** Они выходят на улицу, и Гук закуривает, задумчиво опустив голову. Вокруг - фасады домов, мокрые от дневного дождя, наверху - плотная, почти осязаемая, фиолетовая мгла. Тэхен вглядывается в нее в поиске сумеречных звезд. Их жара и света. - Посмотри наверх, Чонгук. Гук поднимает голову, и тонкая струйка пара от теплого дыхания медленно уходит в чернильное небо. Тэхен не хочет, чтобы это прекращалось. У него есть кое-какие сбережения, пара нужных знакомств, и прямо сейчас, по первому слову человека, стоящего рядом, он бы все отменил, чтобы остаться на этом крыльце рядом с ним. Чонгук расстроен. Пальцы с зажатой в них сигаретой подрагивают, и взгляд темных глаз погас. Из-за того ли, что они расстаются? Тэхен не знал. Но он мог попробовать. - Посмотри, как там тихо. Они казались нарисованными или цифровыми, как в видеоиграх, где летишь в космосе на своем шаттле, руками разводя эту синюю пустоту, а они все несутся, несутся мимо тебя. Кажется, протянешь руку - и зачерпнешь жменьку блестящих белесых комочков. Они стояли на крыльце подъезда у одинокой улицы, поодаль от фонаря и его желтого яркого света, переминаясь от ночного ветра на грязной плитке. Стояли и смотрели на них, далеких и чужих, волшебных во всех смыслах. Тэхен вглядывается в бесконечный звездный ковер над головой и надеется, что где-то там, очень высоко, пролетает звезда, и можно загадывать желание. - Я напишу тебе завтра, скажу, что они уже подготовили в галерее, там.. "Я хочу, что бы ты сейчас не дал мне по морде, Чон Чонгук", - говорит он про себя и, аккуратно положив парню руку на плечо, разворачивает его к себе лицом. - ...должно быть все готово. Тэхен? Ким Тэхен старается совладать с ходящей ходуном рукой, которая впутывается в гуковы волосы, бережно оглаживая. Старается выровнять дыхание, потому что грудь, тяжело вздымаясь, вплотную прижимается к груди на против. Старается не потерять сознание, потому что в мутной пелене, застилавшей взгляд, все, что он видел, это пораженный черных глаз. Старается не умереть, когда, замерев, невесомо касается краешка его губ своими. Сигарета с тихим шипением падает на асфальт, и Гук подается вперед, повинуясь тэхеновой руке на своей спине. Кажется, грудная клетка, только что бывшая целой, трещит, и весь бездонный космос заполняет ее. Он выдыхает Тэхену в приоткрытые губы, и ,вцепившись, сжимает его рубашку у воротника. Тэ закрывает глаза. "Мать твою, как же дышать то." Чонгук настолько близко, что Тэ слышит стук его сердца, рвущегося из грудной клетки. Тот рвано облизывает губы, едва касается тэхеновых в ответ, и ладонь, державшая Тэ за рубашку, расслабляется, оглаживая грудь. В ушах звенит, и дыхание в нескольких сантиметрах от Тэхена, это , кажется, единственный звук на весь космос. "Только не оттолкни, Чон Чонгук. Только не оттолкни." Тэ уже готов, напоследок вдохнув, впиться в него, как на улицу выезжает машина, истошно кому-то сигналя. И что? Всё? Гук дергается, отодвигаясь, и рука, еще секунду назад почти оглаживающая его грудь, слегка упирается в нее, увеличивая между ними дистанцию. Машина едет к ним. Совершенно точно. Тэхен , не веря в происходящее, наблюдает, как она подъезжает к подъезду, как опускается стекло и Чимин, блеснув всей верхней челюстью, кричит ему что-то приветственное. - Прости, что?, - Тэхен с трудом разгоняет пелену в ушах, думая, не выглядит и странным его дыхание, как после стометровки. - Я говорю, вы от кого убегали? Чего такие взъерошенные? "Блять." Тэхен кидает на Чонгука быстрый взгляд. Смотреть на него дольше просто нет сил, иначе он пошлет к херам все, развернет его и продолжит, что начал. Чонгук смотрит перед собой, застыв в полуметре от него. Дыхание выравнивается, и он, кажется, в шоке: не потухший бычок с тихим шипением примостился прямо к его ботинку, но ему, кажется, абсолютно плевать. - Чонгук! Он отвечает только через несколько секунд сдавленным "Да", и Чимин, сдвинув брови, выходит из машины. - Что такое с вами двумя? Тэхен, что он натворил? - Он? Ничего. "А вот ты, Ким Тэхен, кажется, дохрена." Пока Чимин, взяв друга под белые рученьки, ведет Чонгука мимо Тэхена в машину, он снова поднимает глаза на небо. "Я просил, чтобы он не отталкивал. И ты, Вселенная, решила подгадить по-другому? Где тот блядский астронавт, ответственный за мои желания?" В машине хлопает дверь. С тихим шорохом она трогается, и Тэхен остается один.