Как сумасшедший

Была среда. - Ты должен был сделать это еще вчера. - Я сделал, - Гук старается звучать уверенно и зажимает телефон между ухом и плечом, забирая у кассира пончики. - Ты хочешь сказать, что вчера выпил чай с мелиссой, как я и просил? - Да. - Где он лежал, Гуки? "Блять." Чонгук застывает на выходе из "Старбакс", привлекая все силы земли на помощь. "Он не оставляет ничего на столе. На подоконнике валяется моя рабочая одежда.." - В шкафчике с едой? - Пиздежник. От улыбки в тэхеновом голосе Гук расслабляется, усмехаясь в ответ, и толкает дверь плечом, выходя к разыгравшемуся на улице солнцу. - Черт, я пытался. - Стеллаж, верхняя полка, зеленая коробка из-под кванчжона. - В самом деле, в чем еще чай хранить.. Чонгук не спеша бредет по теплу, разглядывая проснувшуюся улицу. Ласковый ветерок забирается под пальто, и он жмурится, отпивая из стаканчика. - Сегодня утром я сидел в одном кафе. Заказал сэндвичи, какой-то напиток и пялился в телек над баром час или два. И пытался поболтать с барменом. Не уверен, что он понял меня. - Понял наверняка. Ты про Ван Гога ему рассказывал? - Нет, просил выпить вместе за мой счет. - Утром?, - Гук прикладывает карточку к сканеру и толкает дверь плечом, попутно кивая знакомой, - Юнги-хён плохо на тебя влияет. - В общем, он был очень приветлив, я почти решил, что он меня понял. Я говорю ему: "Турист! Турист из Корея! Пить!" - Исчерпывающе, - Чонгук заходится хохотом, как обычно, осуждающе глянув на уезжающий лифт и сворачивая на лестницу. - Он принес какой-то журнал, показал мне, мол, на, посмотри. Я думал это, мать его, расценки на алкоголь, а там.. - А там? Гук доползает, наконец, до нужного этажа и открывает дверь служебного входа, гремя ключами. - Там голые женщины. Дверь с тихим щелчком открывается, и Гук, удивленно подняв брови, вваливается внутрь, захлопывая ее ногой. - Это в их кафе сервис такой? - Это у его брата салон в квартале Красных фонарей, - отзывается Тэ, с громким грохотом что-то роняя, - Ты уже на месте? - Да, почти. Чонгук стоит посреди огромного просторного зала. Пахнет свежим ремонтом, немного - пылью и стружками, средствами для уборки. Парень останавливается в дверях, присвистывая и окидывая взглядом помещение. - Они поменяли все совсем не слабо. - Что там?, - испуганно. - Знаешь, здесь все в черном бархате, бюст Винсента в середине галереи. Картины вынесли на коридор, везде только твои фотографии. - Что? Я не понял.. - Чуть ты уехал, проект авангардистам отдали, - Чонгук подходит к одной из рамок, любовно оглаживая царапину на уголке - результат небрежной переноски, - Они все поменяли, лекции читает Пак Чимин, я - разношу по залу напитки. - Пак Чимин?, - Тэхен отзывается с наигранным ужасом, и Гуку хочется почему-то по-глупому широко улыбнуться, - Еще вчера у малышни вступительные принимал, а сейчас позарился на работу мою? Или что, Чон Чонгук, пропихнул своего друга на мое место? - Именно так, - выдыхает Гук под тихий смех из телефонной трубки. - Хочешь получить по заднице после моего приезда? Чонгук отлично понимает, что делает глупость, и очередную недомолвку между ними он просто не вынесет. Понимает, но отвечает: - Очень даже хочу. - Так и знал, что все художники - извращенцы. Гук проходит к панорамным окнам мимо светлых стен, оглядывая вымытый до сантиметра стеклянный потолок, прислоняется к колонне, всматриваясь в нежное утреннее небо. - Если серьезно, здесь прекрасно. Отовсюду -белый свет, как в свадебном шатре. Картины Винсента будут смотреться, как конфетки. -И чьи еще? Чонгук, улыбаясь, закатывает глаза: - И мои. - И твои. Они молчат, думая каждый о своем, и Гуку не хочется шевелиться. Он осматривается снова и снова, удивляясь тому, как нелепо смотрятся его растоптанные кеды на дубовом паркете. Или это особая эстетика? Пробежав пальцами по безупречно белой мебели у стен, он подходит к окну почти вплотную, всматриваясь в кубики домов далеко внизу. - Что ты делаешь сейчас? - Я.., - рассеянно, будто Тэхена вытащили из глубоких раздумий, - Я читал. Юнги ушел из дому, я не мог упустить возможность побыть в тишине. - Так ты один сейчас? - Да. Гук разворачивается к окну спиной, присаживаясь на пуфик и опираясь на стекло : - Почитай мне вслух, Тэхен. Куратор откашливается с нотками некой нервозности: - Я не уверен, что тебе понравится, это.. - Пожалуйста. Заминка. - Мне начать сначала? - Нет. Просто читай вслух с того места, где закончил. Совсем немножко, Тэхен. Дыхание становится глубже и реже, Гук расправляет грудь, тихонько ерзает, и, радуясь, что никто не видит, блаженно откидывается затылком на холодное стекло. - Кхм.." Я был готов, но все-таки хотел оттянуть момент, потому что знал, что пути назад уже не будет. Когда это случилось, все оказалось не так, как я представлял, и возникший дискомфорт вынудил меня выразить больше, чем мне бы того хотелось. У меня возникло желание остановить его, и заметив это, он спросил, однако я не ответил или не знал, что ответить, и казалось, прошла целая вечность между моей неготовностью принять решение и его побуждением решить за меня." Глаза у Гуки закрыты, но он чувствует, как между бровей залег теплый солнечный луч. Он один в огромной аудитории, никто не увидит, и, думается, он может себе позволить вытянуть руку на спинку соседнего стула, обнимая чьи-то невидимые плечи. - "С этого момента, - подумал я, - у меня появилось, как никогда прежде, чёткое ощущение появления кого-то очень дорогого, которого я ждал вечность, который был мной, мной, мной, мной, никем иным, а мной..." Тэхен читает размеренно и спокойно, но редкие вдохи посреди фразы выдают в нем волнение. Неудивительно: он читает что-то очень интимное, возможно, эротическое, и Гук прислушивается к тому, насколько по-новому звучат обычные слова из тэхеновых губ. Рука раскрытой пятерней скользит по теплому воздуху, будто оглаживая чью-то спину. Гук в очередной раз оповещает себя, что он долбоеб, что он псих, но замечает кое-что странное. Его внутренний голос всегда звучал громче остальных голосов, перебивал их и заглушал, отрезвляя, напоминая о реальности. Сегодня 27 августа. Он сидит на пуфике в огромной пустой комнате среди вещей, о которых заботились они оба, слушает Ким Тэхена. И его голос звучит громче, чем внутренний. - "Пробегающая по рукам дрожь казалась знакомой. На меня опустилось ощущение чего-то неземного и, тем не менее, абсолютно родного, как будто всё это когда-то было частью меня, но я потерял это однажды. А сейчас он помог найти." Пальцы блуждают в воздухе, заставляя кружиться мелкую пыль в потоках света. Он оглаживает невидимую макушку, зарываясь пальцами в мягкие светлые..розовые..теперь - голубые локоны, прикасается к коротким волоскам в самом верху шеи, чувствуют жар кожи почти физически. Чонгук улыбается широко и расслабленно, но в этой улыбке нет спокойствия: парень представляет, что мужчина, хрипловато бормочущий в трубку на том конце света, сейчас сидит рядом. Что он чувствует запах цветов и весны от его смуглой кожи, что на его щеке пляшут солнечные блики. И то, как легко можно было бы заставить его замолчать, поцеловав. - "Сон был правдив", - говорит Тэхен на выдохе, кажется, перелистывая страницу, - "это было, как возвращение домой, как вопрос: "Где ты был всю мою жизнь?" Гук с сожалением открывает глаза. Между ними наступает тишина, и Чонгук сверлит взглядом пустое место рядом с собой. - Это очень красиво, Тэхен. Где ты был всю мою жизнь? Они не говорят о том, что случилось. Тэхен присылает ему фотографии, пишет еще несколько часов перед сном, а потом пропадает из сети, уснув. Чонгук приходит в студию почти в полдень, отвечая остаток дня на редкие звонки, копаясь в документах, черкая что-то в растрепанном скетчбуке. Пьет чай, потому что обещал. Без тэхеновых духов, которыми обычно пахнет все и вся, запах мелиссы кажется незнакомым, и он лениво потягивает остывающий напиток, то и дело подходя к его столу. Он видел эту комнату пустой всего несколько раз - чаще всего, зная, что через несколько секунд Тэхен войдет в нее, легко улыбнувшись, с забытой в лекционной папкой документов или стаканчиком кофе. Он откровенно бездельничает, бесцельно шатаясь по комнате и заново разглядывая привычные вещи, которые раньше вовсе не замечал. "Тэхену так проще", - Чонгук выходит в жару, перекидывая сумку через плечо, еле отсидев рабочий день, - "И это честнее, чем вести разговоры." Гуку кажется, что Ким Тэхен, в любое время суток заботящийся о нем, заслуживает отдыха без выяснения отношений. Что он имел право поступить так, как поступил, что мог вложить в тот поцелуй смысл, который хотел. "Будем честны, Гуки, заебов у тебя целый ворох", - усмехается он сам себе, направляясь к подземке, - "Был." Ким Тэхен пришел и исправил все, что мешало им вместе работать. Он больше не клюет носом на работе, не пускается в слезы от колких замечаний, даже не бубнит себе под нос. Больше не мечется, как девица, при взгляде на куратора, потому что ему, наконец-то, все с собой понятно. Тэхен хотел, чтобы его протеже был взрослым, готовым к работе человеком. Он этого добился, самым гуманным из способов, на которые был способен. И спрашивать с него нечего. Потому что.. "Потому что мы это уже обсуждали, Чон Чонгук", - шипит Гук сквозь зубы и прибавляет шагу. Чонгук не должен выяснять отношений. Но обо всем остальном он все еще может говорить? *** - Сраный Мин Юнги, - объявляет Гуку Тэхен, позвонив тем же вечером, - Тебе удобно говорить? - Удобнее некуда, - Чонгук вгрызается в огромный бутерброд, с размаху плюхаясь в кресло у телевизора, - Прежде, чем ты начнешь эту историю, я должен предупредить : на работу завтра я не пойду. Соус предательски протекает прямо на футболку, и, ругнувшись, Гук тянется за залфетками. - С чего бы это? - С того, что мой босс уехал в деловую поездку, и я филоню под шумок. Мне нечего там делать, Тэхен! Все почти готово, мне так грустно одному..Я не хочу отвечать на звонки, здесь жутко тоскливо. Нет Тэхена - нет работы, отстань. Кажется, в Тэхене говорит надвигающаяся старость, потому что Гук успевает пару раз откусить, прежде чем тот понял, что к чему. - Вот, значит, как? А если босс вернется пораньше и тебя не будет на работе? - Он меня не найдет, - Гук не уверен, что отчетливо говорит с набитым ртом. - Найду. Тэ сказал последнюю фразу со смешинкой, без, даже наигранной, угрозы. Как будто Чонгук очень просил, а Тэхен обещал, что найдет. "Как у меня с такими мыслями еще пизда не отросла", - вздыхает Гук сам себе и откусывает снова. - Ну, так что там с Юнги-хеном? - Точно. Твою мать! Он вчера притащил в квартиру парня и пытался заняться сексом на мне. Кусок сыра застревает где-то в горле и, резко вдохнув, Гук закашливается, распыляя бутерброд на метр от себя. - Ч-что? - Ну, ладно, может, не так буквально. Ты..Ты можешь говорить? - Мхм. - Ладно. Он был в каком-то пабе с коллегой. Уж не знаю, как их разговор ушел в это русло, но они вломились в квартиру под утро, орали что-то на счет того, как друг друга хотят. Раздраженное от кашля горло ужасно саднит, Гук жмурится, кривясь, и пытается восстановить дыхание, смахивая с уголка глаза выступившую слезинку. Он хочет перебить, пытаясь выговорить хоть пару слов. - Подожди, Тэхен. А почему..Почему Юнги привел другого мужчину в квартиру, где был ты? - Потому что ему пора лечиться, - Тэхен, видимо, выходит на улицу, и его бархатный голос теряется в уличном гуле, - От алкоголизма и раздолбайства. То, что у него гостит друг, он вспомнил, только когда швырнул своего "зайку" прямо на меня. Страстно так, эффектно..Прямо на копчик. Хочешь знать, как он объяснил ситуацию? "Тэхени.. Тэхен повышает голос, пытаясь шепелявить: - ...Это Джерри, мы немнжк выпили..Ик!..Выпили после кино. Там было о-о-очень страшно, панмаеш? Я не мог оставить Джерри бояться одного!" Чонгук взрывается смехом, медленно сползая по креслу. То самое "нечто" глубоко в груди настойчиво дергает Гука под ложечкой, умоляя спросить, прояснить, потому что, кажется, он плохо понял.. - Тэхен. Вы с Мин Юнги..вы не влюблены? Куратор прерывается на полуслове. - В смысле? Друг в друга? - Ну да. Секундная пауза, за которую сердце успевает сделать кульбит. - Нет. Конечно нет, почему ты спрашиваешь? Гук садится прямо, несколько раз облизывая губы. - Ну..Чимин говорил мне, что вы очень близки. Вот я и подумал, что.. - То, что он меня не ненавидит , вряд ли влюбленностью называется, - Тэхен отвечает буднично, но как то нервно, - Так что нет, я с ним не встречаюсь . Гук только что умял целый бутерброд, но в животе, почему-то, очень легко, и существо в груди, встав на мягкие задние лапки, издает победный клич. - А ты? Чонгук смеется, пряча лицо в ладони. - И я. *** Четверг. В Сеуле почти двенадцать ночи. Тэхен рассказывает о том, как ездил в деревню недалеко от Амстердама пробовать сыр, а за окнами сгущается чернота. Уличное освещение гаснет, Чонгук ложится на кровать, зажимая трубку плечом и утыкаясь взглядом с светлеющий квадрат потолка. От редко проезжающих машин, как пауки, по стенам ползут тени, тело сковывает негой и усталостью, но он держит глаза открытыми. - Я обпился вином, объелся сыра и напоследок мне всучили какой-то деревянный башмачок в подарок. Национальный сувенир, вроде того. Это все организовал Рюгер, что-то я не понял его душевного порыва. - Он вербует тебя в их Академию художеств, - Чонгук прижимается к свежевыстиранной наволочке щекой, чуть не мурлыча от удовольствия, - Но я не отпущу тебя, пока не защищу кандидатскую, извини. - Я и не собирался. Почему ты не спишь так поздно? - Слушаю тебя. Пальцы начинают неметь, слегка покалывая, тело как будто проваливается в матрац. - Ты выпил чай сегодня? - Да. Я ведь обещал. - Хорошо. Ты должен выпить снова. Ты ведь, конечно же, не взял его домой? - Нет. - Чтобы без бессонниц, ты понял меня? Это задание. Гук хмыкает, зарываясь носом в подушку: - Понял, господин грозный начальник. Вздох. - Я все хотел спросить тебя. Не знал, захочешь ли ты об этом говорить..Можно? - Да, конечно, - Чонгук приподнимается, прогоняя дрему, и трет лицо ладонью. - Что тебе снится, когда ты видишь кошмары? Гук тихо выдыхает, выводя на белой простыни хитроумные узоры кончиком пальца. Конечно, это было первое, о чем спрашивали врачи и Чимин сто тысяч раз подряд, но он не рассказывал. Доктора говорили, что так ничего не получится, может быть, это действительно было причиной его неудачных отношений с таблетками, Чонгук не знал. Да и не хотел. - Гук, я спрашиваю потому, что хотел бы понять, что ты чувствуешь. Я хотел быть сделать нечто большее, чем отпаивать тебя чаем из травы, - Тэхен смущенно затихает, и Гук готовь поспорить, что он опустил глаза в пол. - Ты сделал больше, чем кто бы то ни было. Я точно съехал бы с катушек без твоей помощи. Ну или уснул на миллион лет. "Но дело совсем не в твоем чае. А в тебе." - В общем, если тебя это не смутит.. Чонгук встает, нащупывая сигареты на полу у кровати. Балконная дверь встречает его, как и все вечера до этого, с тихим скрипом, и Гук устраивается поудобнее, опираясь на перила. - Чаще всего мне снится, как я падаю с огромной высоты. Знаешь, обычно люди летают во сне, если летаешь - значит, растешь, - Гук затягивается, слушая молчание в трубке, - Но я не летаю. А падаю. Оказываюсь на крыше здания, на мосту, на краю обрыва, и каждый раз - без шанса выбраться. Как будто я во всем мире остался один. Это становится все сложнее, иногда просто невыносимо, потому что начинаешь верить, что ты действительно одинок. Хотя я вовсе не один, у меня есть Чимин. И родители в Пусане. И..и ты. Пусть далеко. Мерное дыхание, которое он слышал в трубке, исчезает, и наступает абсолютная тишина. Гук поднимает глаза, глядя на ползущий над головой самолет. Тлеющий окурок отправляется в пепельницу, и Гук возвращается в постель, свернувшись поудобней. - Это пугает, потому что весь сон ты должен решиться прыгнуть, ведь другого выхода просто нет. Но и прыгать не выход -ты же разобьешься..И так каждый день. В итоге, под самое утро, ты решаешься, и это происходит. Делаешь шаг вперед, перед глазами с огромной скоростью приближается земля, а потом.. - А потом? - А потом ты просыпаешься. Где-то вдалеке воет сирена. Тэхен молчит почти минуту, но Чонгук знает, что он здесь. В трубке галдят люди, и Гук представляет куратора посреди тенистой уютной улицы в черном берете и забавной коричневой куртке, глядящего на прохожих. - Я попрошу лунных кроликов присмотреть за тобой. Губы сами собой расплываются в улыбке, и парень коротко хихикает: - Опять лунные кролики? Тэхен, их не бывает. - Послушай, кто из нас знает лучше? Бывают, я же говорю с ними как-то. - Так же, как Чимин со своими студентами. В пустоту языком молотишь. - Осмелел, господин аспирант? - Я скучаю по тебе. Приезжай поскорей, ладно? Приходи лучше сам и присмотри. "Пиздец, Гуки." Чонгук понятия не имел, как справляться с внезапной нежностью, которая накатывала на него во время их разговоров. Днем было проще, все казалось серьезнее, он казался самому себе более контролируемым, но сейчас, в этом тепле и темноте, когда он так открыт, чувство - искалеченное и больное, - отчаянно рвалось наружу, и все, что он мог придумать в оправдание себе - это полудрема. Чонгук признает, поднимая руки перед самим собой, что держать дистанцию он не умеет. Представляет, что целует его на прощание, услышав тихое "Спокойной ночи" в трубке, и проваливается в сон. *** Тэхен нависает над ним, упершись руками по обе стороны от головы. Чонгук видит лишь темный силуэт, но запах цветов и, - совсем немного, - мускуса бьет в нос, заставляя рвано вдохнуть поглубже. Его живот поджимается, он раздет по пояс, и глаза как-то тяжело глядят на Гука из-под густых ресниц. - Закинь руки за голову. Чонгук повинуется, и его запястья, бережно обхватив пальцами, прижимают к подушке где-то над головой. Тэхен оставляет поцелуи на его руках, легонько тычется носом в шею, щекочет дыханием ребра, оставляя медленные, крепкие поцелуи. Подставляется сам, и Чонгук извивается, - не то от щекотки, не то от удовольствия, - и целует в ответ. Гук тянется к тэхеновым штанам, вытягивая пуговичку из петли, и Тэ вздыхает, обдавая горячим дыханием его щеку, шепчет что-то неразборчивое. Гука развозит от истомы, он хочет что-то сказать, но Тэхен добирается до губ, впечатывая его в подушку. Брюки сползают с крепких бедер, и ладонь Чонгука, поглаживая горячую кожу, сдвигается, ощупывая твердый, пульсирующий бугорок, обтянутый тканью трусов. Тэхен мычит ему в губы, углубляя поцелуй, и.. Чонгук распахивает глаза. Он дышит, будто только что вынырнул из воды. Кажется, внутренности скрутились в тугой клубок, и внизу живота неимоверно тянет. Пальцы ног сами поджимаются, он приподнимает голову, мутным взглядом окидывая скомканное одеяло, вздымающуюся грудь, в которой, порываясь выпрыгнуть, ухало сердце. Виску щекотно, он рвано проводит по нем ладонью, поднимая к глазам мокрые пальцы. Пот. - Черт. Гук приподнимается на мокрых простынях, подтягиваясь повыше на кровати. Единственный свет - красные цифры часов на столе. Жарко, он порывается открыть окно, но нега и слабость еще не оставляют тело, и парень откидывается на подушки, чувствуя, как взмокли на затылке волосы. Гук медленно моргает, выискивая отголоски сна в просыпающемся сознании, но, кажется, он и не засыпал: тело дрожит, как в лихорадке, и он настолько возбужден, будто и не было никакого сна. Будто все, что он видел только что, происходило в этой комнате. 04:23. Он долгое время лежит, собирая мысли в кучу, прислушиваясь к собственному дыханию. Очень тихо, из звуков - только его хриплые вздохи. Он пытается решить: ползти в душ сейчас или подождать до утра. Но мозгу, кажется, все равно : перед глазами во всех красках стоит одна и та же картина, слишком яркая и реалистичная, и в конце концов , выругавшись сквозь зубы, Гук закрывает глаза, расслабляясь. Чонгук не раз просыпался под утро, взмокшим и со сбившимся дыханием, и всегда - от страшных, кошмарных снов, от которых хотелось вскочить в холодный душ, которые хотелось гнать прочь. Но сейчас - нет. Гуку стыдно, но он сам приглашает их вернуться, цепляясь за остатки видения, как за соломинку. Телу слишком легко. Его накрывало тяжелое одеяло, послужившее мнимой тяжестью тела, и Гук обреченно хныкает, проклиная себя самыми страшными проклятьями. А потом тянется к покрывалу, накидывая его на себя комом. - Чертов..ох... Кажется, на прикосновение отзывается каждый сантиметр его тела, а особенно - пах, и он непроизвольно приподнимает бедра, плотнее соприкасаясь с одеялом. Те самые последние адекватные клетки яростно сами себя ненавидят, требуют остановить это извращение, а остальной Чонгук - яростно соглашается, представляя Тэхена, нависающего над собой. Он снова почти ощущает жар от дыхания на собственном ухе и хнычет, медленно двинув тазом на встречу тяжести. Тело, от пальцев ног до макушки, прошибает ток. Тэ тягуче проводит по его шее языком, выдыхая, прижимаясь к его паху своим с гортанным мычанием. Гук чувствует его вздымающийся живот, его бедра, вплотную прижатые к гуковым, его крепкие ладони на собственных боках. Дыхание спирает, и..Вообще-то, он никогда раньше этого не делал, потому что в общаге не раскричишься, да и стыдно..Но ничего не мешает сейчас. Поэтому, вскинув бедрами и сжав в ладонях простынь, Гук громко стонет, разрывая плотную ночную тишину. По ощущениям, в теле идет настоящая война. Член начинает болезненно пульсировать, на живот сочатся жемчужины смазки, он чувствует, как липнут к телу боксеры. Его стон громкий, немного выше, чем обычный голос, и, черт, насколько же стыдно и возбуждающе он звучит. -Твою мать. Гук кладет ладонь на грудь, с нажимом ее оглаживая, переходит на живот. Тэхен целует его с громкими чмокающими звуками, прикусывая ключицы, тонкую кожу на груди, обхватывает губами сосок, и Гук охотно поддается воображению, нащупывая свободной рукой твердую горошину, сминая ее пальцами. - Ох.. Член дергается, пружина внизу живота продолжает сжиматься и Гук коротко всхлипывает, понимая, что выбора, в общем, нет. Руки опускаются к резинке трусов, Чонгук стягивает их, не открывая глаз, и бросает куда то на пол. Продираясь через складки одеяла, ладонь ложится на член, и Гук едва не охает - он настолько напряжен, что прикосновения почти болезненны. Чуть сжав пальцы, он проводит ладонью по всей длине, шумно выдыхая сквозь стиснутые зубы. Шероховатая ткань касается оголившейся кожи, и Гук прикусывает губу. Кажется он идет в разнос, точно идет вразнос, потому что, тягуче застонав, толкается бедрами вперед. - Как же хорошо.. Собственные слова, рваное дыхание и тихие стоны звучат будто со стороны, и ему дико, и ново..и хорошо. Гук подается бедрами вперед снова и снова, надеясь, что тот самый воображаемый Тэхен слышит его. Чонгук мастурбировал тысячу раз, он отлично понимал, что делает, но это был первый раз, когда, вскидываясь на встречу собственной руке, он думал не о своем удовольствии. Гук прислушивается к каждому ощущению на своей руке, массирующей сосок, на ладони, ласкающей член, и мысль, яркая, как лампочка, щелкает его по носу: он хочет, что бы ему понравилось. Ему. Воображаемому, мать его, Ким Тэхену! Видению! Пальцы смыкаются на скользком от предэякулята члене, Чонгук осторожно ведет вниз сжатой ладонью, вскидывая бедра ей навстречу все быстрее и резче. Головка снова и снова касается грубой ткани, он рычит, запрокидывая голову, будто в агонии. Тэхен в воображении припадает губами к выпирающему кадыку, спускается правее и ниже, оставляя там цветущий засос, и Чонгук переходит на крик, касаясь пальцами того самого места, линии ключиц, собственных ребер, легонько сжимает бок, проскользнув по бедру, сжимает мошонку. Пружину чуть ниже пупка резко отпускает, в голове становится очень светло, и Гук давится ни то полу стоном, полу вздохом, замирая, ощущая, как вязко сочится между пальцами сперма. - Охуеть. Охуеть, Ким Тэхен. Присмотрел так присмотрел.. *** Чимин делает несколько шагов назад, разглядывая белое изваяние. Бюст без рук и головы, неестественно изогнутый, широкоплечий, еще пыльный от гипсовой крошки. Его притащили прямо в чиминов кабинет, оставив посреди ковра. Приятного мало, но работать в хранилищах этот эстет отказывался. Парень неслышно шагает вокруг фигуры по ковру, то и дело приглядываясь. Чонгук сидит на тесном диване в кабинете друга, уже второй час помогая ему с завалами. В Академии стоит звенящая тишина - те немногие, кто остался на выставку, зашились по своим норам, так же, как они, а студенты давно развлекаются в местах поинтереснее. Чонгук не разговаривает с собой с самого утра. Он дополз до ванной, когда за окном посветлело, не помнил, во что оделся и что, выходя за дверь, взял из холодильника. Не обратил внимание, как оказался в кабинете Пак Чимина, разгребая его работу. Чонгука не смущала мастурбация. Он с завидной регулярностью совершал этот маленький ритуал, особенно часто - когда, наконец, съехал из общежития. Но каждый раз - для собственной разрядки, разве не в этом смысл? Гук угрюмо поглядывает на Чимина, обхаживающего статую и так, и эдак. Чья-то работа, по злому року судьбы, попавшая в его маленькие ручки. Без разноса ей не обойтись. Он ни разу не дрочил, так ярко представляя хоть кого-то с собой. Все строилось на тактильных ощущениях : ты стимулируешь член - он отзывается на твое прикосновение, ни больше, ни меньше. Проще некуда. Но мастурбировать, стараясь впечатлить воображаемого человека - это самый настоящий пиздец. Чонгук раскрывает ладони, которыми подпирал подбородок, критично их осматривая. Будь это руки Тэхена, ему бы понравилось касаться его? Насколько приятно ему было бы гладить его так, как всего пару часов назад Гук сам гладил себя? Смог бы он заставить его вести себя так же, как во сне? Ну так, чисто гипотетически? Здравый смысл, кажется, нарушает молчание первым, и Гуку хочется взвыть от осознания, куда занесло его медленно прогрессирующее безумие. - Хорош, а, Гуки?, - Чимин наклоняется к бюсту, медленно проводя по точеным линиям ладонью, - Можно облить маслом и нести скульпторам, пусть поставят где-нибудь у себя, устроят дерзкий перфоманс со слизыванием масла с гипсового Зевса. - И эта прекрасная работа для вступительных экзаменов станет подпоркой для очередной двери, - пытается пошутить Гук, сглатывая. Пак Чимин отставать от фигуры не собирается, пальцы будто ласкают замершую в тверди плоть, спускаясь к мышцам пресса. - Что ты вытворяешь? - Структуру проверяю, - просто отвечает друг, задержавшись пальцем на какой-то выщербине, и Чонгук мысленно проклинает себя за собственные мысли, - Я не уверен на счет нее, много недочетов. Не хочется дергать ради этого профессора, но я не уверен.. - Пропусти ее, парень всего лишь на подготовительный курс записывается, - Гук невольно отводит глаза, потому что Чимин, чертов ублюдок, нашел какой-то недочет в левом соске и сейчас вдумчиво массировал его пальцем, - Парень всему научится, себя вспомни на первом курсе. - Ага, научится, - буркает Чимин, смахивая напоследок с гипсового плеча пыль и выпрямляясь, - А потом какой-нибудь папочка будет его на платных выставках пропихивать. Вспомни нас с тобой - юные, неопытные, полные надежд, убогие..Чонгук, ты чего? Рука Чимина покоится на плече у злосчастного бюста, бездумно оглаживая прохладный материал, и Гук тупит взгляд на носки собственных ботинок. Руки мелко подрагивают, он из последних сил выравнивает сбившееся дыхание. Кажется, сердце сейчас пустится в галоп, перед глазами всплывают сцены вчерашнего сна, а думать о том, что творится у него в штанах , и вовсе не хочется. - Гуки? Ты весь красный.. Гук выдыхает через нос, бросая молниеносный взгляд на ширинку. Все было не так очевидно, как могло бы, но он все же отлип от спинки диванчика, уперев локти в колени. Он прислушивается к внутреннему голосу, но тот молчит - кажется, сегодня его уже нечем удивить. Чонгук не замечает, как проседает рядом с ним сидение, и Чимин, аккуратно приобняв парня за лопатки, заглядывает ему в глаза. - Тебе плохо, дружок? - Ждал, когда ты закончишь эту порнографию, - бурчит Гук в ответ, аккуратно ерзая и сближая колени, - Натрогался? - Ой, да перестань, ханжа ты эдакий. Постой-ка.. Рука Чимина со спины перемещается на плечо, и, уцепившись, тянет Гука назад. Он, багровый от стыда, пытается сопротивляться, но друг ведь все уже видел. Короткий вздох, и Чонгук поддается, глядя куда-то сквозь потолок. Чимин несколько секунд молчит, а потом хихикает. Тихонько хихикает. - Началось.., - Гук вздыхает, не отводя от потолка взгляд, слушая, как хихиканье перерастает в гогот на полздания. - Чонгуки, ну ты и баран..Тебе что, четырнадцать? - А обязательно было лапать эту несчастную статуэтку, как будто переспать с ней собираешься?, - огрызается Гук с плохо скрываемой досадой. Почему, спрашивается, свидетелем самого отборного дерьма в его жизни всегда становится Пак Чимин? - Ну, во-первых, не статуэтка, а, как ты сам недавно выразился, "прекрасная работа для вступительных экзаменов", а во-вторых..Твою мать.. Чимин, захлебываясь смехом, наклоняется так низко, что голова ныряет куда-то между ног, и Гук от души жалеет, что студенты преподавателя Пак Чимина, строгого, дотошного и одетого с иголочки, не могут прийти и глянуть на него сейчас. Они сидели в молчании несколько минут, пока Чимин не успокоился, он - багровый от смеха, Гук - от стыда. - Кхм...Чонгуки, я уж и не рассчитывал, что ты на такое способен. Общение с Ким Тэхеном на тебя благотворно влияет. - Черт. Мне нужно выйти, наверное.. - Тебя в школе не учили, что до звонка выходить из класса нельзя? Гук скептически смотрит на парня, медленно оседающего на полу от смеха, и задается вопросом, как общается с ним все эти годы. "С другой стороны, - усмехается Чонгук, глядя на скорчившегося Чимина, - Хорошо, что это видит он, а не..кто-то еще." Выдернув из-под Чимина подушку, Гук кладет ее к себе на колени и тяжело вздыхает, окидывая взглядом комнату. - Я не понимаю, как это получилось. - О, позволь я объясню, - Чимин, наконец, отсмеявшись, садится рядом, по-отцовски обняв Гука за плечи, - Когда кавалеру симпатичен парень, его к нему влечет. И не устоять.. - Кретин, - Гук отпихивает его, поднимаясь с диванчика и предусмотрительно заходя за изваяние, - Давай вернемся к работе и все пройдет. Что тут у нас.. - Я расскажу тебе, что, Гуки, - Чимин смотрит на Гука взглядом, который он про себя именовал "путана на выезде": с поволокой, тяжелый, со смешинкой. Чимин подходит к торсу, критично его осматривая, и поднимает на Гука, не ожидающего ничего хорошего, глаза: - Не нужно ничего учить. Все правильно скажет язык любви. Чонгук кривится, удивленно вскинув брови: - Ты чего? - Когда ты окажешься, - а, я надеюсь, окажешься, и скоро, - в такой ситуации, думать - это последнее, что нужно делать, Гуки. Небольшая пухлая ладонь возвращается на белую гипсовую гладь и чувственно оглаживает грудную мышцу: - Погладь там , где дотянешься. Прикоснись везде, где сможешь.. Чимин оставляет на торсе лишь указательный палец, невесомо поднимаясь по идеально вылепленной шее: - Царапай, кусай..Целовать не буду, сам понимаешь, - старший бросает короткий взгляд на запыленную фигуру, - Но ты меня понял. Не думай, Гуки, здесь нечего думать.. - Чимин, что ты несешь?, - хмурится Гук, отчеканивая каждое слово. Член отзывается на малейшее движение бедрами, и парень сжимает кулаки до белых костяшек, - Кого целовать и кусать? Ты, блять, себя слышишь вообще? Кажется, Чимин слегка обиделся. В глазах промелькнуло осуждение, и уголки полных губ чуть опустились, дрогнув. - Слушай, Чонгук. Долго ты будешь сидеть дома, надрачивая на светлый образ своего куратора? По его багровому лицу Чимин, кажется, понял, что не ошибся. - Ох, ну конечно.. - Пошел ты, - Чонгук отпихивает Чимина , направляясь к двери, - Нужно пойти умыться. - Стоять, - его тянут за рукав рубашки чуть выше локтя, швыряя на диван, - Мы не договорили, молодой человек. - Чимини.. - Хён! Чонгук, опешив, умолкает, глядя на хитро ухмыляющегося друга. - Какой хён? Ты чего? - Я старше, заткнись и слушай, - Чимин плюхается к Гуку на колени, обвивая шею, - Я видел вас вместе несколько раз: на репетиции открытия выставки, в супермаркете и, - недавно, - в пабе. Знаешь, отношения между людьми меняются постоянно. Дружба между мной и Тэ - не та, что была всего лишь пару лет назад. Я постоянно хорошею и молодею, а он..Ну, не суть. Юнги не особо стремился общаться со мной, во время учебы, а теперь я говорю с ним целыми днями. Но, - он сбавляет звук, потрепав Гука по макушке, - Я ни разу не видел, чтобы люди менялись за такое короткое время. Вы же..Вы как одно целое, ты заметил? Чонгук, еще не совсем понявший, что происходит, сглатывает, заглядывая в умиротворенное лицо друга. - Зато я заметил, - выделяет Чимин второе слово, ласково перебирая Гуку волосы, - Заметил, что Тэхен, который никогда не изменял себе, стал сам на себя не похож. Помнишь, пару месяцев назад, мы сидели с тобой на презентации вашей выставки? Я хорошо его помню в тот день. Он был Тэхеном, которого я всегда знал - полным искусства, которое изучал, любил, которым жил. Оттого он и был Ким Тэхен - лучший из лучших. - А теперь?, - Гук спрашивает как можно более буднично, стараясь не выдавать, что сердце сейчас выскочит через глотку. - А теперь в здании, полном искусства, в мире, полном искусства, он смотрит только на тебя. Гук опускает глаза, коротко выдыхая: - Я не думаю, что.. - А ты подумай. Чимин прислоняет гукову голову к своей груди, почесывая парня за ухом. - Подумай и реши, стоит ли твоя трусость того, что бы потерять человека, который настолько ценит тебя. Он смотрит на него внимательно, слегка строго, продолжая поглаживать по голове. Чонгук чувствует, как склизкий, тяжелый ком его мыслей и догадок испаряется. Напряженность, растерянность как будто покидают тело, оставляя, - все еще несмелое, - но тепло. - Честно сказать, я не совсем понимаю, как в таком доходяге можно было разглядеть свою музу, но Тэхен - человек эпатажный, так что.. - Пошел ты, - хмыкает Гук, спихивая друга с колен и встает, шагая к двери, - Я приведу себя в порядок и мы все обсудим. - Стой, стой, Гуки, - Чимин машет перед его лицом вибрирующим телефоном, - Это Мин Юнги.. "Блять. Только не это." - Пискнешь хоть слово про стояк - убью, - Гук привлекает Чимина к себе за лацканы пиджака, грозно рыча, оставив между их лицами несколько сантиметров, - Обещай. Словами обещай. - Ладно, ладно! Обещаю, уйди..Алло? *** Мин Юнги стоит позади Тэхена, массируя его голову кончиками пальцев в резиновых перчатках. Свет в ванной желтый и приглушенный, зеркало выдает отеки на лице и круги под глазами, и Юнги, тяжело вздохнув, переводит на юношу взгляд. - Так что ты решил? - Не могу определиться, - Тэхен прикусывает губу, пристально вглядываясь в собственные голубые локоны, - Что ты посоветуешь? - Я бы брился налысо, - честно отзывается Юнги, утирая лоб тыльной стороной предплечья, - В Амстердаме всю неделю адская влажность и жара. Учитывая, какой сеульский мужчина приехал его покорять.. - Горячий?, - Тэ усмехается, впутываясь пальцами в прядь у виска. - А ты оптимист. Но я хотел сказать душный. Так что, я несу машинку? - Красный или обратно в блонд?, - Тэхен оборачивается, испытующе глядя на парня. Юнги молчит несколько секунд, а потом, совершенно неожиданно, спрашивает: - А как у тебя дела с Чон Чонгуком? Тэ смотрит на парня непонимающе. - Он звонил тебе? - Да. Он позвонил сказать, что снова плохо спит. Мы часто разговариваем в переписке.. Юнги скептически ломает брови, вздыхая, и тянется за тюбиками с краской. - Сказать, что плохо спит. Конечно, только лишь за этим он и звонил. Тэхен непонимающе наблюдает за другом через отражение в зеркале, пока тот колдует над мисочкой, смешивая содержимое тюбиков. - Еще он спрашивал, хорошо ли я перенес полет, не скучно ли мне. И я немного рассказал, как ты выпил и клеил стюардессу в самолете.. - Я все больше начинаю уважать твою девчонку, Тэхен, - Мин перебивает Тэ, бросая в урну выжатый тюбик, - То, что он позвонил - это большой шаг. Для него. - Ты давно ли стал философом, сладость моя?, - раздраженно отзывается Тэ, ероша волосы, - И что ты там смешиваешь? - Краску. Я решил, какой будет цвет. - Удиви. - Красный, - Юнги откладывает палочку для размешивания на стиральную машину, жестом говоря Тэхену развернуться к зеркалу, и добавляет себе под нос: - Цвет любви.. Но Тэхен, кажется, его не слышит. - Ты уже сказал ему? - Что? - Что ты любишь его? - Твою мать, конечно нет, - Тэхен резко разворачивается к другу, и Юнги мажет ему кисточкой по уху, - Надеюсь, ты тоже не сообщил? Юнги, вручая ему мисочку, тянется за салфетками: - Больно надо. Я что, твой секретарь? Краска холодит кожу, и Тэхен ежится , пока Юнги вытирает ее с уха. - Я просто подумал, что ты можешь. - Я могу и сделаю, если ты не скажешь ему сам, - Юнги говорит настолько спокойно и размеренно, что у Тэхена по позвоночнику пробегает холодок. Это не к добру. - Юнги, я решил, что не должен делать этого. Кисть на тэхеновой макушке замирает, но Юнги молчит. - Чонгук удивительный человек, сделавший мою жизнь.. Ты понимаешь? Необыкновенной. Юнги не отвечает на его взгляд в отражении, вперившись глазами в тэхенову макушку. - Я боялся, что никогда не смогу заговорить с ним после нашего отлета. Когда он позвонил, я понял, что черта, за которую перешел тогда, была не критична. Что я все еще могу быть рядом с ним. К горлу от чего-то подкатывает, но Тэхен смотрит на друга в зеркало неотрывно, продолжая говорить. - Я могу спрашивать у него, как прошел его день. Брать с него обещание вовремя ложиться, рассказывать ему истории и слушать, как он с них смеется. С этих пор, что бы ни было между нами - это здорово. Ничего лучше у меня никто в жизни не было и я не хочу это терять. Не хочу снова отпугнуть его тем, чего он, может быть, вовсе не хочет. Тэхен испуганно вздрагивает, когда Юнги, ругнувшись, с размаху ставит керамическую миску с краской на умывальник. - Твою мать, ты совсем, что ли, слепой? Тэ вглядывается в лицо друга, понимая, что он действительно зол. Глаза почернели, сузившись в щели, крылья носа раздуты, Юнги смотрит на него, будто Тэхен и впрямь смахивает на слабоумного. Бесящего слабоумного. - Юнги.. - Слушай, - Юнги несколько раз глубоко вдыхает, присаживаясь на край стиральной машины, - Я надеялся, твоя проницательность работает всегда, но видать, стоит тебе влюбиться - и башка отключается. Чонгук без ума от тебя. - Что ты.. - Он влюблен, и я бы хотел, чтобы ты захлопнулся и послушал. Тэхен не привык к грубости даже от хёна, который никогда не лез за словом в карман. Нахмурившись, он уже привстал с кресла, чтобы высказать ему в соответствующей манере, но бледная прохладная ладонь, упершись ему в предплечье, бережно огладила кожу большим пальцем. - Я видел мало, но того, что видел, мне было достаточно. Он так смотрит на тебя, как я на еду по скидке, мужик. Он ждет, что ты спросишь, как хорошо ли он спал, расскажешь ему хрень, которую ты там ему заливаешь, - рука гладит Тэ по плечу ласково, успокаивающе, и Тэхен, мускул за мускулом, расслабляется. Мин стихает до вкрадчивого шепота, заглядывая ему прямо в глаза, - Он же ловит каждое твое слово. В его взгляде видно все. Все время, что мы учились, ты видел, как к тебе относятся люди, за версту. Что здесь? Локаторы дали сбой? Тэхен несколько раз моргает, а потом отводит взгляд. Узор на плитке в квартире хена оказывается, на удивление, довольно занимательным. - И я вижу, как он смотрит на меня. Правда, не с таким благоговением..Похоже, он решил, что я имею какие-то виды на твою задницу, - Мин усмехается, шлепая друга по бедру, - Но он то не знает, что твоя задница - его безраздельно...Знаешь, а дай-ка мне его номер. - Зачем это?, - Тэхен вскидывает голову, сталкиваясь с угрожающе направленной на него кисточкой. - Давай. - Зачем?, - Тэхен повторяет уверенней, отталкивая руку Юнги, - Слушай, я не.. - Плевать, есть номер Чимина, - Юнги отстает сам и лезет в карман за айфоном, что-то быстро проверяя: - В Сеуле сейчас утро, он на работе. - Но зачем?, - Тэхен встает, глядя, как Юнги жмет кнопку вызова и громкой связи. - Тебе нужно кое-что сказать его другу, но раз ты такой олух, придется все делать самому. Гудки обрываются, и высокий смеющийся голос из динамиков заполняет комнату: - Ладно, ладно! Обещаю, уйди..Алло? - Чимини, - Юнги победно скалится, глядя замершему Тэ в глаза, - Как делишки? - Сегодня солнечно. А еще мы с Чонгуком говорим о сексе и о том, как ему нравится Тэхен. Тэхен чувствует, как начинает покалывать в кончиках пальцев. Желание двинуть Юнги и сбросить звонок и жадно слушать борются между собой, но очень недолго. - Надо же, какое совпадение, - протягивает Мин под странную возню и тихие маты в трубке, - Мы с Тэхеном тоже. О сексе и о том, как ему нравится Чонгук. В трубке слышится страшный грохот, хихиканье Чимина и рев чего-то умирающего. Возможно, самого Чонгука. - Им давно стоило поговорить об этом, ты не находишь? - Всячески поддерживаю! - И устроить это нужно как можно скорее. - Сейчас, желательно! Забив на то, что вся его голова в краске, Тэ беспомощно упирается лбом в край раковины. - Он будет в Сеуле завтра вечером, что-то около восьми. Передай Чонгуку, что Тэхен приглашает его свидеться. Я говорю за него, просто он тут.., - Юнги осматривает страдающего друга, улыбаясь во весь рот, - Несколько не в кондиции. Но ему нужно кое-что сказать твоему тонсену, просто сейчас он слишком занят, а меня от его душевных мук уже воротит, - весело говорит Юнги, наблюдая за Тэ и прекрасно зная, что Чонгук слышит их разговор. *** Музыка в наушниках обрывается, и Гук, висящий на перилах в вагоне метро, чувствует в кармане вибрацию. - Да? - Чон Чонгук? - Да, профессор, - Чонгук вздыхает, даже не утруждаясь сделать голос более замогильным. Он уже проигнорировал несколько писем и звонок из ректората, но, похоже, там случилось нечто действительно запредельно важное. - Я узнал, что Тэхен уже прибыл в Инчхон, хвала богам, без происшествий. А. Вот оно что. - Я знаю, профессор, - Гук вяло улыбается, поправляя съехавшую с плеча сумку, - Мин Юнги оповестил меня о дате прилета. - Мин Юнги? А почему же не он сам? Вы не созванивались вчера? - Н-нет, - Гук хмурится. Профессор Ким всегда был любопытным не в меру, ох уж эта стариковская опека.. - Ну ничего, ничего, - ободряюще, как хлопок по плечу, - Скажи мне, мой золотой, вы смогли поладить? В горло резко подсыпают песку. - Да. Да, мы..подружились. - Тэхен помогал тебе во всем? Чонгук прикидывает, что должно произойти, чтобы этот разговор закончился, но кроме собственной или профессорской смерти вариантов не находит. - Да, очень. Он замечательный куратор, настоящий профессионал. - Как и ты, Чонгук, как и ты. Держись за него покрепче. Я уже дрожу от предвкушения, вы так удачно с ним встретились. Отличная пара. Поезд с тихим шипением открывает двери, и поток спешащих горожан выносит Чонгука на платформу. - Я что-то заболтался, давай попробую ближе к делу, - профессор хрипло смеется, а Гук кусает губу, лишь бы не ответить "Давайте." - Удачи вам. Вы такие умницы, я так счастлив, что стану свидетелем всего этого. Как Тэхен тебя расхваливал в ректорате, ты бы слышал..Многие его лекции покороче, чем дифирамбы тебе. Выше нос. Послезавтра открытие, не смей прийти в спортивных штанах! - Обещаю, - Гук улыбается, минуя турникеты, - Спасибо за все, профессор Ким. В средней школе Чонгук хотел попасть на конкурс академического рисунка, где лучших детей отправляли учиться заграницу. Он знал, что мог бы, его уговаривали родители, заставлял учитель, но было как-то страшно, и он дал по тормозам. Возможно, если бы не испугался - не подрабатывал бы все старшие классы для поступления в Академию. Неприятный случай. Чонгук ускоряет шаг, лавируя между идущих навстречу людей. Когда он был в старшей школе, он хотел дружить с парнями-одноклассниками. Но из-за страха быть непонятым или осмеянным или сморозить что-то глупое продолжал сидеть в сторонке, глядя в окно. Возможно, в его жизни не было бы столько одиночества, если бы он не боялся. Чонгук переходит на бег, разом перелетая через несколько ступенек в знакомом подъезде. Когда Чонгук окончил Академию, он познакомился с искусствоведом Ким Тэхеном. И он очень хотел поцеловать его, настолько сильно, как будто это - все, от чего зависело мироздание. И, кажется, он мог бы попытаться, только если... Гук по-хозяйски дергает дверь за ручку. Она легко поддается, и он чуть не падает на пороге, вваливаясь в квартиру. ..если не испугается. Тэхен стоит у кровати над раскрытым чемоданом. Гук удивленно всхлипывает, поднимая глаза: вместо нежно-голубого его волосы стали ярко-красными. Тэ резко оборачивается на шум и застывает, не донеся до полки стопку одежды. - Привет, - выпаливает Гук, стараясь удержаться на ногах, - Как долетел? Тэхен несколько секунд просто смотрит на него, удивленно моргая, прежде чем, слегка улыбнувшись, ответить: - Неплохо. А ты?, - и кивает на дверь, которую Чонгук только что чуть не вышиб. Гук, стыдливо хихикая, одергивая футболку. "Кажется, я сейчас умру." - В общем, - шаг вперед, - Я пришел проведать тебя. Я знаю, ты устал от перелета.. - Не очень, - ответ приходит незамедлительно, и Тэхен смотрит ему прямо в глаза, не шевелясь ни на миллиметр. - Но мне нужно поговорить с тобой. Он не чувствует земли под ногами, но гуков шаг достаточно тверд. - Пока ты был в Амстердаме, я понял кое-что. Я, вообще-то, давно это понял, но, кажется, нет другого времени, чтобы об этом сказать. Еще шаг. Легкие сжимаются, выжимая из себя всякий воздух, в голове абсолютная каша, и, кажется, начинает заплетаться язык. Еще. - Посмотри на меня, Ким Тэхен. Тэхен столько раз говорил Гуку ту же самую фразу, одновременно строгую и нежную, но теперь его очередь. -Послушай меня, - он останавливается на мгновение, жадно дыша, и ощущает, как колотится в груди его собственное сердце, - Ты самый удивительный человек, которого я встречал, - Гук торопливо облизывает губы, ни на секунду не теряя зрительный контакт, - Мне казалось, что ты не похож на остальных, что ты как будто... С другой планеты, понимаешь? Тэ смотрит на него настолько шокировано, будто у Чонгука, как минимум, выросли рога. Лицо, всегда утонченное, приобретает почти детское выражение. - Это правда, - Гук выдыхает эти слова, судорожно сжимая руки в кулаки. - Но это совсем не так, как я думал. Я даже не знал, что такое бывает.. "Только дыши. Только дыши." -Гуки... -Нет, подожди, дай договорить. Кажется, ему еще ни разу не было настолько страшно. Все внутренности камнем давят на диафрагму, хочется то ли проблеваться, то ли помереть, но он выбирает третий вариант: подходит настолько близко, что может видеть в тэхеновых глазах собственное отражение. - Я знаю теперь, что значит жить благодаря кому-то. Я люблю тебя, Ким Тэхен, - Гук со странной нежностью замечает, как Тэхен дрожит, - Люблю, как сумасшедший. Я хотел бы восхищать тебя так же, как ты восхищаешь меня. Стать частью того искусства, которое ты так любишь, и.. Кажется, сознание вот-вот его покинет, потому что глаза застилает пеленой. - Я готов сделать для этого, что угодно. Что мне сделать, Тэ? Чонгук опускает взгляд, потому что эмоции просто разорвали его на куски, когда Тэхен обнимает его, теплым дуновением у самой макушки выдыхая ответ : -Ничего. Это был шестой раз, когда Чонгук хотел поцеловать Тэхена. Гук коротко вздыхает, прислоняясь носом к его щеке. Тихонько бодается, чувствуя, как Тэхен улыбается самыми уголками губ. Кладет кончики пальцев на щеки, понимая, что кожа под ними буквально пылает. Привлекает к себе и медленно целует, касаясь теплых, мягких губ. И перестает считать.