Отражение

На следующий день я просыпаюсь раньше Депо. Мы пол ночи провели, смотря старые выпуски Стендапа на ютубе, не переставая хохотать и комментируя чуть ли не каждое слово. Я с трудом, после часа уговоров в адрес самой себе, выбираюсь из кровати. Парень реагирует на посторонние движения, перекатываясь на мою половину кровати и утыкаясь носом в подушку. Я мельком треплю его по волосам, и он смешно морщит нос, едва заметно улыбаясь. После душа я выхожу на кухню, где завтракают Даша с Егором. Друг сразу начинает недовольно бурчать, что мы с Артёмом выселили его из его же спальни. — Постельное бельё будешь сама менять! — заявляет он. — Когда Буда кувыркался на твоей кровати с какой-то тёлкой, ты так не возражал. — Что? — удивлённо вскидывает он брови. — Нет, Гриша не спал… Ракитин натыкается на мой смеющийся взгляд и обречённо вздыхает, покачивая головой. — Господи, мне нужны новые друзья! — раздражённо восклицает он. Мы с Дашей заливаемся смехом, и девушка вспоминает подобные ситуации, которые происходили на тусовках в её квартире. Я пользуюсь моментом и прошу подругу вытащить Депо на день из квартиры куда-нибудь, потому что хочу провести время наедине с Егором. Она понимающе кивает и сообщает, что на днях Артёму писал Твет, предлагая заскочить к нему на студию. Поэтому мы решаем, что она заберёт парня туда, а мы с Тейпом останемся в квартире. Спустя ещё час на кухню выползает Шатохин в каких-то дурацких штанах гавайской расцветки. Он смущённо чмокает меня в губы, и Егор снова начинает бубнеть. Артём реагирует тут же, припоминая секс младшего в спальне его питерской квартиры. Полчаса спустя Тарасова уезжает вместе с парнем. Перед выходом он ненавязчиво интересуется, как я себя чувствую, и просит звонить ему, в случае чего. — Господи, я же не собираюсь тут вены себе вскрывать, — закатываю я глаза. Артём, который в это время присел, чтобы зашнуровать кроссовки, резко вскидывает голову. — Никогда, блять, так больше не говори, — серьёзно заявляет он. Я молча киваю и долго целую его на прощание. В итоге Даше приходится буквально за руку вытаскивать его за пределы квартиры. Как только за ними закрывается дверь, я мигом снимаю с лица эту фальшивую натянутую улыбку девочки, у которой всё в порядке, и заваливаюсь обратно в кровать. Соседняя подушка всё ещё хранит аромат парфюма Артёма, и я обхватываю её обеими руками. Болото беспросветной тоски продолжает затягивать меня глубже, и я ничего не могу с этим сделать. Обычно такие моменты нужно просто переждать, но фишка в том, что я не знаю, как долго это продлится — день, неделю или месяц. Егор проходит за мной в комнату и уже собирается лечь на кровать, а потом, видимо, вспоминает, что тут было накануне ночью и сразу же морщится. Это вызывает у меня слабую улыбку. Он садится на стул, перетаскивая его ближе ко мне. — Ну, и что будем теперь делать со всем этим? — мрачно выдаёт он, вытянув ноги перед собой и сложив руки на груди. — Ты про глобальное «мир во всём мире» или про сегодняшний день? — У тебя день рождение через три дня. А ты, — запинается парень, — ну, мягко говоря, в хуёвой форме. — Может, это успеет пройти? — жалобно спрашиваю я скорее у себя самой. — Ребята из Питера собирались приехать, — осторожно добавляет он. — Хотели сделать тебе сюрприз. Я посылаю ему недовольный взгляд и зарываюсь в одеяло поглубже. — Ненавижу сюрпризы, — бормочу я, прикрывая глаза. — Тем более испорченные! Ракитин усмехается и поднимает с пола футболку Депо, бросая её мне в лицо. Потом встаёт со стула и садится на пол, откидывая голову на кровать. Я тут же начинаю поглаживать его по волосам. — Я ещё могу успеть их предупредить. Они пока не покупали билеты. Я жму плечами в ответ. Что мне ему сказать? Я сама ничего не знаю, у меня нет никакой уверенности в том, что через три дня я вернусь в норму. Младший кивает и оставляет меня в тишине на пару часов, притащив из гостиной наушники и ноутбук, занимаясь битами за большим столом напротив кровати. Я оглядываю его широкую спину, стопку английской классики на столе, пустые разбросанные пачки сигарет на полу. Поворачиваю голову и вижу собственное отражение в зеркальной поверхности шкафа. У меня жуткие синяки под глазами и бледное лицо, которое так и говорит «Господи, дайте мне уже умереть». Невольно в памяти всплывают все предыдущие ночи, которые провела в этой комнате. Егор иногда шутил, что, начиная с августа, когда мы только познакомились, я была здесь больше времени, чем в собственной спальне. У меня перед глазами, как в калейдоскопе, мелькают картинки того, как мы с Егором со смехом прыгаем на кровати, подпевая трекам из тогда ещё не вышедшего Драгонборна. Или как я захожу в комнату с открытой бутылкой вина и запинаюсь о его толстовку на полу, падая так, что бутылка разбивается, едва не разрезая мне руки, и заливает красным полусладким белоснежный ковёр. Парень тогда так перепугался, приняв поначалу в темноте это красное пятно за мою кровь, что потом ещё пол ночи ходил на панике. Перед глазами предстают десятки ночей и сотни поцелуев, которые произошли в пределах этой кровати, и я неосознанно заливаюсь краской. Я думаю о том, как бы всё сложилось, если бы я знала тогда о чувствах Егора. И, естественно, именно в этот момент мне звонит Артём. Я вновь поражаюсь тому, как работает его ментальная чуйка, основанная на этой незримой связи между нами. Он вкрадчиво интересуется, как мы проводим время и как я себя чувствую. Его забота приятна, но при этом кажется, что он просто проверяет меня. Пару часов спустя я прошу Егора отвезти меня на сеанс к психотерапевту. Он настаивает на том, что подождёт час, сидя в машине. Я целую его в щёку в знак благодарности и поднимаюсь наверх с тяжёлым сердцем. Мне придётся заново пережить события последних двух недель, пока я буду рассказывать о них. И не все из этих событий были приятными. Я успеваю трижды залиться слезами, пока повествую Марии, своему психотерапевту, о том, что произошло за это время. Она мягко расспрашивает меня, делая вслух какие-то выводы о Депо, до которых я уже успела дойти своими мозгами. Ближе к концу сеанса она переводит тему на Голубина, и это сбивает меня с толку. Женщина начинает задавать вопросы, ведя разговор к тому, есть ли у меня какие-то чувства к блондину. Я понимаю, что мы заходим на территорию того, что я не успела обдумать и разъяснить даже в своей голове. Мне становится жутко некомфортно, и я просто сбегаю, прервав её на середине фразы, пробормотав какую-то нелепую отмазку про то, что я, кажется, забыла выключить утюг дома. Сажусь в машину Тейпа, громко хлопая дверью в приступе раздражения. Он удивлённо пялится в ответ. Я молча протягиваю ему новый рецепт на антидепрессанты, и парень также молча забирает у меня листок, плавно ведя машину к ближайшей аптеке. Я нервно закуриваю, едва не ломая зажигалку. — Да что там произошло-то, господи? — не выдерживает он, бросая на меня обеспокоенный взгляд. — Ничего, — бурчу я в ответ и делаю радио погромче, показывая, что не хочу ничего сейчас обсуждать. По возвращении в его квартиру я выпиваю горсть прописанных препаратов и отправляюсь обратно в кровать, тупо пялясь в стену молочного цвета. Мне ничего не хочется, и я просто лежу, бездумно убивая время в ожидании того, когда же мне станет лучше. Ракитин оставляет меня в одиночестве, заглядывая раз в час с вопросом, нужно ли мне что-нибудь. Когда он делает это в четвёртый раз, я со злости кидаю в него подушку. Парень успевает скрыться за дверью и кричит из коридора, что я могу продолжать бросать в него что угодно, но он не перестанет обо мне беспокоиться. Уже к девяти часам вечера приезжают Даша и Артём. Оба навеселе. Я понимаю это, слыша их радостные заплетающиеся голоса даже сквозь закрытую дверь, пока они шумно делятся какой-то историей, перебивая друг друга. К чёрту! Я настолько устала, что сейчас мне становится уже совершенно плевать, чем занимается Депо и как именно он проёбывает свою жизнь. Я не могу контролировать каждый его поступок. Анализирую прошедшие недели и начинаю чувствовать вину за то, что не справилась. Но на самом деле не справился он. Всё это время я улыбалась и отмахивалась в ответ на взволнованные взгляды друзей, говоря, что мой мужчина просто отдыхает. Но сейчас остановилась и задумалась: а от чего он, собственно, отдыхает, вжаривая по наркотикам каждый божий день и напиваясь до беспамятства? Я лежу в кровати ещё пару часов, просто пялясь в потолок. Несколько раз слышу, как к комнате кто-то подходит. Я нутром чую, что это Артём, но он, видимо, боится очередного скандала из-за своего нетрезвого состояния, поэтому так и не заходит внутрь. Я закрываю глаза и делаю последнюю попытку уснуть. Интересно, считается ли, что я пью таблетки перед сном, если ночью так и не засыпаю? В какой-то момент я различаю, как за стенкой начинает надрывно кашлять сосед Тейпа. Это заставляет меня вспомнить, как пару раз в Питере я просыпалась от кашля Шатохина. Вот только он тогда меня так не раздражал. Я вылезала из кровати, закутывалась в его тяжёлый махровый халат нелепого цыплячьего цвета и тихонько пробиралась на кухню в темноте заварить имбирь с лимоном. Когда я возвращалась, шатен виновато смотрел на меня, высунув часть лица из-под одеяла и хрипло шептал: «Спасибо, птичка». Потом он приподнимался на локте, выпивал половину кружки и прижимался ко мне всем телом, переплетая наши пальцы. Иногда целовал в макушку. Иногда нет. Сон так и не приходит, и я коротаю время, листая соцсети, чтобы увидеть, что пропустила за два дня своей социальной изоляции. Замечаю десятки непрочитанных сообщений от Глеба в директе. На мгновение я недоумённо хмурю брови, а потом вспоминаю, что просила его пофотографировать Берлин. Так и оказывается. Я листаю два десятка фотографий невероятно красивого города, которые иногда прерываются коротким рассказом блондина о том или ином памятнике архитектуры. Это трогает меня до глубины души, вызывая улыбку. Я знаю, что он прилетел туда, чтобы записать трек на студии, однако парень нашёл время на то, чтобы честно выполнить мою просьбу в первый же день. Я отвечаю ему множеством благодарностей, оставляя восхищённый отзыв его способностям как фотографа. И он тут же присылает ответ, хотя в Берлине уже полночь. сoldsiemens: Рад, что тебе понравилось. В живую это выглядит ещё лучше. Как прошёл твой день? аnother_journalist: Так себе. У меня бывали дни и получше сoldsiemens: У тебя всё в порядке? аnother_journalist: Не совсем. Но я не хочу об этом сейчас говорить сoldsiemens: Можешь скинуть свой номер? Последнее сообщение меня удивляет, и я невольно вскидываю брови. Но всё же отправляю ему заветные цифры. Пару секунд спустя блондин звонит мне по фейстайму. Он смущённо улыбается в камеру, взъерошивая волосы. Я замечаю, что он сидит за каким-то столом, и Глеб объясняет, что смотрел в этот момент «Побег из Шоушенка». Он меняет камеру, и я вижу стоп-кадр на экране его ноутбука, понимая, что большая часть фильма уже позади. Внезапно парень предлагает мне досмотреть его вместе с ним. Я жму плечами, со смехом говоря, что мои снотворные, похоже, сегодня не будут действовать, поэтому у меня впереди вся ночь свободна. Он устанавливает телефон таким образом, что я вижу лишь экран его ноутбука, слыша за кадром его размеренный голос и комментарии, которые он изредка вставляет. Меня это забавляет. Потом Голубин ещё час рассказывает о том, как прошла запись на студии и что он успел увидеть в городе. Я, по большей части, просто молчу и слушаю, и тактичный блондин не надоедает мне вопросами из серии «Что с тобой происходит» и «Как ты себя чувствуешь». Во время той ночёвки в номере его отеля я мимоходом обмолвилась ему о своих проблемах с менталкой, так что сейчас он, видимо, и сам всё понимает. Он отключается, ласково желая мне напоследок спокойной ночи, но я с улыбкой покачиваю головой, уже понимая, что выспаться не удастся. Так и происходит. Под утро, после рассвета, меня отрубает буквально на час, а потом я снова лежу в кровати, разглядывая уже надоевший мне потолок. Прислушиваюсь к себе и со злым удовлетворением понимаю, что снова ничего не чувствую. Абсолютная пустота, как будто я просто робот, ожидающий приказа сверху, а не живой человек. Я дожидаюсь десяти утра, а потом слышу, как кто-то начинает копошиться на кухне. К счастью, это Егор. Я быстро собираю вещи и вызываю такси, чтобы уехать в свою квартиру. Парень предлагает остаться, но я непреклонно отказываю. Хочу домой, в привычную обстановку, провести хотя бы день в одиночестве. Уже в коридоре меня перехватывает заспанная Тарасова с взъерошенными волосами, на которой надета одна лишь огромная растянутая футболка Егора. Она виновато оглядывает меня, пока я натягиваю любимые чёрные ботинки и обматываюсь шарфом. — Извини, — шепчет она, перехватывая мой взгляд в отражении зеркала, стоя позади у стены. — Я знаю, что должна была присмотреть за Депохой. Но я отлучилась в магазин буквально на двадцать минут, а когда вернулась в студию, парни опустошили уже половину бутылки виски. — И поэтому вы решили, что гулять так гулять? Раз начало положено, — сухо кидаю я, оборачиваясь к ней. — Прости, — виновато пожимает подруга плечами. — Пусть сам с этим разбирается, — негромко произношу я, целуя её в щёку на прощание. — Я больше ни слова ему не скажу.