Отражение

Я просыпаюсь к вечеру с тяжёлой головой. Виски сжимает от боли ещё до того, как я открываю глаза. Мне приснился разбившийся самолёт, и в памяти ещё свежи эти страшные картинки. В комнате темно, и поначалу я даже не понимаю, какое сейчас вообще время суток. До этого мне пару раз снились кошмары, и Артём всегда просыпался, поглаживая меня по спине и успокаивающе шепча какие-то глупости из серии «А представь нас через 30 лет» или «Что если Путин на самом деле давно мёртв, и страной управляет его клон». Ему просто хоть как-то нужно было избавить нас от тишины и перебить эти жуткие образы, которые мне подкидывало подсознание. Меня всегда веселило то, как в один момент мы могли обсуждать политику и цены на бензин, а пару минут спустя шатен вдруг начинал глагольствовать по поводу «Каким динозавром я хотел бы быть». Иногда я совершенно не понимала, что творится в его голове, и во время таких ситуаций обычно со смехом отвечала: «Паверпафф, будь лапочкой и верни мне моего парня». Шатохин тут же принимался звонко хохотать, но понимал, что переборщил и менял тему. Я по привычке опускаю ладонь на его половину кровати, но натыкаюсь лишь на пустоту. Приподнимаюсь на локте, удивлённо озираясь. А потом глаза, уже привыкшие к полумраку, различают открытый шкаф-купе и несколько свободных полок, хотя раньше там лежали шмотки Артёма. Я мгновенно всё вспоминаю. Утренний секс, совместный завтрак и эта стычка, которая привела к «Мне нужно время, чтобы разобраться с проблемами, и сделать это мне нужно одному». Мы все, в тот или иной период времени, теряем близких людей. Они уходят, бросают или, упаси боже, умирают. Чаще всего это происходит внезапно, и ты стоишь в этом шоковом состоянии, как рыба, выброшенная на берег, и не можешь ничего осознать. А потом вдруг запоздало понимаешь, что не можешь вспомнить: последний разговор, последний совместный ужин, последнее «Доброе утро» или «Я люблю тебя». И это самое страшное. У тебя в голове крутится целый калейдоскоп картинок из прошлого, счастливых и не очень, но сознание редко цепляется именно за вот эти последние моменты. Потому что тогда ты ещё не знал, что они будут таковыми. В какой-то степени мне легче — я пока точно всё помню и оттого чувствую себя так дерьмово, как не было ещё никогда. В ушах эхом отдаётся голос Артёма. Мне хочется уткнуть лицо в подушку и глухо кричать, пока не охрипнет голос. Я знаю, что существует пять стадий принятия неизбежного. По моим подсчётам, я нахожусь на второй — гнев. Я жутко злюсь на него, на себя, на всяких ублюдков, которые подсаживают своих друзей на наркотики. Мы все говорим о том, что появились на свет, чтобы изменить сложившуюся систему. Но по итогу неизменно оказывается, что система всё-таки ебёт тебя и изменяет тоже лишь тебя. В ворохе одеяла нахожу выпавший из шорт мобильник. Слепо щурю глаза, пока снимаю блокировку и уменьшаю яркость экрана. Время около десяти вечера. Согласно установленному плану, Депо должен был приехать в Питер ещё в районе шести часов. Если, конечно, не решил послать всё нахуй и не завалился в какой-нибудь бар после того, как вышел из моей квартиры. Я обнаруживаю пару пропущенных звонков от Салуки, Айсика и Вадима, менеджера Депо. Открываю в телеграмме диалог с Сеней и мельком читаю новые сообщения от него. Кудряшка Сью: Йоу, как насчёт потусоваться вдвоём вечером? Раз твой суженый сваливает в Питер, а моя — в Новосиб Кудряшка Сью: Что, блять, произошло между вами? Депоха заявился сейчас на студию весь помятый и злой, как чёрт Кудряшка Сью: Только что пытался отобрать у него бутылку виски, но он оказался сильнее. Он что, снова пить начал? Кудряшка Сью: Господи, Шатохин тебя там убил что ли? Перезвони мне срочно! Значит, Артём не рассказал другу о нашем разрыве. Он снова делает это. Скидывает последствия на меня, заставляя разбираться с его молчанием и оправдываться перед общими друзьями. Всё это злит меня ещё больше, и я быстро пишу Несатому, что пока занята с делами и перезвоню ему позже. Не хочу сейчас ничего обсуждать. Я пока не готова объяснить даже самой себе всё произошедшее. Открываю следующий диалог — с Вадимом. За прошедшие несколько месяцев, пока я всячески тусовалась в компании Депо, мы с Вадимом стали неплохими друзьями. Он был знаком с Артёмом в буквальном смысле сто лет, и они были друг для друга настоящей семьёй, давно перейдя границу просто рабочих отношений. Когда у меня начало что-то складываться с рэпером, Мацони был только рад, как-то обмолвившись, что из всех его предыдущих девушек я кажусь ему наиболее подходящим вариантом для совместного «долго и счастливо». Пока шатен был в завязке, Вадим всячески поддерживал его, переживая и как друг, и как менеджер. Я просматриваю недавние сообщения от него и вижу примерно ту же картину. Он обеспокоенно спрашивает, что между нами произошло, так как он встретил Депо в крайне скверном расположении духа. Тот начал пить и грубить всем подряд, в итоге утаскивая менеджера на какую-то вечеринку. Последнее послание Вадима, пришедшее буквально десятью минутами ранее, заставляет меня задержать дыхание и широко раскрыть глаза. «Артём только что сделал себе инъекцию» Твою мать! Чувство ярости, вперемешку с обидой и беспокойством, накрывает меня с головой. Я с резким выдохом отшвыриваю телефон куда-то на пол и вскакиваю с постели. Мечусь по квартире, как тигр в клетке, прикидывая, что ещё я могла бы сделать, но не сделала. Что сделала не так, и что лучше было бы и не делать вовсе. Не могу поверить, что больше не имею никакого влияния, что моё время вышло. Мне безумно страшно, ведь я теперь не могу контролировать ситуацию. Я здесь, а он там, и между нами сотни километров и целая бездна из недомолвок и обиды. В какой-то момент я даже думаю — может, он рад, что наконец-то от меня избавился и теперь может убивать себя без зазрения совести? Между наркотиками и нормальной жизнью стояла только я, а теперь он вышвырнул меня из этого уравнения. Тревога и злость не дают мне усидеть на месте и успокоиться. Достаю из нижнего ящика на кухне початую бутылку водки. Оседаю на пол там же, привалившись к холодильнику, и делаю пару глотков прямо с горла. Тут же морщусь от резкого вкуса. Я, совершенно не думая, стаскиваю со стола ноутбук. Возвращаюсь на прежнее место, открываю ворд и начинаю резво стучать по клавишам. Я выплёскиваю в напечатанный текст все скопившиеся мысли и эмоции, потому что понимаю, что просто с ума сойду, если буду держать всё это в себе. А поговорить с друзьями пока возможности нет. Точнее — я этого не хочу. Они станут ходить вокруг меня на цыпочках, кидая жалостливые взгляды и фальшиво убеждая, что всё ещё наладится. Когда Артём только приступил к терапии, одним из психологических заданий для него было написать близкому человеку про свой самый страшный эпизод в жизни. Он выбрал меня, и пару дней спустя я получила огромное полотно текста на свой е-мейл. Сейчас я нахожу это письмо среди вороха рабочих переписок и всякого спама. Копирую оттуда адрес его электронной почты, совсем не уверенная в том, что он действительно туда зайдёт в ближайшее время и прочитает моё письмо. Но мне нужно это сделать, нужно всё ему высказать именно сейчас. Пока я ещё более-менее трезво мыслю. Пока эту злость не вытеснила депрессия или конечная стадия принятия в виде «Да, ты правильно поступил, спасибо, что бросил меня». Я провожу за этим занятием час, не переставая прикладываться к бутылке. Когда я дописываю последнее слово, мой прежний запал внезапно пропадает. Всё это начинает казаться мне глупостью, и я медлю, раздумывая над тем, нужны ли ещё какие-то слова. Чтобы отвлечься, я выхожу на балкон, выкуривая две сигареты подряд. Внезапно приходит осознание — я не хочу оставаться в этой квартире. Каждый её сантиметр пропитан Артёмом, наполнен сотнями различных воспоминаний. Я просто не смогу быть здесь сейчас, утопая в этих флешбеках. Мысль несмело формулируется в моём сознании, и пару секунд спустя я уже гуглю адрес ближайшего отеля. Время почти полночь, но милая приветливая девушка на другом конце провода сообщает, что у них есть пара свободных номеров и что она без проблем сможет заселить меня прямо сейчас. Я быстро скидываю в рюкзак какие-то вещи, просто хватая их на автомате. Не знаю, сколько продлится мой побег из собственной квартиры, но всё равно нужно взять с собой хотя бы что-то. Вызываю такси, в спешке ретируясь из дома. Заселяюсь в номер и устраиваюсь на кровати, оглядывая стерильную чистоту и минималистичный дизайн комнаты из белых, серых и чёрных цветов. Окей, вот я здесь, а что дальше? Сколько я буду прятаться в этом отеле, избегая друзей, забивая на работу и универ? У меня нет никаких ответов. Я не знаю, что делать дальше и как вообще жить теперь, вновь оставшись одной. В итоге отвлекаю себя известной цитатой из романа «Унесенные ветром»: «Я подумаю об этом завтра». Киваю своему отражению в зеркале и залезаю в минибар. Провожу ночь за просмотром старых клипов по Муз-тв, тупо уставившись в экран. Уже перед сном, в районе четырёх утра, я всё же жму на кнопку «Отправить письмо», сразу откладывая телефон, пока не передумала. «Начну с того, что ты молодец. Таких манипуляторов я встречаю редко и всегда аплодирую им стоя. Такое дело, глупый, я вижу тебя насквозь. Если неделю назад я жалела о целом списке вещей, то сейчас лишь об одном — мне будет не хватать твоего остроумия. Не сарказма, не шуток и не голоса. В тебе есть та редкая способность сопоставлять факты и извлекать из них общий корень. Этим ты и интересен. По этому я и буду скучать. Я-то никуда уходить не собираюсь, впрочем, как и ты. Ты уверенно засунул голову в песок и боишься не только собственных эмоций, но и лёгкого дуновения переживаний. Оттого и  бравируешь своим мнимым бесстрашием. Оттого так пугающе опасно для тебя моё слишком близкое присутствие. Правда в том, что лютый страх тебя не покинул, он лишь мастерски загримирован сомнительным удовольствием от веществ, залит коньяком и посыпан крошками от пиццы. Там, где другим людям для эскапизма хватает лишь еды и секса, ты используешь всю тяжёлую артиллерию. Ты такой умница, и маска у тебя первоклассная, но для меня она всё равно недостаточно хороша. Потому мне плевать на все слова, что ты говоришь другим людям про себя и про наши отношения, — у нас с тобой свой алфавит, и ты это прекрасно знаешь. Оправдываться можешь перед другими, мне за тебя тоже иногда приходится. Ты, конечно, контрол-фрик, каких поискать, и это, надо признаться, твой не самый худший механизм совладания с  чувствами. По крайней мере, гораздо лучше наркотиков и алкоголя. Ты так и остался эгоцентричным ребёнком, которому надо именно это и прямо сейчас. Только теперь у тебя есть большой член, обаяние, куча комплексов и наручники в шкафу. Всё остальное не слишком изменилось. Тебе по-прежнему нужна любовь. Всеобъемлющая, светлая, не требующая ничего взамен. Та, которой ты поверил бы. Которая доказывала бы тебе каждый раз, что она никуда от тебя не уйдет. Каким бы уязвимым ты ни был. В твоей душе пустота. Ты стремишься отдавать, но нечего. Ты так хочешь помогать людям, но считаешь, что для этого тебе нужно быть не самим собой, а кем-то другим. Ты прекрасно знаешь, что разрушаешь себя намеренно, — и успокаиваешься на время лишь в тот момент, когда внутренний, душевный ад совпадает с внешним. Жить — это больно. Еда повкуснее, алкоголь покрепче, наркотики и экстрим — всё это способ заглушить собственные чувства. Но любая попытка их заткнуть лишает тебя шанса выступить за пределы боли, пройти этот этап и двигаться дальше. Так что, как бы ты не орал о своём сложном пути, выбрал ты самый простой. И от осознания этого факта хочется бухать и веселиться пуще прежнего, не правда ли? Все твои прерванные поцелуи, короткие объятия и секс, когда ситуация выходит из-под контроля, — доказательство очень сильных чувств. Я бы тоже испугалась, если бы была такой же несвободной, как ты. Но разница между нами огромна — я открыта и не боюсь бояться. Я могу любить, могу плакать, могу разрешить себе чувствовать боль. Ты же начинаешь с конца, раскладывая эмоции по крупинкам, но так и не позволяя себе ни одну из них. Я бы сказала, что всё будет хорошо, но, что касается тебя, я в этом не уверена. Жизнь подскажет. А пока оставайся трусливым провокатором — ничего страшного, так бывает, таких людей вокруг миллионы. В одиночестве ты точно не будешь, а, скорее всего, заведёшь ещё больше друзей. Я даже не уверена в том, что ты поймёшь всё то, что я здесь написала. Практика показывает, что мои сообщения ты то ли читаешь через строчку, то ли не дочитываешь, блять, до конца вообще. Как бы там ни было, я обнимаю твою глупую голову и целую в очаровательный нос. По-прежнему любящая тебя непослушная сука, ворвавшаяся в твой мир, разделённый на дорожки, и всё разрушившая. Эл»