Тридцать дней

Под ногами шуршал гравий. Кайл прибыл в Уитни ещё до обеда, теперь же над городом сгустились сумерки, поглотив все звуки, оставив только шум шагов и стук сердца в голове. Девушка, шедшая впереди, казалась очень напряжённой и очень печальной, а если вспомнить недавний приступ паники, можно было понять, что их «прогулка» куда тяжелее для неё, чем должна бы. Причины Кайл не знал, но так как любые попытки начать разговор девушка пресекала, он в итоге сдался и просто пошёл чуть в отдалении. Руки всё ещё помнили вес мальчика, мышцы не ныли, но чувствовались. К счастью, хотя бы потная одежда достаточно просохла, чтобы перестать липнуть к телу. Ткань огрубела и прикосновения к ней были неприятны, но всё же ещё десять минут назад ощущения были куда гаже. В Фениксе можно было бы сходить на реку, они всегда купались и стирали одежду там, потому что вода была относительно чистая, пусть без фильтрации и непригодная для питья. В это время года в родном городе ещё не слишком холодно, так что можно было бы сбросить одежду под какую-то корягу, чтобы никто не утащил, и неспеша вымыть тело и голову. Чтобы так отчаянно не зудело, чтобы кожа дышала, а под ногтями, скребущими кожу головы, не хрустел песок. Только реки рядом не было — был мальчик, который очень нуждался в помощи. Кайл и прежде не раз сталкивался с человеческим безразличием; когда заболела мама, никто не одолжил ему даже куска хлеба, хотя в другое время соседи были милы и приветливы. Перед лицом беды Кайл особенно ясно ощутил, что он один, и понял, что рассчитывать может только на свои силы. Но почему-то казалось, что в городе, ожидающем чистки, люди будут добрей. Ожидание не оправдалось. Он стучал в каждый жилой дом. Просил помочь мальчику, но хмурые лица смотрели из-за закрытых дверей, а замки не спешили отпираться. Одна только девочка, которая везла в старой тачке ворох каких-то вещей, остановилась и объяснила, где найти единственное место, в котором их наверняка не отринут. Она оказалась права. Детский Центр очень сильно контрастировал со всем, что Кайл видел в Уитни и даже у себя дома. Он никогда не встречал настолько организованных и послушных детей. По всей видимости, они все действительно старались на благо места, которое было их домом. Кто помогал по хозяйству, а кто просто соблюдал дисциплину. Почему-то Кайл верил, что детей научили тому не запугиванием и рукоприкладством, а чистой любовью. Кажется, темнокожая девушка была у них организатором, и излучала она просто ангельское тепло и нежность. Кайл окинул взглядом девушку, идущую впереди. Она, в отличии от старшей подруги, казалась более жёсткой и закрытой, но он видел её взгляд, когда она взяла мальчика на руки. Кайл понимал: она очень боится, что с ребёнком будет что-то не так. — Он поправится, — зачем-то сказал он, ускоряясь. Девушка и не думала оборачиваться. — Пустые надежды — не лучшее решение, — сухо ответила она, сжимая себя в объятьях. — Мы не доктора, мы не можем знать. — Но он жив, — напомнил Кайл. — Самостоятельно дышит. Всё ведь будет хорошо? — Через месяц мы все умрём, какая теперь разница? В голосе девушки звучала тоска и, как Кайлу показалось, надежда. Словно она хотела умереть, что было ему совершенно не понятно: первое желание любого живого существа — выжить. Что могло случиться в её жизни, что всё пошло настолько наперекосяк? — Я Кайл, кстати, — представился он, подумав, что, пусть и не растопить льды её сердца, но хотя бы разговорить её он может. Девушка не ответила, но ускорилась. Словно пыталась сбежать от него и от слов, что он говорил. — Пришли, — буркнула она тихо, останавливаясь у двухэтажного здания с разбитым фасадом. Весь её вид кричал о том, как не хочется ей находиться здесь, а потому Кайл, кивнув, подошёл к двери первым. — Давай я. Дверной звонок оказался сломан, и потому Кайл постучал, на миг вспомнив, как эти самые костяшки некогда напоминали месиво. Тогда врач его долго отчитывал, напоминая, что каждая подобная выходка от тупого подростка отнимает у него и без того дефицитные материалы. Только это была не просто выходка тупого подростка. Это был единственный способ заглушить боль. *** — Где папа? Тревога нарастала с каждым движением секундной стрелки их старых механических часов. Мама вздрогнула, но не подняла глаз от тарелки. Было уже почти восемь, их ужин затянулся, а атмосфера чего-то тяжёлого и чёрного окутывала всё сильней. Отец давно уже должен был вернуться. В последние дни он, конечно, всегда задерживался — боль в колене заставляла его идти медленнее, останавливаться по пути по многу раз, присаживаться на любые встречающиеся поверхности. Но каждый раз мама дожидалась его. То и дело выглядывала из окна, нервно заламывала руки. Она не садилась ужинать. Никогда не садилась. Сейчас же мама стучала вилкой по тарелке, собирая остатки кукурузной крупы. Она не смотрела на него. Ни разу за вечер не посмотрела прямым взглядом. — Мама, — повторил Кайл с нажимом. — Ты ведь знаешь, где отец, так? Она молча кивнула и принялась собирать посуду со стола. Кайл понял. По искусанным губам, понурым плечам и по общему напряжению, электризующему воздух. Он понял без слов, и остался только один вопрос: — Когда? — Утром, — снизошла до ответа мама и разрыдалась. Эмоции, которые она старательно прятала последний час, нашли выход, и мама закрыла лицо ладонями, отвернувшись от Кайла, чтобы он не видел её слёз. Это конец… Мысль вывернула всё нутро, заставив Кайла с ненавистью оттолкнуть от себя тарелку. Как мог он есть теперь, когда… Он встал, ощутив, как дрогнули ноги, придерживаясь за спинку стула, шагнул в сторону матери и обнял её за плечи. Мама развернулась, прижавшись мокрой щекой к его плечу, и Кайл ощутил, как она дрожит. Мама никогда прежде не казалась такой маленькой и беззащитной, и Кайл крепче обнял её, стараясь оградить от всего мира и от страшной реальности, что их окружала. Отца больше нет. А потом были сбитые кулаки и гнев, который никуда не девался, как бы сильно он ни бил. Кайл не был тупым подростком, творящим тупые вещи. Он был человеком, который пытался заглушить боль. *** — Чем могу по… — старичок, очень худой, почти прозрачный, замер на пороге, так и не договорив. Его светлые маленькие глазки остановились на девушке, стоявшей чуть поодаль, и губы шевельнулись в незаданном вопросе. — Нам срочно нужна ваша помощь, — перешёл прямо к делу Кайл. Если этим двоим есть что вспомнить и что друг другу сказать, пусть скажут потом, а сейчас — ребёнок. — Мы заплатим, но, пожалуйста, идемте прямо сейчас. Возможно, каждая секунда на счету. Доктор кивнул, лишь вернулся за тонким плащом. Кайл и не заметил, что на улице похолодало. Впрочем, они ведь спешили, и майка снова была липкой в районе шеи и поясницы, но холодный воздух пробирался под кожу всё сильнее. Обратный путь показался вечностью, а ещё он был вдвое напряжённее, чем дорога к дому доктора. Кайл не знал, что случилось между девушкой и врачом, но старался идти между ними, чтобы хоть немного разрядить обстановку. А потом напряжение стало невыносимым для самого Кайла. Пока доктор осматривал мальчика, пока старшая девушка заламывала руки, а младшая грызла ногти, сидя на подоконнике, пока из-за дверей доносится возбуждённый шёпот детей, Кайл буквально сходил с ума. Ещё утром он не знал этого мальчика, но сейчас не мог допустить и мысли о том, что того не станет. Это было похоже на последний вечер, когда он ещё ждал возвращения отца с работы — минуты словно часы, и с каждым мигом тяжесть на душе всё сильнее и ощутимее. Кайл снова вспотел, хотя в комнате было прохладно, и, сделав очередной круг по помещению, наконец решил присесть, чтобы не отвлекать доктора нервным мельтешением. Наконец тот поднялся от постели ребёнка, и разом с трёх сторон к нему бросились с вопросами. Доктор пресек их взмахом ладони и отошёл к окну. Кайл последовал за ним, всё ещё не сводя с мальчика глаз, в то время как старшая девушка принялась за расспросы. — Самое страшное, — начал доктор, понизив голос до шепота, — не оправдалось. Зрачки реагируют, дыхательная функция восстанавливается. Уже сейчас я могу с полной уверенностью утверждать, что жизнь мальчика вне опасности. — Но он не приходит в себя, — заметил Кайл. — Это нормально? Доктор качнул головой. — Он в сознании. Просто… Как вам объяснить… Подумайте сами: мать убила его сестру и пыталась убить его. Случись такое с вами, вы бы вели себя активно? — Доктор перевёл взгляд на младшую девушку, которая мелко подрагивала от напряжения. — Вам бы хотелось возвращаться к реальности? Принимать её? — Ему нужно время, — проговорила старшая девушка. — Да, — согласился доктор. — Ему нужно время. И забота. — Я… — младшая девушка осеклась и нервно пожевала губу. — Я попытаюсь ему помочь. — Хорошо, Даниэль, — мягко улыбнулся доктор. — Ему станет лучше. — Или не станет… — едва слышно пробормотала девушка, которую, как Кайл теперь знал, зовут Даниэль, и вид у неё сделался такой, словно её загнали в угол. Прошлое — только оно могло так действовать на людей. Что бы ни случилось в её жизни когда-то давно, Кайл был уверен, оно вернулось. И Даниэль была не слишком готова к этому. Потому, когда доктор ушел, а старшая, Рейчел, воспользовавшись тем, что дали воду, отправилась организовывать детские купания, Кайл решил заговорить с Даниэль, как бы настороженно она к нему ни относилась. Она сидела у постели ребёнка, гладила того по волосам, и мальчик, кажется, наконец-то заснул. Кайл присел рядом на корточки, отметив, как напряглась Даниэль, но не акцентируя на этом внимания. Она, подобно ему, была взъерошенной и уставшей — в Фениксе Кайл бы раздобыл для неё кофе, но тут мог только посочувствовать. У него самого жутчайше болел шрам под ключицей, но нервное напряжение хотя бы схлынуло достаточно, чтобы он мог теперь нормально дышать. — Не так мне бы хотелось начать знакомство с хорошенькой девушкой, — попытался улыбнуться он, но Даниэль одарила его тяжелым взглядом. — Я живу в Уитни двенадцать лет, — почти рыкнула она. — Поверь, я видела подкаты куда оригинальнее этого. Она явно не была настроена на диалог, но Кайл уже не мог остановиться, ему хотелось говорить с ней. — Дай угадаю: ты отказала всем. Она бросила в его сторону гневный взгляд, всем своим видом выражая недовольство и разговором, и его обществом. — Я отказала всем, — наконец снизошла она до ответа и отвернулась. Кайл хотел пошутить, что в таком случае у него есть шанс, но решил, что это будет уже перебор. Он не собирался флиртовать с ней. Он вообще не собирался задерживаться в Уитни надолго, а потому правильнее всего было бы просто уйти из Центра навсегда. Кайл уже собирался так и поступить, как вдруг тишину снова нарушил голос Даниэль. — В шкафу есть полотенца, — сказала она тихо. — Скоро душевые освободятся, ты сможешь отмыться. — Спасибо, — поблагодарил Кайл, удивленный сменой ее настроения. — Ага, — бросила Даниэль, вставая с постели. — А пока посиди с Эйданом. Я должна проконтролировать мытье посуды. Оставлять грязные миски до утра нельзя. И ушла, так и не взглянув в его сторону. Однако, это походило на какой-никакой диалог, и этой мысли Кайл не смог не улыбнуться.