Часовщица и кукольный минотавр

Мы ехали в машине дедушки Миши. Она была старая и какая-то мятая, будто её как следует пожевал сумасшедший великан. Я даже удивилась: а сможет ли это вообще ездить? Дедушка Миша ответил, что не заводил её очень давно, а потому не знает. Но она всё-таки завелась. Может, он опять как-нибудь поколдовал? Ло-Ло он зачем-то запихнул в багажник. Пока мы ехали я попросила дедушку Мишу объяснить, что это за Минотавр такой и зачем ему понадобилась Даря. Дедушка Миша вздохнул, но отказываться не стал. -Чтобы объяснить, кто такой Минотавр, придётся рассказать много чего ещё. Я надеюсь, у нас хватит времени, пока мы не приедем. Со стародавних времён (лет пятьсот, если быть немного поточнее) на свете живут так называемые Мастера, представители трёх волшебных ремёсел: Кукольники, Часовщики и Ювелиры. Люди, которые делают волшебные вещи. На что способны куклы, сделанные Мастером-Кукольником, ты и сама видела. Украшения, сделанные Мастером-Ювелиром, могут оказывать чудесное действие на своего владельца - взять хоте бы то ожерелье, что мы нашли в пингвине... И нет на свете часов, красивей, точнее и долговечней, чем те, что сделал хороший Мастер-Часовщик. И в каждом из этих трёх ремёсел есть Вершина. Предмет, который принесёт вечную славу Мастеру, сумевшему создать его. В моём ремесле, ремесле Кукольника это, как ты понимаешь, лучшая в мире кукла. Такая кукла, которая ничем не отличается от человека. Даже нет, не так. Кукла, которая, по сути, и является человеком. Кукла, у которой есть душа. Настоящая, а не светящийся шарик. От этих слов мне стало как-то не по себе. Жутковатые они, эти Мастера. -Но как узнать, есть ли у куклы душа? –продолжал дедушка Миша. –Как отличить подлинник от искусной имитации? Кукольники долго спорили об этом. И вот, что они решили: настоящая душа есть только у той волшебной куклы, которая может создавать другие волшебные куклы. -Как-то странно решили Кукольники, -сказала я. -Я тоже так считаю, -ответил дедушка Миша. -Хотя доля истины, несомненно, тут есть - нечто, не обладающее душой, вряд ли сможет стать Мастером. А вот то, что каждый обладающий душой может и хочет стать Мастером - это, по-моему, совершеннейшая глупость. Кукольники, которые так решили, по-моему, не видели дальше собственного носа и мерили всё на свой аршин. В общем, не так давно, лет сорок назад, на свете жил один Мастер-Кукольник. Однажды он сильно заболел. Жить ему оставалось недолго. И тогда он решил обессмертить своё имя, достигнув вершины ремесла. Он решил создать идеальную куклу. Мастер Савельев - так его звали - прекрасно знал, что никто не поверит, что он сделал идеальную куклу, если эта кукла не захочет делать других укол. И он, конечно же, вложил это желание в своё творение. Так на свет появился Минотавр. Тогда его, правда, никто так не называл. Это прозвище прилипло к нему гораздо позднее. Но Мастер Савельев немного перестарался, когда вкладывал в Минотавра желание творить. Получилось так, что это всё, чего он хотел. Получилось так, что всё, о чем мечтал Минотавр - это превзойти своего создателя. Но как превзойти кого-то, кто создал лучшее из того, что можно было создать - самого Минотавра? И тогда ему в голову пришла безумная мысль. Минотавр захотел создать собственный мир. -Чего? -я даже подпрыгнула, насколько дико звучали слова дедушки Миши. -Он совсем головой повредился, этот Минотавр? -Скорее всего. Но, как это ни странно, он нашёл способ это сделать. Достаточно выйти за пределы нашего мира. Ну, и иметь строительные материалы, конечно. Когда дедушка Миша сказал про строительные материалы, мне представился человек, таскающий землю на тачках, а затем втыкающий в эту землю деревья. Затем этот человек брал большую лестницу и лез на небо вешать луну. Я хихикнула. -Боюсь, это не очень смешно, Маша. Понимаешь, строительный материал для мира - это... Знаешь, это довольно сложно объяснить. В общем, это некоторая субстанция, которая есть у каждого человека. Субстанция, которая связывает душу человека с его телом. Мы называем её сангвис. -А наш мир - он тоже из этого сангвиса сделан? -удивилась я. Вот это новости! Я-то думала, что всё из атомов-молекул сделано. Может, дедушка Миша ошибается? -Ну... Из чего сделан наш мир - точно никто не знает, потому, что никому так и не удалось получить первоматерию... но это всё очень сложно и скучно, да и я сам это с трудом понимаю. Главное, что обладая достаточным количеством сангвина и некоторыми способностями Кукольника, можно создать, практически, что угодно. -А где его взять, этот сангвис? -Я же сказал - он есть у каждого человека. А значит, его можно достать из людей. Почему мне стало так жутко от этой фразы?.. -Если из человека достать весь сангвис - душа человека теряет связь с его телом, но при этом не покидает его. Она остаётся в заточении. Само же тело теряет способность быть живым и... и становится чем-то вроде куклы. От этих слов дедушки Миши мне стало даже не страшно - противно. Хотелось выйти из машины и подышать свежим воздухом. Так вот, что может случится с Дарей?.. -Маша, послушай меня. Это очень важно. Я взял тебя с собой не просто так... -То есть как это - взяли? -возмутилась я. -Мы же мою подругу выручать едем! -Да, конечно, извини. Просто, видишь ли в чём дело... Ты - потенциальный Часовщик. -Тогда уж Часовщица, -поправила я. Потом подумала и сказала: -И что? Мы вроде как Дарю спасать должны, а не гадать, кем я буду работать! -Я не гадаю. Дело в том, что Часовщики... В общем, если Часовщик слышит музыку - он слышит только последовательность звуков, не более того. Он... Даже не знаю, как сказать... Не воспринимает музыку сердцем. От слов дедушки Миши мне стало очень обидно. Все, значит, воспринимают, а я нет. Но я по-прежнему не понимала, что дедушка Миша хочет сказать. -Дедушка Миша... Какая разница, чем я воспринимаю музыку - сердцем или печенью? -Ты помнишь музыкальную шкатулку, заставившую твою подругу войти в поезд? Точно также она подействует и на меня - от неё нельзя защитится. Я хочу, чтобы ты пошла вперёд меня и проверила, нет ли где-нибудь музыкальной шкатулки. И если есть - разбила бы её. На тебя она не подействует. -Не подействует, потому, что я -Часовщица? -Ну, пока ты ещё не Часовщик. Но можешь им стать - если захочешь. Этот тот дом? -Что? А, да... -оказывается, мы уже приехали. Почему-то это меня совсем не обрадовало. Дверь в подвал по-прежнему была открыта. Мы вошли внутрь. Дедушка Миша попросил меня выключить свет. Всё повторялось. Только в этот раз со мной не было Дари, а вместо куклы был Кукольник. Интересно, я действительно могу доверять дедушке Мише? Или он меня обманул, чтобы, как и Ло-Ло, заманить в этот подвал? Я нащупала в кармане рукоятку ножа. Дедушка Миша включил фонарик - так, чтобы я могла его видеть. Я включила свой и направила его вверх. Потолка не было. А значит, как нелепо бы это не звучало, всё идёт, как надо. Интересно, куда мне идти? Я попробовала прислушаться - и, вроде бы, что-то услышала. Я пошла на звук, направив фонарик себе под ноги - что-то не хочется, как в прошлый раз, грохнуться с платформы! Музыка становилась всё отчётливей, пока луч фонарика не упал на статуэтку. Ту самую. Я взяла её в руки. Выглядела она как уменьшенная древнегреческая статуя какого-нибудь Аполлона. Я прислушалась к музыке, и она показалась мне скучной. Было бы из-за чего сходить с ума! Взяв статуэтку за основание, я от души шандарахнула ей о платформу. Всё-таки, у меня с ней счеты. После удара мою руку обрызгало какой-то жидкостью. Я подумала, что это смазка, которая была в механизме статуэтки – а что же ещё это могло быть? Но всё-таки – непонятно зачем! – поднесла руку к лицу, осветила фонариком и тщательно её обнюхала. И поняла, что это кровь. Я дважды включила и выключила фонарик – это был наш с дедушкой Мишей условный сигнал о том, что статуэтка разбита, можно вынимать затычки из ушей и идти ко мне. Дедушка Миша оказался рядом со мной почти мгновенно. Вроде бы и старый он, а вот ведь как бегает… -Что это? –спросила я, тыча дедушке Мише под нос свою руку. -Это кровь. -Я знаю, что кровь! Зачем в ней кровь? -Дело в том, что кровь – очень хороший источник энергии. Мы, ремесленники, научились этой энергией пользоваться. Так что здесь кровь – это не признак жизни, как ты, наверное, могла подумать. Здесь это всего лишь что-то вроде батареек. -А откуда ремесленники берут кровь? –спросила я. -У себя же и берут. -Это же сколько крови надо! -Ну… Просто понимаешь, вещь, для работы которой нужна кровь, за день не сделаешь. Ложка крови раз в несколько месяцев – не так уж и много, как мне кажется. А если вещь, допустим, делается на заказ, то кровь чаще всего берут у заказчика. Мы немного помолчали. Какое же это тягостное занятие – молчать, стоя на краю потусторонней платформы практически в полной темноте! Интересно, скоро придёт поезд? Подумав о поезде, я загрустила. Вот приедет поезд, вот увезет дедушку Мишу – и я останусь тут одна, трястись от волнения. С собой меня брать он явно не намерен. Наконец, вдалеке я увидела маленький огонек. Он казался гораздо менее страшным, когда стоишь на платформе, а не сидишь на рельсах. -Не волнуйся, -сказал дедушка Миша. –Я скоро вернусь. Всё будет в порядке. -Почему вы так уверенны? –хмуро спросила я -Чтобы Кукольник – и с куклой не справился? Не может такого быть! –весело сказал дедушка Миша. Как-то слишком весело. Поезд остановился, двери со скрипучим звуком открылись, прямо напротив нас. Тамбур поезда, на котором можно уехать в другой мир был настолько обычным, что делалось не по себе. От него даже пахло, как от обычного. То есть плохо. -Почему вы не заходите? –спросила я у дедушки Миши. Он уже минуты две удивлённо разглядывал тамбур. –Поезд же уйдёт! -Маша, как я могу войти, если двери ещё не открылись? -То есть как это не открылись? –удивилась я. –Очень даже открылись! –и в доказательство я просунула руку в тамбур и немного ей там помахала. Дедушка Миша посмотрел на меня, затем попытался сделать то же самое. Его рука как будто бы во что-то уперлась. -Что происходит? –тихо спросила я. Двери закрылись, и поезд потихоньку тронулся. Когда поезд отъехал достаточно далеко и шум улёгся, дедушка Миша сказал: -Боюсь, Маша, нам пока придётся отсюда уйти. -Чего? Почему? -Ты же видела, я не могу войти в поезд. -Но почему? Почему вы не можете войти в поезд? -Потому что, -дедушка Миша вздохнул, -Потому, что… Я не совсем уверен, но думаю, что это так… Я же собираюсь попасть в мир Минотавра. А Минотавр… увы… сам решает, кого пускать в свой мир, а кого нет. Я же Кукольник, Маша. У Минотавра есть все основания нас бояться. Ведь нет такого Кукольника, который не хотел бы его разобрать… -То есть… Ни один Кукольник не сможет войти в поезд? -Боюсь, не только Кукольник… Если Минотавр не дурак – а он скорее всего не дурак, в поезд не сможет войти ни Кукольник, ни Ювелир, ни Часовщик, ни Хранитель, ни Серый хранитель… -сюда по тому, как дедушка Миша это говорил, он изрядно пал духом. Мне это очень не нравилось. -Но Дарю же всё равно надо спасать! -Надо. И мы спасём её. Я обязательно придумаю, как. Но пока – пока мы ничего не можем сделать. Я думаю, стоит отсюда уйти. -Подождите! Даря у Минотавра! Он хочет забрать её… как его там… гвинис! У нас нет времени думать! -Маша, я понимаю, что нам следует торопиться. Есть несколько людей, у которых я попробую попросить помощи. Но пока – я ничего не могу сделать. Ты же видела, я не могу войти в поезд. -Но я… Я могу! Некоторое время дедушка Миша, молча, смотрел на меня. Было слишком темно, чтобы понять, какое у него выражение лица. -Я не отправлю тебя туда одну. Я ещё не окончательно выжил из ума. -А я вас не спрашиваю, отправите вы меня туда или нет! Я сама туда пойду и верну Дарю, если вы не можете! -Маша, я не могу тебя пустить. Прости, но я не могу. Это безумие, -голос у дедушки Миши был спокойный, грустный и сочувственный. Я поняла, что уговаривать его бесполезно. Я подумала о том, что мне нравится дедушка Миша. Он смелый и, видимо, добрый. Он терпит, когда я на него ору – а кто я такая, чтобы на него орать? Он готов ехать в мир жуткого Минотавра, чтобы выручать человека, которого он и не видел ни разу. И поэтому мне было дико, невыносимо стыдно, когда я подняла руку с зажатым в ней ножом и указала им на дедушку Мишу. -Как вы меня остановите? –спросила я. Мой голос дрожал. Рука тоже. Впрочем, я, наверное, вся дрожала. –Вы… будете драться со мной? У меня есть нож. -Маша… -Она моя лучшая подруга. С тех пор, как я себя помню. Как я могу оставить её там? Я не могу. Не могу! Где-то в стороне раздался крик. -Кто это кричал? –спросил дедушка Миша -Не знаю. Не важно! Мы не об этом! А потом говорить стало бессмысленно – наши голоса все равно потонули бы в ревё подъезжающего поезда. Поезд остановился. Двери открылись. -Я иду, -сказала я. И, честное слово, я действительно собиралась зайти в поезд. -Стой, Маша. Подожди. Я действительно не могу тебя остановить. Но, пожалуйста, надень вот это, -с этими словами дедушка Миша снял с себя ожерелье и протянул его мне. –И возьми вот это, -дедушка Миша протянул мне банку. –Когда ты окажешься рядом с Минотавром – открой банку. И всё – ты сразу победишь его. -Серьёзно? Достаточно открыть банку, чтобы победить Минотавра? -Ну, я делал то, что там внутри несколько лет. И ещё, Маша, поезд делает всего четыре остановки. Первая остановка – это станция. Если ты выйдешь на второй остановке – ты окажешься там, куда тебе всегда больше хотелось попасть. Постарайся этого не делать. Третья остановка – это всегда то место, куда ты направляешься. Там тебе и нужно выйти. -А четвертая? -А четвертая – это конечная. Совсем конечная. Я имею ввиду, что если доедешь до четвертой остановки – ты умрешь. Поэтому, пожалуйста, не пропусти свою остановку, ладно? -Хорошо… Дедушка Миша, я, -нужно, нужно что-то сказать, ведь так? А что? –Я скоро вернусь. -Постарайся, пожалуйста. Вернись и верни свою подругу. Я подожду тебя на улице. И я поняла – пора. Я опустила нож, надела ожерелье, и зашла в тамбур. Потом повернулась к дедушке Мише, улыбнулась ему и зашла в вагон. Села на ближайшее сиденье и заплакала. Мне было очень, очень стыдно. И страшно, само собой. Поезд тронулся. «А ну вставай! Хватит реветь!» -строго сказала я себе. «Чуть что – и сразу в слёзы! Тебе ещё Дарю спасать и с Минотавром драться! А так он увидит тебя и со смеху умрет: уж больно жалкое ты зрелище!» В ответ я послала себя нафиг: дескать, кто бы говорил, сама не лучше. Но голову всё-таки подняла и плакать перестала. Вагон и вагон. Обычный – дальше некуда. Даже надпись «Ваня – казёл» под окном имеется. Интересно, кто её написал? А за окном ничего не было. Ну, то есть вообще – чернота и всё. Если так подумать, то свет из окон поезда должен же на что-то падать, так? А вот он не падал – и всё тут. Хотя… Ну не падает не на что, ну едет поезд в пустоте – и пускай. Меня сегодня уже, наверное, ничего удивить не сможет. Продолжая оглядываться, я заметила, что я в вагоне не одна. В противоположенном конце вагона виднелся чей-то затылок. Вообще-то, я не разговариваю обычно с незнакомыми людьми. Во-первых, все взрослые, как один, говорят, что это опасно – вдруг они правы. А во-вторых –зачем мне эти незнакомые люди нужны? Но если ты едешь в потустороннем поезде, который, в свою очередь, едет в пустоте – это само по себе опасно дальше некуда. Поэтому – почему бы не попробовать поговорить? А если что, у меня с собой ножик есть! В общем, я подошла к этому человеку и сказала ему «Здравствуйте!» Ну, то есть я думала, что это человек. До того, как подошла. У существа, сидевшего в кресле, на голове были только глаза. То есть не было ни носа, ни рта, ни даже ушей. Из этих глаз текли слёзы –и не обычные, а кровавые. А ещё эти глаза смотрели прямо на меня. Одет этот человек… или не человек… в общем, этот кто-то был в подобие черного плаща. На поясе у него было несколько ножей. -Эээ… Извините! –сказала я и поспешила сесть на место. Существо в плаще мне ничего не ответило. «Конечно не ответило, дура! У него же рта-то нет!» Сначала я села так, чтобы не видеть этого существа – то есть против хода поезда. Села, и мне тут же представилась картина – как это существо незаметно ко мне подкрадывается, достаёт один из ножей, и… В общем, я снова села так, чтобы можно было его видеть. Оно не двигалось. Время шло. Я достала мобильник. «Нет сети». Не то, чтобы слишком неожиданно. Время – 18:21. Существо так и не двигалось. Ну, это меня как раз вполне устраивало. За окнами – всё такая же пустота. В голове промелькнула дурацкая мысль: «Надо было взять с собой что-нибудь почитать». Я снова посмотрела на часы. Время – 18:21. Первое, что я подумала – что мобильник поломался. Так ведь нет – двоеточие между часами и минутами мигает, телефон на кнопки реагирует… А существо так и седело. Не шелохнулось. Не знаю почему – но я его боялась. Очень сильно. Мне почему-то казалось, что если вдруг это существо решит что-то со мной сделать – вряд ли мне поможет какой-то там нож. И я решила уйти в другой вагон. Между вагонами мне стало нехорошо – я как-то привыкла, что там можно увидеть шпалы, а не эту странную черноту. Она пугала гораздо сильнее, когда между ней и мной не было стекла… Но я пересилила себя, стиснула зубы – и вошла в другой вагон. Чтобы увидеть, как на меня смотрит точно такими же глазами точно такое же существо. -Здрасти… -быстро сказала я и хотела уже вернуться в свой вагон, но передумала: тогда бы снова пришлось шагать через эту черноту… В общем, я решила уйти в противоположенный конец этого нового вагона. Ничегошеньки я выиграла от своих метаний. Села на место, вздохнула. И увидела под окном надпись «Ваня казёл». Чего? Что же это получается? Я вышла из вагона и вошла в него же – так? Но этого же не может быть. Хотя нет. Здесь – может. Но всё равно, это уже слишком! Мне очень захотелось проверить своё предположение. Ведь если это так – мне же придётся всю дорогу ехать с этим существом! В общем, я встала, вышла в тамбур, вздохнула, но всё-таки перешла между вагонами, и… Ну конечно. Всё такое же существо. Всё теми же глазами всё так же смотрит. Я метнулась в другой конец вагона. Надпись «Ваня казёл» была на месте. Я зачем-то посмотрела на часы. 18:21! И вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Наверно, как никогда в жизни. За окном – ничего не меняется. Часы – остановились и не идут. Я пытаюсь уйти в другой вагон – а попадаю всё в тот же. Сколько так будет продолжаться? А что, если время остановилось? Что, если оно так и не запустится? Я буду сидеть здесь, в этом вагоне, до тех пор, пока не умру от голода. Нет, не умру. Время же остановилось. Так ещё хуже! Нет, это не может быть правдой. С мобильником просто случился какой-то сбой. А вагоны… А они тут просто все одинаковые. И в каждом написано, что Ваня казёл, да. В общем, я решила проверить ещё раз. Оставила свой мобильник на сиденье – и снова пошла между вагонами. Черноту пересекла уже без заминок – что там чернота, тут с временем проблемы! – вежливо кивнула существу и ломанулась в другой конец вагона. Мобильник лежал там, где я его оставила. Ну да, конечно. Значит – это правда? Я действительно увязла во времени, как муравей в медовой капле? Мне пришёл в голову ещё один способ этот проверить. Я, наверное, чувствовала, что это может быть опасным, но я была так напугана, что уже не могла нормально соображать. Я открыла дверь в тамбур. Затем – обе двери между вагонами. Затем – дверь в соседний тамбур… Существо, конечно же, смотрело на меня. Но теперь, как мне показалось, оно смотрело на меня с интересом. Я же смотрела в другой конец вагона. Да, я всерьёз рассчитывала увидеть собственную спину. Зачем мне это понадобилось – я сама не знаю. Наверное, у меня от страха в голове что-то повредилось… И я её увидела. Кажется… И побежала вперед. Если меня кто-нибудь спросит: «Какая самая глупая затея на свете?» то я, не колебаясь, отвечу: «Бегать по поезду, в котором, кроме тебя, едут странные существа, по поезду, который следует между мирами и вагоны в котором повторяются». Именно этим я и занималась. Я бежала, что-то крича на бегу, по одному и тому же вагону, надеясь догнать саму себя. В какой-то момент, то ли мне это надоело, то ли я просто запыхалась. Я рывком остановилась и прыжком развернулась назад, закричав: «Эй!» Из другого конца вагона, пробежав мимо существа, ко мне кто-то приближался. Вернее, приближалась. «Кажется, я всё-таки добегалась» -подумала я. -Кажется, я всё-таки добегалась, -сказала ещё одна Маша Тимофеева. Когда я пыталась догнать себя, у меня, если честно, и на секунду не возникало мысли, что у меня действительно получится это сделать. А ведь получилось. Вот, передо мной стоит ещё одна Маша. Точно такая же, как в зеркале. Правда, красная и лохматая, и с глазами навыкате – но это как раз понятно… Я протянула руку – и я… Другая я… Другая Маша – протянула руку мне навстречу. Я дотронулась до неё – до себя – и у меня возникло очень неприятное чувство, что я погрузила руку в зеркало. -Этого не может быть, -сказала я. Сказали мы обе хором. -Что… -начала другая Маша и я продолжила: -…Нам теперь делать? Как мы вернёмся домой? Что… -…Скажет папа? Я потрясённо замолчала. Вторая Маша сделала то же самое. -Так даже лучше, -сказала я. То есть нет, не я. Она сказала. Странно звучит мой голос… -Почему лучше? Потому что… Нас двое? А Минотавр… По-прежнему один? -Да, -она улыбнулась. Я тоже. –Знаешь, мне совершенно не интересно с тобой разговаривать. -Мне тоже, -ответила я. Мы засмеялись. Мне почему-то кажется, что со стороны это выглядело жутковато. И вдруг – я сначала совершенно не поняла, как это могло случится – ноги моего двойника оторвались от пола. -Что?.. –сказала я, а потом заорала: сзади другой Маши стояло то страшное существо, подняв её на вытянутых руках. Непростительно долго для такой ситуации – несколько секунд – я стояла и смотрела на эту невероятную, страшную и нелепую картину: я, или почти я, барахтаюсь в руках существа без рта и ушей, пытаясь вырваться. Затем я очухалась, достала ножик, заорала: «А ну пусти!» и кинулась на существо. Существо посмотрело на меня и… Я точно не знаю, что оно сделало, но я отлетела назад – прямо в тамбур, сильно ударившись и головой, и ещё кое-чем. Я встала, так быстро как могла. Существо – маленькое и щуплое существо – уже подняло ту Машу над головой. А затем… А затем, оно с силой кинуло её в сторону. Если бы это был нормальные поезд, мой двойник… нет, в нормальном поезде у меня бы не было никакого двойника. Хорошо, если в нормальном поезде кого-то резко кинуть в сторону, этот кто-то сильно ударится о стенку вагона. А другая Маша пролетела сквозь неё. Я подбежала к окну тамбура. Некоторое время можно было видеть, как она парит в черноте, освященная светом от окон поезда. Мне стало очень, очень страшно. Я посмотрела на существо. Оно погрозило мне пальцем. -Не трогай меня!!! –заорала я, забиваясь в угол тамбура, так, чтобы его не видеть. Я пыталась выставить перед собой нож, но руки дрожали и он упал. –Не подходи! Я простояла в углу несколько минут, не в силах пошевелиться. Страшно… Как страшно, черт! Лучше бы оно её прирезало. Всё лучше, только не туда… Только не в черному… Но меня почему-то никто не спешил трогать. Я осторожно заглянула в вагон – существо медленно удалялось на своё место. Я, тяжело дыша, села на своё. Страшно… Я не хочу, чтобы и меня выкинули из поезда. Почему существо её выкинуло? Почему её, а не меня? А может, оно меня ещё выкинет? А я даже в другой вагон не могу уйти… Я не знаю, сколько я так просидела – сжавшись в комок, вцепившись в нож и боясь пошевелиться – тогда мне показалось, что не меньше трёх часов, но сейчас, когда я вспоминаю, мне кажется, что не больше получаса. Мой папа часто говорил мне – чем меньше тебе нравится то, что с тобой происходит, тем медленнее для тебя тянется время, и наоборот. В доказательство он предлагал мне подержать десятикилограммовую гантель минуты три и сказать – сколько, как мне показалось, прошло времени? Вот и тогда: мне и страшно, мне и грустно, я не понимаю, что происходит. Неудивительно, что время для меня растянулось! В какой-то момент вдруг стало очень шумно. Я вскочила и завертела головой, пытаясь понять, что случилось. Мой взгляд упал за окно и я поняла – шумно не стало. Просто до этого было очень тихо. А сейчас звук был такой же, как и в любом поезде, подъезжающем к станции. Я с удивлением поняла, что поезд полон народу, которого только что здесь не было и быть, вроде как, не могло. Самого обычного народу, как будто бы Поезд внезапно стал обыкновенной электричкой… -Маша, нам скоро выходить,–сказал мужчина, сидевший рядом со мной. Сначала я его не узнала, а потом поняла, что это мой папа, только немного не такой: на его лице, во-первых, были очки, а он уже давно носит контактные линзы, а во-вторых – усы и борода, а ведь он совсем недавно их сбривал. Я думала, что в этом Поезде может случиться всё, что угодно. Но встретить своего папу, отрастившего бороду за пол-дня… Это даже не страшно, это просто чушь какая-то… Поезд почти остановился, и я разглядела название станции. Я помню его. Отсюда на автобусе можно доехать до деревни, где когда-то жила моя бабушка – папина мама. Она была очень доброй и постоянно смеялась. Как и мой папа. Она пыталась научить меня шить – и у неё даже почти получилось. Когда у меня разболелся зуб и я не могла уснуть, она до утра рассказывала мне сказки… Я помню, как я познакомилась там с мальчиком по имени Витя. Он угощал меня яблоками и сливами, от которых мне потом было очень плохо. Но я всё равно их ела – мне было приятно, что он меня угощает. Как я потом узнала, это были не его яблоки и сливы, а его соседки. Однажды она его поймала и отхлестала крапивой. Мы лазили с ним по деревьям, в результате чего у меня появилось много синяков. Залезали в подвал заброшенного дома и делали вид, будто чего-то боимся. А год назад бабушка Тоня умерла. И папа сказал, что мы больше никогда не поедем в деревню. Никогда… Только в этот момент я по-настоящему поняла, что значит это слово. И первый раз в жизни заплакала – по-настоящему… Я потрогала свой затылок. Моего хвоста не было! Волосы почему-то стали короткими! Затем я посмотрела вниз и всё поняла. Мне снова шесть лет. Я и папа едем в деревню во второй, кажется, раз. Я вспомнила слова дедушки Миши: «Если ты выйдешь на второй остановке, ты окажешься там, куда тебе больше всего хотелось попасть». И я, кажется, попала. -Всё, выходим, -сказал папа, подхватил рюкзак и вышел в тамбур. Я вышла за ним. В тамбуре было прокурено, но сейчас мне это даже нравилось – раз кто-то здесь курил, значит, здесь был кто-то, у кого есть рот… Поезд остановился, двери открылись. Папа вышел на платформу, посмотрел по сторонам, убедился, что меня рядом нет, обернулся и непонимающе сказал: -Ты чего стоишь? Действительно, чего я стою? Если я сейчас выйду на платформу, я снова увижу бабу Тоню. Я снова залезу на дерево с Витей. А Даря… А с Дарей всё будет в порядке – её даже не придётся спасать! Я просто вытащу из этого пингвина шарик – и никуда он её не заминит! Я действительно хотела туда попасть. Очень, очень хотела. «Ты чего стоишь?» Меня останавливали слова дедушки Миши: «Постарайся этого не делать». Он знал что-то, чего не знаю я, что-то, что он не успел мне рассказать? Почему мне не стоит выходить на второй остановке? Всё же станет хорошо! Вторая остановка – это то, чего я хочу. Третья остановка – это иесто, куда мне надо. Я хочу увидеть бабу Тоню, забраться с Витей на дерево. Я хочу вернуться в ту деревню. В место, где мне было хорошо… Мне надо спасти Дарю. Что важней? Наверное, эта задача была слишком сложной для меня. Я останусь… Всё будет хорошо… Баба Тоня будет жива… Дарю не заберёт Минотавр… Мне надо спасти Дарю. И я решила поверить дедушке Мише. И потом, бабушка Тоня будет жива. Но она же всё равно умрёт… -Извини, папа, -сказала я. –Мне на следующей. Глаза у папы округлись от удивления и страха, он бросился ко мне, но не успел – двери закрылись. И поезд тронулся. Я подумала, что вот будет весело, если поезд просто доедет до следующей станции – и всё. А мне так и останется шесть лет. Но ничего такого, к счастью (к счастью?), не случилось. Сначала за окном был самый обычный вид, а потом… А потом, множество обычных деревьев сменились, сменились как-то сразу и без перехода, одним большим деревом. Очень, очень большим деревом. Оно находилось очень, очень далеко от поезда – не знаю почему, но в тот момент мне было это совершенно ясно – а я даже не могла увидеть его вершину из окна тамбура. Наверное, оно было размером с Останкинскую Телебашню. Нет, даже, наверное, больше. А росло это дерево прямо из облаков. По которым теперь, видимо, и ехал Поезд. Вдруг, с той стороны окна, что-то стукнуло в стекло. Я отпрянула и увидела птицу. Странную птицу – красную, с маленькой головой на невероятно длинной шее. Она стучала клювом в стекло. -Да ну тебя, -сказала я и поспешила отойти от дверей. И тут в тамбур кто-то зашёл. Невероятная красная птица, птица, каких не бывает в природе, меня ни сколечко не напугала. А вот человек, самый обычный человек, неожиданно вошедший в тамбур, заставил меня закричать и забиться в угол. -Здравствуй, -сказал мой неожиданный попутчик. Видимо, я не зря его боялась: голубой свитер, в котором он был, был забрызган кровью. А в руке он держал нож. -Не бойся, это не моя кровь, -сказал, улыбаясь, человек. Увидев, что я по-прежнему продолжаю боятся и, видимо, поняв, что сказал что-то не то, он быстро продолжил: -Я хочу сказать, что я защищался. -Кто ты? –осторожно спросила я. -Я Сван. -Что значит Сван? -Ничего не значит. Имя такое. А тебя как зовут? -Оля, -ответила я. Если человек в окровавленном свитере и с ножом о чем-то тебя спрашивает – лучше ему соврать. -Будем знакомы, -сказал Сван и протянул мне руку в тонкой белой кожаной перчатке. Я отшатнулась. Сван посмотрел сначала на нож в своей руке, потом на меня и сказал: -Видимо, придётся его выкинуть. А то разговора не получится, -и он кинул нож на пол. Я стояла не шевелясь. Сван почесал затылок. –Может, пойдём сядем? Я кивнула, вышла из тамбура, села на своё место, Сван сел напротив меня. Лучше не спорить, наверное. Если не считать кровавых капель на свитере, Сван был очень красивый. Тонкое лицо, добрые глаза, густые черные волосы… Интересно, сколько ему лет? Наверное, лет тридцать. Ил двадцать пять… -Так, вижу ты не хочешь со мной разговаривать, пока я тебе не объясню, откуда на мне кровь. Объясняю. Я зашёл в вагон и на меня кто-то напал. Я ударил его ножом. Вот и всё. В этих вагонах много кто ездит. Нужно уметь за себя постоять. -На меня тоже напало существо… -сказала я. Просто, чтобы поддержать разговор, а то как-то невежливо получается. -Да? –Сван как будто бы даже обрадовался. -А какое? Я обругала себя за длинный язык – мне совершенно не хотелось об этом рассказывать. Но всё-таки, запинаясь и путаясь, рассказала историю про своего двойника и то жуткое существо. -Ну, ты и глупая, -сказал Сван. –Во первых, этот Поезд едет только вперед. И идти по нему можно только вперед. А если идти назад, всё правильно – вагон и будет повторяться. Я всегда, когда еду на поезде сажусь в последний вагон – а вдруг мне захочется погулять? -Ясно, -ответила я. Интересно, чего ему от меня надо? -Существо, что выкинуло твоего двойника – это всего-навсего Проводник. Он следит за порядком в вагонах. А два одинаковых человека в вагоне – это явный непорядок! Вот он и убрал лишнего… А ты куда едешь? –вопрос был очень неожиданным и я чуть было не ответила правду. Но – если на вопрос о моей беготне по вагонам врать было совершенно незачем, то рассказывать, куда и зачем я еду первому встречному и поперечному – просто глупо. -Я в гости еду, -ответила я. –К подруге. -А… -протянул Сван. –Ясно. К подруге значит. А я просто гуляю. По-моему, это очень интересное место. А ты как думаешь? -Ну, да… -Ну, я и рад бы поболтать, -Сван неожиданно встал. –Но мне пора выходить. -Уже остановка? Мне тоже… -Говорю же – глупая! –снова обозвал меня Сван. Мне стало обидно. –Необязательно остановки ждать, чтобы выйти. –Он встал, повернулся к окну и… И прыгнул, прямо в закрытое окно. Но не ударился, не отскочил, а пролетел через него, так же, как и мой двойник. Чушь какая… Некоторое время я просто сидела и ничего не делала, смотря на облака за окном. В какой-то момент я даже пожалела, что не взяла с собой книжку. А потом я услышала какой-то звук. Я не поняла сначала, что это, а потом заметила, что поезд стоит. Это же двери открылись! «Не пропусти свою остановку…» Ой! Вскочив, я побежала к выходу и уже готова была выбежать из дверей, но остановилась: платформа, если, её, конечно, можно так назвать, была сделана из облаков. А облака – это, на самом деле, просто туман. Если я выйду из поезда, я просто упаду вниз и разобьюсь. «Если ты доедешь до четвёртой остановки, ты умрёшь…» Двери начали закрываться. Времени думать не было. Я выпрыгнула в остававшуюся щель. И действительно – упала.