***
С течением времени Ольга всё чаще чувствовала себя безвольным прокрастинатором. Каждое утро она просыпалась и осознавала, что вот он, новый день, возможность что-то изменить, стоит лишь подняться с кровати и начать делать хоть что-то для этого. Но как-то ничего не делалось. Зато как отлично ей лежалось на кровати, она могла часами не шевелиться, придумывая идеальный сценарий развития событий в её жизни. Конечно, иногда она могла резко переключиться, собрать все остатки своих сил и решительно идти к конкретной цели. Ольга потратила практически целую неделю на уборку в доме, отмыв до идеального блеска каждую вертикальную и горизонтальную поверхность в абсолютно каждой комнате. Удалось даже спасти холодильник. Она периодически спускалась в продуктовый магазин на первом этаже и возвращалась с парой больших пакетов с продуктами. Конечно, большую часть из них она тратила на кулинарные эксперименты, пытаясь приготовить что-то, чего она еще ни разу не готовила. Съедобные шедевры, к слову, получались крайне редко. Пыталась читать книги, которые годами пылились в их небольшой библиотеке. Причем ни у неё, ни у Юры привычки периодически посещать книжный не наблюдалось. Все пособия, биографии известных людей, классические произведения и учебники по философии были подарены по случаю какого-нибудь праздника. Самую первую страницу во всех этих книгах украшали изысканные пожелания, написанные неестественно красивым почерком. — До чего противно, — в очередной раз пробормотала Ольга Николаевна, захлопнув книгу в твёрдом переплёте «Нравственные письма к Луцилию» Сенеки. — Каким же он всё-таки был мазохистом. Избыток философии на книжных полках заставил её вспомнить об университете. Это была единственная работа, которой она хотела заниматься. Ничего сверхъестественного, но и просто так никто не давал сидеть. Квартальные отчёты, планёрки, платежи, счета, налоговая — всё это было её родной стихией. Сан Саныч после смерти Юры дал ей время прийти в себя, при этом сохранив за ней должность главного бухгалтера, и Ольга об этом прекрасно помнила. Какое-то время носилась с этой мыслью, рассуждая, готова ли она вновь вернуться туда, а затем, будучи уверенной лишь наполовину, набрала номер приёмной ректора. Да, стало немного легче. Ночные посиделки у телевизора с тарелкой чего-то вкусного и вредного она сменила на штудирование отчётов за последние месяцы, выписывала все недочёты и пересчитывала огромные суммы заново, иногда могла прямо среди ночи позвонить кому-то из своих коллег и потребовать объяснений по поводу того или иного случая. В бухгалтерии на неё стали косо поглядывать. Благо, у неё был свой небольшой кабинет, который своими стенами скрывал от неё эти взгляды и перешёптывания. К Ольге заходили очень редко. Сан Саныч, будучи продвинутым человеком, об этой ситуации знал. Хотя для этого, кстати, совсем не обязательно иметь страничку в Живом Журнале, достаточно было сходить пообедать. С самого первого дня он надеялся увидеть её, смеющуюся над забавной историей кого-то из коллег, на привычном месте у окна. Но ни улыбки, ни её самой там не наблюдалось. Наденька, Мария и Дарья — «ценные» работники, которые в течении рабочего дня могли преуспеть только в складывании «Косынки» — занимали этот стол втроём и что-то тихо обсуждали, совершенно забывая об остывающих мисках супа. Однажды Сан Саныч решил сменить маршрут и отправился в кабинет Ольги. Тихо постучался. — Да, — послышалось из-за двери. Он вошёл в своей манере — чуть улыбаясь, непринуждённой походкой, словно он просто так, по-дружески, решил её навестить. Но его решительного настроя хватило ровно до тех пор, пока он не споткнулся о кучу мятых бумажек на полу. Оглянулся. Ольга сидела в эпицентре хаоса, обложившись различными папками и документами. Было заметно, что пучок на голове она сделала наспех, умудрившись при этом зафиксировать его обычными карандашами. Держа в руке калькулятор и постоянно что-то нажимая на нём, она сверялась с блокнотом и время от времени что-то переписывала. — Сан Саныч, — удивлённо сказала Ольга, бросив на него быстрый взгляд. — Какими судьбами? — Да вот, зашёл поинтересоваться, — он говорил медленно и параллельно рассуждал, не присесть ли ему или всё же лучше остаться стоять на месте. — Почему вы не обедаете? — А с каких это пор вас интересует мой режим питания? — отрезала она. — Да нет, я ведь… не в том смысле. Впрочем, неважно. Как вы себя чувствуете… на работе? — быстро добавил он после того, как Ольга прожгла его испепеляющим взглядом. — Многоуважаемый, дорогой мой Сан Саныч, — Ольга всегда чувствовала себя увереннее, используя в речи свой фирменный тон с налётом презрения. — Благодарю за беспокойство, чувствую я себя отлично. А теперь, если у вас нет ничего важного для меня, я попрошу не мешать моему желанию исправить все косяки, которые допустили ваши подчинённые, пока меня не было. — Оль, ну в самом деле, я же искренне… — Сан Саныч, — она не дала ему договорить. — Идите… обедать! Берковичу ничего не оставалось, кроме как уйти. Когда он закрыл за собой дверь, Ольга сняла очки и уткнулась лбом в тыльную сторону ладони. Ела она теперь только по вечерам, когда ей хватало сил сварить покупные пельмени после прихода с работы. Утром всегда собиралась в спешке, ведь поддавалась соблазну перевести будильник на пять минут, а потом ещё раз, и ещё… Времени ей хватало только на глажку одежды и неброский макияж. А днём… Днём ей не хватало духу. Во время перерыва Ольга ловила себя на желании позвать на обед его, позвонив по телефону или же зайдя по пути в его привычную аудиторию. Они каждый день обедали вместе, сидя за тем самым столиком у окна. Она предлагала перекусить и наигранно официальным тоном сообщала сегодняшнее меню в небольшом буфете университета, а он каждый раз делал вид, что удивлён такому предложению, и также наигранно соглашался. От подобных всплывающих в памяти мелочей Ольгу аж трясло, ведь ни одна из них больше никогда не повторится. В дверь снова постучали. Ольга всё ещё злилась после неуместного визита Берковича, поэтому решила лично поприветствовать следующего гостя. Она сорвалась с места и решительно пошагала к двери, параллельно надевая очки на лоб. — У меня перерыв, ну что вы…? Она застыла на полуслове, когда осознала, что за дверью и в самой бухгалтерии никого не было, ведь до конца перерыва оставалось ещё как минимум полчаса. А вот на полу, у дверного косяка, её ожидало блюдце с парой любимых заварных пирожных со сгущенкой. Не раздумывая, она присела, чтобы взять блюдце в руки. — Как ребёнок, право слово, — вполголоса произнесла она и скрылась за дверью.Часть 4
19 марта 2020 г. в 18:06
Дверь в пустующую квартиру распахнулась. Луч света пробился из подъезда в небольшой коридорчик и осветил оседающий дождь из пыли, которую всколыхнул резкий порыв воздуха. Больше ничего не шелохнулось. По своей безлюдной атмосфере квартира напоминала музей, особенно утром, перед его открытием. На вешалках элегантно висела верхняя одежда, под ней в строгом порядке стояла обувь — от домашних тапочек до восхитительных туфлей. Мебель и мелкие детали интерьера в этой квартире не бросались в глаза, но создавали стильный уют в каждой из комнат. Жаль только, для этих экспонатов не было ярких стеклянных витрин. Как же давно Ольга здесь не была.
Она топталась какое-то время на пороге, не решаясь войти. На часах около полуночи, за окном — начало декабря. В подъезде стоял омерзительный холод, но это давало гарантию на то, что влиятельные соседи не увидят её в таком виде посреди лестничной клетки. Да, они могли бы задать пару неловких вопросов, ведь Ольга за последнее время приобщилась к домашнему стилю, забросив все свои юбки и строгие блузки куда подальше. Спортивные штаны тёмно-синего цвета и полосатый свитер Юры стали неотъемлемыми элементами её так называемого образа. Чтобы не замёрзнуть, пришлось даже одолжить у Ивана Степановича зимнюю куртку, которую он явно прикупил ещё в начале двухтысячных. В таком наряде, да ещё и с большой клетчатой сумкой консервации от Валентины, её тут точно не привыкли видеть.
Ольга наконец вошла и закрыла дверь на замок, оказавшись в темноте и тишине. По памяти нащупала выключатель и щёлкнула. Свет не загорелся. «Отключили за неуплату» — пронеслось в её голове. А разве могло быть иначе? Она с тоской подумала, что когда-то ей придётся пойти и уладить этот вопрос. Не удосужившись снять мокрую от оставшихся ноябрьских луж обувь, она пошла дальше и забрела на кухню. По привычке открыла холодильник и ужаснулась от исходящего запаха.
— Какой кошмар! — зашипела она, прикрывая левой ладонью нос.
Другой рукой она отыскала в кармане мобильный и включила его, чтобы подсветить царство мёртвых продуктов, ведь и вправду создавалось впечатление, что там кто-то помер. Ольга даже не помнила, зачем они купили тогда столько еды, но сейчас это всё уже не имело значения и было безнадежно испорчено. По запасу провизии расползлась вездесущая плесень.
— Купить новый холодильник будет проще, — произнесла Ольга, захлопнув дверцу.
Она решительно прошла мимо ванной, не желая даже знать, каков масштаб бедствия может поджидать там. Взамен спальня встретила её всего лишь небольшим хаосом. Дверцы в шкафу были открыты, половина вещей удобно располагалась на полу, а та часть, которой повезло остаться на полках, была скомканной. Ольга двумя пальцами подняла своё бордовое платье и оценивающе на него посмотрела. В любой другой ситуации она бы решила, что в её дом грубо ворвались, устроили обыск и, наверняка, прихватили что-то ценное в добавок. Но сейчас искренне жалела, что не попросила тогда именно Валентину привезти ей каких-нибудь вещей, уж кто-кто, а она бы не оставила после себя такой погром, и, возможно, обнаружила плесень гораздо раньше.
Вдруг страшно захотелось есть. Для Ольги такие приступы ночного (и не только) жора постепенно становились нормой. Она хорошо воспитана, способна разумно мыслить и трезво оценивать ситуацию, но в плане укрощения своих эмоций не сильна, поэтому предпочитает справляться с ними проверенными народными средствами. Таким образом, кстати, она и начала курить. В клетчатой сумке, кроме пяти банок с законсервированными огурцами и помидорами, нашлась крохотная кастрюля с котлетами. Ольга не сдержала улыбки, ведь ещё буквально утром слышала, как Валентина Петровна с тихим рвением защищала эти котлеты от Ивана.
— Ну что же, — говорила она сама себе, усаживаясь на диван в гостиной. — Не пропадать же добру?
Её трапезу прервал телефонный звонок, не дав откусить и кусочка. Рука Ольги застыла на полпути. Половина первого. Вызывают Кучугуры. Она всерьёз хотела проигнорировать звонок, но затем всё же отложила котлету.
— Да, Валюш.
— Олечка, а шо ты не звонишь? Усё нормально, ты доехала? Мы тут переживаем, как ты там?
— Валюш, всё в порядке, — тихо ответила она.
— Та шо-то голос у тебя грустный, шо-то случилося, Оль?
— Да нет, всё… всё хорошо, — она пыталась как-то убедительнее оправдаться. На заднем фоне послышался громкий голос свата: «Та шо ж ты за человек, Валюха?».
— Та иди уже спать, малахольный! — ответ не заставил себя ждать. — Олечка, ты нашла котлетки? Поставь у холодильник, шоб не испортились.
У неё была ужасная привычка кричать в трубку, словно связь была плохая и они практически друг друга не слышали.
— Конечно, конечно, Валюш. Спасибо. Спокойной ночи.
Наконец на законных основаниях дожёвывая третью котлету, Ольга поймала себя на мысли, что не уснёт без едва слышной их возни за стеной. Стоило ей замереть на секунду, как квартира вновь становилась неприлично тихой и необитаемой. Хотелось сидеть вот так вот целыми днями, на диване и с кастрюлей котлет. Но так или иначе, нужно было куда-то двигаться, к чему-то другому.